подобный вывод?
     - На основании дат, сэр. На всех четырех письмах было указано число, которое приходилось на понедельник.
     - А что с конвертами? Вы нашли их?
     - Да, сэр. Три валялись в той же корзине, где и выброшенные письма. Четвертый лежал на столике, стоявшем рядом с шезлонгом - в "ловушке". На всех почтовых штемпелях было указано то же число, что и в самих письмах.
     - Понятно. Из этого вы заключили, что именно эти четыре письма пришли с утренней почтой. Что ж, логично. Письмо, найденное в кармане у покойного, совпадало в сложенном виде с размерами конверта, лежавшего на столике?
     - Да, сэр.
     - Полагаю, в этом четвергом конверте не было ничего примечательного?
     - В том-то и дело, что было. Я как раз собирался об этом рассказать. На оборотной стороне его, в верхнем левом углу, были написаны две заглавные буквы, рядышком. "Эс" и "А". Написаны чернилами, очень мелко и еле-еле заметно, однако не настолько, чтобы их нельзя было разобрать.
     - "Эс" и "А"? Возможно, это инициалы автора письма?
     - Я тоже сразу так и подумал, сэр.
     - Вы, наверное, показывали их кому-то еще. Остальные тоже смогли определить, что это именно эти буквы?
     - Да, сэр, с первого же взгляда и без всяких сомнений.
     - Любопытная подробность, инспектор, крайне любопытная. Очень хорошо. Вы только что слышали показания доктора Мансела. Он полагает, что выстрел был произведен самим покойным, но не берется это утверждать. Вы согласны с мнением доктора?
     - Да, сэр. Судя по следам пороха на коже и по расположению пулевого отверстия, покойный действительно сам мог произвести этот выстрел. Но точно такую же картину мы могли бы наблюдать, если бы в сэра Роланда выстрелил кто-то еще.
     - Безусловно. Доктор сказал, что отдал вам извлеченную пулю. Вы можете подтвердить, что именно она была выпущена из пистолета, найденного рядом с шезлонгом покойного?
     - Да, сэр, именно она.
     - Вы сказали, что пистолет принадлежал покойному и хранился в сейфе. Сейф обычно был заперт?
     - Когда я подошел, чтобы произвести осмотр, сейф был заперт. Но мне неизвестно, был ли он заперт всегда.
     - В любом случае всякий, у кого в руках мог оказаться обычный ключ от сейфа, имел доступ к пистолету?
     - Вне всяких сомнений.
     - Вы пытались обнаружить следы пребывания на территории поместья неизвестною нам на данный момент человека, который каким-либо образом мог пробраться в "ловушку для солнца"?
     - Я осмотрел все самым тщательным образом и не обнаружил никаких подозрительных следов.
     - Но, в принципе, вы допускаете, что в момент выстрела на поляне мог находиться кто-то посторонний?
     - Нет, сэр. Я абсолютно уверен, что там в этот момент находился только сам мистер Чаттертон.
     - Будьте добры, объясните присяжным, на основании каких данных вы пришли к подобному заключению.
     - Я могу лишь повторить показания свидетелей, которые мне тогда удалось получить. Я исхожу только из них, а не из личных наблюдений.
     - Ваша поправка принята. Пожалуйста, продолжайте.
     - В момент выстрела все подходы к "ловушке" были в поле зрения свидетелей. Пространство с северной стороны, практически вплоть до входа, было на глазах у леди Чаттертон, мистера Роско и мистера Буна, как раз только что вышедших из дома, чтобы пойти к мистеру Роланду. Садовник Уикс возился с цветочным бордюром, то есть находился совсем неподалеку от "ловушки". С восточной стороны от "ловушки", тоже совсем рядом от нее, четверо свидетелей играли в теннис, а в тот момент игра была прекращена, поскольку все ждали мисс Олгуд: у нее вдруг лопнул шнурок, и пришлось разуваться и завязывать узел. Нет, со стороны корта и с северной стороны никто не смог бы пробраться незамеченным. А с двух других сторон у нас имеется естественная преграда в виде рек: на юге это Темза, а на западе - Мерроу.
     - Я понял. Насчет географических деталей мы более подробно расспросим самих свидетелей. А вас я попрошу ответить на такой вопрос. Разве не мог гипотетический убийца сделать свое дело, а потом спрятаться в кустах или на берегу? Затем он дождался, когда все, кто мог его заметить, соберутся в "ловушке", и убежал. Вы допускаете подобный вариант?
     - Думаю, он совершенно исключен. Если бы кто-то прятался в кустах, мы обнаружили бы следы его пребывания: обломанные ветки, примятые листья, но кусты были в полном порядке. На берегу тоже нет ни одного подходящего местечка для укрытия, он представляет собой пологий склон, подступающий вплотную к руслу. К тому же все свидетели показали, что на реке в то время не было поблизости ни одной лодки.
     - Вы дали нам убедительный ответ, инспектор.
     Коронер сверился со своими записями и сказал, что к инспектору у него больше нет вопросов. После чего справился у присяжных, нет ли вопросов у них. И тут поднял руку тот присяжный, которого Джулиет назвала про себя "юрким и суетливым".
     - Я вас слушаю, сэр.
     - Мистер коронер, я хотел бы узнать у инспектора, не допускает ли он, что покойного мог кто-то застрелить?
     - Лично я полагаю, что свидетель только что дал нам исчерпывающий ответ по этому поводу. Но раз вы спрашиваете, я готов еще раз уточнить. Что вы на это скажете, инспектор?
     - Я полагаю, возможность выстрелить была только у сэра Роланда, сэр.
     Суетливый пробормотал, что он вполне удовлетворен, и Лоусон лаконично объявил:
     - Леди Чаттертон.
     Джулиет ощутила прилив острой жалости. Бедная Сильвия! Давать показания на глазах публики - суровое испытание, а тут еще это дурацкое письмо, вообще кошмар. Но в полной мере осознать всю кошмарность ситуации с письмом, ей было некогда, на раздумья у нее оставалось всего несколько секунд - пока инспектор Пардью возвращался на свое место.
     Сильвия шла к свидетельскому месту очень медленно, будто на эшафот. Губы ее были крепко сжаты, сразу видно было, насколько тяжело ей держать себя в руках. Коронер старался говорить с ней очень мягко:
     - Мне крайне неловко беспокоить вас, леди Чаттертон, но таковы уж правила. Постараюсь сделать нашу беседу предельно короткой.
     - Благодарю вас,- тихо отозвалась Сильвия.
     Коронер начал с обычных формальных расспросов. Сильвии было предложено назвать свою девичью фамилию, затем она сказала, что была второй женой сэра Роланда и что женаты они были тринадцать лет. Последние десять лет жили в поместье "Жасмин".
     - Вы слышали, как доктор Мансел только что подробно охарактеризовал состояние здоровья сэра Роланда,- продолжил Лоусон,- так что не будем снова на этом останавливаться, но я хотел бы уточнить: вам не показалось, что в последнее время недомогание вашего супруга усугубилось?
     - Да, безусловно усугубилось,- безжизненным голосом отозвалась Сильвия.- В последнее время он плохо себя чувствовал и был очень подавлен.
     - Вот об этом периоде давайте поговорим более подробно. Когда именно началось это ухудшение?
     - Началось оно как-то незаметно, он постепенно слабел и терял силы. Назвать в качестве точки отсчета какую-то конкретную дату мне сложно.
     - Ну хотя бы приблизительно.
     - Эти изменения начались полтора-два месяца назад.
     Лоусон кивнул.
     - В чем именно они проявлялись?
     - Несмотря на жесточайший ревматизм, мой муж был веселым и жизнерадостным человеком. Но теперь он все чаще грустил и замыкался в себе. На интеллектуальных способностях это не отражалось, ум его был по-прежнему острым и гибким, но ему как-то вдруг стало все неинтересно. Он охладел даже к книге, которую с таким энтузиазмом начал писать. Даже занятия ею не могли развеять его хандру.
     - А вам не приходило в голову, что его мучают мысли о какой-то неприятности?
     - Никогда. Я думала, что причина дурного настроения - дурное самочувствие.
     - И тем не менее вы не стали приглашать доктора?
     - Не стала. Понимаете, я много раз предлагала мужу ему показаться. Но Роланд даже слышать об этом не хотел. Я опасалась, что приход доктора лишь ухудшит его моральное состояние, и решила пока его не тревожить.
     - Понятно. Теперь я обязан задать вам очень деликатный вопрос. Вам не кажется, что подавленность вашего мужа, то его состояние, которое вы только что обозначили словом "хандра", могло быть вызвано неприятными известиями, скажем, такими, которые упоминалось в только что прочитанном нами письме?
     Сильвия ответила лишь после длительного раздумья:
     - Откровенно говоря, до настоящего момента я об этом не задумывалась. Но, по-моему, это не так. Если бы перемена в поведении зависела от письма, то она была бы резкой, я бы сразу это заметила. Но все складывалось совсем иначе: постепенное ухудшение и потеря вкуса к жизни, без всяких конкретных причин.
     - Благодарю вас, с этим все ясно. Следующий вопрос, вы уж простите, будет несколько бестактным. В письме предъявлены определенные обвинения. Могло ли на самом деле произойти что-то подобное?
     Самообладание Сильвии на этот раз ей изменило, голос стал звенящим.
     - Никогда! Я не верю ни единому слову этого послания. У моего мужа были свои недостатки, как у всякого из нас, но подлым он не был никогда. И мошенником - тоже.
     Лоусон поклонился ей, словно хотел этим поклоном подтвердить ее слова.
     - Ваш покойный супруг, будучи членом правительства, занимал ряд официальных должностей в одной из британских южно-африканских колоний. Вы можете это подтвердить?
     - Да, он служил там на разных должностях, а последние пять лет своего пребывания в Африке был губернатором.
     - Благодарю вас. Общеизвестно, что ваш супруг достиг больших успехов в своей карьере. А теперь разговор пойдет о прошлом вторнике. Вы в тот день виделись с супругом?
     - Разумеется, виделась,- голос Сильвии снова сделался тусклым и безжизненным.- Мне сказали, что он не собирается завтракать, и я пошла к нему в спальню. Он лежал в кровати. Мы немного поговорили, и я отправилась в столовую. После завтрака я снова его навестила, посидела с ним минут пятнадцать.
     - Эта встреча оказалась последней вашей с ним встречей? Больше вы его живым не видели?
     - Не совсем так. То есть это действительно была последняя паша встреча и последний разговор. Но я видела Роланда и несколько позже, из окна моей гостиной. Примерно в четверть двенадцатого, я видела, как Бун провожал его в "ловушку для солнца".
     - Когда вы виделись с мужем после завтрака, утреннюю почту уже доставили?
     - Да, конечно, обычно ее приносят до завтрака.
     - Ваш супруг уже успел прочесть письма, когда вы навестили его во второй раз?
     - Этого я не знаю, могу только сказать, что обычно Роланд читал все письма до завтрака.
     - Когда вы зашли к сэру Роланду уже после завтрака, вам не показалось, что настроение его ухудшилось? Что было бы вполне естественно после ознакомления с вышеупомянутым письмом.
     - Нет, никаких перемен я не заметила. Он выглядел грустным и подавленным, но не больше, чем на протяжении всей предыдущей недели.
     - Благодарю вас, леди Чаттертон. Вы сказали, что видели, как сэр Роланд направлялся в сторону "ловушки для солнца" в сопровождении мистера Буна. А больше туда никто не направлялся или, наоборот, оттуда не возвращался?
     Сильвия подробно описала увиденные ею из окна перемещения Фрэнка и Буна, затем рассказала о том, как они решили сообщить ей о настораживающем поведении сэра Роланда. И как она тут же отправилась с ними в "ловушку". И уже идя туда, они услышали выстрел. А напоследок мужественно рассказала о том, что увидела, зайдя на поляну с дубом.
     После этого Лоусон больше не стал ее ни о чем спрашивать. Присяжные тоже были удовлетворены. С явным облегчением Сильвия направилась к своему стулу, Джулиет тоже облегченно вздохнула.

Глава 9

Вердикт

     В промежутках между показаниями Джулиет со все нарастающим любопытством поглядывала на девушку с блокнотиком, сидящую в углу. Ей было интересно, кто она такая. Джулиет спросила у Дерика, не знает ли он, что это за девица. Но тот, нехотя обернувшись, пробормотал:
     - Наверное, журналистка.
     Джулиет была совсем в этом не уверена. Газетные репортеры почему-то напоминали ей масонов: они все хорошо друг друга знали, как члены масонской ложи. Это впечатление подкреплялось тем, как держались друг с другом репортеры, собравшиеся за карточными столами - действительно, единое братство, цеховое. Но девушка ни с кем из них не разговаривала, и к ней никто не обращался. Более того, Джулиет успела заметить, что она делала намного более подробные записи, чем те, за карточными столами. Что-то все чиркала и чиркала в своем блокнотике, когда остальные уже снова глазели на коронера и его жертв. Джулиет хотелось с ней поговорить, но как это сделать? Невозможно.
     Следующим показания давал Артур Бун, помощник сэра Роланда. Он сообщил присутствующим, что ему сорок шесть полных лет, что у него среднее медицинское образование, что он проработал несколько лет в психиатрической больнице. Присматривать за пациентами подобных заведений очень тяжко, поэтому он решил поискать что-то другое и с удовольствием принял предложение сэра Роланда, у которого прослужил девять лет. Хозяин часто его хвалил и был совершенно им доволен.
     - Каковы были ваши обязанности?- спросил коронер.
     - Самые разнообразные, я помогал ему практически во всем: одеваться, разрезать ножом мясо, намазывать хлеб и так далее, и так далее. Сам он был не в состоянии всего этого делать.
     - Вы обратили внимание на то, что настроение у вашего хозяин к последнее время было подавленное?
     Да, это он заметил, но так же, как и леди Чаттертон, подумал, что это вызвано ухудшением самочувствия, а не какими-то дурными известиями.
     - В прошлый вторник ваш хозяин, проснувшись, не стал вставать?
     - Да, сэр, ему нездоровилось. Вообще-то, как правило, он завтракал со всеми. Но день-два в неделю предпочитал оставаться в постели.
     - Во сколько ваш хозяин встал в прошлый вторник?
     - Примерно в половине одиннадцатого.
     - Подробно опишите, как прошло то утро. Расскажите присяжным, что происходило до половины одиннадцатого.
     - В восемь я принес сэру Роланду чай и раздвинул занавески на окнах. Когда я пришел, он уже не спал, так чаще всего и бывало. Он сказал, что чувствует какую-то усталость и к завтраку сегодня не выйдет. В половине десятого я принес ему поднос с завтраком и письма. Потом я то приходил, то уходил, не помню, чтобы он что-то мне говорил. Просто молча лежал, и я не видел, чтобы он читал письма.
     - Ч то это были за письма? Где вы их нашли?
     - В почтовом ящике у входной двери. Когда я нес хозяину завтрак, то решил заодно заглянуть в ящик - по пути. Поставил поднос на столик в холле и пошел к ящику. Забрал письма на имя сэра Роланда, а остальные оставил на столике.
     - Сколько писем пришло вашему хозяину?
     - Четыре штуки, сэр.
     - Вы видели конверты от трех писем, которые были найдены в корзине?
     - Да, сэр, инспектор Пардью показывал мне их.
     - Вы сразу поняли что это конверты от только что полученных писем?
     - Один узнал сразу, темно-синий, надписанный крупными буквами - от руки. Остальные два были вполне обычные, такие часто используются.
     - Расскажите, пожалуйста, присяжным, как выглядел четвертый конверт, который лежал на столике у шезлонга, а не в корзине.
     - Он тоже был совершенно обычным, в таких посылают деловые письма, адрес был напечатан на машинке.
     - Итак, всего было четыре конверта. Вы обратили внимание на буквы "Эс" и "А", написанные на обороте одного из них?
     - Нет, сэр, не обратил, я вообще их не рассматривал, прочел только, кому эти письма предназначены.
     Лоусон кивнул.
     - Далее вы помогли сэру Роланду одеться?
     - Да, сэр.
     - Всем нам известно, что покойный тщательно следил за своей внешностью, и одежда его всегда была в идеальном порядке. Как вы считаете: он был щепетилен при выборе костюма?
     - Весьма. Всегда проверял, хорошо ли все отглажено. Носки и галстук должны были идеально сочетаться с костюмом. В карманах не должно было лежать ничего такого, из-за чего они, не дай бог топорщились бы или хоть на миллиметр отвисали.
     - А в то утро, о котором идет речь, он не высказывался по поводу костюма?
     - Нет, сэр. Сказал только, что наденет светло-серый. Думаю, его все устраивало. Если бы он обнаружил, что что-то не так, то наверняка тут же меня бы отчитал.
     - Понятно. Итак, вы помогли сэру Роланду одеться. А что происходило потом?
     - Потом мы отправились в "ловушку для солнца". Он опирался на трость и на мою руку. А в другой руке я нес книги и вторую трость. Когда мы дошли до дуба, я усадил его в шезлонг и накрыл пледом.
     - Итак, примерно в половине одиннадцатого сэр Роланд пожелал встать, вы помогли ему одеться, после чего сразу отвели ею в "ловушку". Во сколько вы туда пришли?
     - Полагаю, примерно в четверть двенадцатого.
     - А что было дальше?
     - Я вернулся в дом, разогрел суп для хозяина, ну и потом отнес ему.
     - Сколько времени прошло между тем моментом, когда вы отошли, и тем, когда вы принесли разогретый суп?
     - Минут пятнадцать.
     - То есть на поляну вы вернулись примерно в половине двенадцатого? Вы заметили какие-либо изменения в облике своего хозяина?
     - Да, сэр. Он откинулся на спинку шезлонга и смотрел прямо перед собой, как будто о чем-то глубоко задумался. Он выглядел совсем больным и измученным. А выражение лица было такое... мне трудно даже описать. Очень напряженное, почти... отчаянное, что ли.
     - То есть вам показалось, что он выглядел так, будто внезапно узнал что-то ужасное.
     - Да, именно так, сэр.
     - Продолжайте.
     - Правая его рука лежала на коленях, он держал какой-то листок, по виду - письмо. Заметив меня, он спешно запихал листок в карман, словно хотел его спрятать.
     - В какой именно карман?
     - В карман пиджака, в левый нагрудный.
     - Конверт лежал на столике, когда вы принесли суп?
     - Да, я обратил на него внимание, когда ставил тарелку.
     - Опишите, что было после того, как он спрятал письмо.
     - Я спросил, не стало ли ему хуже, но он хмуро на меня посмотрел и ничего не ответил. Тогда я сказал, что после горячего супа ему полегчает. "Поставь его на столик, я поем попозже",- велел он. Я стал говорить, что суп быстро стынет, а он почти рявкнул: "Поставь. А дальше я как-нибудь сам разберусь".
     - И что вы сделали?
     - Когда сэр Роланд так разговаривал, это означало, что он хочет остаться один. Я оставил тарелку на столике и снова пошел к дому, решил, что надо рассказать про это леди Чаттертон.
     - Сколько времени вы пробыли в "ловушке"?
     Бун задумался.
     - Совсем недолго, сэр. Минут пять.
     - Продолжим. Мы остановились па том, что вы снова отправились в дом. Но так до него и не дошли, верно?
     - Да, сэр. Пройдя несколько метров, я увидел, как из парадной двери вышел мистер Роско и направился в сторону "ловушки". Я постоял некоторое время и, убедившись, что он действительно зашел туда, а не прошел мимо, отправился назад. Мне хотелось спросить, что он думает относительно состояния сэра Роланда. Только я подошел к входу в "ловушку", смотрю, а Роско уже выходит.
     - Так-так.
     - В общем, ему тоже показалось, что с сэром Роландом что-то не так, и он тоже решил доложить об этом леди Чаттертон. И теперь мы уже вдвоем направились к дому.
     Лоусон чуть откинул голову назад и расправил плечи.
     - А теперь, мистер Бун, у меня к вам весьма важный и очень непростой вопрос. Учитывая специфику вашей работы и многолетний опыт, я хочу спросить вот о чем... Полагаю, что вы в таких вещах разбираетесь лучше, чем кто-либо другой. Так вот. В поведении сэра Роланда или в его высказываниях вы никогда не отмечали ничего настораживающего, что выдавало бы его намерение свести счеты с жизнью?
     Бун решительно покачал головой.
     - Никогда, сэр. Ни единого намека на что-то подобное.
     Лоусон порылся в бумагах, потом снова откинулся назад в своем кресле.
     - Есть еще вопросы?- он окинул взгл