ь станет состоятельным человеком. А это даст ей возможность выйти замуж за Фрэнка. Ей безумно хотелось обсудить грядущие перспективы с Фрэнком, но он сказал, что им лучше пока отказаться от тайных свиданий - надо подождать, пока пройдет первый шок. Джулиет понимала, что он прав. Объявить сейчас об их с Фрэнком помолвке было никак невозможно.
     Однако все ее мечты вмиг отошли на задний план, как только Дерик сообщил ей о письме. Сначала она даже решила, что ее самоуверенный родственник что-то перепутал. Чтобы отец совершил что-то предосудительное? Чушь, Дерик и сам мог бы это сообразить, а не повторять всякие мерзости. Узнав, что там написано, Джулиет живо представила, как отец лежит на своем шезлонге перед камином... Поверить в то, что он коварный преступник, мог бы только сумасшедший.
     Тем не менее письмо существовало, как и тот факт, что отец покончил с собой. Она чувствовала, что существует какая-то особая причина такого исхода, совсем не та, что кажется очевидной. Но какая?
     Когда приехал мистер Каммингз, Джулиет тоже пригласили на обсуждение, и ее поразило, насколько сильно их поверенный был встревожен этим гадким письмом.
     - Не суть важно, что мы с вами прекрасно знаем, что все это ложь,- повторил он довод доктора,- главное, как воспримет письмо коронер, возможно, он распорядится его обнародовать, и тогда нам придется доказывать, что все это не соответствует действительности.
     - И каким образом мы сможем это сделать?- спросила Сильвия.
     - Пока мне сложно что-то предложить. Надо бы, конечно, попытаться найти автора письма, ведь если этого не удастся, предугадать, как пойдет судебное разбирательство, невозможно, сколько бы вариантов мы ни обсуждали. Лично я считаю, нам не стоит тратить на это время. На самом деле я уверен, что никаких особых проблем с письмом не возникнет.
     Дерик спросил, что он имеет в виду, и мистер Каммингз заявил, что наверняка все эти инсинуации будут разоблачены, и, возможно, уже па самом дознании, так что никого не придется искать. Однако почему он так уверен в том, что все пройдет благополучно, поверенный так и не объяснил.
     Время шло, но атмосфера в доме оставалась гнетущей, над поместьем словно нависла черная туча. Все старались говорить вполголоса и быть тише воды, ниже травы. Фрэнка Джулиет практически не видела, разве что в присутствии остальных домочадцев. Джулиет чувствовала себя бесконечно несчастной и одинокой.
     Дознание должно было состояться на третий день после трагедии, с утра. Джулиет со страхом ждала этого испытания, нервничая ничуть не меньше, чем Сильвия.
     Здание с актовым залом, где проходили общегородские мероприятия и где должно было состояться предварительное коронерское разбирательство, находилось неподалеку от поместья "Жасмин". Джулиет, Сильвию, Марджори Олгуд и Дерика шофер повез туда на машине, остальные отправились пешком. В зале было полно народу, что было необычно для этого района, скорее сельского, чем истинно городского. Дело в том, что сэр Роланд был человеком в этих краях известным, и его трагическая смерть, естественно, вызвала огромный интерес.
     Сам зал был довольно узким и вытянутым, в глубине его стоял стол, окруженный стульями. В торце стола было кресло для коронера, рядом - стул для секретаря. Первый стул с правой стороны пустовал, Джулиет потом поняла, что это был стул для тех, кто давал свидетельские показания, далее восседал почтенный мистер Каммингз, чуть откинув голову с высоким лбом, взгляд его был настороженным и цепким. Рядом с ним сидела Сильвия, затем - по порядку - Джулиет, Дерик, Марджори, Том, Фрэнк и Бун. Семь стульев, стоящих напротив них, оставались пустыми, а дальше, на противоположной стороне сидели доктор Мансел, инспектор Пардью, рядом с ним еще двое полицейских. За ним, чуть поодаль, стояли карточные столы, вокруг которых сгрудились газетчики. Отдельно от всех, на углу, сидела девушка с блокнотиком и ручкой, приготовившаяся вести протокол заседания. На некотором расстоянии основного стола и столиков для прессы были уже, так сказать, зрительские места.
     Атмосфера в зале была почти домашней, но все равно Джулиет испытывала самый настоящий ужас перед тем, что должно было вот-вот начаться. Мистер Каммингз что-то старательно втолковывал Сильвии, Дерик и Том Олгуд время от времени перекидывались репликами с Марджори. Инспектор Пардью и доктор Мансел увлеченно что-то обсуждали, а со стороны публики доносился ровный гул голосов, как это бывает в театре перед началом спектакля. Джулиет была ошарашена тем, как воспринимали происходящее разные люди. На лицах близких и друзей, которым предстояло давать показания, отражалась искренняя боль и волнение, ну а посторонние, те, кто пришел просто так, чуть ли не улыбались, предвкушая интересное развлечение. Невозмутимо-спокойные лица были только у доктора и полицейских, для которых предстоящая процедура была делом рутинным и привычным.
     Примерно за минуту до десяти к столу подошел коронер со своим секретарем. Каммингз представил его Сильвии: мистер Лоусон. Джулиет услышала, как Лоусон выразил сожаление по поводу того, что свело их всех сегодня вместе в этом зале. Джулиет подумала, что, судя по лицу, коронер человек вполне приличный и честный, но, похоже, слишком рьяный, не склонный к поблажкам буквоед, которого не проймешь никакими смягчающими обстоятельствами.
     Кивком поприветствовав собравшихся, он стал расстегивать портфель. Тут к нему подошел инспектор Пардью, и они некоторое время что-то шепотом обсуждали. Затем коронер окинул всех строгим взглядом и объявил:
     - На сегодняшнее заседание я решил пригласить присяжных,- он выудил какой-то документ и стал перечислять имена и фамилии.
     Среди названных им семерых человек было пятеро мужчин и две женщины. Все семеро подошли к семи пустым стульям и заняли свои места. Джулиет вдруг ощутила, что ее "я" будто бы раздвоилось. Одна его часть - основная - покорно ждала, когда начнется разбирательство, другая же - помимо ее собственной воли - исподтишка изучала присяжных. Какие они все обыкновенные, но в то же время каждый представлял собой вполне определенный типаж. Но, может быть, одно другому не мешает? Трое из мужчин - основательные, невозмутимые, рассудительные, таких на мякине не проведешь, но при всем при том им определенно недоставало воображения и гибкости ума. Четвертый - маленький и юркий, чрезмерно суетливый. Такие тины обожают совать нос в чужие дела и ухитряются находить тайный смысл в совершенно обыкновенных поступках. Если он действительно таков, то очень плохо, что он сегодня назначен присяжным! Та-а-ак, теперь пятый. Тоже особый экземпляр. Тощий и сухопарый тип с ехидной физиономией. Наверняка любит заумные речи, ему, главное, покрасоваться, блеснуть оригинальностью, а кто там прав, кто виноват ему вообще не интересно. Женщины представляли собой совершенно разные типажи. Одна, худая, как палка, грымза с кислым лицом, явно завистливая, таким везде мерещатся всякие обманы и подвохи. Другая же очень спокойная и доброжелательная, с милой приятной улыбкой. Тут свидетели могут рассчитывать на понимание и непредвзятое отношение. Интересно было бы посмотреть, как они будут общаться друг с другом, услышать все эти диалоги! При таком разнообразии характеров, а стало быть, и мнений, они, возможно, и в самом деле сумеют нащупать истину!
     Джулиет в какой-то момент вдруг сообразила, что процедура уже началась. Она тут же отвлеклась от своих фантазий и "раздвоенности", приказав себе сосредоточиться. Присяжные присягнули на Библии, после чего коронер обратился к собравшимся. Он кратко изложил, по какому поводу они тут собрались и выразил сочувствие близким покойного, которое прозвучало очень искренне, несмотря на торжественно-официальную формулировку. Затем он спросил у присяжных, готовы ли они освидетельствовать тело покойного. Послышалось торопливое перешептыванье, затем старшина присяжных заявил, что да, они готовы, после чего вся семерка удалилась.
     Когда присяжные вернулись, был вызван первый свидетель, то есть Дерик Фермер. Джулиет было интересно, как он справится с этой нелегкой ролью. Дерик терпеть не мог, когда его о чем-то спрашивали, и она ожидала, что ответы его будут вызывающе-короткими и даже грубоватыми. Однако вскоре сна убедилась в том, что, оказывается, недостаточно хорошо знала своего родственника. Он отвечал спокойно и вежливо, и при этом держался совершенно свободно, будто речь шла о вине, которое подали к обеду. В этот момент Джулиет почти его любила.
     Он заявил, что он родственник покойного, и немного рассказал о себе. В настоящее время он гостит в поместье "Жасмин", как неоднократно делал и раньше. Он прекрасно знал покойного и готов присягнуть, что покойный действительно является его троюродным братом, то есть сэром Роландом Чаттертоном. Затем Дерик описал ту поляну, которую в доме Чаттертонов обычно называют "ловушкой для солнца".
     - Вы первым обнаружили, что сэр Роланд мертв?- продолжил допрос коронер.
     - Совершенно верно. Я первым вошел в "ловушку для солнца",- подтвердил Дерик,- но в принципе мы все там были,- он указал на сидящих с правой стороны стола.
     - Опишите с максимальной точностью, что вы делали до того, как попали в "ловушку для солнца".
     Дерик рассказал про то, как шла игра в теннис.
     - Я находился в ближайшей к "ловушке" части корта. Мы как раз на несколько секунд прервали игру, так как у мисс Олгуд лопнул на туфле шнурок. И вдруг раздался выстрел. Звук был довольно тихий, и донесся он со стороны "ловушки". Я увидел, что Том Олгуд схватил ракетку и помчался в ту сторону. Я последовал его примеру, но поскольку был ближе к "ловушке", то добежал первым. Я зашел сквозь проем в кустах на поляну и увидел сэра Роланда.
     - Сзади вас кто-нибудь находился?
     - Да, сэр. Когда я оглянулся, то увидел несколько человек. Там были леди Чаттертон, мисс Чаттертон, Том Олгуд, Фрэнк Роско, помощник сэра Роланда, Артур Бун и садовник Уикс. Минуты через две к ним присоединилась и мисс Олгуд.
     - И что вы делали дальше?
     - Поскольку было ясно, что сэр Роланд мертв, я попросил мистера Роско позвонить доктору Манселу и в полицейский участок. Затем мы уговорили женщин отправиться в дом, а сами втроем - мистер Олгуд, мистер Буи и я - остались ждать доктора Мансела и полицейских.
     - Вы прикасались к чему-либо до приезда полиции?
     - Нет. Я лично проследил за тем, чтобы никто ничего не трогал. Даже доктор Мансел только посмотрел на убитого.
     - Благодарю вас, капитан Фермер.
     Когда Дерик засвидетельствовал, что из "ловушки для солнца" никто не выходил и что на самой поляне тоже не было никого, кроме мертвого сэра Роланда, коронер Лоусон сказал, что у него больше нет вопросов к свидетелю. После чего добавил:
     - Желает ли кто-нибудь из присяжных что-либо уточнить?
     Все семеро присяжных дружно замотали головами, после чего коронер снова поблагодарил Дерика и предложил ему возвратиться на место. Как только он уселся на свой стул, Джулиет шепотом поздравила его с благополучным избавлением и сказала, что теперь и ей будет не так страшно, затем снова сосредоточилась на происходящем.
     Далее стул, предназначенный для свидетелей, занял доктор Мансел. Он тоже вкратце рассказал о себе и роде своих занятий. Джулиет лишний раз убедилась в том, какой эго славный и добрый человек. Сразу чувствовалось, что ему можно всецело довериться, что он непременно поможет тебе в трудную минуту. Его мягкий, отчасти даже обыденный тон как бы делали менее зловещей и саму трагедию, превращая ее в некую неприятную проблему, которую как-то нужно решать. Лоусон обращался к доктору с подчеркнутой вежливостью.
     - В минувший вторник вас вызвали в поместье "Жасмин". Можете ли вы подтвердить данный факт?
     - Безусловно. Я был у одного пациента, мне перезвонили туда из моего дома. Я тут же прервал визит и поспешил в поместье. Там меня встретил мистер Роско и проводил в так называемую "ловушку для солнца".
     - Будьте добры, расскажите присяжным, что происходило на поляне и что делали там вы сами.
     - Я увидел, что пострадавший лежит, откинувшись навзничь, на своем шезлонге. Шезлонг был поставлен под ветвями дуба. Взглянув на лицо сэра Роланда, я заметил пулевое отверстие - чуть ниже правого виска,- из которого текла кровь, слабая струйка. Мне одного взгляда было достаточно, чтобы определить, что сэр Роланд скончался, и поэтому я даже не стал его трогать. Решил дать полиции возможность увидеть картину преступления в первозданном виде.
     - А что вы делали после?
     - Когда тело перевезли в морг, я извлек пулю, застрявшую в верхней части мозга и прошедшую достаточно глубоко, затем отдал ее инспектору Пардью.
     - Были ли вами проделаны еще какие-нибудь манипуляции?
     - Я произвел осмотр всего тела - хотел убедиться, что у покойного нет больше никаких ран. Их действительно не было. Вскрытие я делать не стал, поскольку мне не было дано соответствующих распоряжений.
     - Понятно. Могли бы вы сказать, за сколько времени до осмотра наступила смерть?
     - Совсем недавно. Тут речь идет о минутах, а не о часах. Но точную цифру я назвать не берусь.
     - Могла смерть произойти в тот же момент, когда раздался выстрел?
     - Конечно. Лично мне кажется, что так оно и было.
     - Считаете ли вы, что выстрел был произведен самим сэром Роландом?
     - У меня на этот счет нет никаких сомнений, хотя я не могу безоговорочно что-то утверждать.
     - Вы были лечащим врачом покойного?
     - Да, я регулярно посещал его на протяжении нескольких лет.
     - Каково было состояние его здоровья?
     - Здоровье у него было довольно слабое. Он был калекой - из-за тяжелой формы ревматоидного артрита. Ходить мог лишь опираясь на трости, на две, держал их в обеих руках. Ну а в остальном, как у нас, у медиков, принято говорить, "состояние в пределах возрастной нормы".
     - Но у нас имеются несколько иные свидетельства. Что в последнее время состояние его ухудшилось, и он был очень подавлен. Что вы можете сообщить суду по этому поводу?
     Доктор покачал головой.
     - Ничего конкретного. Меня в этот период к пациенту не вызывали, поэтому ни на какие личные наблюдения я сослаться не могу.
     Лоусон заглянул в свои записи.
     - Благодарю вас, доктор Мансел, я вполне удовлетворен вашими ответами,- он окинул взглядом присяжных и спросил, нет ли у кого еще вопросов. Все молчали, и доктор Мансел возвратился на свое место.
     Следующим был вызван инспектор Пардью. Тот стремительно подошел к свидетельскому стулу, затем почти скороговоркой ответил на первые формальные вопросы.
     - Должен сказать, инспектор, что я отступаю от традиции, свидетели из полиции обычно дают показания последними,- сказал Лоусон,- но в данной ситуации может оказаться, что вы располагаете такими фактами, относительно которых я мог бы поговорить с остальными свидетелями. Я был бы вам крайне признателен, если бы вы сообщили суду все известные вам подробности этой трагической истории.
     Пардью был довольно молодым и весьма исполнительным полицейским. У него было длинное бледное лицо с квадратным подбородком и острый взгляд. Джулиет показалось, что он человек знающий и, видимо, способный подметить любые мелочи. Он не без изящества поклонился Лоусону и сугубо официальным тоном, которого не мог смягчить даже жгучий интерес публики, начат давать показания.
     - Вызов в поместье "Жасмин" поступил в наш полицейский участок в минувший вторник - в одиннадцать часов пятьдесят три минуты. Нам сообщили о смерти сэра Роланда и попросили приехать. Я не мешкая вызвал наряд и отправился в поместье, где меня встретил мистер Роско, который и проводил меня на поляну, огороженную кустами. Мне сообщили, что место это обитатели поместья обычно называют "ловушкой для солнца". На территории этой "ловушки" в момент моего прибытия находились доктор Мансел, капитан Дерик Фермер, мистер Том Олгуд и мистер Бун. Доктор Мансел как раз осматривал тело покойного. Могу удостоверить, что это был сэр Роланд Чаттертон.
     - Что происходило дальше, инспектор?
     - Доктор сообщил мне, что сэр Роланд мертв и что смерть наступила из-за нулевого ранения. Доктор описал это ранение, в наличии которого я тут же и убедился. Мистер Олгуд и мистер Фермор заявили, что играли в теннис, и вдруг раздался выстрел - со стороны "ловушки", и они сразу туда побежали. Я произвел осмотр места происшествия. Рядом с шезлонгом, на котором лежал покойный, стоял столик с книгами и стопкой бумаги, к столику были прислонены две трости. Шезлонг был развернут так, чтобы лежащий мог смотреть на реку, и стоял под ветвями дуба, от которых падала густая тень, видимо хорошо защищавшая от лучей солнца. Правая рука покойного свисала с подлокотника почти до земли, а прямо под полураскрытой ладонью валялся маленький пистолет, украшенный резьбой, от которого сильно пахло порохом. Я уверен, что выстрел был совершен совсем недавно. На рукоятке были отпечатки пальцев, как выяснилось, они принадлежали мистеру Чаттертону. Я заявляю это с полной ответственностью, так как точно такие же отпечатки были нами обнаружены на сейфе в кабинете покойного. Футляр для пистолета со вторым, парным пистолетом, мы нашли на письменном столе. Выстрел был произведен после того, как дуло было поднесено вплотную к голове, поскольку кожа вблизи раны была слегка испачкана порохом.- Он умолк.
     - Пожалуйста, продолжайте.
     - Кроме пистолета я так и не смог найти ничего, что имело отношение к случившемуся. За одним-единственным исключением. На покойном был легкий летний пиджак, и в левом нагрудном кармане я обнаружил слегка измятое письмо, подписанное неким Сэнди Арчером. Адреса там указано не было, только число - вчерашнее. Письмо напечатано на машинке, на дешевой бумаге. Я захватил его с собой, сэр, вот оно.
     Инспектор протянул письмо коронеру, который тут же стал его читать, и по мере чтения лицо его делалось все более обеспокоенным.
     - Письмо в высшей степени обескураживающее и огорчительное,- заявил он, явно заинтригованный,- полагаю, я обязан прочесть его вслух.
     Он так и сделал:
     18 августа
     Напрасно ты возомнил, что поступил очень умно, вынудив меня лучшие годы моей жизни гнить в тюрьме из-за одного гнусного дельца, которое в действительности сотворил ты. Но знай: как только меня выпустили, я занялся поисками улики против тебя, неопровержимой улики. Теперь она у меня есть, и скоро я вернусь в Англию, чтобы с тобой поквитаться. За свою жалкую жизнь можешь не волноваться. Мне нужно вот что: чтобы ты тоже позагорал в тюрьме и тоже сполна хлебнул позора.
     Сэнди Арчер.
     Хотя Джулиет была готова ко всяким неприятным неожиданностям, прилюдное чтение этого чудовищного письма заставило ее сжаться от мучительного стыда. Это невыносимо! Выслушивать подобные гадости про своего честнейшего отца! И как этот Сэнди Арчер вообще посмел такое сочинить! Погруженная в свои горькие мысли, Джулиет тем не менее чутко уловила мгновенную перемену в атмосфере заседания. До этого все, что тут говорилось, звучало чинно и официозно, и в общем-то абсолютно бездушно, хотя речь шла о трагической смерти. Теперь витавшая в зале скука сменилась живым напряжением. Публика слушала письмо, затаив дыхание. Довольно обыденная, при всей своей трагичности, история обещала превратиться в нечто интересное, потешить любопытство собравшихся зевак интригующими подробностями.
     Закончив чтение, Лоусон снова обратился к инспектору:
     - Вам удалось узнать, о каком инциденте говорится в письме?
     - Нет, сэр,- ответил Пардью,- но у нас пока не было времени хорошо изучить досье покойного.
     - Вы установили, кто автор письма?
     - Нет, сэр.
     - Вам удалось определить, каким образом письмо попало к покойному?
     - Я провел несколько допросов. Помощник сэра Роланда сообщил, что во вторник с утренней почтой пришло четыре письма. Три из них я обнаружил в спальне покойного - в корзине для бумаг, из чего я сделал вывод, что искомое письмо было четвертым.
     - А на основании чего вы сделали