... Если смотреть отсюда,  то...  А
если отсюда... Не может такого быть...
   Я со злостью топнула по полу, потом еще раз и еще.
   Ничего не  случилось,  цемент  не  расплылся  под  ногами,  и  вообще
выглядел он так, словно лежал здесь  сто  лет,  между  стенкой  и  полом
проросли уже какие-то колючки.
   Ямы в дальней комнате тоже не было, ни в правой, ни в левой, и совсем
не было похоже, что здесь вчера копали.
   Так, я знаю, что делать!
   - Надька! - крикнула я. - Иди сюда! Когда эти  двое  катили  тележку,
она наехала на камень. На довольно большой камень. И он должен лежать на
дороге, на прямой между этим коттеджем и семнадцатым домом. Это  первое.
Второе - здесь должна валяться  моя  зубная  щетка.  В  пакетике.  Я  ее
выронила, пока ползала. И точно здесь, потому что она меня колола, когда
я на корточках была. А в саду ее уже не было. Ясно?
   - Ясно. Давай искать.
   Мы тут же направились на улицу, где минут двадцать ходили  по  кругу,
опустив головы.  Пройдя  раз  десять  до  дома  Савченко  и  обратно,  я
остановилась.
   - Сроду не видала таких улиц. Хоть  бы  для  приличия  какой  камешек
бросили или бумажку. А то просто смотреть противно.
   Надежда ободряюще хлопнула меня по плечу:
   - Да ладно, погоди расстраиваться. Ну пнул кто-нибудь этот  камень  в
сторону... Щетка - гораздо более убедительная  улика.  Стопроцентная.  А
камень к делу не пришьешь. Пошли!
   Чтобы обшарить дом и сад, мы потратили минут сорок, заглянув  во  все
щелки и отодвинув все, что отодвигалось.
   - Глупость какая! - меня брала непонятная досада на то, что я не могу
найти даже малейших следов своего здесь пребывания. Я же не  лунатик,  и
это был не сон, валяются же на полу под подоконником  мои  перепачканные
джинсы и свитер!
   Так я и мучилась до тех самых пор, пока Надежда не  замерла  на  пару
минут, а потом вдруг выдала:
   - Стаська, а может, ты всего-навсего коттеджи в темноте спутала?
   Господи, ну почему это мне самой в голову не пришло? Их тут на  улице
штук десять еще строит, чего я в этот уперлась? Но тогда получается, что
я следила не за семнадцатым домом?.. А за каким же?  Я  вытерла  пот  со
лба.
   - Может, проверим? -  робко  спросила  Надька,  я  кивнула.  Чего  уж
теперь!
   Через полчаса мне пришлось признать, что вероятность  ошибки  все  же
существует. Это могло произойти в том случае, если я изначально ошиблась
домом. Тогда подходил соседний коттедж и коттедж через участок.
   В обоих случаях стены серого кирпича и веранды предполагаются. Вскоре
Надька меня окликнула:
   - Глянь, тут вроде яма...
   В третьем коттедже в дальней комнате и впрямь оказалась яма. Она была
ровной и аккуратной, но  мне  не  подходила  по  одной  довольно  веской
причине: она явно пустовала. А вдруг они не успели зарыть  второй  труп,
может, их спугнули? Я же так и не узнала, что там трещало  в  кустах.  А
если они сбежали, то вряд ли  прихватили  с  собой  первого,  того,  что
должен лежать в проходе возле кухни. Однако, излазив всю землю  вдоль  и
поперек, мы не нашли ровным счетом ничего. Надька стала косить на меня с
большим сомнением, но пока молчала, я отряхнула ладони и махнула рукой:
   - Черт с ними! Значит, я сумасшедшая.
   Подруга здорово обрадовалась такому повороту событий,  она  заскакала
вокруг меня козлом и принялась тараторить, словно заведенная. Сворачивая
на  улицу  Ломоносова,  я   оглянулась,   но   ничего   не   изменилось,
недостроенные дома все так же глядели пустыми оконными  проемами,  возле
стен высились кучи кирпича и горы глины. Я плюнула и догнала Надьку.
   Согнувшись над раковиной и не глядя  друг  на  друга,  мы  с  Надькой
сердито сопели, старательно терли перемазанные глиной руки и выслушивали
гневную обвинительную речь старшего Надькиного брата. Его обычно веселая
жена Светлана суетилась, торопливо собирая на стол и  изредка  бросая  в
нашу  сторону  печальные  взгляды.  Надькин  расчет  на  то,   что   мое
присутствие  хоть  как-то   сдержит   Виктора,   полностью   провалился,
единственное, на что я смогла  повлиять,  так  это  на  то,  что  Витька
заменил местоимение "ты" на "вы".
   Как выяснилось, в наше отсутствие в доме побывал следователь, который
расспрашивал о последних знакомствах Надежды, о том, где, когда и с  кем
она бывала в последнее время, намекая,  как  я  догадывалась,  на  наших
новых знакомых. Местная  торелкинская  служба  оповещения,  как  всегда,
работала исправно, и о наших знакомствах милиции, вероятно, уже известно
во всех подробностях. У бабки Степаниды наверняка тоже уже  побывали,  и
теперь она проклинает тот  день  и  час,  когда  пустила  к  себе  такую
недостойную жиличку.
   Витька тем временем разошелся не на шутку, и,  если  бы  мы  не  были
такими голодными, кусок в горло у нас бы точно не полез. Но мы с Надькой
жалобно моргали и слушали, не забывая уписывать с тарелок за обе щеки.
   Глядя на нас, Света едва не прослезилась и пошла за  добавкой.  Брата
же подобная прожорливость явно раздражала, пробежавшись пару раз взад  и
вперед по кухне, он ядовитым голосом поинтересовался, не поднести ли нам
по стопочке, насколько ему известно, с этим никаких проблем у  нас  нет.
Когда я вежливо согласилась на предложение, Витька взвился, потеряв  дар
речи, перепугавшаяся Надежда  скороговоркой  выпалила,  что  нас  срочно
просил зайти участковый, мы дружно подхватились из-за стола  и  вылетели
во двор. Вслед нам раздалось почти классическое:
   - В город! К матери! Сегодня же!  Не  хватало  мне  позора  на  седую
голову!
   - И ведь отвезет, злыдень, - оглядываясь на родимый порог,  прошипела
подружка, - я его знаю... Слушай, а куда же делись мужики? Я имею в виду
этого твоего Ефима, Колю... И Юрочка-красавчик... Ой, а я тебе  говорила
про дачу?
   - Про какую дачу?
   - Про дачу этого Коли?
   Я притормозила и уставилась на подругу:
   - Ты можешь внятно изъясняться? Что  за  привычка  -  кота  за  хвост
тянуть? У него что, дача здесь?
   Надька тоже остановилась и задумчиво потерла переносицу:
   - Не помню, может, ты к тому времени уже уснула?
   Деликатно  кашлянув,  я   попробовала   сделать   приветливое   лицо,
демонстрируя внимание, однако очень хотелось  дать  подружке  пинка  для
ускорения мыслительного процесса.
   - Да, пожалуй, ты к тому времени уже упала... Понимаешь, у меня в тот
момент тоже кое-какие проблемы с мироощущением  были.  Ирка  с  Колей  о
чем-то говорили, а он сказал: "У меня тут дача недалеко. Не то, что ваша
деревня, место тихое, никто не мешает". И стал вроде звать  на  шашлыки,
мангал, говорит, есть и все такое...
   И речка вроде бы... Не могу я точно вспомнить, путается все.., ну  ты
меня понимаешь. Ирка, кажется, обрадовалась,  сказала,  что  обязательно
съездим... И все красавчику  этому  глазки  строила.  Я  даже  думала  -
окосеет... А я тоже, честно говоря, там  прикорнула.  Глаз  уж  было  не
разодрать, я и легла на диванчик, что на веранде. Жесткий,  зараза,  как
утюг... А Ирка, та вроде не спала. Все с  Юрочкой  шушукалась.  Стаська,
знаешь, что мне в голову приходило?  Мы  с  Колей,  потом  ты  с  Ефимом
вежливо ушли, а Юрочка остался...
   - Ну, - кивнула я, - вполне возможно. Когда я уходила, у меня не было
чувства, что они собираются расстаться.
   Это было сущей правдой, поэтому мы задумались и некоторое  время  шли
молча. В голове у меня все так перемешалось, что я даже никак  не  могла
разобраться, о чем думать в первую очередь.
   - А где дача у Коли? Неужели он тебе не сказал?
   - Не знаю, - пожала Надька плечами,  -  может,  он  и  сказал,  да  я
забыла. Не помню, хоть убей... А после того как он меня проводил, я  его
больше и не видела...
   Тут мы подошли к дому участкового. Я  продолжала  ломать  голову  над
всем произошедшим, Надька прикрыла за собой калитку и вдруг вспомнила:
   - Да, вот еще что! Я когда с Иркой прощалась, она  шепнула:  "Знаешь,
кто это? Клетчатый!" Черт ее разберет, что она имела в виду?
   Я уже тянулась стучать в дверь, однако  слово  "клетчатый"  почему-то
тревожно всколыхнуло сердце, и я уточнила:
   - А про кого?
   - Да про Юрочку вроде, про красавчика.
   Вот оно что! Теперь понятно, почему, увидев  его  впервые  на  пороге
комнаты, на Ирку напал столбняк. Она  сказала,  что  видела  за  забором
человека с оружием, и назвала его как раз "клетчатым". И  что  же  тогда
получается? Получается, что сначала она едва не впала в транс,  а  потом
не слезала с его колен. Хреновина, ей-богу! Однако  ничего  такого,  что
могло бы хоть как-то  объяснить  отсутствие  Ирки  в  собственном  доме,
по-прежнему не было.
   Через пару минут мы сидели за столом у Петра  Игнатьевича,  его  жена
предложила нам чаю, мы  согласились,  с  умилением  разглядывая  коробку
свежего овсяного печенья.
   - Ну что скажете, девчата?  -  склонил  голову  набок  участковый,  с
интересом  наблюдая,  как  мы  стремительно  уничтожаем  его  бакалейные
запасы. - Расскажите в двух словах, что про все это думаете?
   - Петр Игнатьевич, - вздохнула Надька,  провожая  печальным  взглядом
последнее печенье, которое я исхитрилась уцепить перед самым ее носом, -
я рассказывать уже больше не могу. Вы лучше спрашивайте,  я  думаю,  так
быстрее получится.
   На это весьма разумное предложение участковый согласился, я, впрочем,
тоже. Начинать все заново в сто сорок четвертый раз не было ни  сил,  ни
желания.
   - Вы отмечали Ирин день рождения в "Магии"? Так?
   - Так?
   - Убитый... Зовут его, то есть звали, Михалков  Андрей  Владимирович,
пригласил на танец.., тебя?
   Надька кивнула.
   - А говорил чего-нибудь?
   Подружка кокетливо крутанула глазками:
   - Ну говорил, конечно... Как зовут, хорошо танцую  и  тому  подобное.
Хотел еще на танец пригласить, но я ему сразу отказала...
   - А почему?
   - Да кто его знает... Как-то не приглянулся он мне.
   Я и внимания особого на него не обратила, так, потанцевала, чтобы  не
обижать человека.
   - А потом?
   Последующие события  мы  рассказали  довольно  подробно,  упомянув  и
пришедшего на помощь героя, и разбитое стекло, и забытый альбом, и  Колю
вместе с его шрамом. О продолжении банкета у Ирки я, конечно,  предпочла
бы не рассказывать, но, поскольку была уверена, что о нем участковый уже
наслышан, пришлось упомянуть и об  этом.  Единственное,  о  чем  мы,  не
сговариваясь, умолчали, так это о моем бесславном  падении  со  стула  и
Надькином сне на веранде.
   - Ясненько, - задумчиво поскреб затылок Петр Игнатьевич. -  А  больше
вы с этими ребятами не виделись?
   Надька честно тряхнула головой, а я потупилась:
   - Я с Ефимом вечером в баре была...
   В глазах участкового мелькнуло  неодобрение,  но  он  его  быстренько
припрятал. Я ведь уже упоминала,  что  Петр  Игнатьевич  был  далеко  не
дурак.
   - А тот, третий, Ирине Захаровне, выходит, приглянулся?
   Мы не освещали, естественно, этот факт в деталях, но в  общих  чертах
подтвердили. Участковый задумался, мы с Надькой сиротски жались  друг  к
дружке, терпеливо ожидая, когда же выполнение нашего гражданского  долга
завершится окончательно. Тут мне пришло в голову, что  если  уж  сегодня
весь день нам задавали вопросы все, кому не лень, то и  мы  имеем  право
задать парочку.
   - Петр Игнатьевич, - вывела я из задумчивости лейтенанта, - а этот..,
как его, ну которого у Ирки на крыльце...  -  Надька  приподняла  брови,
участковый тоже сосредоточился:
   - Михалков?
   - Ну да... Он кто? Местный?
   - А как же! Его каждая собака в городе знает. Простырь.
   - Это что такое?
   - Это кличка. Простырь. Простой очень. Душевный парень.
   - Господи, - пробормотала я, теряясь, - и кто он, этот Простырь?
   - Тебе как, по трудовой книжке или по жизни? По трудовой - грузчик  в
продуктовом магазине "Талисман", а по жизни - бандит.
   Мы с подругой дружно отвалились от стола и разинули рты. Дело приняло
интересный оборот. На Иркином крыльце перерезали горло местному  бандиту
по кличке Простырь. Надюха икнула:
   - Может, он их убил?
   - Кого? - насторожился участковый.
   - Ирку с Юрой.... - На мой взгляд, версия вышла немного притянутой.
   - Почему? С чего ты взяла?
   - Ну их же нет дома... А он бандит. Пришел к ним...
   - Они были знакомы?
   - Не знаю. Кажется, нет. Но куда-то они делись.
   А может, в город к Ирке уехали?
   - Нет, в городской квартире  у  Кошкиной  никого  нет,  проверяли.  А
почему ты  говоришь  об  убийстве?  -  никак  не  мог  успокоиться  Петр
Игнатьевич. - Есть факты?
   - Нет, слава богу, - испугалась Надька, -  фактов  нету  Если  только
Масленка...
   - Чего? Ах, кошка! Да, непонятно, кому понадобилось такое зверство  с
животиной сотворить. Хотя кошечка была, конечно, не  чета  иной  собаке.
Спроси у окрестных пацанов, в чей  сад  они  не  полезут...  А  что  вы,
девчата, о своих новых знакомых скажете, о москвичах? -  тут  участковый
вздохнул. - Хотя они еще за день до того разъехались. Я по долгу  службы
интересовался. А ты когда, Анастасия, в баре была?
   - На другой день, вечером. А Ефим потом сразу  уехал.  -  Я  опустила
глаза и заткнулась. Рассказывать мне больше было  нечего.  Я  видела,  с
каким напряжением следила за мной Надежда, ожидая, скажу ли я о том, что
видела  сегодняшней  ночью.  Поняв,  что  я  решила  промолчать,  она  с
облегчением перевела дух.
   Я догадывалась, что Надька, так же как и Ефим, скорее всего, считает,
что я ошиблась. Или все это мне приснилось. Но я знала то, что знала,  и
сдаваться не собиралась. Сегодня придет Ефим, и я заставлю его пойти  со
мной. Во-первых, с ним не так страшно, во-вторых, в  темноте  все  снова
станет на свои места.
   - Да-а-а, - протянул Петр Игнатьевич, хлопнув себя по колену,  -  вот
времена настали... Раньше при таком  происшествии  здесь  бы  не  только
наше, все областное начальство землю бы нюхало! А теперь? За  Огольцами,
у рыбхоза, машину расстреляли, "Тойоту" здоровенную, три трупа, так хоть
бы что! Глухарь! Этих бы глухарей в леса выпускать, то-то бы дичи было!
   Он поднялся, удрученно качая головой,  вскочили  и  мы.  Попрощались,
участковый обещал сразу сообщить, если объявится Ирка, мы  пообещали  то
же самое.
   Оказавшись на улице, мы переглянулись.
   - Ну и дела, - развела руками Надька. - Простырь какой-то! Никогда бы
не поверила, что он бандит. Или грузчик. Голос тихий, вежливый. Улыбался
все время.
   Руку мне поцеловал... Что и думать, не знаю. Теперь от  каждого  угла
шарахаться будешь, не то что от человека...
   Ну что, куда идем?
   - А куда еще, по домам. Вон уж темно почти. Все равно делать  нечего,
ждать надо.
   Подруга кивнула, и мы не торопясь побрели вдоль резных  палисадников,
щедро украшенных сверху раскидистыми яблоневыми ветвями.
   - Стаська, а вдруг этот Простырь к Юрке приехал?
   Может, он его знал?
   - Откуда? Юрка из Москвы, Простырь местный.
   Я вот что подумала: может, он приехал  из-за  ресторанной  заварушки?
Разбираться?
   - Чего с Юркой разбираться, его там вообще не было.
   - Ирка была.
   - Ерунда. Если и был резон кому набить морду, так  это  Ефиму.  Дверь
расколотил, джип изуродовал...
   Чтобы сократить путь, мы свернули на боковую тропинку между заборами,
обогнули участок и вышли  на  Знахарскую,  маленькую  кривенькую  улицу,
идущую до самой окраины, и, перейдя дорогу, попали  в  длинный  проулок,
огороженный с двух сторон заборами. В ту же  секунду  дорогу  сзади  нас
перегородили грязные "Жигули", а на  другом  конце  проулка  возникла  в
просвете темная мужская фигура.
   - Мама! - четко произнесла Надька, и за спиной раздалось шипящее:
   - Заткни пасть, шалава, не то ноги вырву...
   Надька, так же как и я, к своим конечностям относилась с  трепетом  и
любовью, поэтому мы не издали больше ни единого звука, до тех самых пор,
пока не услышали:
   - Кого спрашиваю, оглохли, что ли?
   - Вы же сами сказали молчать... - отозвалась Надежда и  сделала  это,
на мой взгляд, весьма напрасно.  Это  только  в  кино  хороши  всяческие
разговоры и пояснения, когда на три слова приходится два выстрела и  без
краткого содержания никак не обойтись. Сейчас все происходило взаправду,
и тот, кто стоял за нашими спинами, вдруг схватил Надежду  за  шею  и  с
чувством приложил ее головой о ближайший забор.
   Я  инстинктивно  дернулась,  потому  что  бездействовать  в  подобных
обстоятельствах не в моих правилах,  однако  стоящий  впереди  детина  в
линялых джинсах ловко извлек из-за пояса пистолет и весело сказал:
   - Но, прими!
   "Что я ему, лошадь?" - приуныла я, одновременно с грустью  соображая,
где слышала его голос. Почти сразу же меня осенило: все та  же  "Магия",
чтоб ее черти взорвали. Этот  горилла  в  облезлых  джинсах  танцевал  в
ресторане с Иркой, следовательно, за спиной должен  находиться  лысый  и
ушастый. Мое открытие в одно мгновение сделало наше существование  серым
и совершенно  безрадостным.  Пока  Надежда,  держась  за  щеку  и  охая,
возвращалась в вертикальное положение, горилла спросил:
   - Где твой хахаль?
   Вопрос  явно  относился  ко  мне,  торопливо  сглотнув  и   едва   не
отсалютовав по-пионерски, я выпалила:
   - Если вы спрашиваете о том, с кем мы ушли позавчера из  "Магии",  то
наверняка я сказать не могу. Но  в  тот  вечер  он  сказал,  что  завтра
уезжает в Москву. А завтра было вчера, следовательно, сегодня он  уже  в
Москве.
   Или в Подмосковье.
   Горилла умилился и чуть не пустил слезу. У  меня  было  чувство,  что
сейчас  он  погладит  меня  по  головке,  до  того   его   проняла   моя
откровенность.
   - Что за девочка,  -  радостно  оскалился  он,  -  просто  чудо!  Все
рассказала или еще что-нибудь знаешь?
   - Про что? - сплоховала я и тут же получила сзади по загривку.
   - Про все. Сюда с вами их трое приехало? - я кивнула. - Потом  они  с
вами всю ночь были?
   - Да!
   - Точно?
   - Точно! - Я вложила в голос всю честность, на какую была способна.
   Воцарилось недолгое  молчание,  потом  за  нашими  спинами  произошло
движение, и я на всякий случай втянула голову в  плечи.  Стоявший  сзади
подал голос, и я вновь убедилась, что у меня хорошая память на голоса.
   Это был Ушастый:
   - Ну ладно, в натуре, гуляйте пока. Только языки заткните подальше, а
то не ровен час...
   В этот момент я зажмурилась, желая проверить, не сон ли это, а  когда
открыла глаза, передо мной никого не было. Я оглянулась. Ни Ушастого, ни
"жигуля". Покосившись на подругу,  я  поняла,  что  все  это  время  она
простояла с закрытыми глазами.
   - Надь, - позвала я, тронув ее за рукав, - ты в порядке?
   Надька  всхлипнула  и  вдруг  заплакала,  я  обняла  ее  за  плечи  и
вздохнула:
   - Все, они ушли...
   Она кивнула и открыла глаза:
   - Больно...
   Левая щека ее была ободрана, и похоже, что  без  здоровенного  синяка
здесь не обойтись. Пока я с сочувствием разглядывала ее тяжкие  телесные
повреждения, Надька перестала ныть и полюбопытствовала:
   - А зачем ты им соврала, что мы втроем из "Магии" приехали? И что они
всю ночь рядом были? Откуда ты можешь это знать наверняка, ты же дрыхла?
   - Ты бы хотела, чтобы я этим козлам все детали описывала? Тебе  здесь
стоять понравилось? Если хочешь, попробуй их догнать  и  рассказать  всю
правду полностью.
   - Единственное, чего я  хочу,  так  это  больше  никогда  с  ними  не
встречаться. А если такое, не приведи господи, случится, чтобы у них  не
было никаких претензий за неточные сведения.
   Постояв еще немного, мы осторожненько вышли из проулка, огляделись и,
не сговариваясь, бегом рванули по домам.
   Я заварила чай, нарезала хлеб, вытащила из холодильника кусок колбасы
и уселась за стол. В горнице никого не было, ужина тоже,  Где  находился
Стас, неизвестно, бабку, поднимаясь по лестнице, я увидела  в  саду.  Не
знаю, что она там делала в темноте, спрашивать  я,  конечно,  не  пошла.
Пожевав в гордом одиночестве, я допила  чай,  потом  сполоснула  кружку,
убрала колбасу и