ить вашу квартиру,  и  наказал
ей быть дома.
   - Да...
   - А как ты объяснил ей, откуда знаешь Перова и вообще кто такой Перов?
   - Просто сказал, что Перов, и все...
   - И как Лора отреагировала, услышав фамилию своего любовника?
   - Никак. Абсолютно  спокойно.  Вернее,  ее  испугала  сама  информация  о
готовящемся ограблении, но навряд ли она вообще знала его фамилию...
   - Вот и я об этом подумала... Значит, она может лишь догадываться о  том,
что ты в курсе ее любовных похождений, и в то же время у нее  есть  надежда,
что ты ничего не знаешь... Поэтому  стоит  тебе  приехать  домой,  как  Лора
встретит тебя с виноватым выражением лица  и  постарается  вести  себя  так,
словно ничего не случилось...  Она  сейчас  переживает,  нервничает,  боится
потерять тебя... Ведь без тебя,  без  твоих  денег  она  просто  пропадет...
Только не думай, что я такая циничная и мне доставляет удовольствие говорить
о твоей жене в таком тоне... Но я люблю тебя и не могу позволить, чтобы  она
и дальше обманывала тебя.  Ты  слишком  порядочен,  чтобы  не  поддаться  ее
уговорам или угрозам... И поэтому я хочу тебе помочь. Ты  же  сам  признался
мне, что ты не герой... Но я люблю тебя такого, каков ты есть. Пусть  ты  не
обладаешь некоторыми бойцовскими качествами, но их заменяют  тебе  твой  ум,
талант и способность любить... И ты не  должен  комплексовать,  что  это  я,
женщина, пытаюсь посоветовать тебе, как вести себя с Лорой...  Понимаешь,  я
не разбираюсь" в ювелирном деле, я вообще многого не умею, у  меня  всего-то
десять классов образования, но у меня  есть  жизненный  опыт...  Я  пережила
столько, что хватило бы на десять твоих жизней, а потому  постарайся  учесть
мои советы и иди на разговор с Лорой  с  открытым  забралом,  обвиняй  ее  в
измене, тем более что это  правда...  Возможно,  ты  считаешь  сейчас,  что,
говоря тебе все это, я прежде всего думаю о себе.., и, наверное,  ты  будешь
прав... Конечно, я думаю о себе, о тебе, о нас, о том, чтобы ты  не  мучился
угрызениями совести  и  чувствовал  себя  увереннее  в  этой  жизни...  Саша
подрастет и переедет к  тебе,  к  нам...  И  Лора  вынуждена  будет  с  этим
смириться. К тому времени у нее уже будет, как ты сказал, новый муж,  другая
семья и, возможно, другие дети... Я хорошо понимаю тебя. Ты  жил  в  теплом,
непродуваемом семейном коконе, занимаясь своим делом и не задумываясь о том,
КАК ты живешь. Ты жил без любви и даже не замечал этого... Но теперь,  когда
ты полюбил и понял, что существует другая жизнь, тебе надо найти в себе силы
перестроиться и научиться быть счастливым...
   - Эмма, я завидую тебе... Ты знаешь, что хочешь...
   - И ты знаешь... Только мне, прежде  чем  заниматься  устройством  своего
будущего, необходимо расстаться со своим прошлым... Возможно, Ядов прав, и я
действительно, как только приеду домой, сразу же отправлюсь в прокуратуру  и
расскажу следователю все, что произошло в июле девяносто четвертого... Сниму
с себя груз. А ты найдешь мне хорошего адвоката.., или частного детектива...
   - Это идея Ядова.., прокуратура.., следователь...  Я  думаю,  что  ты  не
готова к этому...
   - У меня нет выбора...

***

   Вечером в квартире Ядова собралось столько гостей, что  Сергей  испугался
за своего друга. Когда все  уселись  за  стол,  который  просто  ломился  от
закусок и бутылок, Ядов произнес небольшую речь, суть  которой  сводилась  к
тому, что все люди должны помнить о том, что  жизнь  у  них  одна  и  нельзя
позволить суете превратить эту самую жизнь в ?серятину будней?,  после  чего
предложил выпить за праздник, ?который пусть  будет  у  всех  в  душе?.  Люд
собрался разношерстный, здесь были политики, писатели,  художники,  ювелиры,
банкиры и просто бездельники... Ядов пригласил своего портного,  массажиста,
парикмахера,  настройщика  пианино,  певицу  из  театра  оперетты   и   даже
ветеринара... Эмме еще ни разу не приходилось  наблюдать  такую  прожорливую
компанию. Забившись с Орловым в самый  угол  дивана,  она  грызла  яблоко  и
видела перед собой только жующие физиономии. Быть может,  и  она  отдала  бы
дань превосходным ресторанным деликатесам, если бы ее не  занимали  мысли  о
Перове. Сергей весь вечер ел лососину и не сводил глаз с Ядова.
   - Мне кажется, что он решил распрощаться со всеми  нами  и  устроил  себе
такие дикие похороны... - прошептал Сергей Эмме на  ухо.  -  Думаю,  что  он
после ухода гостей примет яд... Он большой оригинал. Я  не  удивлюсь,  если,
открыв его письменный стол, обнаружу  там  предсмертное  письмо,  в  котором
будет  как-то  обыграна  его  фамилия,  например,  ?Ядов  принял  яду?   или
что-нибудь в этом духе... Я боюсь за него.
   - Но ты же сам запретил мне съездить за Анной...
   - Ты ее не знаешь, если она ушла, значит, ушла... Может, ей  надоело  это
унизительное положение домработницы в доме человека, которого она  любит,  и
она решила выйти замуж, родить ребенка...
   - А мне кажется, что таким людям, как Ядов и Анна,  нужно  просто  помочь
понять друг друга...
   Гости, судя по всему, раньше не были близко знакомы, а потому  общих  тем
для разговоров практически не было. После  того  как  было  много  выпито  и
съедено, общество распалось на женщин и мужчин. Женщины остались за  столом,
и обслуживающий их молодой симпатичный официант принялся разрезать  огромный
песочный торт, украшенный розами из марципана и разноцветными  фигурками  из
прозрачного, словно резинового, дрожащего желе.  Мужчины  же  курили  кто  в
кухне, а кто в подъезде... Не было в гостиной и хозяина.
   Сергей уединился в кабинете Ядова. Мысль о яде не давала ему покоя.
   Эмма, делая вид, что слушает разговоры женщин  за  столом,  находилась  в
напряжении, постоянно оглядываясь на дверь кабинета, чтобы  в  случае,  если
кто-то туда направится, она успела предупредить об этом Сергея.
   - А вы  не  знаете,  где  Анна?  У  него  же  была  такая  очаровательная
молоденькая домработница... По-моему, они даже были любовниками...
   - Да не были они никакими любовниками, Ядов даже пальцем  боялся  до  нее
дотронуться... Надо у  него  спросить,  куда  он  ее  спрятал...  Совершенно
изумительная молодая особа... Я была здесь в прошлом году  на  Рождество,  и
она  угощала  нас  такими  дивными  пирожными,  что  можно  было  просто  ум
отъесть... Я переписала у нее рецепт, но, кажется, в  тот  же  вечер  его  и
потеряла...
   - А вы давно знаете Ядова?..
   Эмма слушала с интересом, надеясь услышать нечто такое,  что  поможет  ей
лучше понять Ядова и, возможно, помочь ему справиться с потерей  Анны.  Сама
же она за весь вечер так и не проронила ни слова.
   - Я знаю, кто давно знаком с Ядовым... Ира Легостаева...  Ирочка,  иди  к
нам, у нас тут женский стол и женские сплетни...
   Молодящаяся стройная женщина в блестящем красном платье,  какое-то  время
курившая на кухне с мужчинами, после такого приглашения пересела  со  своего
места, находящегося на другом конце  стола,  поближе  к  торту  и  остальным
раскрасневшимся и захмелевшим женщинам.
   - И о чем здесь идет речь? Небось опять хозяину косточки перемываете?
   - А ты откуда знаешь?
   - Чувствую.
   - Ира, вы не знаете, куда он подевал свою домработницу Анну?
   - Нет, не знаю, должно быть, отпустил домой...
   - У них роман?
   -  Нет,  не  думаю...  Ядов  вообще  неспособен  на  романы.  Он  человек
увлекающийся, но  его  отношения  с  женщинами  иначе  как  кратковременными
связями назвать невозможно.
   - Неужели он ни разу не был влюблен?
   - Был, конечно, но это происходило очень давно.
   Я как раз была дружна с ним, мы занимались тогда весьма прибыльным  делом
и ссудили крупную сумму одному теперь уже известному человеку... У нас  были
большие планы... И вот в разгар этой самой кампании, когда решался вопрос..,
ну, это вам необязательно  знать...  Словом,  он  влюбился.  Познакомился  с
женщиной на ВДНХ, погулял с ней часа три, затем встретился на следующий день
и не пришел домой ночевать...  Казалось  бы,  что  в  этом  особенного,  ну,
остался на ночь у этой женщины?.. Но  когда  он  появился  через  пару  дней
похудевший, бледный и не похожий сам на себя, мы все  заволновались...  Надо
было работать, составлять списки, ездить... Но  он  только  и  сказал:  ?Она
уехала...?, и все. Человека будто сглазили. Он  перестал  есть,  стал  много
курить, а потом целую неделю пил. Он постоянно писал какие-то письма,  сидел
на телефоне, обзванивая неизвестных мне людей... А примерно  через  год  мне
сказали, что у этой женщины от связи с Ядовым родился ребенок, который  умер
в родильном доме. Вроде бы муж этой женщины избил ее из ревности, и ребенок,
кажется, родился уже мертвым... На Ядова без слез невозможно было  смотреть,
он весь почернел, поседел, стал красить волосы... А потом пришел  в  себя  и
зажил своей обычной жизнью...
   Эмма слушала, затаив дыхание. Она увидела, что Сергей вышел из кабинета и
направился на кухню к мужчинам. Теперь можно было не волноваться.
   - Я только не могу понять одного: зачем он нас  всех  сюда  пригласил?  -
спросила одна из женщин, полная яркая блондинка в черном бархатном платье  и
с пышной белой грудью,  которая  грозила  вот-вот  вывалиться  из  глубокого
декольте прямо в тарелку с тортом.
   - Да мы все поражаемся... Может,  он  собирается  сообщить  нам  о  своей
женитьбе или помолвке?
   - Какая женитьба... - подала голос маленькая шатенка в  розовом  открытом
платье. - Ваш Ядов - изрядная скотина, каких еще  поискать...  -  Она  вдруг
выбежала из-за стола и исчезла за дверью.
   - Это его любовница, Вика... Она сделала от него уже два аборта, а он так
и не женился на ней...
   - Да уж, ну и дела... Ладно,  бабоньки,  давайте  есть  торт...  К  черту
диету, к черту подсчет калорий, надоело! Олег, принеси нам еще кофейку...
   И официант быстрым шагом направился в сторону кухни.
   - Какой мальчик, - сказала Легостаева, слизывая  с  губ  розовый  крем  и
громко вздыхая. - Вы обратили внимание, как он смотрел на Лизку?
   Лизка, блондинка в  бархатном  платье,  улыбнулась,  а  пышная  грудь  ее
заколыхалась часто-часто...
   Нет, это было явно не светское общество, а так,  какой-то  сброд,  решила
Эмма, покидая свое место и собираясь прилечь в спальне. И  в  эту  минуту  в
гостиную вошел подвыпивший, но очень грустный Ядов. На нем был  все  тот  же
смокинг с бабочкой. Глаза Ядова смотрели куда-то в пространство, он  явно  о
чем-то или о ком-то думал. Все женщины за столом притихли.
   - Ну как торт, понравился? -  очнулся  наконец  Ядов  и  присел  к  своим
гостьям. - Небось интересно, зачем я вас пригласил?
   Все молчали, боясь его перебить...
   - А просто так... Захотелось увидеть ваши милые мордашки... Я  скучал  по
вам, по всем...
   В гостиную вошла Вика с покрасневшими веками, но зато с ярко  накрашенным
ртом:  в  ванной  она,  очевидно,  успела  нареветься  вдоволь  и  сразу  же
попыталась привести себя в порядок.
   - Викуша, - Ядов схватил ее за руку, притянул к себе и усадил на  колени.
- Не дуйся... Скушай тортик.., не сердись на меня, я сейчас пьян.., девушки,
женщины, я ужасно рад, что вы пришли...
   Эмма понимала, что ничего важного и стоящего он уже не скажет,  а  потому
незаметно для окружающих выскользнула из гостиной и в синей  от  сигаретного
дыма кухне нашла Орлова. Он стоял возле окна  и  пытался  раскурить  толстую
гаванскую сигару, целая коробка которых  лежала  на  подоконнике.  Остальные
мужчины вели громкие разговоры, курили  и  пили  водку.  На  Эмму  никто  не
обратил внимания.
   - Сережа, ты был у него в кабинете... Что там?
   - Смотри,  -  Сергей  достал  из  кармана  черную  сафьяновую  коробочку,
оглянулся и, убедившись, что за ними никто не наблюдает, открыл ее.
   - Что это? - прошептала Эмма, увидев там две обычные таблетки.
   - Думаю, что яд. Хотя я в этом  не  разбираюсь...  Ну  подумай  сама,  не
анальгин же это, в конце-то концов!.. Кстати,  ты  не  знаешь,  где  у  него
аптечка?
   - Знаю, в ванной комнате... А.., все, я поняла тебя...
   Она пробралась в коридор,  оттуда  в  ванную,  достала  из  пакетика  две
таблетки аспирина и вернулась  с  ними  к  Сергею.  Они  заменили  таблетки,
лежащие в коробочке, на аспирин, а предполагаемый яд Сергей положил к себе в
карман.
   - Сумеешь незаметно положить коробку в выдвижной ящик письменного стола?
   - Конечно... - Она зажала черную коробочку в руке и пошла в кабинет.
   - Эмма, ты куда? - услышала она голос Ядова и вздрогнула.  Повернулась  и
увидела, что Вика по-прежнему сидит у него  на  коленях  и  держит  в  руках
блюдце с куском торта. От ее  недавней  печали  не  осталось  и  следа.  Она
обнимала свободной рукой Ядова за шею и смеялась.
   - Мне надо позвонить... - пробормотала Эмма и, войдя  в  кабинет,  плотно
прикрыла за собой дверь. Подойдя к письменному столу, она выдвинула  верхний
широкий ящик и едва успела положить в него коробку  с  таблетками  аспирина,
как в дверях возник Ядов.
   - Знаешь, чего я больше всего боялся? - спросил  Ядов,  усаживаясь  перед
ней в кресло и закидывая длинные ноги на стол.
   - Нет... - Эмма с трудом разлепила пересохшие от волнения губы. - И  чего
же вы боялись?
   - Что вы с Орловым устроите мне здесь встречу с Анной...
   - А, вот оно что... - Эмма облегченно вздохнула и сразу же взяла  себя  в
руки. - Вообще-то у меня такая мысль была, но Сергей меня отговорил...
   - И правильно сделал. Тем более что она бы все равно не пришла...
   - Вы уверены в этом?
   - Уверен. А теперь иди к гостям, мне надо побыть одному... И не бойся  за
меня, со мной никогда ничего не случится...
   Эмма, пожав плечами, вышла  из  кабинета  и  обнаружила,  что  словно  по
чьей-то невидимой команде гости начинают стремительно расходиться. За столом
уже никого не было, а в прихожей началось настоящее столпотворение.
   - А вы разве не идете с нами? - услышала  она  голос  Иры  Легостаевой  и
пожала плечами:
   - Не знаю... А что случилось? Куда это все заторопились?
   - Как, вы разве не слышали? Ядов заказал ужин в  ?Праге?,  в  ?Посольском
зале?...
   - Ужин?
   - Поедемте, у нас еще есть полчаса...
   Спустя четверть часа в квартире не осталось никого, кроме  Эммы,  Сергея,
официанта Олега, убирающего со стола, и самого хозяина.
   - Ты что-нибудь поняла? -  Сергей  с  Эммой  стояли  посреди  гостиной  и
боялись посмотреть в сторону кабинета. - Зачем ему было  заказывать  ужин  в
?Праге??
   - Сережа, мне неприятно об этом говорить, но, по-моему,  у  твоего  друга
большие проблемы с психикой... Ему надо лечиться...
   - Может, заглянем и посмотрим, что он делает в кабинете? - Орлов выглядел
растерянным.
   - Давай постучим, чтобы не раздражать лишний раз...
   Они подошли к двери и вдруг услышали грохот. Эмма рванула на себя  дверь,
ворвалась в кабинет и увидела распростертого  на  полу  Ядова.  Он  лежал  с
закрытыми глазами, кожа на его лице была пепельного оттенка.
   - Господи, неужели он умер? Рядом с телом Ядова валялась раскрытая черная
коробочка. Она была пуста.

Глава 10

Мюнхен. Август 1999 г.

   В Германию Берту привез ее старший брат. Ей тогда  было  тринадцать  лет.
Русская немка, она почти пять лет прожила в Риге, и только после трагической
гибели родителей приехавший из Германии старший брат  Александр  увез  ее  в
Мюнхен, где он держал небольшую прачечную. Акцент появился у нее, когда  она
жила еще в Риге.
   - Значит, ты, кроме русского и немецкого, знаешь еще и латышский?
   Эмма сидела в кресле на лужайке и смотрела,  как  Берта  с  двухгодовалым
Сережей играют  в  мяч.  День  был  солнечный,  сухой,  теплый,  со  стороны
цветника, расположенного ближе к аллее, ведущей к центральным воротам парка,
доносился аромат роз и лилий.
   Дом, в котором жила Эмма, был обращен одной  своей  стеной  к  оживленной
Парсдорфштрассе, а другой к небольшому частному парку, принадлежавшему,  как
и дом, двум хозяевам - Владимиру Прозорову  и  Питеру  Мюллеру.  Трехэтажный
особняк был выдержан в строгой симметрии  и  рассчитан  на  две  семьи.  Два
каменных  крыльца,  ведущих  в  дом,  две  беседки,  две  аллеи,  ведущие  к
единственным чугунным воротам. Прозоров и  Мюллер  являлись  компаньонами  в
совместной  русско-германской  судостроительной  фирме  и  были   совершенно
разными людьми. Солидный и немногословный Владимир Прозоров, медлительный  и
основательный во всем вплоть  до  мелочей,  резко  контрастировал  шустрому,
внешне похожему на мальчишку, но тем не менее умному и сообразительному, все
схватывающему на лету Питеру Мюллеру. Прозоров, купив  в  Мюнхене  дом,  уже
через месяц привез сюда жену и сына, Питер же и  не  думал  жениться  и  без
зазрения совести водил в свое  крыло  девиц.  Берта,  Сережина  гувернантка,
которая была тайно влюблена в Питера, просто умирала от ревности,  глядя  из
окна прозоровской половины дома, как вечерами к соседнему крыльцу то и  дело
подъезжают машины, из которых стайками  выпархивают  молоденькие  девушки  в
вечерних платьях и со смехом скрываются за прозрачными дверями недосягаемого
для Берты рая...
   Эмма, давно заметившая влюбленность Берты, жалела ее, но при  всем  своем
жизненном опыте старалась не настраивать ее против Питера, хотя и  понимала,
что чувство Берты скорее всего так и останется без  взаимности:  уж  слишком
легкомысленным казался ей Питер,  слишком  эгоистичным  и  безответственным,
когда речь шла о женщинах... Каково  же  было  ее  удивление,  когда  Питер,
однажды забежав к Прозорову поздно вечером и увидев Берту, даже изменился  в
лице, настолько ему понравилась молоденькая гувернантка. Он  вернулся  домой
и, уже оттуда позвонив Прозоровым,  попросил  к  телефону...  Берту!  Бедная
девушка от счастья даже стала заикаться.  Питер  пригласил  ее  позавтракать
вместе с ним в рыбном кафе. Так начался их роман.

***

   Берта, услышав вопрос, повернулась,  и  в  это  время  мяч,  подброшенный
Сережей, медленно подкатился к ногам Эммы.
   - Латышский? Да,  конечно,  знаю...  И  думаю,  что  мне  его  теперь  не
забыть... Фрау Эмма, а вы когда-нибудь любили кого-нибудь, кроме Прозорова?
   В их доме почему-то было не принято называть  Прозорова  Володей  или  же
Владимиром Александровичем. И  Берта  постепенно  привыкла,  подражая  Эмме,
обращаться к нему по фамилии. Она так и говорила  ему:  ?Вам  сварить  яйцо,
господин Прозоров??, ?Фрау Эмма просила вам передать, господин Прозоров, что
она уехала в город за покупками и вернется только к вечеру..."
   Берта давно мечтала РАЗГОВОРИТЬ свою хозяйку. Ей хотелось понять,  почему
эта молодая женщина, обладающая незаурядной красотой и умом, уже в  двадцать
лет оказалась замужем за скучным и  старым  Прозоровым,  которому  было  под
сорок, и даже успела родить ему сына. Берте было  девятнадцать,  так  что  с
Эмой они были почти ровесницами, но Берта понимала, что их разделяет не  эта
мизерная разница в возрасте, а нечто большее. В Эмме чувствовалась  какая-то
скрытая тайна. Эмма часто бывала настолько задумчива, что не  слышала  и  не
видела ничего вокруг себя... Она могла часами просиживать почти без движения
в кресле, наблюдая кружащихся над цветами пчел... Казалось, что Эмма прожила
не одну, а несколько жизней и поэтому в этом мире ее  не  интересует  ничто,
кроме Сережи. К своему мужу, Прозорову, Эмма относилась с видимым уважением,
но не более. Любой, взглянув на эту пару,  сказал  бы,  что  Эмма  не  любит
своего мужа.
   - А почему  тебя  это  интересует?  -  удивилась  Эмма  вопросу.  -  Хотя
понятно.., тебе просто хочется узнать, как это происходило у других. Ведь ты
влюблена и кажешься себе немного сумасшедшей, не  так  ли?  И  тебе  хочется
узнать, было ли что-нибудь подобное в моей жизни... Было,  конечно.  У  меня
был мужчина, которого я очень любила...
   - Но  ведь  это  не  Прозоров?  -  Берта,  затаив  дыхание,  смотрела  на
разморенную солнцем красивую до невозможности Эмму и х