под завязку. Тут же на глаза попался прозрачный полиэтиленовый
пакетик, и его содержимое на некоторое  время  заставило  меня  раскрыть
рот, позабыв, зачем я сюда  пришла.  В  пакетике  была  моя  собственная
зубная щетка, та самая, которую я потеряла в недостроенном коттедже.
   - Господи, -  прошептала  я,  теряясь,  -  я  уже  больше  ничего  не
понимаю...
   Однако время текло, наконец я выудила из багажника фонарик и вышла на
улицу.
   В считанные минуты я добралась до заветного зеленого забора, безмерно
радуясь окутавшему деревню густому утреннему туману. Улицы пока еще были
пусты,  но  рассвет  приближался,  и  весьма  скоро  за  ворота   выйдут
неугомонные коровьи владельцы. Отдышавшись,  я  огляделась  и  прошла  в
конец забора, туда,  где  начинался  соседствующий  с  Савченко  участок
Валентины Петровны.
   Забор Валентины Петровны был сделан из штакетника,  поэтому  я  легко
взобралась на самый верх и уже оттуда перемахнула во двор к Савченко.
   Благополучно  приземлившись  между   кустами   смородины,   осторожно
отряхнула ладони и прислушалась. Во дворе по-прежнему было пусто, свет в
доме не горел, и дверь сарая была все так же прикрыта.
   Где-то далеко пропел вдруг петух,  я  вздрогнула  и  крепче  стиснула
фонарик.  Пробравшись  по  кустам  до  торца  сарая,  я  опустилась   на
четвереньки и медленно выглянула из-за угла. До дома  оставалось  метров
десять, но разглядеть что-либо в окнах не удалось. Три из  четырех  окон
были  затянуты  занавесками,  крайнее,   четвертое,   окно   загораживал
цветочный горшок с огромным столетником.  Решив  сосчитать  до  трех,  я
задержала дыхание, но получилось только до двух, а я уже оказалось возле
дома, распластавшись под крайним окном, словно морская звезда.
   Этот героический бросок на некоторое время совершенно лишил меня сил,
зато появилось время подумать, как же я буду отсюда выбираться, если моя
гениальная  догадка  окажется-таки  ошибочной.  Потому  что  темный  дом
безмолвствовал, не подавая никаких признаков присутствия живых  существ.
Я аккуратно перевернулась и осторожно заглянула в окно. Несмотря  на  то
что почти всю полезную площадь загораживал собой  гигантский  столетник,
было видно, что это кухня, и она пуста. Я  перетекла  ко  второму  окну.
Однако  оно  было  плотно  занавешено.  Удача  явно  поджидала  меня   у
следующего, там край занавески сбился в сторону, и  я  не  стала  терять
времени. Приблизившись к щели, заглянула внутрь и мгновенно отпрянула...
В комнате в паре  метров  от  окна  стоял  стул.  Дрожащее  пламя  свечи
выхватило из полумрака бледное осунувшееся лицо. Левая скула  рассечена,
глаз заплыл, однако опухшие разбитые губы кривила насмешливая улыбка...
   Я живо опустилась на корточки, вцепившись зубами в собственный кулак.
Да что же это делается... Вдруг откуда-то снизу, по ногам, по животу,  к
горлу потянулась вязкая волна  холодной  колючей  ненависти.  Я  закрыла
глаза,  расслабила  плечи  и  глубоко  вздохнула.  Мне  уже   доводилось
испытывать это необъяснимое, странное чувство.
   Я знала, что это такое. Моя белая ворона объявила войну.
   Дверь сарая едва слышно скрипнула, я легко скользнула внутрь и тут же
прильнула одним глазом к щели.
   Все тихо. Я подождала немного, чтобы убедиться,  что  меня  никто  не
заметил.
   Теперь здесь было гораздо  светлее,  но  все  же  пришлось  потратить
время, чтобы снова  найти  люк.  Что  ни  говори,  а  строители  здорово
постарались, чтобы спрятать его от посторонних глаз. Я быстро справилась
с крышкой и, осторожно перегнувшись, посветила вниз.
   Узкий луч выхватил из  темноты  белую  кирпичную  стену  и  недвижную
темную фигуру, застывшую у последней ступеньки крутой лестницы.  Оставив
люк открытым, я начала спускаться. На середине  лестницы  глянула  вниз,
примеряясь, чтобы не наступить на распластанное тело.
   Фонарик вдруг крутнулся в пальцах и со стуком упал  на  каменный  пол
подвала. Звякнуло разбитое стекло, и в каменном  мешке  стало  темно.  Я
раздраженно выругалась и взглянула вверх. Свет  был  весьма  слабым,  но
возвращаться некогда. Где-то рядом с Совой должен быть оставленный  мной
огарок свечки... Я судорожно ощупала задний карман джинсов, по  счастью,
зажигалка все еще была там. Подсвечивая, я спустилась вниз и огляделась,
стараясь не смотреть на посиневшее лицо покойника.  От  свечки  осталась
самая малость, однако это лучше, чем кромешная тьма.  Быстро  пройдя  по
коридору, я добралась до комнаты, в которой обычно сидел Сова.
   Здесь все было по-прежнему, я зажгла свечку и поставила ее  на  стол.
Вытащив из-под стола автомат, досадливо поморщилась.  Как  привести  эту
конструкцию в рабочее состояние, я  не  знала,  с  сожалением  вздохнув,
пристроила автомат на место и подошла к стеллажу. Взяв с  полки  тяжелый
сверток, осторожно размотала плотную чистую тряпку и оказавшуюся под ней
промасленную  бумагу.  На  темном  стволе  пистолета   заплясал   отсвет
неровного дрожащего пламени. Я вытащила магазин. Он был пуст.
   - Черт... - протянула я, теряясь, - ..не заряжен...
   Тут взгляд упал на край стола, где стояла свеча. Как я могла забыть?!
Схватив серую картонную коробочку, торопливо рванула крышку... До  этого
момента мне никогда не приходилось снаряжать магазин  пистолета,  однако
руки сами делали свое дело, словно вспоминали что-то давно забытое...  А
может,  мы  слишком  много  смотрим  телевизор?   Сцапав   левой   рукой
стремительно тающий огарок, я пнула ногой массивную войлочную дверь. Она
послушно распахнулась, но в ту же секунду свечка прощально мигнула, и  я
оказалась в кромешной темноте...
   Я чиркнула зажигалкой, щелкнула флажком предохранителя и  прицелилась
в набитую паклей бочку. Несмотря на  тщательную  изоляцию  комнаты,  уши
заложило, но это было не самое худшее. При отдаче пистолет так  вскинуло
вверх, что я едва не ударила им по  лбу.  Значит,  нужно  держать  двумя
руками, иначе я пристрелю сама себя.
   Но чем тогда держать зажигалку? Пожалуй, небольшой костер  из  старых
пожелтевших газет даст мне выстрелить еще раз. Скрутив газетные листы  в
жгуты, я сложила их на цементном полу и оглянулась.  Встав  на  цыпочки,
стянула с  верхней  полки  стеллажа  чуть  припорошенный  пылью  тяжелый
альбом. Галерея Дрездена... Кому  он  понадобился?  И  зачем?  Я  горько
усмехнулась. Прости меня, Ирка...
   За спиной весело заплясали  оранжевые  языки  пламени,  и  в  подвале
сделалось светло, словно днем.
   Я обхватила рукоятку пистолета двумя руками и пропела:
   - Раз.., два...
   Грохнул выстрел, ствол пистолета дернулся, но я улыбнулась.
   - Все ясно... Теперь пора...
 
*** 
 
   Еще  раз  проверив  предохранитель,  я  опустила  руку  вниз,  слегка
надавила плечом на обитую желтоватым дерматином дверь и нажала на ручку.
К моему удивлению, она подалась, и  я  оказалась  в  узких  захламленных
сенях. Здесь не было света, поэтому я мягко прикрыла за  собой  дверь  и
опустилась на корточки, привыкая к полумраку. В сенях  было  три  двери,
правая, вероятно, вела на кухню, средняя - на второй этаж,  значит,  мне
нужна левая... Я прислушалась. Определенно, из-за левой двери  слышались
голоса,  вернее,  один  голос.  Вот  голос  зазвучал  громче,  интонация
изменилась, я услышала звук удара, и кто-то охнул так, словно  в  глухой
железной бочке хлопнули в ладоши. Я вскочила на ноги, распахнула дверь и
влетела в комнату...
   - Оба-на...  -  изумленно  выдавил  любимый,  оглянувшись.  -  Едрена
мать...
   - Точно, - коротко кивнула я, не спуская с него глаз  и  одновременно
захлопывая ногой дверь, - это я...
   Любимый моргнул, а я изобразила улыбку и приветливо дернула в сторону
дулом пистолета:
   - Отойди от него, сволочь...
   Ефим задумчиво вытянул губы трубочкой, однако в  сторону  шагнул.  Не
переставая внимательно следить за  каждым  его  движением,  я  мгновенно
окинула взглядом всю комнату. В центре весьма живописного бардака  стоял
большой круглый стол. Под ним и  рядом  валялось  несколько  стульев,  у
стены - буфет и чуть дальше комод с догорающей  свечой.  Ефим  сдвинулся
еще немного, и я наконец увидела Стаса. Он сидел на стуле между  буфетом
и комодом, руки, вероятнее всего, привязаны к стулу С того момента,  как
я увидела его в окно, на лице у Стаса появилась еще пара новых ссадин, к
тому же рот теперь был заклеен скотчем. Рукав серой рубашки  побурел  от
запекшейся крови. А на левом плече на глазах расползлось кровавое пятно.
Единственным, что меня смутило, был взгляд Стаса. В  нем  явно  сквозила
досада, и я  решила  при  случае  непременно  узнать,  что  же  его  так
расстроило.
   - Здравствуй,  малышка...  -  пропел  Ефим,  оправившись  от  первого
потрясения, ласково улыбнулся и качнулся в мою  сторону,  -  ..рад  тебя
видеть...
   - Убью... - прошипела я, вскидывая пистолет. Ничего другого в  голову
не  пришло,  но  и  это  сошло,  потому  что  Ефим,  несмотря  на   свой
самоуверенный вид, притормозил.
   - Что это на тебя нашло? Зачем ты взяла пистолет?
   Я, конечно, не собиралась давать ему  никаких  пояснений.  Теперь  мы
смотрели друг другу в глаза,  и  мне  вдруг  показалось,  что  где-то  в
глубине мерцающих голубых озер плещется обыкновенный человеческий страх.
   - Настенька, я опасаюсь, что ты не  умеешь  обращаться  с  оружием...
Хоть оно и не заряжено, ты можешь уронить его на ногу  и  отобьешь  себе
все пальцы...
   - Не заряжено? - притворно удивилась я. - А откуда ты знаешь? А вдруг
заряжено? Хочешь, проверим?
   Ефим задумался, а Стас заерзал по сиденью и замычал, свирепо  сверкая
неподбитым глазом. "Конечно, - усмехнулась я про себя, - он считает, что
сначала я перестреляю все округу, прежде чем попаду туда, куда надо..."
   - Не думаю, что это необходимо... - отозвался наконец  Ефим,  а  Стас
облегченно выдохнул. - ..вот, видишь, и твой брат так же думает...
   - Если только ради брата... А кстати, не объяснишь, для чего  ты  его
привязал к стулу? Садистские игры?
   - Настя, - протянул Ефим укоризненно, - в такой светлой головке такие
грязные мысли...
   - Поверь, - тут же призналась я, - это еще не  самая  грязная  мысль,
которая возникает, когда я тебя вижу..
   - Брось, Настя... О чем ты говоришь... Неужели ты все забыла? - Тут я
обнаружила,  что  Ефим  медленно,  но  верно  перемещается   к   большой
полированной тумбе, стоящей по ту сторону стола.
   - Эй, стой! - грозно сказала я, еще раз тряхнув дулом пистолета,  но,
похоже, ему уже надоела пустая болтовня, ответив мне милой  улыбкой,  он
плавно двинул дальше. - Стой, кому говорю! Ах ты...
   Я перехватила пистолет двумя руками  и,  почти  не  целясь,  спустила
курок.  Стоявшая  на  тумбе  деревянная   резная   шкатулка   взорвалась
праздничным салютом,  во  все  стороны  брызнули  щепки,  и  лицо  Ефима
исказила вдруг весьма неприятная гримаса.
   - Осатанела, что ли.., твою мать... - бросил он хрипло,  и  выражение
его глаз  неожиданно  так  изменилось,  что  мне  мгновенно  расхотелось
упражняться в остроумии.
   - Развяжи его, Ефим... И.., послушай.., я просто хочу предупредить...
Я не дам тебе взять оружие и не дам подойти ко мне...Честно...
   Поверил ли он мне, не знаю, однако  к  Стасу  развернулся.  И  тут  я
различила в коридоре чьи-то торопливые шаги.  Не  опуская  пистолета,  я
шагнула к стене за дверью и прижалась к ней  спиной.  Мы  замерли.  Ефим
опустил глаза, но меня не обманул, я видела, как он напрягся.
   Я посмотрела на Стаса. Он был неподвижен, но на шее  вздулись  темные
вены, а по вискам, размывая  кровавые  подтеки,  потекли  ручейки  пота.
Напряженную тишину нарушил скрип открываемой двери, но того, кто  вошел,
мне видно не было. Ефим взглянул на вошедшего, я тут  же  демонстративно
подняла пистолет выше, целясь Ефиму в голову.
   - Какого дьявола ты палишь? -  услышала  я  раздраженный  голос  и  в
следующую секунду увидела широкую мужскую спину.
   Он успел сделать пару шагов, прежде чем заподозрил неладное, но я уже
переместилась в сторону, так, чтобы и он,  и  Ефим  оказались  для  меня
почти на одной линии;
   - Гражданин Гордей? - уточнила я.
   Человек оглянулся, я убедилась, что не ошиблась, да и  грех  было  бы
ошибиться, тот вальяжный голос на пляже до сих пор звучал у меня в ушах.
   - Что такое? - довольно глупо спросил он.
   - Это наша Настенька, - довел до сведения руководства Ефим, - палит в
белый свет как в копеечку...
   - Была ваша, да вся вышла, - не утерпела я, понимая,  что  долго  эту
игру мои нервы не сдюжат. - Хватит трепаться. Рада видеть вас  в  добром
здравии, гражданин Гордей. Честно сказать,  думала,  что  вы  уже  собой
клумбы удобряете. А вы вон  какой,  здоровый  и  бодрый.  Все  вертитесь
чего-то... Вы лучше не вертитесь, а ручки... это.., как это по-научному?
Ручки в гору... Ага... И ты, Ефим, тоже... Вот спасибо... Приятно  иметь
дело с такими людьми... Просто полная любовь и доверие друг к дружке...
   Теперь все они внимательно за, мной следили,  причем  в  глазах  всех
троих сквозило явное неодобрение. Ну Стас-то понятное дело, его пистолет
в моих руках пугает, а эти-то чего?
   - Приятно было пообщаться, но,  извините,  времени  мало...  Спешу...
Ничего, если я братика от стула отвяжу?
   Я осторожно двинулась к Стасу,  Гордей  усмехнулся  и  тоже  потянул,
словно запел:
   - Думаешь, сумеешь? Пистолетик-то положить придется... Или ты веревки
зубами будешь рвать?
   И этот туда же,... Прямо хор имени Пятницкого, не меньше...
   - А почему нет?  Я  же  учительница,  забыли?  Мы,  учительницы,  все
умеем... Еще и вас можем научить...
   - Чему, например?
   - Да чему угодно! Например, как не быть дураком...
   Вы денежки стараетесь, разыскиваете, с которыми Жук  сбежал?  Он  вам
помогает, да? - Я ткнула пистолетом в Ефима. - Я вас до  смерти  огорчу,
но он их сам и спер...
   Не верите? Спросите...
   Видно,  Гордей  не  поверил,  потому  что  поморгал  на  меня,  потом
оглянулся на Ефима.
   - О чем это она?
   -  Бредит,  как  всегда...  -  равнодушно  отозвался  тот,  но  глаза
вспыхнули, и  я  решила,  что  как  раз  вот  тут-то  на  нашей  горячей
африканской любви и поставлена окончательная жирная точка...
   До Стаса мне оставалось метра  четыре,  когда  я  вдруг  поняла,  что
правая рука гражданина Гордея  незаметно  скользнула  вниз.  Я  едва  не
проворонила это весьма неприметное движение, но Стас неожиданно  замычал
и дернулся вперед, словно решил пободаться. Все остальное заняло едва ли
больше трех секунд: Гордей выдернул из-за пояса пистолет, я завизжала и,
отпрыгнув куда-то в сторону, с перепугу пальнула.  Одновременно  с  этим
стул, на котором сидел Стас, вдруг затрещал, а сам Стас  рванул  вперед,
навстречу бросившемуся Ефиму. Руки Стаса почему-то оказались свободными,
правда, повыше запястий все еще болтались примотанные скотчем  деревяшки
от спинки стула...
   Столь  бурное  окончание  милой  беседы  здорово   меня   перепугало,
очутившись где-то между стеной и буфетом, я моментально сжалась в комок,
категорически отказываясь от продолжения банкета. Однако по комнате  шел
такой треск и  грохот,  что  через  пару  мгновений  я  не  выдержала  и
приоткрыла один глаз. В самом центре,  возле  стола,  клубком  сцепились
двое, это были Ефим и Стас, третьего мне обнаружить не  удалось  до  тех
пор, пока я не взглянула под стол. Там, разбросав руки в стороны,  мирно
лежал  гражданин  Гордей,  потихоньку  заливая  давно   не   мытый   пол
собственной кровью.
   Честно говоря, это меня ошеломило, некоторое время, не  отрываясь,  я
смотрела на расползающуюся багровую лужу. Но вдруг краем глаза  увидела,
как Ефим вскочил, Стас моментально крутанулся, подсечкой снова сбив того
с ног. Ефим рухнул на  спину,  но  тут  у  него  под  пальцами  оказался
пистолет Гордея... Он живо перекатился в сторону и вскочил, разворачивая
пистолет на Стаса. Я заорала:
   - Стас!
   Тот на мгновение оглянулся, я с силой толкнула  к  нему  пистолет  по
полу. Стас выбросил вперед руку, и  через  несколько  секунд  в  комнате
одновременно грохнули два выстрела. Я оглохла  и,  зажмурившись,  зажала
уши руками. По комнате потянуло ядовитым запахом гари. Когда  я  открыла
глаза, увидела на полу три неподвижных тела.
   Ефима пуля отбросила почти  к  двери.  Стас  остался  на  месте,  но,
скрючившись, завалился вперед, поджав под себя обе  руки.  Я  попыталась
вскочить, но ноги вдруг сверху  донизу  прокололо  ледяными  иглами,  не
удержавшись, я упала на руки. Так и добралась до Стаса на  четвереньках.
На нем было столько крови, что в первый момент я растерялась, не в силах
сообразить, за что же можно взяться. Встав возле него на  коленки,  я  с
подвыванием затрясла над ним дрожащими руками, потом осторожно  потянула
к себе за плечо. Стас тяжело шевельнулся и с трудом откинулся на  спину.
Глаза были закрыты, но он дышал, я с величайшей  осторожностью  отлепила
от его губ пластырь и, не найдя нужных слов, заревела.
   -  Хватит  выть,  -  неожиданно  четко  произнес  Стас,   я   сначала
остолбенела, а потом завопила в голос:
   - Стасик!
   Стас досадливо поморщился и тяжко вздохнул.
   - Стасик, Стасик, - запричитала я, - ты живой?
   Стасик...
   Наконец он открыл глаза и буркнул:
   - Нет...
   Я сразу обрадовалась:
   - Я так перепугалась! Думала, он тебе в живот попал...
   - Где он? - перебил Стас, не слушая. - Посмотри, где он?
   - Возле двери...
   - Артерию на шее.., проверь...
   - Я не могу... Честное слово! Да я и не знаю, где она, эта артерия...
   - Господи, - застонал Стас, предпринимая слабую попытку подняться,  -
ничего сама сделать не может...
   Согласно закивав, я собралась было  открыть  рот,  но  подняла  вдруг
голову  и  увидела,  что  на  комоде  синим  пламенем  весело   полыхает
соломенная салфетка. Когда я вошла в комнату, там стояла горящая свечка,
по всей видимости,  во  время  драки  ее  уронили,  и  теперь  вслед  за
салфеткой шустро занялись обои возле комода.
   - Мама... - сказала я, тыча указательным пальцем на горящую стену,  -
Стас...
   - Папу  забыла...  -  отозвался  тот  ядовитым  голосом,  но  тут  же
оглянулся, потому что не увидеть теперь огонь было просто невозможно.  -
Вот черт...
   - Стасик, что делать-то? - взвизгнула я, вскакивая.
   - Воду, воду посмотри.., ну, на кухне... - В ту же секунду я вымелась
в кухню, Стас пытался встать, но пока это у него никак не получалось.
   Я влетела обратно в комнату с выпученными глазами:
   - Нету, Стасик, нету воды... Только водка...
   Стас уже меня не слушал,  он  подобрался  к  Гордею,  пощупал  шею  и
выразительно шлепнул губами. Пока Стас был занят делом,  я  схватила  со
стола скатерть и ринулась к пламени, наотмашь хлеща по стене.  Стас  был
уже возле лежащего навзничь Ефима, когда пламя вдруг резво  перекинулось
на занавески, мгновенно взвившись огненным столбом до самого потолка.  Я
отпрянула, но тонкий тюль вдруг словно  взорвался,  опалив  мне  волосы.
Завизжав, я отскочила к столу. Стас оглянулся и заорал:
   - Иди сюда, чертова курица!
   Я бросилась к нему. Схватив за плечо, Стас с  силой  толкнул  меня  к
двери.
   - Все, уходим...
   - А он? - я кивнула на Ефима.
   - Поздно, - качнул головой Стас, - он мертв...
   Огненная стена уже гудела за нашими плечами, когда. с великим трудом,
едва не надсадившись, я почти что на себе  вытащила  Стаса  на  крыльцо.
Намертво стиснув зубы, он молчал. Спускаясь по ступеням, я не смогла его
удержать, и, скатившись вниз, словно кегли, мы оба растянулись на земле.
Я взвыла, Стас только морщился. Мы с трудом поднялись,  но,  прежде  чем
шагнуть, он глянул мне в лицо и осторожно вытер невольные слезы.
   - Что нам делать?  -  шепнула  я,  прижимаясь  к  его  плечу  -  Надо
уходить... Хватит приключений.., на мою голову...
   - И на мою, - с жаром подхватила я, - не только хватит, а  прямо-таки
переизбыток.
   Стас  чуть   отстранился,   посмотрел   выр