робором.  -  Что
же.  Наши  ребята вчера потрошили вас хотя и  в  спешке,  но
добросовестно.  Ну-с,  - кивнул на сервировочный  столик.  -
Угощайтесь  пока... - И - вышел вон, сопровождаемый  кожаной
свитой.
     Аверин жадно приник к бутылке с минеральной водой. Трепетов
незамедлительно последовал его примеру.
     -  Ну,  - сказал Михаил, тыльной стороной ладони утирая
рот, - и в какую-такую навозную кучу мы, бля, угодили на сей
гребаный момент?
     Если бы Трепетов и хотел ответить ему, то все равно бы не
успел:   в   бильярдную  снова  вошел  человек  с  идеальной
прической.  Охранники с литыми плечами почтительно  семенили
за  ним.  Невыразительные их лица на этот  раз  отличала  та
сосредоточенная  удрученность, что  обычно  лежит  на  лицах
ассистентов медицинского светила, приступающего к  серьезной
операции.
     Процессию замыкали тип с физиономией непородистой лошади и -
высокий   большеголовый  человек:   лысоватый,   с   тяжелым
неприязненным  взглядом  черных  округлых  глаз,  одетый   в
строгий однотонный костюм.
     Немигающий спокойный взор его уперся сначала в Трепетова, потом -
в Михаила.
     После человек вытащил из золотого портсигара "гаванну",
покатал  ее в длинных пальцах, на одном из которых  виднелся
серебряный  перстень  с изображением "мертвой  головы"  и  -
сунул сигару в рот.
     "Лошадиная   морда"  мгновенно  щелкнул   хромированной
зажигалкой, заботливо приблизив пламя к кончику сигары.  При
этом  он  согнулся в почтительном полупоклоне,  демонстрируя
публике    округлый,   как   у   жеребца,   зад,   обтянутый
синтетическими клетчатыми брюками. Из заднего  кармана  брюк
свисал  несвежий  носовой платок - из материала  аналогичной
расцветки.
     Владелец зловещего перстня, угрюмо наклонив лобастую голову и,
даже  не  глядя в сторону любезного конеобразного  человека,
переместил  сигару  из  одного угла рта  в  другой,  спросив
отрывисто, по-немецки:
     - Жить хотите?
     Миша непонимающе оглянулся на Трепетова; тот невозмутимо
перевел  ему  вопрос, и тут же ответил грозному собеседнику:
да, дескать, не против...
     -  Условия, - жестко продолжил тот уже по-русски, но  с
сильным  акцентом. - Малейшая ложь означает  смерть.  Полная
правда - жизнь. Кое что мы о вас знаем. И о тебе, полковник,
-   кивнул  он  Трепетову,  -  и  о  тебе...  отравитель...-
презрительтно сощурился на Мишу, угнетенно отведшему  взгляд
долу.  -  Да-да,  отравитель! - произнес  сокрушенно,  но  и
глумливо, разведя руками.
     Человеко-лошадь, с почтением внимавший его словам, откликнулся
на  иронию  начальства,  заржав так,  что  подавился  и  ему
сделалось дурно - схватившись за грудь, он судорожно икнул.
     -   Ну,  условия  подходящие?  -  вмешался  в  разговор
набриолиненный  с  пробором,  бесстрастно  выставлявший   на
зеленом сукне биллиардного стола пирамиду шаров.
     -  Ну,  капнул  я ему клофелина, - неожиданно  произнес
Миша. - Ну и чего?.. Не смертельно же... Зато потом меня  по
башке   кто-то...   Череп  чуть  на  фашистские   знаки   не
разлетелся...
     -  Не  "кто-то",  а  он!  -  Набриолиненный  указал  на
Трепетова.  Затем, прицелившись, толкнул кием шар.  Пирамида
рассыпалась, и сетки в двух лузах тяжело провисли.
     -  Грешен, - коротко ответил Трепетов. - Извини,  Миша,
но на моем месте ты поступил бы точно так же.
     -  Несомненно,  - подтвердил человек  с  пробором  и  -
вкатил  дуплет  в  среднюю и дальнюю лузы. Затем  последовал
изящный карамболь.
     -  Сука  ты, Леха, - вяло заметил Михаил, не  глядя  на
Трепетова.
     Трепетов  неотрывно смотрел на биллиард. Два  последних
оставшихся  шара  взгромоздились после отточенного  удара  в
набитые сетки, желтея там выпуклостью костяных сфер.
     Мастерство игрока, скорее всего, имело и другую ипостась,
касающуюся  приемов  рукопашного боя,  стрельбы  и  владения
ножом. Внезапно ему припомнился задержанный китайский шпион,
подготовкой  которого  восторгался  весь  генералитет   КГБ.
Шпион, за три минуты изучив содержание газеты "Правда",  мог
тут  же  процитировать текст со всеми  точками  и  запятыми;
стрелял  же  он из двух рук, поражая из ста целей  все  сто.
Похоже,  под  крышей этого непонятного дома тоже  находились
подобные профессионалы, что Трепетову весьма не нравилось.
     -  Ну, с этим все ясно. - Набриолиненный, отложив  кий,
подошел  к Мише, покровительственно похлопав его по щеке.  -
Уведите,  -  обратился  он к охране,  подтолкнув  Аверина  к
выходу  из  подвала.  -  А  с вами,  -  задушевно  улыбнулся
Трепетову, - придется беседовать долго, с учетом, увы, ваших
благоприобретенных навыков...
     -  Я  плохо  себя  чувствую, - сказал  Трепетов.  -  Вы
обещали врача...
     Человек с перстнем, вытянув жилистую шею в сторону "кентавра",
требовательно щелкнул пальцами.
     Тот незамедлительно распахнул дверцы встроенного в стену
шкафа,  за  которыми  таилась  иная  дверь  -  стальная,   с
"глазком".
     Дверь,  весившая,  пожалуй,  полтонны,  повернулась  на
тщательно смазанных, хромированных петлях и перед Трепетовым
открылось  просторное  помещение, чью  обстановку  составлял
одинокий стульчик, вцементированный в кафельный пол и - стол
с набором всяческих медицинских инструментов и ампул...
     От ручек и ножек стульчика к полу свисали толстые кожаные
ремни...
     Трепетова пробрала горячечная дрожь.
     -  Мы  обещали  врача? - услышал он за  спиной  учтивый
вопрос.  -  Через  минуту  врач  будет,  мы  держим   слово.
Проходите и - чувствуйте себя как дома.

     ...  Первоначально  "Фема"  представляла  собой  тайное
общество   средневекового  ордена  тевтонских   рыцарей.   В
настоящем    -    "Фема"   -   нацистская   террористическая
организация, составленная из бывших офицеров СС.
     Руководитель новой "Фемы", возглавивший ее в 1945 году - Хорст фон
Пфлюгк-Гартунг, один из убийц К.Либхкнехта, во время  второй
мировой войны, - резидент немецкой разведки в Дании.
     Организация действует на территории Европы, Южной и Северной
Америки.
     Основное предназначение: планомерные убийства германских
офицеров,   отрекшихся   от  своих   клятв   членов   СС   и
сотрудничающих с союзниками.
     Особо  следует  отметить расправы "Фемы" над  немецкими
военнопленными в лагерях Конкордия (Канзас),  Хери  (Техас),
Тонкаво (Оклахома), Папаго-Парк (Аризона), Чаффи (Арканзас).
     Члены  "Фемы" считают себя боевой частью тайного ордена
германских властителей, ныне оказавшегося в подполье. Многие
из членов "Фемы" - воспитанники "орденсбургов" - специальных
академий,  созданных  в 1943 году для подготовки  нацистских
руководителей германского генерального штаба.

                                Из справочных материалов ФБР

     ИДЕАЛЬНЫЙ МИР

     Пробуждение было тягостным: веки, словно залепленные ссохшейся
глиной,   отказывались   разлепиться;   в   голове    тяжело
пульсировала  свинцовая  боль,  и  им  владело  единственное
желание: вновь возвратиться в блаженное сонное небытие...
     Он  почувствовал, как чья-то мягкая, но уверенная  рука
взла  его за запястье; спиртовой холод ущипнул кожу на сгибе
локтя,  и  вслед  за тем щекотно вошла в  вену  тонкая  игла
шприца...
     Сквозь щелочку едва приоткрывшихся глаз он различил размытый
овал  молодого женского лица и тут же смежил веки, утопая  в
золотистой волне внезапно и странно нахлынувшего на него  не
то  дурмана,  не  то сна, услышав напоследок  словно  сквозь
вату:
     -   Это   хорошее  тибетское  лекарство.   Оно   быстро
нейтрализует   отраву.   В   ней   что-то   от   производных
имидазолина...
     -   Да,  к  обеду  он  будет,  как  новорожденный,  мой
господин...
     Волна,  искрясь,  властно  и  нежно  подхватила  его  и
потянула   в   какую-то   сияющую,  звенящую   радостным   и
торжественным гимном пучину, и он покорно растворился  в  ее
безмятежной, ласковой неге...
     Вдруг - жестко клацнул некий переключатель, и Ричард  с
удивлением  обнаружил  себя на широкой  удобной  кровати  со
спинкой, составленной из концентрических позолоченных дуг.
     В  небольшой светлой спальне, возле низенького столика,
заваленного   таблетками  и  ампулами,   сидела   в   кресле
изумительной  красоты блондинка с зеленоватыми  приветливыми
глазами.
     -  О-у,  -  сказала  блондинка, вставая  из  кресла.  -
Похоже,  господин Валленберг пришел в сознание... -  И  -  с
очаровательной  улыбкой подойдя к Ричарду,  протянула  руку,
выскользнувшую  из полупрозрачного кружева широкого  рукава.
Представилась: - Глория.
     Ноги, кожа, зубки... Сон?
     Взгляд глаз напротив как бы смеялся - и печально, и лукаво.
     Он сжал нежные, мягкие пальцы...
     -  Не  скрою,  -  сказал  с  запинкой.  -  Вы,  Глория,
прелестны. А... где, собственно...
     - Вы у друзей, - ответила она поспешно, - вам скоро все
объяснят.  Ваша одежда в шкафу; одевайтесь и  -  спускайтесь
вниз. - Она подняла руку в приветствии, и тут же исчезла  за
резной  ясеневой  дверью, оставив  после  себя  лишь  тонкий
горьковатый аромат духов...
     Свою одежду Ричард нашел в шкафу. Натянув брюки, подошел к
окну,   отдернул  легкие  занавески  и  -  ахнул,   невольно
оперевшись  ладонями о подоконник: окно выходило в  глубокую
пропасть,  а  вокруг  -  серо тянулся  до  горизонта  горный
нескончаемый массив, осыпанный редким снежком.
     Где он?
     С удивлением открылось, что ни тревоги, ни страха он не
испытывает,  равно как и привычной потребности в  каком-либо
анализе  происходящего. Красотка Глория  сказала,  чтобы  он
спустился вниз? Что же, он спустится вниз.
     Внизу,  в  затянутой гобеленами гостиной,  несмотря  на
самый  разгар  ясного дня, горела люстра, а  окна  закрывали
черные  бархатные  гардины, что в  сочетании  со  скользским
сиянием паркета и зеркалами в позолоченных рамах производило
впечатление некоей заупокойной торжественности.
     -  Дневной  свет  режет мои старые  глаза,  -  внезапно
услышал  Ричард  и только тут заметил сидевшего  в  углу,  в
темно-вишневом   бархатном  кресле,   сухонького   старичка,
уставившегося  на  него  бесстрастно-оценивающим  взором.  -
Вероятно,  вы  слышали обо мне, - сказал  старичок.  -  Меня
зовут  Фридрих  Краузе.  -  И  -  замолчал,  как  бы  ожидая
подтверждения.
     - Да, - сказал Ричард. - Вы взяли свои бумаги?
     Краузе легонько усмехнулся.
     -  Взял,  взял... Ох, и затеяли же вы вчера веселенькую
историю... До сих пор разбираемся...
     - Какую историю, где я нахожусь?..
     -  Не  спешите,  - оборвал Краузе Ричарда.  -  Вам  уже
спешить  некуда.  И давайте - по порядку.  Находитесь  вы  в
Альпах, куда вас перевезли на моем вертолете; среди чудесных
видов  и  свежего  воздуха... А  вкратце  вчерашняя  история
такова:   на   вас  покушались  с  четырех   разных   сторон
одновременно. Верх одержали мои люди, и благодарите  за  это
судьбу,  иначе  уже сейчас военный самолет США  совершал  бы
посадку  в  районе Вашингтона с господином  Валленбергом  на
борту,    закованным   в   наручники.   Желаете    выслушать
подробности?
     - Естественно.
     Краузе изложил подробности.
     - И... что вы сделали с этим русским полковником и с...
     -  С  владельцем  магазина  и  с  боевиком  из  ЦРУ?  -
подсказал Краузе. - Пока - ничего. Коллегу вашего, думаю, мы
отпустим, а вот что делать с русскими постояльцами - зависит
от вас. Можете их казнить, можете - помиловать с возмещением
вам  морального  и материального ущерба,  они  -  ребята  не
бедные, как выяснилось...
     -  Последний вариант - подходящий, - заметил Ричард.  -
Не  понимаю  только  природу вашей  благосклонности  к  моей
скромной персоне...
     -  Вот!  -  Из  кармана  вязаной  кофты  Краузе  достал
серебряную  цепочку  с  камнем, и Ричард  невольно  коснулся
рукой груди, только сейчас обнаружив отсутствие кулона.
     Краузе рассыпал бесцветный, меленький смешок, глядя на его
растерянность.
     -  Вот!  -  повторил уже с некоторой  долей  торжества,
передавая цепь Ричарду. - Это - твое по праву.
     Камень лег на ладонь, сразу же начав окрашиваться в алый
цвет.  Краузе  смотрел  на  эту метаморфозу  с  зачарованным
восторгом.
     -  Милый  Рихард... - Голос его дрогнул. -  Когда-то...
точно также камень отзывался и на мое прикосновение. Но ныне
что-то изменилось... Я не знаю... Может, старость, может,  я
в  чем-то  провинился, и о н и отвернулись от  меня...  И  -
вдруг - ты. И - амулет, признавший нового хозяина... Значит,
ты - избранный. Ты!
     -  А  кто "они"? - поинтересовался Ричард хмуро. - И  о
какой избранности идет речь?
     -  А  это, - сказал Краузе, - долгий разговор.  Однако,
прежде, чем начать его, знай: теперь ты для меня - как  сын.
Сын  и  наследник. Амулету же - несколько тысяч лет. И  лишь
единицы из многих и многих миллионов имеют право носить  его
и  пользоваться  его  силой.  - На  мгновение  он  запнулся:
распахнулась белая, украшенная позолоченными лилиями  дверь,
и в гостиной появилась Глория.
     Темно-синее вечернее платье с поясом из тонких  золотых
колец, кружевные отвороты рукавов, легкие замшевые туфли...
     -  Представлять  вас  нет надобности,  -  констатировал
Краузе. - Однако уточню: Глория - моя внучка.
     - Время обеда, - произнесла она, обращаясь к Ричарду. -
Вам следовало бы всерьез подкрепиться.
     Словно  услышав ее слова, в гостиную вошли две женщины-
китаянки   в  одинаковых  черных  брюках  и  белых  блузках,
принявшись сервировать стол.
     Престарелый Краузе предпочел из поданных блюд отварной рис с
тушеными  овощами; его примеру последовала и Глория;  Ричард
же  отведал  салат из крабов и мясо индейки в  кисло-сладком
соусе.
     -  Я  не позволяю себе алкоголя, - сказал Краузе, -  но
сегодня  особенный  день... - Он  покосился  на  официантку,
тотчас наполнившую высокие, с витыми ножками бокалы медового
цвета вином. - Я хочу выпить за то, чтобы отныне долгие годы
мы каждодневно разделяли совместную трапезу... Прозит!
     Глория  взглянула на Ричарда и тут же  опустила  глаза,
зардевшись.
     Он же, улыбнувшись ей, молча выпил вино, ощущая на себе
испытующий,  но,  одновременно,  и  доброжелательный  взгляд
старика.
     - Завтра, Ричард, - сказала Глория, не поднимая глаз, -
мы  могли бы с вами покататься на лыжах, если не возражаете.
Здесь есть пологий утоптанный склон и подъемник.
     -  Да, - эхом откликнулся старик. - Завтра. Сегодня нам
предстоит долгий разговор.
     По  завершении обеда в гостиной остались лишь Ричард  и
Краузе.
     -  У  вас  необыкновенно  красивая  внучка,  -  заметил
Валленберг.
     -  О,  да-а,  -  согласился  старик.  -  Бедняжка  рано
осталась  без  матери  и  отца, они  погибли  от  рук  наших
извечных врагов... Воспитывать ее пришлось мне, чем  сегодня
горжусь.  И,  не  скрою, буду рад, если вы понравитесь  друг
другу  -  при  том,  конечно, условии, если  все  пойдет  по
задуманному мною плану, который вы всецело разделите...
     -  Итак, - сказал Валленберг, - по-моему, мы подступили
к самому главному.
     -  Итак,  -  сказал Краузе, - вы правы.  С  главного  и
начнем.  С  нынешней  ситуации  в  данном  подлунном   мире.
Ситуация   такова:  население  бесконтрольно  увеличивается,
энергоисточники   иссякают,   ресурсы   планеты   тают,    и
цивилизация,  что  не  секрет,  идет  по  пути   неуклонного
самоуничтожения.  Концепция  выхода  из  тупика  может  быть
выработана лишь теми, кто обладает реальной властью. В  чьих
руках ныне она сосредоточена, вы понимаете не хуже меня. Так
что   же   придумано?   А   вот   что:   создание   мирового
правительства. Но вовсе не пародийного ООН. Правительства на
духовной  масонской  основе  и  на  базисе  известного   вам
банковского  капитала. Однако генеральная цель  деятельности
общности  банкиров и монополистов - не только голая  власть.
Как  и  коммунисты, они хотят утвердить некую сверхзадачу  в
своей миссии, приближающуюся уже к категории оккультной. Тут
я замечу, что коммунизм и капитализм по сути своей во многом
одинаковы.   И  тот  и  другой  строй  глубоко  антидуховен.
Коммунисты уничтожали личность через коллективизм, а  дух  -
через провозглашенный материализм, а капиталистическая  идея
хотя  и  не  отрицает ценность человеческой индивидуальности
как    таковой,   и   дает   право   любому   на   свободное
богоискательство   или  же  сатанизм,   однако   каждодневно
принуждает   поклоняться  всех  золотому   тельцу.   Романо-
германский капитализм менее агрессивен, нежели американский,
ибо  признает  сверхиндивидуальное  качество  личности,   но
постепенно европейский капиталистический тип перекраивается,
согласно    заокеанской    модели   в    человека-биоробота,
неотехнократа.
     -  Ну, и какова конечная модель общества биороботов?  -
спросил Ричард.
     _  О перспективах - позже, - сказал Краузе. - Сначала о
том,   как   такое  общество  создать.  "Золотой  миллиард",
проживающий на Западе стоит на грани экономического кризиса.
Но   как   ядро  населения  будущей  всемирной  системы   он
сформировался  хотя  бы  стереотипами  своего   мышления   и
традициями. Однако он нуждается в мощной подпитке  извне.  А
значит,   для   него  следует  освободить   ресурсы   других
территорий. Как?
     -  Война,  - пожал плечами Ричард. - России  с  Китаем,
России   с   Грузией  или  с  самой  Россией,  Югославии   с
Югославией...
     -  Вот,  -  кивнул  Краузе. -  Вы  правильно  понимаете
проблему.    Но   вот   расчистка   территорий    проведена,
метаполитические   цели  достигнуты,  есть   мировая   элита
банкократии, исполнители ее воли, наконец, просто рабы  и  -
установлен  некий новый порядок. Руководят им жрецы-банкиры,
превратившие  свои банки в храмы, статус каждого  определяют
имеющиееся  у  него  деньги, которые  заменятся  электронным
кодом,  нанесенным,  скажем,  на  ладонь  каждого,  что  уже
сегодня разрабатывается во многих лабораториях...
     -  "  ...будет начертание на правую руку их или на чело
их,  -  процитировал Ричард "Откровение".  -  И  что  никому
нельзя  будет  ни  покупать, ни продавать, кроме  того,  кто
имеет это начертание, или имя зверя, или число имени его".
     -  "Здесь мудрость, - продолжил Краузе. - Кто имеет ум,
тот сочти число зверя, ибо это число человеческое; число его
шестьсот шестьдесят шесть". А почему, знаешь?
     - Нет.
     - Это две трети населения, принявшего новые условия.
     - Условия, установленные Антихристом?
     -  Да.  Так вот. О перспективах. Во-первых, банкократия
безусловно  рациональна, скрытна и  действует  с  коварством
непревзойденным.   Приоритет   национальных   ценностей   ей
отвергаетс  напрочь. Но что она способна  создать  в  итоге?
Огромную  колонию  дегенератов? Скорее всего.  Ибо  по  сути
своей  та  "раса ума", которая и составит элиту, имеет  лишь
паразитические устремления и ту же дегенеративную суть.
     - Вы имеете в виду евреев?
     - Именно.
     - Но ключевые позиции - у них.
     -  Пока далеко не все. Но они к ним стремятся. У  меня,
Ричард,  как  ты  догадался, тоже в  распоряжении  серьезная
организация,   и  мне  поступали  различные  предложения   о
сотрудничестве... Но сотрудничество исключено. Им нужно  то,
чем  я  занимаюсь всю жизнь: тайны магической  практики.  Им
нужны  те  тибетские рукописи, которые были в портфеле.  Эти
рукописи - билет в параллельные миры, Ричард, как бы странно
такое  ни  звучало.  Но могущественным существам  тех  миров
суждено оказывать влияние на здешние события и людей лишь на
уровне тонких материй, и проложить мост отсюда - туда или же
наоборот  -  задача, одинаково сложная для обеих сторон.  Но
теперь, имея все необходимое, я решу это в течение считанных
дней.
     - Моя роль? - отрывисто спросил Ричард.
     -  Дойдем  и  до  роли... Сначала  -  закончим  тему  о
перспективах.  Мировое правительство неизбежно