.
   Повисла неловкая пауза, которую прервала я. Вскочив, я вылетела из-за
стола, развернулась к Стасу и заорала:
   - Ты дурак! Хоть понимаешь, какой ты дурак? Глаза у тебя есть?
   Однако, задав  ему  эти  два  вполне  конкретных  вопроса,  ответа  я
дожидаться не стала.
   - Нежели ты думаешь, я не понимаю, что за мысли тебя  изводят?  -  Он
прятал глаза, но побелевшие костяшки стиснутых кулаков его выдавали. - Я
- взбалмошная доченька богатых мамочки с папочкой?  А  ты  всего-навсего
телохранитель... Мамин. Но то, что ты  охраняешь,  сейчас  очень  далеко
отсюда... А я здесь, рядом... Значит, никак не можешь разобраться  между
долгом и...
   Я запнулась, не решившись произнести последнее слово. Может, я забила
себе голову романтической чепухой, принимая желаемое за  действительное?
Но тут Стас поднял голову, и наши глаза встретились...
   - Черт возьми, ну почему непременно  я  первая  должна  признаваться?
Неужели ты не можешь сказать, что я тебя люблю?
   Стас растерянно отпрянул:
   - Ты меня?
   - Ну, - я поняла, что сбилась, - то есть ты меня...
   И  еще  я  поняла,  что  вопреки  своему  твердому   убеждению,   что
признаваться в любви первым должен мужчина, только что сделала это сама.
И тогда я просто шагнула  к  Стасу.  Он  поднялся  мне  навстречу,  и  в
следующее мгновение, оказавшись в кольце крепких рук, я уткнулась  носом
в его широкую грудь и закрыла глаза,  ощущая  сумасшедший  стук  сердца.
Прижавшись щекой к моей бестолковой головушке, Стас прошептал:
   - И откуда только ты взялась на мою голову.., шмакодявка мелкая?
   Говорите что хотите, но это было самое настоящее признание  в  любви.
Сердце мое потекло вдруг сладкой свечкой, я всхлипнула в ответ и,  встав
на цыпочки, потянулась вверх.
   - Стасик, - выдохнула я, заглядывая ему в глаза, - а.., за столом  ты
правду сказал?
   Он улыбнулся, закивал и вдруг подхватил меня на  руки.  Я  ахнула  от
неожиданности, обхватила его за шею и рассмеялась. И  никакие  слова,  и
никакие клятвы уже не были нужны, потому  что  я  лучше  всех  на  свете
знала, о чем говорят эти смеющиеся темно-карие глаза.
   Я покосилась на будильник и вздохнула.
   - Скоро совсем стемнеет, надо ехать, бабка, наверное, волнуется...
   - Не волнуется. Я ей сказал, что ты здесь переночуешь, тебе завтра  к
девяти утра.., вот!
   Он извлек из кармана джинсов малопривлекательную желтоватую бумажку и
протянул мне.
   - Повестка... - прочитала я и скорчила рожу:
   - Ну и что я там буду говорить?
   - Правду, только правду, и ничего, кроме правды... - снова усаживаясь
в кресло, изрек Стас.
   - Понятно, - качнула я головой, - значит,  как  всегда...  А  как  ты
узнал, что я здесь?
   Стас весело хрюкнул:
   - Немудрена задача... У  кладбище  две  симпатичные  молодые  девушки
купили белые лилии. Эти лилии остались на  Ириной  могиле...  Потом  эти
девушки сели на восьмой трамвай. Восьмой куда идет?
   Я посмотрела на него с большим уважением. Но если  бы  вместо  цветка
Надька дала синему попрошайке червонец, фиг бы он чего узнал.
   - Ладно, мистер Шерлок Холмс, давайте  ложиться  спать,  похоже,  что
завтра будет нелегкий денек... Ты поедешь со мной завтра?
   - Конечно, - отозвался Стас, вставая, я была уверена, что про себя он
добавил: "А куда от тебя деваться?"
   Пока я в поисках постельного белья  копалась  в  недрах  шкафа.  Стас
обвел комнату оценивающим взглядом и саркастически поинтересовался:
   - Как же ты, интересно, здесь своих гостей укладываешь?
   Я живо высунулась из-за дверцы.
   - Стасик, -  плавясь  от  счастья,  пропела  я,  -  это  же  ты  меня
ревнуешь...
   - Еще чего! - с досадой буркнул  тот,  а  я  бросила  белье  и  опять
полезла к нему с поцелуями.
   Он посопротивлялся для вида пару секунд, а еще минут  через  двадцать
чистосердечно признался, что я права на все сто.
   Выйдя из ванной,  я  прошлепала  босиком  по  коридору  и  растерянно
замерла в дверях комнаты. Моя кровать была аккуратно застелена,  а  Стас
потихоньку примерялся к раскладыванию кресла-кровати.  Он  оглянулся  на
дверь, несколько мгновений мы молча смотрели  друг  на  друга,  потом  я
забросила куда-то к чертовой бабушке свой халат и позвала:
   - Иди ко мне...
   В одиннадцать часов двенадцать минут я устало толкнула белую крашеную
дверь  и  окинула  взглядом  коридор.  Возле   зарешеченного   окна   на
обшарпанном деревянном стуле  сидел  Стас,  неторопливо  качал  ногой  и
изучал свежую местную прессу.
   - Спасибо,  Анастасия  Игоревна,  -  разулыбался  мне  вслед  суровый
молодой человек в штатском, - до свидания!
   Я оглянулась и тоже расплылась от уха до уха.
   - Всего хорошего, Антон Михайлович!
   Сегодня у сурового молодого человека были все основания для  хорошего
настроения. Потому что в течение почти  двух  часов  я  старательно  ему
втолковывала, насколько веселее  меня  провел  он  последние  дни.  Всей
правды он, конечно же, не узнал, но и тем, что  услышал,  остался  очень
доволен.
   Неторопливо спускаясь по поскрипывающим деревянным  ступенькам.  Стас
поинтересовался:
   - Ну и чего ты там врала?
   - Я врала? Да я правду, только  правду,  и  ничего,  кроме  правды..,
насколько это возможно...
   - А-а! - протянул Стас уважительно. - Тогда ясно.
   Теперь у следователя голова дня три болеть будет.
   - Такая уж у него работа, - вздохнула я, уцепила Стаса под локоток  и
запрыгала рядом.
   Через полчаса мы уже вылезли из автобуса  возле  Горелок.  Поглядывая
украдкой на часы, я размышляла о том, что, весьма возможно,  мы  поспеем
как раз к обеду. Есть хотелось ужасно, позавтракать мы не успели, потому
что с утра неожиданно нашлись занятия гораздо более увлекательные.
   Углядев  нас  на  пороге,  бабка  подбоченилась,   поджала   губы   и
скороговоркой выдала все то, что она думала по поводу  моего  вчерашнего
исчезновения.  Я  только  улыбалась  и  поглядывала  в  сторону   кухни,
распространяющей неземные ароматы. Бабка  явно  сварила  свой  фирменный
борщ и прекрасно  понимала,  что  теперь  может  шантажировать  нас  чем
угодно. Но сегодня, как видно, она была не в ударе, и через каких-нибудь
полчаса, вымывшись, мы уже сидели за столом, щедро сдабривая  кулинарный
шедевр чесноком и сметаной.
   После обеда я отправилась мыть посуду, а  бабка  Степанида  заставила
Стаса снять рубашку и с пристрастием  принялась  изучать  многочисленные
повреждения. В  целом  она  осталась  довольна,  но  под  конец  осмотра
поправила вдруг на носу очки и  стала  с  недоумением  разглядывать  его
правое предплечье. Я уже закончила с посудой, поэтому  подошла  поближе,
вытянула шею, посмотрела и тут поняла, что это.., следы моих собственных
зубов.
   - О-о-о... - потянула я, плавно переместившись за  бабкину  спину,  -
а-а.., это он ударился.., споткнулся... то есть упал...
   Бабка снова поправила очки, оглянулась на меня, повернулась  к  Стасу
и, с явным трудом сдерживая смех, покачала головой:
   - Ты уж, Стас, на ногах крепче держись, что ли...
   Мы с ним переглянулись украдкой, и он торопливо отозвался:
   - Конечно, Степанида Михайловна, конечно!
   Часа два мы с бабкой возились по хозяйству и в  огороде,  Стас  опять
строил баню, причем дело у него двигалось такими темпами, будто  он  всю
жизнь только этим и занимался.  Наконец  я  услышала  со  двора  Надысин
голос.
   - Привет, дорогая! - обрадовалась,  увидев  меня,  подружка  и  сразу
предложила:
   - Пошли купаться!
   Я  оценила  ее  предложение  по  достоинству,  и  вскоре  мы   втроем
направились в сторону  речки.  Накупавшись,  мы  развалились  рядком  на
горячем песочке, я пристроила голову Стасу на плечо и  блаженно  закрыла
глаза, размышляя о том, как  мало  надо  человеку  для  счастья.  Однако
подремать мне не дали. Лежащая справа подружка  заерзала,  завздыхала  и
наконец произнесла:
   - Насть, а деньги в той "Тойоте" все-таки были?
   Не открывая глаз, я улыбнулась и отозвалась:
   - Угу...
   Несколько минут царило молчание, потом Стас перевернулся на  живот  и
почесал в затылке:
   - И "дипломат" спрятали в тайнике?
   - Угу...
   - Но его там... - протянула Надежда, и я почувствовала,  как  меня  с
ожиданием разглядывают две пары заинтересованных глаз.
   - Нет, - закончила я и опять улыбнулась.
   - Стаська, хватит скалиться! - толкнула меня в плечо подружка. - Куда
деньги-то делись?
   - Следствие пришло к выводу, что валюта,  если  она  была,  вероятнее
всего, сгорела во время пожара. Там не то что  деньги,  там  тела  после
гранат еле собрали. Так что...
   - Так ведь следствие к этому выводу ты привела!
   - Ага, - согласилась я.
   С обеих сторон послышались разочарованные вздохи, я  подождала,  пока
ребята улягутся и как  следует  расслабятся.  Приподнялась  на  локте  и
заявила:
   - Есть у меня один тракторист знакомый...
 
*** 
 
   Я постучала в невысокую голубую калитку и  осторожно  глянула  по  ту
сторону забора. Замаскировавшийся возле самой ограды Мотя понял, что его
вычислили, разочарованно улыбнулся и сказал:
   - М-ам!..
   - Привет, Мотя! - обрадовалась я  и  попросила:  Позови,  пожалуйста,
Елену Петровну!
   Ротвейлер, подозрительно оглядываясь  на  нас,  отошел  на  несколько
метров в  глубь  двора  и,  повернувшись  в  сторону  дома,  неторопливо
прогремел:
   - Ва-у.., ва-у.., ва-у-у!!!
   - Надо же, - изумился Стас, - вот это голосок!
   - Вот это голосок! - эхом повторила Надька и  спряталась  за  широкую
Стасову спину.
   Тем временем из дверей дома выглянула хозяйка.
   Приложив ко лбу ладонь, она пригляделась и обрадованно воскликнула:
   - Да это же Настя!
   Поскольку это было чистейшей правдой, я широко улыбнулась и кивнула:
   - Здравствуйте!
   Я представила ей Стаса и Надьку, и Елена Петровна  пригласила  нас  в
дом, по дороге расспрашивая, как я прошлый раз добралась до Горелок.  Не
желая расстраивать добросердечную старушку, я уверила ее, что  добралась
прекрасно. Поболтав немного, я спросила Елену Петровну о внуке. На  наше
счастье, оказалось, что он должен  быть  с  минуты  на  минуту.  Любезно
отказавшись от предложенного чая, мы поговорили еще немножко с  хозяйкой
и скоро услышали шум подъезжающей машины. Мотя расстарался как  следует,
отмечая  приход  любимого  хозяина,  и  через  пару  минут  в   коридоре
послышались шаги. Дверь открылась... Я-то уже была к этому готова, а вот
подружка вдруг охнула, торопливо прикрыв рот рукой, и побледнела. Потому
что  в  горнице  вновь  появилось  солнышко.  Широко  улыбаясь,  Ленечка
приветливо поздоровался с гостями, явно  задержав  взгляд  на  очумевшей
подруге. Он пригласил нас за стол, но, чтобы зря  не  отнимать  у  людей
время, мы отказались. Пока Надежда потихоньку приходила в  себя,  мы  со
Стасом быстренько изложили Ленечке суть нашей нужды. Тот задумчиво потер
подбородок и повторил:
   - Трактор? Знаешь, я думаю, здесь сподручнее будет экскаватор...
 
*** 
 
   Несколько минут я сосредоточенно оглядывалась вокруг, чтобы абсолютно
точно  удостовериться,  что  не  ошиблась.  Конечно,  со   стопроцентной
точностью трудно было определить, что это то  самое  место.  К  тому  же
сейчас был белый день и ярко светило солнце, а в прошлый раз было  темно
и лил проливной дождь.
   - Ну?  -  нараспев  протянула  Надька,  мимоходом  демонстрируя  свои
неплохие вокальные данные, и покосилась влево. Слева, в  трех  шагах  от
нее, стоял  златоглавый  Ленечка  и  сосредоточенно  наблюдал  за  моими
действиями.
   - Ага, - воскликнула я, увидев висящий на одном из кустов  деревянный
кол с намотавшейся вокруг колючей проволокой, - это здесь!..
   Я ткнула пальцем в слабо колышущуюся черную поверхность.  Стас  встал
рядом со мной и задумчиво склонил голову:
   - Ты уверена, что здесь настолько глубоко?
   - Глубоко, глубоко, - подтвердил  Ленечка,  -  есть  котлованы  и  по
десять метров. Не зря же говорят - места гиблые, никто и связываться  не
хочет. Здесь чего ни выкопай, все одно зальет, пикнуть не успеешь.
   - Леонид, может, приступим?
   - Конечно! - радостно отозвался тот, они вместе со  Стасом  отошли  к
яме и принялись оживленно размахивать руками.
   - Теперь дело за мужчинами, - махнула я  рукой,  -  пойдем  в  машине
посидим, думаю, тут надолго...
   Мы сели в стоящую неподалеку "четверку", позаимствованную за  бутылку
водки у Надькиного соседа.
   - Ну что, - ухмыльнулась я, устраиваясь поудобнее, - втюрилась?
   Надька томно вздохнула и глянула на меня телячьим взглядом. Здесь все
было ясно и без разговоров.
   Меж тем Ленечка удалился в сторону дороги, и  через  несколько  минут
из-за кустов послышался рев мотора и лязг гусениц.
   -  Первая  танковая...  -  прокомментировала  Надька,   наблюдая   за
осторожно вползавшим на  изрядно  потоптанную  полянку  экскаватором.  -
Интересно, что все-таки из всего этого получится?
   Понаблюдав немного за  энергично  взявшимися  за  дело  мужчинами,  я
откинула назад спинку сиденья и блаженно  закрыла  глаза.  Единственное,
что мне сейчас мешало, это любимая подруга,  с  настойчивостью  навозной
мухи жужжавшая над ухом.  В  какой-то  момент  я  осознала,  что  Надька
повысила голос и повторяет вопрос не в первый раз.
   - А что это ты днем спишь? Не  выспалась,  что  ли?  -  Я  недовольно
покосилась в ее сторону, а она вдруг радостно вскинулась и заверещала:
   - Ах, вот оно в чем дело!
   Я-то гляжу! И у Стаса синяки под глазами...
   - Стасу синяки набили... - поправила  я,  хорошо  поняв,  что  теперь
дорогая подружка просто так не отцепится.
   - Ну да... Слушай, Стаська. - Тут она  принялась  тормошить  меня  за
руку, так что открыть глаза все же пришлось. - Я так за  вас  рада!  Вот
ей-богу рада! Стас, он ведь...
   - Я знаю, - улыбаясь, сказала я.
   Надька подпрыгнула на сиденье,  отчего  машина  заходила  ходуном,  и
снова дернула меня за руку:
   - Стась, а бабка-то что?
   Тут я приподнялась на локте и отозвалась:
   - Надька, если скажу - не поверишь...
   Та заволновалась:
   - Так ты скажи сначала...
   - Бабка нас благословила...
   - Иди ты... - недоверчиво протянула Надька и даже переспросила:
   - Бабка Степанида?
   - Ну а кто еще? Мы когда из города вернулись,  она  немного  странная
была... Тихая такая, все чего-то думала... А вечером, как спать идти,  я
на пороге комнаты остановилась, на бабку глянула. Она на меня. Тут  Стас
подошел и меня обнял. Ну, думаю, сейчас  мы  оба  окажемся  на  улице...
Бабка все смотрит.  Стас  говорит:  "Пошли!",  и  в  комнату  шагнул,  а
Степанида вдруг  перекрестилась  и  говорит:  "Подойдите!"  Конечно,  мы
подошли. А она притащила икону... Свечу, говорит, венчальную я уж за вас
сожгла... Я тебе честно скажу, мы со Стасом малость растерялись... Ну ты
же бабку знаешь... И благословила...
   Надька задумчиво прошептала:
   - Вот тебе и бабка Степанида... - Она немного посидела, уставившись в
потолок задумчивым взглядом, и вдруг оживилась:
   - Слушай, Стаська, а как ты догадалась?
   - О чем? - не поняла я, и  подруга  кивнула  за  окно  на  работающий
экскаватор. - Ах, это... О чем бы ты переживала, если  бы  утопила  свой
"Мерседес"?
   - "Мерседес"? - уточнила Надька. - Я бы не  переживала.  Я  бы  сразу
повесилась...
   Я согласно кивнула:
   - Это точно... А Ефим первым делом вспомнил о вещах...  В  багажнике.
Понимаешь, мы же ехали в Москву, и никого об этом  он  предупреждать  не
собирался... Ни Гордея, ни Бешеного, ни Сову... И когда мы остались  без
машины, деваться ему уже было некуда. Пришлось искать Бешеного.  А  пока
мы сидели у Бешеного на даче, Ефим куда-то уезжал на его машине. И в это
же время я поняла, что Бешеный и не подозревал о том,  что  мы  пытались
уехать в Москву. И когда Ефим вернулся, они даже чуть не подрались. Чего
уж ему наплел Ефим, не знаю.  Но  врать  он  был  большой  мастер.  А  я
увидела, что его кроссовки перепачканы чем-то  весьма  странным...  -  Я
потянулась и распахнула дверцу машины. - Смотри...
   Видишь, какая здесь земля? Черная, с  зеленью,  словно  с  тиной?  Он
приезжал сюда и пытался сообразить, как вытащить машину. И поскольку  он
отсюда не уехал, значит, сделать этого не смог. Поэтому  и  держал  меня
как запасной вариант. Чем черт не шутит, вдруг бы чего обломилось...
   - Матерь божья, - вздохнула Надька, - вот сволочонок оказался! Но как
смотрел!
   - Да, - согласилась я, - уж чего, а смотреть он умел...
   И, уютно устроившись на сиденье, закрыла глаза и моментально заснула.
   - Стаська, Стаська, иди скорее! - Не разобрав спросонья, в чем  дело,
я подскочила и едва не боднула головой  возбужденно  вопящую  Надьку.  -
Вставай же, корова, багажник торчит!
   - Кто торчит? - не сразу въехала я, но тут же вскочила.
   Я шустро вылезла на свежий воздух и подошла к  ребятам.  Ленечка  тем
временем поспешно отгонял экскаватор к дороге. Как  оказалось,  пока  он
рыл новую яму рядом с той, куда нырнул "Мерседес",  земля  под  тяжелыми
гусеницами  разъезжалась  прямо  на  глазах.  Поэтому  Ленечка  не  стал
дожидаться, пока экскаватор присоединится к  "Мерседесу".  Посмотрев  на
результаты их трудов, я поняла, что расчет оказался ювелирно точным.
   Новая яма была выкопана с тем расчетом, чтобы слить  в  нее  жижу  из
первой чуть ниже  уровня  багажника  "Мерседеса".  Яма,  в  которой  тот
находился, была достаточно узка, чтобы он опустился на колеса, и  машина
находилась в вертикальном положении. Экскаватор сломал  тонкую  глиняную
перемычку между ямами, и теперь нашим взглядам предстал  торчащий  вверх
густо облепленный грязью багажник.
   - И как его открыть? - Надежда в ожидании переводила взгляд со  Стаса
на Ленечку и обратно. - Края под ногами плывут...
   - Ничего, - бодро отозвался Стас, - сейчас придумаем...
   Мы с подругой благоразумно  удалились  на  безопасное  расстояние,  с
интересом наблюдая за действиями сильной половины.  Часа  через  полтора
раздалось радостное: "Есть!"
   - И что там? - замирая, вопросила подруга.
   - Грязь там, - бодро ответил Ленечка и посмотрел на Стаса:
   - Давай багор соорудим?
   Наконец еще через полчаса я увидела, как напряглись мышцы на спине  у
Стаса и он осторожно потянул наверх багор, на  конце  которого  болтался
какой-то большой грязный шлепок.
   - Ой, - я хотела  обрадоваться,  но  не  получилось,  -  это  же  моя
сумка... Ключи.., документы...
   Пока мы с  Надькой  удрученно  разглядывали  этот  зеленовато-черный,
дурно пахнущий комок с ручками, Стас снова воскликнул:
   - Есть!
   На сей раз на конце багра оказалось что-то не менее  грязное,  смутно
напоминающее очертаниями портфель-дипломат". Стас стряхнул его на  землю
и бросил багор.
   Они  с  Ленечкой  оглядели  друг  друга  с  ног  до  головы,  и  Стас
поинтересовался:
   - Я такой же грязный, как ты?
   - Еще хуже, - уверила его Надька, а я пошла к "четверке":
   - У меня канистра с водой есть...
   Пока мы отмывали мужиков, я раздумывала, как вести себя в этой весьма
деликатной  ситуации.  Конечной  целью   наших   раскопок   Ленечка   не
поинтересовался,  и  вообще  мне  показалось,  что,   согласившись   нам
помогать, он просто преследовал какую-то  свою  цель.  Однако  выйти  из
затруднительного положения мне неожиданно помог сам  Ленечка.  Отмывшись
как следует, он широко улыбнулся и сказал:
   - Ну ладно, если мы все, что надо, вытащили, тогда я поехал. Мне  еще
к Петровичу экскаватор гнать... -  И,  развернувшись  вдруг  к  Надежде,
спросил:
   - Надя, вас до дому не подвезти?
   Я с трудом удержала челюсть  на  месте.  Это  на  экскаваторе-то?  Но
Надька, по-моему, готова  была  ехать  даже  на  козле,  поэтому  она  с
живостью кивнула и засветилась, словно стоваттная лампочка. Мы со Стасом
молчали, несколько смешавшись, а Ленечка ловко изогнул  ручку  бубликом,
предложив  дорогой  подруге   посильную   помощь   в   передвижении   до
транспортного средства.
   - Только имейте в виду, - предупредил нас он, -