, а ваше табельное  оружие
заберете со стеллажа... Когда - не знаю, но ночевать сегодня
придется здесь. Что еще? Бумажник ваш мне не нужен, грабежом
милиции не занимаюсь... Пожалуй, все. Пока.
     Из под груды старых покрышек в углу Миша достал пакет с
валютой  и ботинки с "бриллиантовыми" каблуками. Переобулся,
со смешком глядя на выпученные глаза Дробызгалова за лобовым
стеклом  автомобиля. Со стеллажа снял чемодан, прикрытый  от
пыли упаковочной бумагой.
     Постоял в тяжком раздумье. Затем открыл дверь "Жигулей" и,
коря  себя за непредусмотрительность, привязал к рулю вторую
руку  опера,  а  шею его старым собачьим поводком  прикрутил
вплотную к подголовнику кресла.
     - Вот так оно понадежнее, - произнес удовлетворенно, не
принимая  во внимание зверское мычание и хрюкание онемевшего
поневоле Дробызгалова. - Не бойся: смертного греха  на  душу
не  возьму. Дня через два позвоню в ментовку твою хотя бы  и
из Берлина.
     Он  погасил в гараже свет и запер тяжелые двери.  Через
пять минут такси уносило его в аэропорт.
     Ощупывая нывшую от неудачного падения ногу, Михаил размышлял,
застанет  ли  он  в  "Шереметьево-2" знакомую  даму,  твердо
гарантировавшую  места  "на  подсадку".  В  крайнем   случае
придется  звонить ей домой. Предстоит и звонок родственникам
относительно похорон...
     Надо же, не суметь даже деда похоронить, что за жизнь... А
какая  впереди?  Кто  знает...  Не  исключено,  что  сегодня
придется ночевать в камере - ведь валюту и камни он вынужден
везти на себе и выхода - никакого... Ладно. Если в камере  -
значит, не судьба.
     Спустя считанные часы на него уже смотрели проницательные
глаза таможенника.

     ФРИДРИХ КРАУЗЕ

     По  узкому,  петляющему в аллеях пирамидальных  тополей
шоссе,  они уже затемно приехали в район Вюнсдорфа, где  жил
Краузе.
     Из  багажника  Роланд  выгрузил пакет  с  продуктами  и
поднялся  с  ним  по  ступеням к  массивной  входной  двери.
Краузе,  не  выпуская из рук портфеля, достал  ключи,  отпер
замок.
     Не  обронив  ни  слова, они вошли в гостиную.  В  доме,
несмотря  на  теплую  апрельскую пору,  было  зябко;  открыв
заслонку  печи, Краузе увидел на колосниках лишь серый  прах
прогоревших углей и хотел было уже сказать шоферу, чтобы тот
принес  корзину спрессованных топливных брикетов из подвала,
но передумал.
     Сегодня он не будет топить дом. Да и вообще будет ли топить
его когда-либо?
     Тяжело прошелся по огромной гостиной, занимавшей практически
весь  первый этаж, машинально поправил плотную черную  ткань
светомаскировки на окнах...
     Роланд возился на кухне, готовя ужин. Вот еще незадача - этот
шофер...  Сейчас Краузе была нужна машина и  -  абсолюно  не
нужны никакие свидетели... А Роланд - свидетель опасный. Кто
ведает,  что на уме у парня? Если сейчас он, Краузе, соберет
вещи  и уедет один куда-либо, кто гарантирует, что буквально
через   минуту   после  такого  исчезновения  не   последует
незамедлительный   доклад   на   Принц-Альбрехтштрассе,   не
перекроются  дороги,  и  завтрашняя встреча  с  рейхсфюрером
состоится уже в подвале Министерства Безопасности?
     Никто.  А  то,  что  Роланд Гюнтер  -  осведомитель,  в
нынешних  условиях особо тщательно отслеживающий каждый  его
шаг, не просто вероятно, но и закономерно.
     Нет,  он  не  имеет  к парню претензий,  таковы  законы
"рейхзихерхайтсхауптамт"  -  имперской  безопасности,   чьей
частицей тот является, но лично Краузе от того нисколько  не
легче.
     - Надо бы протопить дом, - раздался голос Роланда.
     Шофер стоял у двери гостиной.
     - Сначала - ужин, - буркнул Краузе.
     - Ужин почти готов...
     -  Ну  вот...  перекусим,  и...  -  Краузе,  сгорбленно
сидевший  на стуле возле печи с открытой заслонкой, небрежно
махнул ладонью: мол, ступай, не мешай...
     Потоптавшись в некотором замешательстве, шофер отправился обратно
на кухню.
     Краузе подошел к обеденному столу, на котором громоздко и
одиноко стоял желтый портфель.
     Не  торопясь  расстегнул хромированные замки,  отбросив
толстые мягкие ремни с рифлеными застежками.
     Так   же  неспешно  вытащил  офицерский  "Вальтер-РРК",
хранящийся  в  одном  из отделений, -  именное  позолоченное
оружие, личный дар фюрера с вязью тонкой гравировки:
     "  Штандартенфюреру  СС Фридриху Краузе  за  выдающиеся
заслуги в деле строительства великого Рейха.
     Лично от фюрера".
     Закрыв дверь гостиной, Краузе неловко передернул затворную
раму, послав патрон в ствол. Толком обращаться с оружием  он
не  умел, да и зачем, собственно, была нужна ему эта  наука,
когда  в распоряжении его имелись куда как более действенные
средства и нападения, и обороны.
     Сунул пистолет во внутренний карман кителя. Призадумался.
Решение   ликвидировать  шофера  представлялось  единственно
правильным,  хотя ни малейшего воодушевления  от  того,  что
предстояло  ему совершить, Краузе не испытывал. К  тому  же,
ему  еще  никого  не  приходилось  убивать.  Вновь  поневоле
припомнился   Гиммлер,  обожавший  детей,  животных,   порою
застенчивый  и  сентиментальный... Он тоже никого  лично  не
застрелил  и  не повесил. Уничтожение миллионов и  миллионов
происходило  для  него  как некое  отвлеченное  действие,  а
смертные  приговоры,  подписанные им, являли  собою  обычную
бумагу,  на которую всего лишь надо было поставить закорючку
подписи.  И  он довольно-таки искренне недоумевал,  а  порою
даже  и  возмущался, когда, просматривая газеты или  хронику
противников, находил там определение себя кровавым монстром,
василиском,  персонифицированной  сущностью,  посланной   на
землю    силами    ада...   Что,   кстати,   соответствовало
действительности, - это Краузе знал доподлинно, в отличие от
рейхсфюрера   -   человекоорудия   инфернальных    легионов,
безотчетно следующего их воле.
     Сам  Краузе  многократно видел смерть,  причем,  смерть
насильственную, когда принимал участие в программах общества
"Аненэрбе",  созданного  еще в тридцать  третьем  году,  как
организация,     занимающаяся    исследованиями     вопросов
распространения,  психологии, поведения  и  наследственности
нордической    расы   индогерманцев   -    так    официально
формулировались положения ее деятельности.
     В сорок втором году общество стало частью личного штаба
Гиммлера, кто взял на себя роль его президента.
     Таким образом, появился новый отдел СС, в котором Краузе
пусть  и  косвенно, однако пришлось поработать, ибо тематика
многих   его  исследований  тесно  соприкасалась  с   кругом
интересов "Аненэрбе".

           РЕЙХСФЮРЕР СС
           СОВЕРШЕННО СЕКРЕТНО
           ВОЛЬФРАМУ ЗИВЕРСУ,
           ИМПЕРСКОМУ ДИРЕКТОРУ ОБЩЕСТВА
           "АНЕНЭРБЕ", ШТАНДАРТЕНФЮРЕРУ СС.

           ПРИКАЗ

     1.Создать институт военных научных изысканий.
     2.Всеми   возможными  средствами  оказывать  содействие
изысканиям,   проводимым  гауптштурмфюрером  СС  профессором
доктором  Хиртом,  и  поддерживать  все  связанные  с  этими
изысканиями мероприятия.
     3.Предоставить   требуемую  аппаратуру,   оборудование,
вспомогательные средства и персонал, либо принять меры к  их
обеспечению.
     4.Воспользоваться возможностями, имеющимися в Дахау.
     5.Связаться с руководителем главного управления  СС  по
административно-хозяйственным вопросам по  поводу  расходов,
которые могут взять на себя отряды войск СС.

                                          ГЕНРИХ ГИММЛЕР

     ИЗ МАТЕРИАЛОВ НЮРНБЕРГСКОГО ПРОЦЕССА

     ...К  главным  управлениям СС были  также  присоединены
исследовательские   институты,   известные   под   названием
институтов  по  вопросам наследственности  (  "аненэрбе"  ).
Утверждалось,  что члены этой организации  были  в  основном
почетными  членами  СС.  Во  время  войны  к  институтам  по
вопросам  наследственности был присоединен институт  военных
научных   изысканий,  который  проводил  опыты   в   широких
масштабах,  используя в качестве объектов живых  людей.  Эти
опыты  субсидировались  и проводились  под  покровительством
рейхсфюрера  СС,  который был инициатором  создания  данного
учреждения .

     ...Подсудимому Карлу Брандту вменяется  в  вину  особая
ответственность  за  совершение и  участие  в  осуществлении
экспериментов по переохлаждению, экспериментов  с  малярией,
ипритом,   аминобензол-сульфаниламидом,   экспериментов    с
инфекционной   желтухой,  экспериментов  по   стериализации,
экспериментов по регенерации костей, мышц и нервной ткани  и
по  пересадке  костей, экспериментов с  морской  водой  и  с
сыпным тифом ...

     ...Эксперименты с регенерацией костей  и  с  пересадкой
костей  проводились в концентрационном лагере Равенсбрюк  на
той  же  группе польских женщин, которые использовались  для
экспериментов   с   аминобензол-сульфаниламидом.   На   этих
польских  гражданах  производились  костные  операции   трех
видов:  искусственно вызываемые переломы  костей,  пересадка
костей   и   наложение  шин;  условия  проведения   операций
создавались специально в каждом конкретном случае.  В  одном
случае  у  жертвы были изъяты небольшие кусочки малоберцовой
кости; в другом случае была удалена надкостница на ноге.
     Имели место случаи, когда людям, над которыми проводились
эксперименты,  намеренно  в нескольких  местах  переламывали
конечности, после чего испытывался эффект различных способов
лечения.  Имел  место  случай  (а,  может,  он  был   и   не
единичным),  когда подопытный человек шесть раз  подвергался
операции   по  перепиливанию  костей.  В  другом  случае   у
подопытного была удалена лопаточная кость...

     В КРИМИНОЛОГИЧЕСКИЙ ИНСТИТУТ
     ВНИМАНИЮ ДОКТОРА ВИДМАНА
     БЕРЛИН

     Концентрационный лагерь Саксенхаузен,
     11 сентября 1944 г.

     В  присутствии штурмбаннфюрера СС доктора Динга на пяти
лицах,    приговоренных   к   смерти,    были    произведены
эксперименты,  с аконитиннитратовыми пулями. Это  были  пули
калибра 7,65 мм, наполненные ядом в кристаллической форме. В
каждого  из  подопытных  был произведен  выстрел  в  верхнюю
область   левого  бедра.  У  двух  подопытных   бедро   было
прострелено насквозь, поэтому никакого действия на них яд не
оказал.   Эти   лица  не  использовались   для   дальнейшего
проведения эксперимента.
     Симптомы у трех других отличались поразительным единобразием.
Через 40-50 минут началось сильное слюнотечение. Отравленные
индивиды  все  время  делали глотательные  движения,  но  со
временем  поток  слюны стал настолько  сильным,  что  с  ним
нельзя  было  справиться  глотанием.  Изо  ртов  отравленных
вытекала пенистая слюна. Затем наступили удушье и рвота.
     Смерть подопытных наступила соответственно через 121 минуту,
123 минуты и 129 минут после выстрела.
     Р  е  з  ю м е: Пули, заполненные приблизительно 38  мг
аконитиннитрата   в   твердой  форме,   невзирая   на   лишь
незначительное ранение, по прошествии двух часов приводят  к
смерти...

                 Мруговский, оберфюрер СС и начальник отдела

     ...  В  ответ  на  просьбу Рудольфа Брандта  подсудимый
Зиверс,  руководитель "Аненэрбе", 9 февраля 1942 г.  сообщил
ему  некоторые  данные о том, что, как  предполагается,  для
имперского  университета  в  Страсбурге  желательно   добыть
коллекцию   скелетов   евреев.  В  докладе,   представленном
подсудимому Брандту, содержалось следующее заявление:
     "  Добывая  черепа еврейских большевистских комиссаров,
которые  представляют... характерную часть человечества,  мы
имеем возможность получить реальные научные данные. Для того
чтобы  на  практике без труда добыть и собрать  эти  черепа,
лучше  всего  издать  директиву  вермахту  с  тем,  чтобы  в
последующем  вооруженные  силы  немедленно  передавали  всех
еврейских  большевистских комиссаров живыми в  руки  полевой
полиции ".
     Упоминаемый выше проект был претворен в жизнь: не менее 86 человек
было убито с единственной целью получить их скелеты.

     ...Из  письма  Зиверса к Эйхману от  21  июня  1943  г.
явствует,  что гуптштурмфюрер СС Бегер - сотрудник  общества
"аненэрбе"  -  провел  предварительную работу  по  собиранию
коллекции   скелетов  в  концентрационном  лагере  Освенцим,
использовав  79 евреев, 30 евреек, 2 поляков  и  4  азиатов.
Трупы  жертв  были тремя партиями отправлены в анатомический
институт Хирта при Страсбургском университете.

     РУДОЛЬФУ БРАНДТУ, штандартенфюреру СС,
     личному референту рейсфюрера СС.

     В  соответствии с предложением от 9 февраля 1942  г.  и
санкцией  от  23 февраля 1942 г. штурмбанфюрер СС  профессор
Хирт  запланировал создание коллекции скелетов,  которая  до
сего  времени  отсутствовала.  Подготовка  скелетов  еще  не
завершена,  так как масштаб связанной с этим  делом  научной
работы  велик. Хирт запрашивает, как поступить с коллекцией,
принимая  во  внимание угрозу вторжения войск  противника  в
Страсбург.  Хирт  может  размягчить все  препараты  и  таким
образом   сделать  их  неузнаваемыми.  Но  в  таком   случае
окажется, что часть общей работы была проделана впустую, что
будет  большой  научной потерей, поскольку  впоследствии  не
удастся  изготовить  слепки, а данная  коллекция  уникальна.
Коллекция  скелетов как таковая в глаза не бросается.  Можно
дать  объяснение, что внутренние органы остались от  трупов,
которые,  насколько известно, были оставлены в анатомическом
институте  французами с указанием подвергнуть  их  кремации.
Требуется принять решение по следующим предложениям:
     1.Коллекцию можно сохранить.
     2.Коллекцию можно частично уничтожить.
     3.Коллекцию нужно полностью уничтожить.

     ЗИГЕРС

     ...  21  января  1944  года, когда происходила  большая
селекция,  во  время  которой почти все оставшиеся  в  живых
евреи были отобраны для отравления их газом, я посетил  моих
больных, находящихся в блоке вместе с остальными жертвами. Я
нашел там мальчика из города Бендзина и спросил его: "Ну как
твои  дела, Георгий?" Он ответил мне:"Я не боюсь, здесь  все
так страшно, что там, в небе, мне, наверное, будет лучше".

           Из показаний Оттона Волькена, врача из Освенцима.
                                       Нюрнбергский процесс.

     ФРИДРИХ КРАУЗЕ

     ...На  ужин Роланд разогрел консервированную ветчину  и
пожарил картофель.
     Скудная пища военного времени, равно как и другие лишения,
переносились  Краузе с равнодушной невозмутимостью;  он  был
неприхотлив  по  самой своей природе, и если  имел  какую-то
слабость - то разве склонность к долгому сну, но даже  не  в
силу  каких-либо физиологических особенностей  организма;  в
своих  снах  он  подчас  попадал в  удивительные  миры,  чья
невероятная  реалистичность  ничем  не  отличимая  от   яви,
вначале  повергала его в изумление и трепет, но  вскоре  его
путешествия  в мир видений стали привычно-повседневными,  он
уже   выработал  четкие  ориентиры  и  шел  порою  знакомыми
дорогами   в   неведомых,   зачастую   мрачных   и   грозных
пространствах, ощущая рядом присутствие т е х, кто хранил  и
оберегал  его,  слыша их неясные голоса и даже  различая  их
ломкие лунные тени, что вскоре обретут для него плоть, когда
преодолеются  им оковы привязанности к трехмерности  земного
бытия,   и   тогда  далекие  странные  города  с  усеченными
пирамидами  нагроможденных друг на друга башен,  видимые  им
издалека,  отделенные покуда непреодолимым рубежом,  откроют
ему великие тайны своих обитателей.
     - Пожалуй, я начну топить дом, штандартенфюрер?
     Краузе кивнул, неотрывно глядя на пламя горевшей на столе
свечи.
     С  розетки серебряного подсвечника потянулся,  волнисто
отвердевая, матовый восковой сталактит.
     - Уголь в подвале, Роланд. Корзина там же.
     Шофер загромыхал подкованными сапогами на каменной лестнице,
винтом уходящей в подземелье дома.
     Краузе хищно прищурился, вслушиваясь в едва доносившийся до
него перестук ссыпаемых лопатой в корзину угольных брикетов,
затем  Роланд  закашлялся  - видимо,  от  попавшей  в  горло
подвальной  пыли  и, наконец, раздалась  тяжелая  поступь  -
шофер возвращался с нагруженной корзиной наверх.
     Краузе упруго поднялся со стула, шагнув к выходу из подвала.
     Роланд уже был на середине лестнице, представляя  собою
прекрасную  мишень,  но  неискушенного  в  стрельбе   Краузе
смутила  широкая,  плетеная из ивняка корзина,  которую  тот
держал  на уровне груди и, чтобы попасть точно в голову,  он
выждал,  когда  шофер сделает еще пару шагов;  потом,  резко
сунув за пазуху руку, нащупал рукоять пистолета, дернул  ее,
вынимая  оружие  и  вдруг  с ужасом ощутил  опалившее  грудь
пламя,  жгучее  проникновение пули  в  плоть,  а  уж  после,
старательно пытаясь не завалить неповинующееся, будто  чужое
тело  в  сумрачный  зев  подземелья, ускользающим  сознанием
уловил - как вспомнил, неясный звук выстрела...
     Дилетант Краузе, не поставив пистолет на предохранитель, в
спешке нажал на курок и теперь лежал, неестественно вывернув
руку,  в  узеньком коридорчике рядом с кухней,  и  шелковая,
кремового  цвета подкладка его форменного кителя  постепенно
набрякала кровью...

     ИЗ ЖИЗНИ МИХАИЛА АВЕРИНА

     Первые дни своего пребывания в Германии Миша провел в Кельне,
поселившись  в  маленькой семейной гостинице "Элштадт",  что
располагалась  на старинной, чудом уцелевшей после  бомбежек
прошлой  войны улочке, неподалеку от набережной грязноватого
быстрого Рейна.
     Он  как  бы  попал  в иной мир, где вся  прошлая  жизнь
представлялась кошмарным сном; мир восторженного  созерцания
готического  чуда  Кельнского  собора  с  древним   мрамором
могильных  плит, водруженных над прахом тевтонских  рыцарей,
бело-красными ризами священников, тысячами свечей,  тепло  и
ровно   горевших   под  монументальными  сводами   каменного
исполина; мир чистых, сверкающих зеркальными витринами улиц,
уютных  кабачков,  пиццерий  и ломящихся  изобилием  товаров
магазинов.
     В  Кельне  он  оказался случайно, взяв билет  на  самый
ближайший  рейс,  улетавший  в  Германию,  ибо  находился  в
лихорадке  горячечного страха от всего  им  содеянного,  под
властью  единственной мысли: бежать куда угодно и как  можно
скорее.
     Теперь же, неспешно побродив в безмятежности города, Михаил
возвращался  в  отель,  где,  лежа  на  чистеньких   голубых
простынях,   листал  книги  из  гостиничной  библиотеки   на
недоступном  ему  немецком языке,  пил  легкое  сухое  вино,
наслаждался фруктами, отдавая предпочтение крупному  черному
винограду,  чьи  терпкие плоды давил языком  о  небо,  долго
смакуя   упругую   мякоть  ягоды;   и,   наконец,   засыпал,
умиротворенно прислушиваясь к шуму толпы, всю ночь сновавшей
по усеянной пивнушками улице.
     Он  просто  отдыхал, даже не пытаясь строить каких-либо
планов  на будущее, но, по прошествии недели, бытие туриста-
ротозея  начало  приедаться, уступая место размышлениям  над
дальнейшей своей судьбой.
     Красивая и благоденствующая Германия оставалась чужой и
непонятной. Никого тут Миша не знал, его ломаный  английский
язык был явно недостаточен для общения, к тому же, далеко не
все немцы английским владели, а потому желалось Мише улететь
отсюда  в  Америку, поближе к приятелю Боре  Клейну,  кто  в
последнем  телефонном разговоре клятвенно заверял Михаила  в
дееспособности присланного им американского паспорта, однако
соглашался,  что, задай чиновник иммиграционных  служб  пару
вопросов  указанному в документе лицу - а именно  -  некоему
Эрику  Вуду, то получить от него ответы можно будет лишь  на
уровне междометий.
     Нет,  рисковать  столь крупно Миша не  жаждал.  Избежав
российской тюрьмы, удачно вывезя деньги и ценности,  угодить
в  американскую каталажку, да еще с перспективой депортации?
Чтобы в аэропорту конечного назначения, продвигаясь к выходу
в каре пограничников и милиции, узрет