онал, естественно, даже не
представляли, что за "научная лаборатория" располагается  за
снабженной специальными кодовыми замками дверью, за  которой
скрывались  ничем  не  примечательные,  молчаливо-корректные
люди в халатах врачей.
     Вероятно, в такой же нераспознаваемой близости от  мира
людей,  находятся,  по  утверждениям  посвященных  мистиков,
иерархии  ада, чья сущность в той или иной мере  имеет  свое
отражение как в самой деятельности каких-либо спецслужб, так
и в тех, кто деятельность подобного рода осуществляет.
     Почтить своим присутствием процедуру "прокачки" араба Ричарду
не  довелось:  тонюсенько  запищал пэйджер,  пристегнутый  к
брючному ремню и на табло высветился номер телефона шефа,  с
которым он незамедлительно связался, получив приказ передать
подопечного  другому офицеру, а самому же срочно  прибыть  в
контору.
     Там  Ричарда ожидало ошеломляющее известие: в Нью-Йорке
вчера скончался отец...
     - У тебя тяжелый год, - сочувственно коснулся его плеча
немногословный  начальник,  видимо,  имея  в   виду   мороку
недавнего  развода  и  драму дня  сегодняшнего.  -  Поезжай,
разбирайся там... С делами управимся без тебя.
     Впрочем,  никаких особенных нагрузок в последнее  время
на  Ричарда  и не возлагалось, за исключением, разве,  опеки
над  арабом  и  разбора малозначительной бумажной  волокиты,
касавшейся уже закрытых направлений работы.
     Скудость своих текущих рабочих планов он находил настораживающе-
странной,  и о причинах этакой синекуры, внезапно  сменившей
плотный  каждодневный график, всерьез задумался по дороге  в
Нью-Йорк.
     Что это - недоверие? Или же у начальства появились планы
перевода его в иной департамент?
     Все началось примерно с месяц назад; кстати, после того,
как   и   сам   он   прошел  проверку  на  полиграфе,   хотя
представилась  она  ему  закономерной,  планово-необходимой;
аспекты    его    возможной    изменнической    деятельности
затрагивались в стандартных, никакой особенной спецификой не
отличавшихся вопросах; реакции он проявил, как ему казалось,
отменные; однако чутье - категория, в общем-то, мистическая,
но  в его профессии весьма объективная, подсказывало: вокруг
него  начинается  какая-то возня, причем, хвост  этой  возни
мелькал, что называется, в разных углах.
     Детали некоего неблагополучия окружавшей его обстановки
проявлялись  неотчетливо, однако он, как и тот  же  детектор
лжи,  остро чувствовал еле заметные отклонения от  привычной
нормы  даже  в  мелочах:  в мимике  и  интонациях  некоторых
собеседников,  определенных реакциях на его  предложения  по
тому или иному вопросу...
     Но даже если он в чем-то и подозревается, претензий ни к
кому  не  предъявишь, ибо недоверие ко всему  и  ко  всем  -
основа   основ   любой  секретной  службы,   находящейся   в
постоянной  конфронтации  не  только  с  очевидными   своими
противниками,  но  зачастую  и  с  коллегами  из  дружеских,
казалось бы, соседних ведомств...
     Кстати!
     Он  убрал  руку с руля, набрав кнопками телефона  номер
коммутатора  нью-йоркского  отделения  ФБР,  где  в   службе
контрразведовательных операций работал его ближайший  дружок
Алан,   бывший  соратник  по  прежней  работе  с   советской
эмиграцией, кто так и остался в известном Ричарду  кабинете,
чьи окна выходили на шумный Бродвей...
     И    пока   телефонистка,   выслушав   сообщенный    ей
четырехзначный код, соединяла его с затребованным абонентом,
Ричард  словно воочию увидел знакомый небоскреб на  Федерал-
плазе,  ветерана ФБР старика Джорджа, сидевшего в стеклянной
кабине  бюро пропусков на первом этаже; аквариум  небольшого
холла-простенка  между входами в лифты и, наконец,  знакомый
этаж,   где   на  темно-синем  фоне  золотом  сияли   буквы:
"Intelligence Department".
     Коммутатором пришлось воспользоваться по причине регулярных
изменений  "прямых" телефонов Алана, вызванных  "отработкой"
определенного   оперативного  ресурса.   Что   же   касается
телефонистки, то для нее Алан именовался Джоном.
     -   Умер   отец,   -  сообщил  Ричард,   после   обмена
стандартными    приветствиями   и,    выслушав    участливые
соболезнования, продолжил:
     -   Через  час  я  буду  в  Лонг-Айленде.  Что  у  тебя
относительно сегодняшней программы на вечер?
     - Полностью к твоим услугам.
     - Спасибо... Джон.
     Остаток  дня  заняли  переговоры с похоронным  бюро,  с
паталогоанатомом,  констатировавшим  смерть   от   обширного
инфаркта,  с  менеджером  банка, где  находились  сбережения
отца,  и  в  пустой теперь дом на Лонг-Айленде Ричард  попал
только  к  вечеру,  где  его  тотчас  атаковали  звонки   от
приятелей отца, от владельца дома, готового вернуть половину
депозита  за  аренду в случае, если Ричард вывезет  все  ему
необходимые  вещи  в течение трех дней и - предлагавшему  по
сходной цене приобрести остающуюся посуду и мебель.
     После зашел сосед - молодой парень, желавший приобрести ныне
беспризорную яхту и место на причале.
     Вскоре Ричард не без озлобления понял, что погружается в
какую-то   коммерческую  пучину,   где   сам   факт   смерти
единственного  ему  родного человека  выступает,  как  нечто
условное и абсолютно уже непринципиальное, отраженное лишь в
деликатности  тона, с каким вносились те  или  иные  деловые
предложения.   И   за  всем  этим,  как   он   вдруг   остро
почувствовал, скрывалась именно та суть американского образа
жизни,   что  была  столь  неприемлема  для  отца,   причем,
неприемлема органически, в отличие от него - воспринимавшего
подобный   подход   к  бытию,  если  и  с   неприязнью,   то
умозрительной, ведь он вырос именно здесь, впитав в  себя  с
американским  воздухом все положения и нормы, основанные  на
принципе "не успел - опоздал".
     Бродя  по  дому с трубкой радиотелефона в руке,  Ричард
раздумывал,  что  из  наследства  отца  ему  взять  с  собой
Вашингтон?  Разве  - семейные фотографии и документы?..  Ну,
еще  памятные ему с детства вещицы и столовое серебро.  Да!-
коллекцию  спиннингов  -  ее отец собирал  всю  жизнь.  Вот,
пожалуй, и все.
     Среди бумаг он обнаружил и метрику отца, и документ на право
собственности,   касающийся  особняка  в  Карлсхорсте,   что
представился ему весьма перспективным...
     Вскоре  он  собрал  средних размеров спортивную  сумку,
уместившуюся в багажнике "Форда".
     И,  когда  уже поворачивал ключ, запирая замок,  увидел
Алана,   въехавшего   прямо  на  парковочный   драйв-вей   и
остановившего свой новенький, сверкающий перламутром дорогой
краски  "Бьюик"  -  нос  к  носу  с  запыленным  автомобилем
Ричарда.
     Друзья обнялись, Ричард выслушал повторные соболезнования,
пригласил  Алана  пройти в дом, но тот отказался,  предложив
отметить встречу в каком-нибудь кабачке.
     Ричард  и сам подумывал, где бы провести вечер, избежав
одинокого  времяпрепровождения в тишине  опустевших  комнат,
невольно  и  не  без сочувствия вспомнив при  этом  бедолагу
араба,  томящегося сейчас в цэрэушных апартаментах, а потому
предложение  приятеля  принял  с  удовольствием,  и   вскоре
"Бьюик"  мчался из унылых пригородов по скоростному шоссе  в
сторону Бруклина.
     Когда  миновали  серые громады муниципальных  домов  на
Пенсильвания-авеню, он спросил Алана, не слишком  ли  далеко
они забираются вглубь города, на что тот рассеянно ответил о
каком-то  новом  ресторане с удивительно изысканной  кухней,
где    редкий   гость   из   Вашингтона   должен    побывать
всенепременно.
     И  вдруг  -  то ли интонация, с которой тот отвечал  на
вопросы,  то  ли  - чересчур напряженные взгляды  в  зеркала
заднего  обзора,  внезапно открыли Ричарду  обескураживающий
факт:  Алан  "проверялся"; а дальнейшие  пируэты  и  зигзаги
маршрута по односторонним улочкам, выведшим в итоге на Кони-
Айленд авеню, куда можно было безо всяких сложностей съехать
с  основной  трассы,  лишь доказали правильность  возникшего
подозрения.
     Звякнули "квотеры", упав в чрево счетчика парковочного времени,
и  уже через пару минут они сидели в шумной суете небольшого
арабского   ресторанчика,  битком   набитого   разношерстной
публикой.
     Тучный плечистый Алан громоздко восседал за миниатюрным для
его комплекции столиком, равнодушно листая меню.
     -  Странная дорога и странный кабак, - произнес  Ричард
словно в пространство.
     - И странная жизнь, - в тон ему откликнулся приятель.
     Заказали сухое красное вино, овощной салат, шампиньоны с
вареной  кукурузой;  главным же блюдом  Алан  избрал  хорошо
прожареный  стейк,  а  Ричард, предпочитавший  дары  моря  -
лобстера в чесночном соусе.
     Никакой оригинальностью местная кухня не отличалась, однако от
высказывания такого суждения Ричард воздержался не только по
соображениям  элементарного такта, но и в силу  окончательно
окрепшей   уверенности,  что  место  для  их  общения   Алан
"вычислил"  еще накануне; неясной оставалась лишь  подоплека
конспиративных таинств...
     Вопросы,  конечно, вертелись на языке, но  он  привычно
выжидал  время,  предпочитая игру  "черными",  ибо,  вслепую
начина  партию в профессиональном диалоге, можно было  сразу
же всерьез и непоправимо промахнуться.
     Алан начал первым.
     - За мной - должок, - сказал он, пригубив терпкое вино.
     -  Какой? - равнодушно спросил Ричард, оглядывая дымное
ресторанное пространство. Хотя какой именно должок  -  понял
мгновенно.
     Когда-то они совместно "вели" одного из информаторов, кому
время  от  времени  выплачивались  солидные  денежные  суммы
вознаграждений   и,   хотя   по  правилам   передача   денег
производилась при обязательном присутствии офицера-свидетеля
во   избежании  злоупотреблений,  Алан  зачастую  служебными
установками  пренебрегал,  более  того  -  часть   гонораров
прикарманивал,   что  Ричард  случайно   установил,   но   с
соответствующим    докладом   к   начальству    не    пошел,
ограничившись   дружеской,  хотя   и   суровой   беседой   с
напарником.
     -  Оцениваю твою забывчивость, - подмигнул  Алан.  -  И
повторно выражаю признательность. Где бы я сейчас был...
     - Я не люблю эксгумаций, - обтекаемо заметил Ричард.
     - А я - долгов.
     - Ну ладно, открывай карты.
     - Мои сегодняшние маневры ты, конечно, заметил...
     - Рад, что ты заметил, что я заметил...
     -  В  нашем  возрасте уже в романтику  не  играют,  как
понимаешь, - продолжил Алан с угрюмой интонацией.
     -  Да,  ее  заменяет излишняя мнительность, - улыбнулся
Ричард обезоруживающе.
     -  Мнительность? - переспросил собеседник язвительно. -
А  что  ты  скажешь, если я сообщу, сильно при том  рискуя!-
что,  еще  до твоего сегодняшнего звонка, со мной беседовали
очень  влиятельные господа, попросив меня  об  услуге:  мол,
если  ты  выйдешь со мною на связь, а это ты и  сделал,  мне
надлежит провести с тобой беседу, аспекты которой следующие:
удовлетворен ли ты своим нынешним положением в конторе; есть
ли  у  тебя  материальные проблемы; и - главное -  будет  ли
проявлен   тобой  интерес  к  моим  служебным  обязанностям,
связанным с "русской" тематикой . Кроме того, господам  было
бы  любопытно  узнать твое мнение по поводу  происходящих  в
бывшем СССР событий. Интересно?
     -  Конечно, - кивнул Ричард с безусловным согласием.  -
Место контакта обозначалось?
     - На мое усмотрение.
     - И что дальше?
     -  То, что еще месяц назад я написал подробнейший отчет
по  всем  эпизодам нашей совместной работы  в  ФБР,  частных
контактах  вне  службы  и особо - день  за  днем  -  изложил
перипетии поездки в Тунис на отдых с женами... Хотя -  когда
это  было?  Четыре года прошло! Кстати, вопросы  о  причинах
развода тоже поднимались...
     Тунис.  Вот  что.  Значит,  предчувствие  не  обмануло,
значит - вцепились.
     - Еще месяц назад? - переспросил он задумчиво.
     - Что? А, да.
     - Теперь я твой должник, Алан. Аппетит ты мне, конечно,
испортил...   Ну,   выводы  ясны.  Или  предполагается   мое
выдвижение  на  какой-то ответственный пост, что  требует...
сам понимаешь...
     -  Или ты русский шпион, а Тунис - территория связи,  -
закончил Алан.
     -  Это  твое  личное мнение на сей счет?..  -  вопросил
Ричард утвердительным тоном.
     - Нет. У меня противоположная точка зрения.
     - Отчего же?
     -  Я  подумал  вот  о чем... Хорошо,  положим,  русские
завербовали тебя. Когда? Благоприятные условия у них были  в
тот  период, когда ты еще служил у нас. И дело не  только  в
контактах  с  эмигрантами. Тогда они, русские,  представляли
силу.  Тоталитарная империя не пожалела бы никаких  средств,
чтобы  заполучить в свою агентуру офицера спецслужб главного
противника,   да   еще   на   таком  специфически-актуальном
направлении его текущей работы...
     - Пока ты противоречишь себе.
     - Нисколько. Реальные мотивы твоего сотрудничества в то
время  -  либо  деньги,  либо  идейные  соображения.  Шантаж
исключаю:  всех  баб  мира  тебе тогда  с  успехом  заменяла
Элизабет,  а  иные  гнилые подходы логически  обосновываются
трудно.
     -  Так-так... - Ричард принялся за лобстера, отковырнув
вилкой   хвостовой  панцирь,  под  котором  нежно   розовело
пропитанное горячим соусом мясо.
     -  То  есть,  повторяю, - продолжил  Алан,  -  остаются
деньги  или идея... Но в таком случае ты попросту не мог  не
использовать  возможности завербовать  меня,  согласись.  Мы
всегда  с полувзгляда понимали друг друга, морально  ты  был
гораздо сильнее а, благодаря той... ситуации легко мог  меня
переломить... Я находился в шоке, был абсолютно управляем...
     Все.  Начиналась лирика. Углубляться  в  нее  не  имело
никакого смысла, а возвращаться к деталям написанных  Аланом
отчетов   и   его   бесед  с  тайными  недругами   господина
Валленберга    -    значило    бы    проявить     нездоровую
заинтересованность,  что  никак  не  соответствовала  имиджу
уверенного в себе профессионала.
     -  Я  чувствую...  -  Ричард помедлил,  -  с  крушением
Советского Союза... о, вот, кстати, и мое мнение на заданную
тебе  тему...  Чувствую, у ФБР сильно поубавилось  работы  в
плане   контрразведывательных   мероприятий.   Посему    для
поддержания  бюджета надо найти врагов. Те же проблемы  и  в
нашей  конторе,  ничего удивительного. -  Он  позволил  себе
зевок.  -  И  у русских, вероятно. Ладно, закончим  на  том.
Пусть ребята делают свою работу, успехов им всяческих,  меня
же  интересует вот что: сынок твой собирается в  университет
или по-прежнему болтается по бейсбольным площадкам?..
     Они еще с часок поговорили о том, о сем, не возвращаясь
более к острым вопросам инсинуаций контрразведки в отношении
своего  бывшего  агента, и расстались к  полуночи  у  дверей
бруклинского   мотеля:  ехать  в  Лонг-Айленд   Ричарду   не
хотелось,  а  с  Аланом, вызвавшимся  помочь  в  организации
похорон,  они  договорились встретиться утром  здесь  же,  в
мотеле  "Мотор Инн", в народе именовавшимся мотелем "горячих
простыней",  ибо  основным его контингентом были  влюбленные
парочки, снимавшие комнаты всего на несколько часов и весьма
редко - на целую ночь.
     Задумчиво вращая рюмку с коньяком на полированой стойке
полупустого бара, Ричард размышлял над всем тем, что поведал
ему Алан.
     И, право, ему было над чем поразмыслить!

     Мы хотим вернуть немцам, проживающим в Соединенных Штатах
и  отчасти отдалившимся от своего германского отечества и от
германской нации, сознание великой общности крови  и  судьбы
всех  немцев.  Для  этого  необходимо  духовное  возрождение
немцев, подобное тому, какое пережили их соотечественники на
родине...
     Американцы немецкого происхождения, подготовленные таким образом,
оздоровленные  экономически  и активные  политически,  будут
затем  использованы  в  грядущей  борьбе  с  коммунизмом   и
еврейством для перестройки Америки под нашим руководством.

                              Из пропагандистских материалов
                       "Германо-Американского Бунда". 1937г.

     ... В настоящее время на территории США действуют более
750    нацистско-фашистских   организаций,    прикрывающихся
всевозможными    патриотическими    и    националистическими
наименованиями.  Все они сотрудничают с Германо-Американским
Бундом    и   действуют   под   непосредственным   контролем
руководителей шпионских и пропагандистских служб Германии.
     Головными организациями являются следующие:
     "Американская фашистская партия";
     "Партия судьбы Америки";
     "Национальная рабочая лига";
     "Бюро патриотов-изыскателей";
     "Национальная лига борьбы за Америку без евреев";
     "Крестовый поход белых рубашек";
     "Воинствующие христиане";
     "Американская националистская федерация";
     "Христианские воины";
     "Американская белая гвардия";
     "Ассоциация защиты Америки от евреев";
     "Протестанты - ветераны войны";
     "Серебряные рубашки";
     "Фалангисты";
     "Свободные янки";
     "Национал-социалистическая партия Америки";
     "Общество социальной республики"; "
     Партия национального единства";
     "Серебряный батальон";
     "Рыцари белой камелии";
     "Крестоносцы американизма";
     "Национальная партия свободы"; "
     Рабочая партия за Америку без евреев".

                                    Из справочных материалов
                     Федерального Бюро Расследований. 1939г.

     ...  Мы должны постоянно быть начеку в отношении угрозы
тайного  нацистско-фашистского проникновения в экономическую
и  политическую жизнь Америки. Это касается притока  в  наше
полушарие   нацистских   средств  и   появления   нацистских
подпольных руководителей, которые будут пытаться найти здесь
укрытие и базу для подготовки реванша.

                Из речи госсекретаря США Эдуарда Стеттиниуса
             на межамериканской конференции в Мехико. 1945г.

     ФРИДРИХ КРАУЗЕ

     Из  окна  манхэттенского небоскреба Краузе в молчаливой
задумчивости  обозревал  ночные  огни  Нью-Йорка,  испытывая
сложные  чувства восхищения перед рукотворным чудом  города-
монстра   и,  одновременно,  ненависти  к  нему  -  цитадели
кишащего   здесь  сброда,  кормящегося  крохами  с   ладоней
подлинных   хозяев  этих  зданий-громад,  рекламных   огней,
миллионов машин, да и всей суеты гигантского механизма,  имя
которому  -  нет, наверное, не Нью-Йорк и даже не Америка...
Весь мир.
     Он  жил  в  огромной пятикомнатной квартире на  верхних
этажах;    квартире,   принадлежавшей   северо-американскому
филиалу  его организации, - самому влиятельному  и  мощному,
превосходно законспирированному и, главное, имеющему т р а д
и ц и и.
     Те  традиции, чье начало положили давние, уже более чем
столетние  идеи  германских  правителей  о  подчинении  себе
Соединенных Штатов.
     Еще в самом начале века президент Пангерманского союза в
Берлине  Эрнст  Хассе  говорил,  что  немецкий  дух   обязан
покорить  Америку,  и тогда германский император,  возможно,
перенесет  свою  резиденцию в Нью-Йорк, -  город,  достойный
любого владыки.
     Конечно,   никто  не  подразумевал  идеи   вооруженного
вторжения  на территорию, лежавшую за океаном, разве  фюрер,
да  и  то - как кульминацию в стратегии покорения мира; план
заключался  в  ином:  в  создании  немецких  общин,  где  из
поколения в поколение передавался бы закон "земли и крови" и
гордость  за  родину предков. Таким образом культивировалась
почва для вероятного переворота изнутри.
     Кто знает, во что бы претворились эти устремления на уже
созданном в Штатах к сороковым годам базисе, если бы не крах
Рейха, кто знает...
     Звонок телефона прозвучал мягкой, вкрадчивой трелью.
     Краузе снял трубку.
     -  Магистр,  - доложил голос, - за объектом заехал  его
знакомый,  видимо, коллега... Они направились в Бруклин,  но
по дороге мы их потеряли...
     - Почему? - вопр