ов
от падения лун, потопов и смещения пластов...
     - Падения лун?..
     -  По  эзотерическим преданиям у Земли было  три  луны.
Последняя, четвертая, притянулась Землей всего сто  двадцать
столетий  назад,  и  ей  тоже  суждено  разрушиться,  вызвав
катастрофу... Но это - частности. Нацисты провозгласили себя
потомками  обитателей  Туле  и  недосягаемых  подземелий,  и
именно  отсюда  пошло  понятие господствующей  расы.  Гитлер
полагал,   что   существа,   населяющие   те,   параллельные
пространства, благоволят ему, но он жаждал прямого  контакта
с  ними, а для этого требовался посредник, - тот, кто мог бы
проложить  реальный путь в неведомое. Посредник,  обладающий
особыми психо-физическими данными. Им стал Краузе. Именно он
выступил   инициатором  экспедиций  в  Тибет  -  на   родину
свехлюдей, где в древних монастырях нашел себе и соратников,
и те манускрипты, которые отражали высшую магическую тайну и
несли в себе историю возникновения человеческого архетипа.
     - Много тибетцев погибло при обороне Берлина, - заметил
Майкл.
     -  Да.  В  основном они были последователями  одной  из
тамошних  местных  религий  -  Бон.  Религии,  связанной  со
зловещими ритуалами, специальными психофизическими  методами
тренировок   на  основе  тибетской  йоги...  И   если   ламы
почитаются  образцами божественной духовности,  то  сектанты
Бон-па имеют репутацию колдунов.
     -  И  Краузе  поддерживал с ними теснейшие  связи,  как
понимаю?
     -  И  с ними, и с фюрером, и с рейхсфюрером... Так вот.
Главная задача: проложение пути. Даже для мага средней  руки
подобная  формулировка  однозначно ясна.  Она  сопряжена  со
Второй магической тайной.
     - Поясни, Арон.
     -  Тайн  как таковых, три. Первая: контроль над тонкими
материями,  что  дает оператору способность к  просветлению,
либо  к  подчинению других своей воле. Кстати. Ты  наверняка
видел  архивные  пленки с выступлениями Гитлера,  но  детали
выступлений  промелькнули  мимо твоего  сознания,  как  мимо
сознания миллионов других... А теперь вспомни - прижатые  им
к  груди руки во время страстной речи перед толпой.  Это  не
просто   некий   экзальтированный  жест.  Жест  продуманный,
зачаровывающий массы, жест мага - мол, я беру  на  себя  всю
власть  и ответственность. И, одновременно, замечу, у  толпы
отбиралась  масса  питательной энергетики. Внимающие  фюреру
испытывали  покорность  и слабость...  Другое  дело,  будучи
магом несовершенным, он забирал в себя и чужой негатив,  что
не замедлило сказаться и на здоровье его, и на психике.
     Теперь - о Второй тайне. Состоит она в контроле за событиями
и в создании тех или иных ситуаций на физическом уровне. Для
этого    требуется   концентрация   воли   в    определенный
энергетический  сгусток.  Но, кроме  того,  чтобы  воплотить
идеал  идеи  в действительность, надо подготовить удобренную
почву  для исполнения магической задачи. Главной же  задачей
для  Гитлера  было  то, что воплощает в себе  Третья  тайна:
сообщение  с существами иных планов. А их, этих  планов,  не
так  и мало. Ему была необходима страна Туле и ее обитатели,
но  на  контакт с ним вышли иные: полагаю, - те  твари,  что
обитают  на  близлежащих к этому миру инфернальных  уровнях;
твари,   попросту   использовавшие   его;   взявшими   плату
необходимой  им  кровью и не выполнившими никаких  обещанных
фюреру   обязательств...  Он  общался  с  ними,   он   часто
просыпался  ночью,  заходясь  в  мистических  истериках,  он
понимал, что ступил на неверную тропу, но было уже поздно...
Он   метался   в   восемнадцати  комнатах  своего   бункера,
предпринимая атаки против врага, уже стоящего на подступах к
Берлину,  но атаки эти происходили лишь в мозгу  фюрера,  не
соответствуя их материальной модели. После пришло обреченное
понимание  действительности. Оно пришло к  нему  22  апреля,
когда  провалилась  операция прорыва через  кордоны  русских
войск, проводимая генералом СС Феликсом Штайнером. Именно  в
этот  момент  самоубийство Гитлера  стало  бы  закономерным,
однако  он медлил, хотя риск вероятного плена был уже крайне
велик.  Но  покончил с собой он только тридцатого апреля,  и
эта  дата  не  являлась  случайной;  она  -  одна  из  самых
знаменательных  в  календаре сатанистов,  -  дата  праздника
костров, переходящего в Вальпургиеву ночь.
     А  над  составлением нацистского календаря  посвященных
особо  усердно  потрудились  в  свое  время  два  соратника:
Гиммлер и Краузе.
     - Хорошо. - Хозяин кабинета хлопнул ладонью по толстому
янтарному стеклу стола. - Ты рассказываешь любопытные  вещи.
Однако, я - практик, и...
     -  Гитлер  не  успел с двумя проектами,  -  откликнулся
собеседник. - С ядерной бомбой и с открытием дороги  в  иные
миры.  Относительно бомбы все уже решено, но  второй  аспект
остался  открытым. И - немаловажным. Иначе им бы сегодня  не
занимались  секретные  службы как у  нас,  так  и  в  других
странах.  А  Краузе  был  близок  в  свое  время  к  решению
проблемы. И наша сегодняшняя задача... задача нашего народа,
Майкл...  завладеть  самым  грозным  оружием.  Поэтому   мне
потребуются  силы твоего ведомства. И тут  не  идет  речи  о
мести  какому-то  там Ричарду Валленбергу, понимаешь?  Более
того.  Возможно,  он  нам  еще  и  пригодится,  кто  ведает?
Естественно  -  в  качестве  инструмента.  Так   или   иначе
впоследствии  мы  его  уничтожим. Он  -  антисемит,  причем,
органический,  мне  это известно доподлинно;  он,  вероятно,
истинный  потомок тех, из Туле, и он крайне  опасен  -  хотя
почему, не знаю. Но - чувствую. И боюсь, как бы он не спелся
с Краузе.
     -  Миром  должен править наш человек, - произнес  Майкл
рассудительно.
     -  Да, - отозвался Арон в тон ему. - И т е силы сегодня
-  с  нами.Мы  понесли огромные потери  в  этом  веке.  Печи
Освенцима,  сталинское гетто на Дальнем Востоке,  должное  в
итоге  превратится  в тот же Освенцим... Нас  оберегли  наши
хранители. И теперь у нас есть знания и опыт, как бороться с
врагами  куда более совершенными и эффективными  средствами,
нежели  топорная практика СС... Но о победе  говорить  рано.
Пока  нам  всего  лишь  дан  шанс.  И,  может  быть,  Майкл,
сегодняшний наш разговор - уже история. И вечная слава будет
дарована нам потомками...
     - Я  безраздельно к твоим услугам, Арон...

     Одним из достижений национал-социализма явился тот факт, что
мы смогли реально взглянуть на еврейскую проблему.
     Евреи сами всегда разжигали антисемитизм. На протяжении
тысячелетий  все народы мира реагировали на  них  одинаково.
Неизбежно  наступает время, когда люди начинают  осознавать,
что  они  подвергаются безжалостной эксплуатации со  стороны
еврейства.  Народы  пробуждаются  и  встряхиваются   подобно
животному,  которое  пытается отделаться  от  паразитов.  Их
реакция  резка, и в конце концов они восстают. Такая реакция
инстинктивна,  это  реакция  отвращения  к  чужаку,  который
отказывается адаптироваться и становиться частью целого; это
реакция  на  паразита, который прилипает к  здоровому  телу,
навязывает  себя  и  максимально  эксплуатирует.  По   своей
сущности  еврей  -  паразит, который не может  и  не  станет
ассимилироваться.  Отличительной чертой еврея  является  то,
что в отличие от других иноземцев, он везде требует для себя
прав  гражданина в приютившем его обществе и,  одновременно,
всегда остается евреем. Иными словами, он - единственный тип
во всем мире, который требует особых привилегий.
     Национал-социализм подошел к еврейской проблеме не на словах, а
на  деле.  Он  развился как протест против намерения  евреев
господствовать над всем миром; национал-социализм разоблачал
их  повсюду и в каждой области деятельности; он вышвырнул их
из мест, которые они узурпировали; он преследовал их в любом
направлении,  полный  решимости  очистить  немецкий  мир  от
еврейского   яда.   Для  нас  это  был   важнейший   процесс
дезинфекции,  который мы осуществили в полном объеме  и  без
которого мы бы сами задохнулись и погибли.
     Очень скоро почуяв опасность, евреи бросили на карту все,
что  имелось в их распоряжении ради борьбы с нами. Национал-
социализм должен был быть подавлен любой ценой, даже если бы
при  этом был уничтожен весь мир. Никогда до этого  не  было
войны такой исключительно еврейской.
     Я по крайней мере вынудил их сбросить маски. И даже если
наша  нынешняя  борьба закончится провалом, это  будет  лишь
временная  неудача,  ибо  я  открыл  всему  миру  глаза   на
еврейскую  опасность.  Мы  выявили агрессивность  еврейства.
Фактически,  они  менее опасны в этом состоянии,  чем  когда
лицемерят  и  хитрят. Еврей, открыто признающий  собственную
расу,  в  сто  раз  предпочтительнее  тех  своих  сородичей,
которые заявляют, что отличаются от вас только религией.
     Если  я  выиграю  эту войну, я положу конец  еврейскому
мировому могуществу и нанесу им такой удар, от которого  они
не  оправятся.  Но  ежели я проиграю  войну,  это  не  будет
означать,  что их успех обеспечен, ибо в итоге они  потеряют
благоразумие.  Они  станут столь надменными,  что  неизбежно
вызовут  резкую  реакцию против себя. Они  станут  требовать
различных прав и привилегий в разных странах, оставаясь в то
же время верными своей "избранной расе".
     Исчезнет вертлявый, ласковый и скромный еврейчик, ему на смену
явится  напыщенный  и хвастливый жид;  и  от  второго  будет
столько  же  зловония, сколько от первого, а, может,  и  еще
больше.
     Поэтому-то не нужно опасаться исчезновения антисемитизма, ибо
сами  евреи  делают все возможное, чтобы он  не  исчезал,  а
разгорался с новой силой. В данном отношении можно полностью
положиться  на  них:  пока  евреи  существуют,  антисемитизм
никогда не исчезнет.

                                           АДОЛЬФ ГИТЛЕР

     ИЗ ЖИЗНИ МИХАИЛА АВЕРИНА

     День у Михаила задался горячим: уже ранним утром, страдая
от  жуткого  недосыпа,  он выехал  в  Вюнсдорф,  в  аэропорт
Шперенберг,    куда   должен   был   приземлиться    самолет
командующего, на сей раз перевозивший на борту  не  высокого
военного  начальника, а каких-то двух  особистов  с  важными
бумагами  и  -  контрабандный груз  сигарет,  лично  Аверину
предназначенный.
     По  дороге,  позвонив по радиотелефону в  Москву,  Миша
получил  обескураживающую информацию: в  самолете  находился
также  представитель  криминальной  берлинской  полиции,   о
"контрабасе",   впрочем,  ничего   не   ведающий,   но   чье
присутствие   на   воздушном   судне   создавало   некоторые
сложности.
     В   военном  аэропорте,  ни  паспортного  контроля,  ни
таможни, не существовало. Сходи по трапу, выезжай за ворота,
и  вот тебе - Германия с ее сосисками и пивом. Наладив связи
с   необходимыми  людьми  в  Москве,  Аверин  таким  образом
серьезно  увеличил  популяцию иностранцев  из  Юго-Восточной
Азии,   каждый  из  которых  платил  приличные   деньги   за
возможность  своего  проникновения  на  территорию  Западной
Европы.   Однако  присутствие  на  борту  офицера   немецкой
полиции, во-первых, не дало возможность переправить в Берлин
очередную  группу вьетнамцев, а, во-вторых, сильно осложняло
перегрузку  сигарет в зачехленные брезентом  кузова  военных
машин,  должных  перебросить  контрабанду  из  аэропорта   в
Карлсхорст,  где  те же вьетнамцы, занимающиеся  нелегальным
распространением курева, уже выплатили Аверину аванс в  счет
"русского транзита".
     Кроме того, на въезде в Шперенберг Миша расставил четыре
машины  со  своими боевиками, обязанными отразить  возможное
покушение  на товар местной банды чеченцев, контролировавшей
Шперенберг.
     Боевиками руководил переодетый в форму немецкого полицейского
бывший  гэбэшник Курт. Опыт по части разгона чеченов у  него
уже имелся.
     Мистификация выглядела следующим образом.
     К чеченской "братве", дежурившей в машинах около въезда
в  аэропорт, подкатывали машины другие, за стеклами  которых
угадывались силуэты крепких парней, каждому из которых  Миша
платил  по  пятьдесят  марок  за  участие  в  спектакле;  из
головного автомобиля выходил Курт в рубашке салатового цвета
с  погонами и, представившись на идеальном немецком, начинал
проверку документов.
     Проверить ему удавалось, как правило, одну машину; остальные
мгновенно исчезали в пространстве...
     Дело  обычно  ограничивалось взяткой  в  тысячу  марок;
счастливые сознанием того, что избежали неминуемого ареста и
депортации,  кавказские  нелегалы-рэкитеры  покидали   место
засады,  и  Курту  оставалось лишь сопроводить  транспорт  с
контрабандой до Берлина, где коробки с сигаретами  грузились
в  огромный  подвал особняка в Карлсхорсте,  откуда  шустрые
вьетнамцы  партиями  растаскивали  его  в  багажниках  своих
легковушек по всему городу.
     То есть проблема состояла в некоторой задержке груза на
летном  поле,  покуда  не уберется с глаз  долой  германский
полицейский,  ибо коробки, обычно зачехленные,  на  сей  раз
отправлялись  внаглую,  красуясь надписями,  выдававшими  их
содержимое.  В дело могла вмешаться армейская контрразведка,
чьи   представители  зачастую  крутились  в   аэропорту,   а
выяснение  отношений  с  данными  представителями   означало
дополнительные финансовые затраты.
     Кроме того, сигареты отправлялись на основе бартера; самолет
должен  был  принять на борт для обратного  рейса  несколько
ящиков с газовым оружием и арбалетами.
     Операция,  как сформулировал для себя Миша, в очередной
раз  стоила ему "куска оторванного здоровья", однако  прошла
на удивление гладко, и вскоре он, запыхавшийся не столько от
долгого  пути  из  пригорода, сколько от  пережитой  нервной
нагрузки, уже открывал металлическую решетку, зачиная  новый
торговый день в своем "военторговском" магазинчике.
     Сигареты из подвала особняка вьетнамцы решили забрать под
покровом тьмы, поздним вечером, ибо в дневное время  боялись
бдительных   немецких  патрульных,  особо   внимательных   к
находящимся за рулем иностранцам азиатского происхождения.
     Решетка распахнулась, скрипнув петлями, Миша привычно встал у
кассы  в ожидании армейского покупателя, размышляя,  что  на
носу  уже Новый год, а, значит, подошла пора заготовить уйму
пиротехники,  сулящей ему немалую прибыль, ибо  фейерверк  в
Берлине в течение новогодней ночи - неизменная традиция; как
вдруг  вошел  в  магазин странный человек в дорогом  длинном
пальто,  и чем-то глубоко чужим и далеким от этого  человека
повеяло;  и  ощущалась в нем сила внутренняя  и  физическая:
взглд  уверенный и бесстрастный, лицо - здоровое и  жесткое;
крепкая  шея,  широкие  плечи, и даже бицепсы  основательные
угадывались  за просторными рукавами... Нет, не  славянского
происхождения  был  человек этот,  как  бесповоротно  Михаил
уяснил,  но, в то же время, удивительным показалось Аверину,
что  различает  он  и  какую-то  нехорошую  печать  на  лике
вошедшего; печать, служителям закона соответствующую...
     "Ну  - настоящий полковник", - вспомнился Мише фрагмент
из популярного шлягера.
     Брезгливо осмотрев достопримечательности магазина, вошедший
спросил по-русски:
     - Аверин - вы? - Да...
     - Занимаете особняк здесь?..
     - Да...
     - Документы!
     И Миша, словно укушенный залезшим под рубаху насекомым,
полез куда-то глубоко за пазуху, извлекая свой замечательный
синий паспорт постоянно проживающего...
     -  Так-так, - произнес зловещий посетитель, с вниманием
документ изучая. - Ключи от особняка, надеюсь, у вас?
     -  Так точно... - просипел, встрепенувшись, Миша,  всем
видом  выразив глубочайшую заинтересованность  и  готовность
номер один. - А в чем, собственно, дело?..
     Уже представился обыск подвала, опись сигарет, наручники,
"попадалово" на умопомрачительную сумму...
     -  Дело  в  том, - спокойно пояснил незнакомец,  -  что
владелец особняка - я.
     - Ага, - сказал Михаил озадаченно.
     -  Вот  и  "ага". - Незнакомец помедлил. -  Меня  зовут
Рихард  Валленберг.  Я живу в Америке,  а  дом,  который  вы
заняли,  принадлежал  моему отцу.  Я  справлялся  у  местных
властей, и теперь имею точную информацию и о вас, и о  ваших
перспективах  по  пребыванию в данном помещении.  Не  скрою:
перспектив  у  вас  нет. Те бумажки о  ремонте,  которые  вы
предъявили,  обернутся  в  случае вашей  настойчивости  лишь
обвинением  вас  в  мошенничестве:  достаточно  элементарной
экспертизы, а она будет в итоге проведена за ваш счет...
     -  Спокойно! - перебил Миша, с облегчением уясняя,  что
обыск  и  наручники покуда еще ему не грозят. -  Все  понял,
готов к диалогу. Здравствуйте, господин Валленберг! -  И  он
протянул    собеседнику   руку,   ощутив   цепкое    пожатие
тренированных, наверняка, в приемах единоборства пальцев.  -
Вы  не  против  совместного завтрака? Тут буквально  в  пяти
минутах  хода  есть  забегаловка возле Эс-бана...  Фирменное
блюдо: шницель с грибами, рекомендую. Я - угощаю. Как?
     -  За  себя я плачу сам, - сказал Валленберг. -  Обычно
так дешевле выходит. Но позавтракать не откажусь.
     Вскоре они сидели в уютном кафе возле метро; Михаил налегал
на  пиццу  с креветками, а Ричард разделывался со  шницелем,
убеждаясь,  что  тот и в самом деле приготовлен  с  изрядным
мастерством.
     -  Предлагаю  вариант, - говорил Аверин.  -  Пока  идет
оформление документов, то-се, поживем в домике вместе.  Я  -
на  первом этаже, вы - на втором... Места хватит. К тому же,
там моя мебель, холодильники, микроволновая печь...
     - Вы можете все это забрать, - резонно заметил Ричард.
     - А ремонт? Какой-никакой, но был же, так?..
     - Мы возвращаемся к тому, с чего начали.
     -  Ну...  мне  надо время, чтобы съехать, понимаете?  К
тому  же,  дом  вы  наверняка  засадите...  если  в  Америке
живете...
     -  Стоп,  - перебил Ричард. - Давайте начнем с другого.
Вам  негде  жить?  Хорошо, оставайтесь. Что  там  на  втором
этаже?..
     - Кабинет, холл, спальня... Вам понравится.
     - Ладно. Будете платить мне арендную плату.
     - Сколько? - напрягся Аверин.
     - Тысяча марок.
     -  Моя  фамилия  -  не Рокфеллер, -  заметил  Михаил  с
неоспоримой справедливостью. - Да за тысячу марок я...
     -  Не  хотите  -  не  надо. - Ричард отхлебнул  горячий
черный кофе. Пожал плечами.
     - Ну... хотя бы восемьсот...
     -  Тысяча  марок - очень справедливая сумма. И  вы  это
знаете не хуже меня.
     Миша почувствовал, что за горло его держат стальные руки.
     "Эсэсовец,  бля..."  -  дал  он  собеседнику  не  очень
лестную   мысленную  характеристику,  но  вслух  же  выразил
вежливое, пусть и вялое согласие.
     После завтрака поехали осматривать особняк.
     Второй этаж хозяину понравился: просторный кабинет, гостиная
с телевизором и баром, туалет и душевая, отдельный вход...
     Осмотр первого этажа, согласно договору, являвшегося отныне
временной    вотчиной   Михаила,   носил   характер    чисто
экскурсионный,  после  чего настырный  домовладелец  пожелал
осмотреть  подвал,  и  вот  тут-то  Мише  пришлось  поюлить,
сославшись   на  отсутствие  ключей,  поскольку  засвечивать
объемную контрабанду перед посторонним лицом не следовало.
     - Когда будут ключи? - последовал логичный вопрос.
     - Дня через три... Партнер уехал во Францию за товаром,
увез  с собой всю связку, зараза... Да и чего там в подвале-
то? Мое барахло, коробки разные...
     -   Подвал   мне   может  пригодиться,   -   прозвучало
непреклонно. - Так что барахло придется вывезти.
     Миша почувствовал, что лишается замечательного складского
помещения, что удручило его всерьез.
     - Хорошо, за подвал буду платить отдельно...
     -  Обсудим  данный  вопрос, после того,  как  помещение
будет  очищено, - отрезал американец арийского происхождения
и направился вверх по лестнице, ведущей на его территорию.
     Мише  оставалось только скр