была вымазана в земле и хвое, а на ее шее Сергей к  своему  ужасу  обнаружил
несколько небольших кровоподтеков от  его  ночных  поцелуев.  ?Интересно,  -
подумал он, - Лора заметила что-нибудь или нет?"
   - Я хотел предложить тебе остаться здесь, пожить с нами. В субботу к  нам
приезжают друзья, ты бы присмотрела за Сашей и помогла бы  Лоре  приготовить
обед...
   - Ты хочешь меня нанять? - Эмма посмотрела  на  него  и  усмехнулась,  ее
глаза с тяжелыми веками и густыми ресницами щурились  от  яркого  солнечного
света.
   - Я хочу, чтобы ты была рядом со мной...
   - И ты будешь мне за это платить?
   - Все будет так, как ты захочешь, - наконец произнес он фразу, которая не
давала ему покоя с самого утра. Он уже понял, что примет любые ее условия.
   - Вот это мне уже нравится... Тогда сделаем так. Я иду на станцию,  а  ты
остаешься здесь.
   - И это все, что ты хотела бы мне сказать?
   - Да. Я пыталась тебе вчера объяснить, но ты.., тебе было не до  этого...
Понимаешь, Сережа, в моей жизни есть что-то такое, о чем я так  и  не  смогу
никому рассказать... Я НЕ СВОБОДНА, понимаешь?
   - Ты замужем?
   - Нет, это не то... Просто у меня есть определенные  обязательства  перед
одним человеком, и он ни когда не отпустит меня  от  себя...  Я  его  вечная
должница...
   - Это касается денег?
   - Даже не знаю, как тебе сказать...
   Она смотрела на Сергея и мысленно прощалась с ним: нет, конечно  же,  она
никогда не расскажет ему о Холодном...  Никогда.  Ни  о  Перове,  ни  о  тех
мужчинах, с которыми ей приходилось проводить время.  Стоит  Сергею  узнать,
какую жизнь она ведет, как его тотчас стошнит от представленного...
   Но, с другой  стороны,  мысль  о  том,  что,  стоит  ей  сейчас  сесть  в
электричку и, вернувшись в город, встретиться  там  с  Перовым,  пугала  ее.
Похоже, она забрела в тупик. Но в этом тупике было так сладостно и  трепетно
рядом с этим  смуглым  мужчиной  с  серебряными  волосами,  что  она  решила
испытать  судьбу  и  довериться  своему  новому  чувству...  А   что,   если
действительно рассказать все Сергею и попросить его о помощи?
   "Нет, он мне не поверит... Потому  что  поверить  в  подобное  не  сможет
никто... Он припишет это моей фантазии..."
   - Я не знаю, как мне быть... Я видела сегодня Лору..,  за  столом...  Мне
кажется, она ждет не дождется, когда я уеду.
   - Но я не могу отпустить тебя вот так, ничего не узнав о тебе...
   - Ты действительно хочешь, чтобы я осталась?
   - Конечно, хочу. Ты даже представить себе не можешь, как я этого  хочу...
Эмма, я должен тебе что-то сказать...
   Он остановился, не в силах продолжать... Эмма сидела на качелях,  залитая
солнцем, и казалась  прозрачной,  сияющей  и  нереальной...  Легкий  ветерок
шелестел красным шелком юбки, которая то вздымалась,  то  опускалась,  играя
тенью и ослепительно белыми коленями Эммы.
   - Я должен тебе сказать, что хотел бы принять участие в твоей жизни... Ты
мне нужна... Я это чувствую... И если ты что-то должна этому человеку.., а я
уверен, что это по его вине  ты  плакала  в  электричке  и,  возможно  даже,
собиралась покончить с собой.., не перебивай, я это понял еще  вчера,  когда
ты согласилась пойти со мной.., так поступают только в миг  отчаяния,  когда
не видят другого выхода... Так вот...  Если  ты  должна  ему  деньги,  то  я
заплачу за тебя любую сумму.  Но  только,  прошу  тебя,  не  уходи  из  моей
жизни... Со мной такое впервые... Я знаю, ты сейчас снова вспомнишь о  Лоре,
но  она  вполне  самостоятельная  и,  как  бы  это   получше   выразиться..,
самодостаточная женщина... Она не любит меня, хотя мы  живем  с  ней  вполне
нормально... Мы с ней больше друзья,  чем  все  остальное...  Словом,  я  бы
хотел, чтобы ты осталась со мной...
   Он смотрел на нее и чувствовал, что она ускользает от него, растворяясь в
воздухе... Да не придумал ли он ее вообще?
   - ..я останусь, - донеслось до него откуда-то сверху...

***

   Они  промаялись  весь  день,  делая  вид,  что  страшно  заняты  работой.
Разморенные жарой, они выбирали косточки из вишни и сидели  на  веранде,  по
локоть в вишневом соке, с кроваво-вишневыми губами, и, стараясь не поднимать
глаз, томились присутствием рядом прохладной в своей  рассудочности  Лоры  и
невозможностью прикоснуться друг к другу.
   - Так вы ювелир? - спрашивала  Эмма,  открывая  рот  и  играя  скользкой,
крупной и влажной вишней, то охватывая ее своими губами, то словно сдувая ее
с губ.
   - Ювелир, - Сергей слизывал вишневый сок с  пальцев  и  смотрел  на  Эмму
отрешенным взглядом, - сейчас вот закончим с вишней.., и я покажу тебе  одно
колье...
   - У вас своя мастерская или что-то в этом роде?
   - Да, но в этой мастерской, кроме меня, есть еще два человека.
   - Эмма, спасибо, ты нам уже и так помогла... Поди вымой руки и  смажь  их
кремом, а то будет раздражение... Но прежде протри пальцы ваткой,  смоченной
в сильном растворе лимонной кислоты, и тогда пальцы снова станут белыми... -
Лора говорила все это машинально, так, словно  Эмма  была  ее  ребенком  или
кем-то близким. Очевидно, варка варенья  так  захватила  ее,  что  она  была
страшно рада появлению человека, который  выполнил  за  нее  всю  тяжелую  и
черную (вернее, ?красную?) работу. Увидев, как молода и глупа Эмма (а у Лоры
практически все люди делились на глупых и неглупых), она  даже  успокоилась,
вдруг осознав, как нелепо было с  ЕЕ  стороны  показать  свою  потенциальную
ревность Сергею. Потенциальную, потому что чувство ревности  дремало  в  ней
постоянно, но только ни разу еще не просыпалось по-настоящему, и, как шутила
Зоя, ?ревность уже давно находится у тебя в летаргическом сне?. Вот и сейчас
ревность, свернувшись клубочком, снова провалилась в сладостное забытье,  не
подозревая о том, что приблизительно в такой же расслабленной позе, то  есть
свернувшись клубочком, спала этой ночью на лесной, голубой от лунного  света
поляне утомленная ласками ее Сергея рыжеволосая девушка Эмма...
   А потом были вареники, и Эмма, сидя за обеденным столом в  летней  кухне,
почувствовала, как глаза ее наполняются слезами: ОНИ, эти люди, приняли ее в
свой дом. Она живет на ДАЧЕ. И именно  живет,  ходит  по  саду,  ест  вишню,
смотрит на раскинувшееся  над  ее  головой  солнечное  небо,  просвечивающее
сквозь листву яблонь... В последнее время на дачу ее возили  с  определенной
целью, и генерал, который просил ее надеть его парадную форму, обычно громко
икал после выпитого в большом количестве шампанского...
   Неужели и у нее могут быть вот такие благостные  и  счастливые  дни?..  И
сколько их будет, сколько времени она сможет прожить в этом  райском  месте,
пока  Сергей,  разочаровавшись  в  ней,  не  постарается  как  можно  скорее
избавиться от нее?.. Пока что это зависело  только  от  нее  самой:  сколько
минут, часов и дней она сможет  молчать,  столько  времени  она  и  пробудет
здесь. Подумав об этом, Эмма даже стиснула зубы, словно для того,  чтобы  не
проговориться...
   Ночью, после утомительного дня, наполненного работой по саду, длительными
купаниями на озере, сытной едой и изнуряющим тело и душу томлением,  причина
которого крылась во взглядах такого же  измученного  страстью  Сергея,  Эмма
уснула, едва только ее голова коснулась подушки. И ей снова снился Холодный,
она слышала его голос, видела его бледный, в испарине лоб, залитый кровью...
Наверное, она закричала, потому что когда открыла  глаза,  то  увидела,  что
рядом с ней стоит перепуганная Лора и держит ее за руку.
   - Эмма, успокойся, тебе, должно быть, приснился  ужасный  сон...  -  Лора
заботливо укрыла ее одеялом, погладила, как маленькую, по голове и,  пожелав
спокойной ночи, ушла. А Эмма так и  осталась  лежать  с  открытыми  глазами,
боясь снова уснуть, боясь повторения кошмара...
   Когда спустя долгое время она снова услышала шаги на лестнице, сердце ее,
казалось, перестало биться.
   Сергей в своем черном халате, присев к ней на постель, склонился над  ней
и поцеловал ее в висок.
   - Ты не должен был приходить... Нас  может  застать  Лора,  у  вас  будет
скандал, вы будете кричать друг на друга, а потом, когда ты все равно уйдешь
от меня, тебе некуда..,  не  к  кому  будет  идти...  -  Она  говорила  это,
чувствуя, как стучат в нервном ознобе зубы, как дрожит все ее тело.
   - Я смогу снять для тебя квартиру в городе и приезжать к тебе туда каждый
день... Я заплачу твои долги, и ты сможешь спокойно ходить по улицам, ничего
и никого не боясь... Может, ты мне все-таки что-нибудь расскажешь?
   Она чуть привстала, чтобы поближе рассмотреть его лицо, провела рукой  по
его голове, ощущая мягкость и шелковистость  блестевших  при  лунном  свете,
льющемся из окна, серебристых волос, и сама поцеловала Сергея в губы.
   - Полежи со мной, согрей меня... - Она притянула его к себе и,  когда  он
лег, прижалась к нему всем телом. - Сережа.., я  очень  боюсь  этого,  но  я
должна тебе все рассказать...

***

   - Это началось шесть лет тому назад... Мне тогда было четырнадцать...  Мы
с мамой приехали в Сухое... Есть такое село на Волге... Кажется, была чья-то
свадьба, но я помню ее очень смутно. Помню, что была осень, деревня тонула в
дожде и грязи,  зато  за  ней  были  такие  леса,  такие  красные  и  желтые
деревья...  А  воздух  был  синий-синий,  и  пахло   как-то   по-особенному,
по-осеннему мокрыми листьями, чем-то  пряным  и  сладким..,  да,  еще  пахло
дымом... Изредка в середине дня являлось солнце. Там  все  так  и  говорили:
являлось. На свадьбу приехала целая куча  родственников,  они  пили  самогон
прямо из огромной молочной фляги, ходили все пьяные, веселые, орали песни  и
даже не помнили, наверно, как зовут невесту и из какого она села... И я тоже
ничего не помнила, не  знала,  вернее,  не  хотела  знать...  Мне  было  там
смертельно скучно, как, впрочем, и моей маме. Кроме  того,  мне  приходилось
постоянно мыть посуду... Стоял огромный чан с жирной теплой  водой,  куда  я
все время окунала какие-то бесконечные тарелки, а мама  потом  протирала  их
мокрым и холодным полотенцем... Я вообще не понимала, как  мы  могли  с  ней
оказаться в этом богом  забытом  месте.  Но  родственников  не  выбирают.  Я
развлекалась там тем, что, перемыв гору посуды, шла к курятнику или в  хлев,
чтобы поближе рассмотреть птиц и животных... Я раньше никогда их не  видела,
и мне было интересно посмотреть, как выглядит вблизи петух,  индюк...  Среди
гостей был мамин брат, он приехал из Сибири и тоже откровенно скучал.  Он  в
отличие от других гостей вообще ничего не пил. Да и внешне сильно  ото  всех
отличался... Он был какой-то чистый,  в  дорогом  костюме,  который  так  не
вязался с разнузданными и растрепанными, одетыми во что попало  краснолицыми
деревенскими пьяницами... И пахло от него  хорошо,  не  то  лимоном,  не  то
жасмином... Он сидел напротив меня за столом, сколько бы раз мы за этот стол
ни усаживались, и подолгу смотрел на меня. У меня было такое чувство, словно
он со мной о  чем-то  мысленно  разговаривает...  Когда  к  нему  кто-нибудь
обращался, он как-то рассеянно улыбался, словно  не  понимая,  что  от  него
хотят. Его звали Юрий Александрович, он был моим дядей по маминой линии... А
папа умер как раз за год до этого... Быть может, я бы никогда  больше  и  не
вспомнила эту поездку, эту свадьбу, если бы не одно обстоятельство...

Сухое. Октябрь 1992 г.

   Все гости сели в маленький голубой автобус и  укатили  в  соседнее  село.
Последнее, что запомнила Эмма, это были размалеванные рожи  ряженых,  одетых
невестой и женихом, которые мелькали за стеклами автобусных окон... И  сразу
стало тихо. Эмма осталась в доме одна. Какая-то женщина, имени  которой  она
тоже не знала, перед тем, как взгромоздиться в автобус,  сказала  ей,  чтобы
она перемыла в доме полы. ?Ведро и тряпки найдешь в чулане..."
   И она принялась мыть полы. Подоткнув свое  черное,  в  розовый  цветочек,
шелковое платьице, надела найденные здесь же, в  чулане,  резиновые  большие
боты, налила в ведро горячей  воды,  сыпанула  туда  стирального  порошка  и
принялась за работу. Она мыла полы с каким-то отчаянием, думая  о  том,  что
никогда больше и ни за что не приедет в эту деревню и что вообще постарается
жить  так,  чтобы  не  встречаться  с  этими  людьми...  В  комнатах   стоял
тошнотворный селедочный запах, еще пахло луком и чем-то  прокисшим...  Отжав
тряпку,  Эмма  вытерла  руки  о  грязное  полотенце,  найденное   за   узкой
металлической кроватью в темной комнате, подошла к окну  и  распахнула  его,
чтобы проветрить дом, но, увидев горящий на солнце оранжевый  лес,  замерла,
испытывая  неизъяснимое  блаженство...   Ее   разгоряченное   лицо   освежал
прохладный ветерок, где-то скрипела калитка... Эта сияющая красота  осеннего
леса и ярко-синего неба ослепила ее... И  как  же  все  это  великолепие  не
вязалось с людьми, которые жили в окружении этой красоты... Этот  большой  и
бестолковый дом со старой мебелью,  пыльными  зеркалами,  неровным  полом  и
облупленными подоконниками...
   И вдруг она увидела ЕГО. Он стоял  прямо  напротив  нее,  за  забором,  и
снова, как тогда за столом, смотрел на нее...  Она  смутилась  и  отошла  от
окна. Значит, он не поехал с остальными гостями. Эмма  домыла  полы,  вышла,
звеня ведром, на  крыльцо  и,  накинув  на  плечи  широкий  шарф  (?чтоб  не
простыть?), стала мыть залепленные грязью  ступеньки  крыльца...  Вода  была
черная и чуть ли не жирная от грязи, воду приходилось  часто  менять.  Спина
ныла, в ушах стоял звон... Последнее, что она помнила, это старый умывальник
с куском земляничного мыла и ее собственные руки, густо намыленные,  но  все
еще грязные от половой тряпки...
   Она пришла в себя в лесу. Было холодно, так холодно,  что,  казалось,  ей
уже никогда не согреться. Она сидела на траве, вернее, на том  самом  шарфе,
который раньше был накинут на плечи... Где-то  над  головой  шумела  листва,
золотая и оранжевая листва берез, кленов... Неподалеку  от  Эммы  находилась
машина, красные ?Жигули?, рядом стоял Юрий Александрович и курил.
   Эмма вскочила на ноги, но голова ее закружилась, и  она  снова  упала  на
траву... Одернула задравшееся платье.
   - Как я здесь оказалась?  -  прошептала  она,  смертельно  испугавшись  и
пытаясь понять по выражению лица своего дяди, что же здесь произошло. - Меня
тошнит, мне плохо...
   - Ничего особенного... Просто ты  мыла  крыльцо,  утомилась,  наверно,  и
упала в обморок... Я привез тебя  сюда...  А  теперь  ты  надышалась  свежим
воздухом, и тебе станет легче...
   Юрий Александрович был высоким крупным мужчиной  лет  тридцати  семи,  со
светлыми прямыми волосами, тщательно зачесанными назад. Высокий чистый  лоб,
серые глаза, плотно сжатые светлые, словно обветренные губы, гладко выбритые
щеки...
   - Ну, давай-ка, поднимайся... - Он подошел к ней и, не сводя с нее  глаз,
взял ее за руку и рывком  поднял  с  травы.  -  Вот  и  хорошо...  Как  себя
чувствуешь?
   - Не знаю.., словно меня разбавили водой...
   - Ты случайно не БОЛЬНА?
   Она пожала плечами. В голове по-прежнему стоял какой-то звон.
   -  Пойдем;  я  отвезу  тебя  обратно...  А  то  спохватятся,  будут   нас
разыскивать...
   Он обнял ее и подвел к машине. Она села, машина тронулась...
   А вечером, когда она с остальными женщинами мылась в бане,  обнаружила  в
складках белья желтые и красные мелкие листья... А  на  одной  ноге,  повыше
колена, большой фиолетовый синяк.
   - Где это тебя так угораздило? - спросила ее  одна  из  женщин,  красная,
распаренная,  отвратительная  в  своей  откровенной  и  страшной  наготе   и
пахнувшая дрожжевым тестом.
   - Она полы везде мыла, ударилась, наверно, да, Эммочка? Наталья,  и  чего
это ты вздумала так назвать дочку? Имя-то больно уж странное... - отозвалась
другая женщина с верхней полки, обращаясь к матери Эммы...

Глава 3

Луговое. Июль 1996 г.

   Она замолчала, чувствуя, что все  силы  иссякли...  И  зачем  она  только
рассказывала об осеннем лесе  и  синем  небе?  Ведь  все  произошло  гораздо
позже... И трудно сказать, послужила ли эта поездка  в  Сухое  началом  этой
истории? Нет, она никогда не найдет в себе силы  выложить  все,  что  с  ней
произошло...
   - Почему ты рассказываешь мне про твоего дядю?
   - Не знаю... Быть может, потому, что пытаюсь что-то понять?..
   - Кому ты должна деньги?
   - Никому.

***

   А утром, по росе она уже бежала на станцию. Накрапывал мелкий дождь, было
прохладно, сумрачно и тревожно...
   Эмма села под навес на скамью и замерла, прислушиваясь  к  стуку  сердца.
Казалось, его удары совпадали с  ударами  колес  по  рельсам...  Приближался
поезд. Эмма встала, чтобы успеть сесть в электричку, но это был пассажирский
поезд, который со страшным  грохотом  и  ветром  пронесся  мимо,  оглушив  и
перепугав ее до смерти. И, вот когда она стояла,  закрыв  ладонями  уши,  ее
кто-то схватил за руку и потащил за собой.
   -  Не-ет!  Не  трогай  меня,  не  прикасайся  ко  мне...  Она  кричала  и
отбивалась, не открывая глаз и находясь на грани нервного  срыва,  пока  шум
поезда не стих... Она открыла глаза и увидела вместо  ненавистного  ей  лица
Перова бледное и испуганное лицо Сергея.
   - Ты решила сбежать, даже не попрощавшись? - Он крепко держал ее за руку.
Ветер трепал ее красную юбку, забирался под кофту  и  холодил  грудь.  -  Но
почему?
   Эмма смотрела на него широко раскрытыми, полными слез глазами и не  могла
выговорить ни слова.
   - Ты так и будешь  молчать?  Ты  сбежала  от  мужа  и  теперь  тебе  надо
возвращаться домой? Кого ты боишься: родителей, какого-то мужчину? Кого?
   - Сережа, я убила человека...
   - Дядю? Скажи, этого самого Юрия Александровича? Как это произошло,  где?
Если ты мне ничего не расскажешь, я не смогу  помочь  тебе...  Расскажи  мне
все, тем более что все равно уже проговорилась... Убийство -  это,  конечно,
серьезно... Но не думаю, что ты сделала  это  беспричинно...  Ты  застрелила
его? Не молчи, говори...
   - Я... Он приехал ко мне спустя два года после  той  свадьбы  в  Сухом...
Мамы уже не было, она умерла. Я осталась  совершенно  одна  и  поэтому  даже
обрадовалась его приезду... У меня кончились все деньги, а на работу  я  еще
не устроилась...
   Сергей усадил ее на скамейку, стянул с себя свитер  и  прикрыл  им  плечи
Эммы. Он был счастлив, что застал ее на станции и что она не успела  уехать.
Он слушал ее, и каждое ее слово болью отдавалось  в  его  мозгу.  Сейчас  он
словно очнулся от наваждения, которое охватило его, когда он впервые  увидел
Эмму. К его чувствам подключился и рассудок. Теперь он воспринимал  Эмму  не
просто как женщину, которая пробудила в нем  страсть,  но  и  как  человека,
который нуждается в помощи. Он понимал, что те слова, которые он бормотал ей
в горячности о каком-то эфемерном денежном долге, были пустым, неосмысленным
звуком. А сейчас он ловил  каждое  ее  слово  и  пытался  проникнуться  всем
услышанным.
   - Поначалу все было чудесно. Он заботился обо мне.  Сказал,  что  у  него
отпуск и что он решил его посвятить своей племяннице, то есть мне. Мы с  ним
сделали небольшой ремонт,  привели  квартиру  в  порядок,  он  кормил  меня,
готовил вкусные вещи, купил мне беличью  шубку,  теплые  сапоги...  А  потом
началось что-то непонятное...
   - Кем он работал?
   - Да, ты прав, я не сказала тебе самого главного... Он работал на Севере,
я даже не могу назвать точно  город...  Он  психиатр.  Люди  этой  профессии
всегда вызывали во мне любопытство. Вот и Юрий  Александрович  представлялся
мне человеком необычным, наделенным особым  складом  ума...  Это  он  первый
рассказал мне о незавершенном гештальте.
   - Что это такое?
   -  Это   из   области   психологии...   Понимаешь,   существует   понятие
незавершенного  гештальта,  это  когда   человек,   потрясенный   чем-то   в
подростковом возрасте, оставшись неудовлетворенным своей ролью в том, что он