- Боюсь, - кивнула я.  -  Не  то  давно  бы  нашла  возможность  с  тобой
встретиться.
   Он вскинул голову, внимательно посмотрел, в общем, проявил живой интерес.
Я отправилась навстречу мужу,  демонстрируя  Ленчику  свою  легкую  походку.
Надеюсь, ему было о чем подумать.
   В казино мы находились довольно долго, друг к другу больше не  подходили,
но взглядами обменивались. Я вкладывала в них всю душу. Как любит выражаться
Танька - покойника проймет. Ленчик покойником еще не был, и, как  выяснилось
позднее, проняло его основательно.
   Я несколько дней размышляла, где бы могла свести нас с ним судьба  и  что
такое позабористей ему следует сказать, как он неожиданно позвонил. На такое
я не рассчитывала и немного растерялась, чем очень развеселила Ленчика.
   - Узнала? - спросил он.
   - Ты с ума сошел, - вроде бы испугалась я, - а если бы Лом трубку взял?
   - Как ты мужа-то боишься...
   - Конечно, боюсь...
   - Всегда можно что-то придумать, - заметил Ленчик.
   - Он никуда из города не выезжает, - в тон ему ответила я.
   - Днем он редко бывает дома...
   - Возможно, и что?
   - Мы могли бы встретиться и немного поболтать... о разном.
   - Не  годится,  тебя  в  городе  каждая  собака  знает,  а  народ  у  нас
любопытный.
   - На свете полно тихих мест...
   - Не думай, что я не думала об этом...  но...  очень  опасно.  Кто-то  из
охраны обязательно проболтается. Ты и жена Лома... Такое не  пропустят...  -
Ленчик засмеялся, а  я  молила  бога,  чтобы  у  него  хватило  глупости  на
что-нибудь решиться.
   - У меня есть дача. Тихое место,  в  сторонке...  в  общем,  ни  души.  В
пятнадцати километрах от старого городского кладбища.  Свернешь  у  развилки
направо, там еще ключик есть... увидишь...
   - Нет, - теряя твердость, сказала я. - Он меня убьет.
   - Кто, Лом? Брось, откуда он узнает?
   - Он без конца звонит.
   - Придумай что-нибудь...
   Демонстрировать волнение не пришлось, я в самом деле была взволнована.
   - Нет, -  сказала,  подумав.  -  Прости,  нет...  Обязательно  кто-нибудь
увидит.
   - Кто? Только я и ты, и никакой охраны.
   - Я не знаю...
   - Дом на отшибе,  за  дубовым  забором.  Его  не  пропустишь,  подъедешь,
посигналишь два раза. Жду завтра, в двенадцать. Идет?
   - Подожди. Я... мне надо подумать...
   - Нечего думать, - хохотнул он и добавил с хозяйской интонацией:
   - Приедешь, - и повесил трубку.
   - Конечно, приеду, - улыбнулась я и головой  покачала:  мужская  половина
человечества вызывала жалость своей доверчивостью.
   Я позвонила Таньке, бросила коротко:
   - Готовь Вовку. Завтра в двенадцать.
   - Ладушка, цветочек мой, - пропела она,  но  дурака  валять  перестала  и
сказала серьезно:
   - Рискуем.
   - Я люблю шампанское, - хмыкнула я.
   - А я выражение "они жили долго и счастливо".
   - Империя - это единоличная власть императора, а  не  мелкие  герцогства,
где каждый мнит себя владыкой.
   - Ладно, не заводись. Решили, значит, так тому и быть. Ох, маетно мне...
 
*** 
 
   Наутро, проводив муженька,  я  стала  готовиться  к  любовному  свиданию.
Полежала в ванной, думая о приятном. Ленчик был мне симпатичен. После смерти
Аркаши я могла обратиться за помощью к нему, и он бы не отказал...  Тогда  я
была влюблена в Димку... Как ни крути, а Ленчик мой должник: от Лома  спасла
его я, стоило мне глазом моргнуть  -  быть  Ленчику  покойником.  Я  немного
помечтала: предположим, не было Димки, я обратилась бы к нему за  помощью...
и стала бы его любовницей, а с моей способностью  прилипать  надолго,  точно
репей, пребывала бы в этой роли и  по  сию  пору.  Я  рассмотрела  эту  идею
подробно, и она мне не приглянулась. Ленчик не из  тех,  кто  бабу  к  делам
допустит, и, кроме тряпок да сомнительной любви, мне там ничего не  светило.
Выходит, выбор я сделала правильный. Поздравив себя  с  этим,  я  устроилась
перед зеркалом и провела полтора восхитительных часа в  созерцании  небесных
черт и прочего богатства, так щедро отпущенного мне  природой.  Потом  вдруг
загрустила. Ленчик видел во мне глупую красивую бабу,  которой  не  терпится
наставить  мужу  рога.  И  относился  ко  мне  соответственно.  Если  бы  он
пригляделся и немного подумал... Надеюсь,  это  все-таки  не  придет  ему  в
голову.
   Я решительно поднялась, взглянула на часы и стала одеваться.  В  половине
двенадцатого направилась к машине, села, завела мотор и перекрестилась.
   В машине Вовкиными стараниями накануне были сделаны кое-какие  изменения.
С виду совершенно незаметные. Они должны были помочь Вовке тайно  проникнуть
на дачу.
   Я свернула к старому кладбищу и сразу же увидела Таньку.  Она  курила  на
обочине, хмуро пялясь на дорогу. Я притормозила.
   - Где Вовка?
   - Здесь. Где ж ему быть?
   Вовка появился из кустов, сел на заднее сиденье и откинул спинку.
   - Пролезешь? - усомнилась Танька.
   - Тренировался, - буркнул он. В нем чувствовалась нервозность. Думаю,  он
отчаянно трусил, но держался молодцом. Мы еще раз коротко прошлись  по  трем
возможным вариантам. Первый, самый скверный: машина остается перед воротами.
Вовке придется преодолевать забор, а мне определить, имеется ли сигнализация
и как ее отключить.  Второй,  чуть  лучше:  машина  во  дворе,  значит,  мне
надлежит позаботиться только о том, чтобы Вовка проник в  дом.  Третье,  нам
повезло: там вовсе нет никаких систем, и моя машина возле самого  крыльца...
значит, Вовке стоит только войти в подходящий момент и выстрелить один раз и
наверняка. Лучше в упор. Моя задача - дать Вовке эту возможность.
   - Все помнишь? - со вздохом спросила возлюбленного Танька.
   - Да заколебали вы... Помню. Поехали.
   Вовка устроился в багажнике, а я сказала:
   - На веселое дело идем, Вовка.
   - Чего? - проворчал он.
   - У него двойка по литературе. Все. Ни пуха, -  махнула  Танька  рукой  и
дверцей хлопнула. А я тронулась с места.
   Дача Ленчика  оказалась  двухэтажным  бревенчатым  строением  за  дубовым
забором. Доски плотно пригнаны одна к другой, так  что  дом  не  очень-то  и
разглядишь: красная  крыша  да  кусок  балкона.  Я  подъехала  к  деревянным
воротам, красиво обитым железными полосками, и  дважды  посигналила.  Прошло
несколько минут. Ворота стали со скрипом открываться, а я увидела Ленчика.
   - Машину загонять? - спросила я, открыв окно.
   - Ставь к крыльцу, - усмехнулся он. - Не стоит твоей  тачке  глаза  людям
мозолить. - Ленчик выглядел чрезвычайно довольным.
   Я к  крыльцу  подъехала  и  вышла  из  машины,  оставив  дверь  открытой.
Во-первых, Ленчику не мешало убедиться в том, что машина  пуста,  во-вторых,
Вовке легче - шуметь понапрасну не стоит.
   Я ждала, стоя на крыльце, пока  он  закроет  ворота,  Ленчик  подошел,  я
шагнула ему навстречу и сказала:
   - Не знаю, чего мне больше хочется: сбежать или остаться.
   - Остаться. Тебе просто нужно, чтобы я стал тебя уговаривать,  просить  и
все такое... да?
   - А ты будешь?
   - Что?
   - Уговаривать, просить и все такое? - засмеялась я.
   - Не буду, - хмыкнул он.
   - Может, тогда я зря приехала?
   - Тебе понравится, - заявил Ленчик и обнял меня. Я вложила в поцелуй  всю
страсть,  которую  только  смогла  обнаружить  в   себе.   Сильной   страсти
способствовал тот факт, что в доме вовсе не было никакой охраны. Ни  в  виде
мордастых и на многое готовых ребят, ни  последних  технических  достижений.
Вообще ничего. Обычный деревенский дом за высоким забором.  И  Ленчик  решил
здесь со мной встретиться... С ума сойдешь от такого везения...
   - Покажи мне дом, - попросила я, демонстрируя некоторую неловкость.
   - Особенно смотреть нечего, - сказал он. - Дом  как  дом.  Здесь  рыбалка
хорошая. Вот и наведываюсь.
   - Рыбалка? - удивилась я. - Вот уж не знала, что ты рыбак.
   -  Точно.  А  ты  моя  золотая  рыбка.  Сколько   у   тебя   времени?   -
поинтересовался Ленчик.
   - Лом придет в семь, значит, в шесть мне надо быть дома.
   - Тогда не стоит тратить время на ерунду, - сказал  он  и  взял  меня  за
руку. Я всегда уважала деловых людей. Тянуть и разводить  волокиту  в  самом
деле не стоило.
   Не знаю, чего ожидал  от  меня  Ленчик,  но  под  напором  моего  бурного
темперамента малость подрастерял свою обычную самоуверенность.  Что  у  него
были за подружки, мне неведомо, но в любви он был искусен,  как  сапожник  в
кондитерском деле. Тут я некстати вспомнила одну  его  подружку  и  мысленно
фыркнула. В общем, как говорит в таких случаях Танька,  мужиком  он  был  на
слабую троечку. Из кожи вон я лезла совершенно напрасно, и малой толики моих
усилий хватило бы с избытком. Короче, слезу по случаю своей  ранней  кончины
он из меня вряд ли выжмет.
   Ленчик уже некоторое время жалобно поскуливал, уткнувшись носом в подушку
рядом с моим ухом. Тут и вошел Вовка. Я испугалась, что скрипнула  дверь,  и
тоже застонала, даже  взвизгнула.  Вовка  вытянул  руку,  а  меня  полоснула
нелепая мысль: "А ну как он и меня уложит?"
   Ленчик так ничего и не услышал. Вовка нажал на курок,  а  я  дернулась  и
грязно выругалась:
   - Твою мать... Да убери ты его с меня.
   Я сползла на ковер, стараясь не смотреть на то, что осталось на  подушке.
Вовка выкатил глаза, открыл рот и на меня  уставился  с  видом  деревенского
дурачка в Эрмитаже.
   - Чего вытаращился? - рявкнула я. - Тащи канистру. Сожги все, здесь полно
моих отпечатков.
   С большим опозданием я сообразила, что в доме нет ничего похожего на душ.
Баня в огороде: пожалуйста. В общем, Вовке  здорово  досталось.  Вымылась  я
кое-как, он меня поливал из ведра, быстро оделась и пошла к  машине.  Вовка,
загрузившись двумя канистрами, вернулся в дом. Выскочил,  открыл  ворота,  а
когда я стремительно выехала со двора, опять закрыл.
   Танька сидела на пенечке и, не стесняясь, грызла ногти.  Завидев  машину,
вскочила:
   - Ну?
   - Спели.
   Я занялась своим внешним видом, а Танька номерами.  Хотя  дом  Ленчика  и
стоял на отшибе, кто-то из особо  любопытных  мог  заметить  машину,  потому
номера поменяли.
   Пока мы возились каждый со своим делом, появился Вовка.  Бежал  он  через
лес, сильно запыхался и вообще выглядел неважно. Тер лицо руками и вроде  бы
трясся.
   - Эк тебя разбирает, - разозлилась Танька, -  можно  подумать,  в  первый
раз.
   - Да если кто узнает... - начал он.
   - Не каркай. Ленчик - покойник, и забудь о нем. Все сделал, как велели?
   - Все.
   - Хорошо полыхает?
   - В самый раз.
   - Соседи бы не бросились тушить, - нахмурилась я.
   - Это вряд ли. Богатеев в народе не жалуют. Подождут,  пока  основательно
выгорит. Вот если б ветер в сторону деревни, но ветра вовсе нет...
   Мы устроились в машине и поехали на кладбище.  У  Таньки  здесь  родители
похоронены, и сегодня как раз  была  годовщина  смерти  ее  матери.  Так  уж
совпало. Танька позвонила Косте.
   - Ленчик помер, - сказала коротко. - Через несколько часов об этом  будут
знать в городе. Ты все понял?
   - Лом в курсе?
   - О смерти конкурента еще не знает. Ты сообщишь:  сгорела  дача  Ленчика,
там обугленный труп, Ленчик исчез, выходит, труп - он и  есть.  Что  в  этом
случае делать, Лом отлично знает. Все, кто опасен,  у  нас  под  присмотром.
Проследи, чтоб никто не ушел.
   - Ясно. Я к Лому, будем в конторе... Вы где?
   - На кладбище, у мамы годины, вот Ладуля меня и сопровождает.
   Костя вроде бы удивился, но на вопросы времени не было.
   Мы с Танькой зашли в будку сторожа, подружка поздоровалась и дала денег.
   - Своих навещали? - заискивающе спросил слегка подвыпивший дядька. Тяга к
бутылке в таком месте была извинительной.
   - Да, проведала, - вздохнула Танька, - с подругой посидели, помянули...
   - А я на днях прибирался... слежу за порядком то исть.
   - Спасибо.
   Мы простились и двинули к машине.
   Какое ни на есть,  а  алиби.  Точное  время  этот  хмырь  ни  за  что  не
вспомнит...
   Вовка ждал в машине и нервничал, телефон звонил непрерывно,  а  спросить,
кто нас домогается, он не решался. Домогался Лом.
   - Ладуль, ты где?
   - С кладбища едем.
   - Ладуль, у меня здесь Костя, говорит, Ленчик помер...
   - Что ж... Помер и помер... Ты ведь знаешь, что делать...
   - Ага... езжай-ка ты домой, я кого-нибудь из ребят пришлю, мало ли что...
Самому заехать вряд ли получится.
   - Никого присылать не надо. Народ не  сразу  опомнится...  Я  тебя  очень
жду...
   В одиннадцать вечера позвонил Астахов.
   - Что происходит? - спросил он резко.
   - Ничего особенного, - заверила я. - К утру все будет тихо.
   Разговаривать далее он не пожелал, чему я не огорчилась.
   Лом вернулся под утро, усталый, но довольный. Вместе с ним прибыли  Костя
и Саид. Победу отпраздновали скромно, по-семейному. Засиживаться  не  стали:
нервы требовали передышки, всем хотелось спать. Оставшись с мужем, я  крепко
его обняла и расцеловала. Лом повел себя неожиданно:  взял  меня  за  плечи,
легонько встряхнул и сказал, заглядывая в глаза:
   - Вот что, радость моя, я на многие твои выкрутасы смотрю сквозь  пальцы,
но кое-что усвой сразу и на всю жизнь. Я своей женой не торгую... -  В  этом
месте я вытаращила глаза, а Ломик продолжил:
   - Я выразился ясно?
   - Гена, ты с ума сошел...
   - Возможно. Ленчика пристрелили на даче, в упор, в затылок. Кого  он  так
близко подпустил? И что делал там без охраны?
   - У него что, врагов мало? - попробовала разозлиться я.
   - Заткнись, - сказал Лом. - Вот что я думаю, дорогая. На даче  он  был  с
бабой, в городе им светиться не хотелось, он  и  потащился  с  ней  в  тихое
место, да еще и без охраны, чтоб никто о бабе этой проболтаться не мог.
   - Гена, - по-настоящему перепугалась я.
   - Заткнись, - повторил Лом. - Спаси господи, если хоть что-нибудь услышу.
В гробу я видел вашу Империю, если  за  нее  надо  женой  платить...  Будешь
нагишом в четырех стенах сидеть, а я соберу все деньги да разведу  во  дворе
костер, а потом пойду к кому-нибудь в подручные, кулаками махать, чтоб  тебе
веселее было.
   - Гена, - пискнула я и заревела с перепугу.
   - Все поняла? - спросил он. Я кивнула. - Не слышу.
   - Поняла, - жалобно сказала я и потянулась к любимому  зализывать  свежие
раны.
 
*** 
 
   На следующий день в контору прибыла  делегация.  Я,  против  обыкновения,
поехала с мужем, скромно устроилась  в  комнате  рядом  с  его  кабинетом  с
намерением послушать, что скажут умные люди. Назвав их умными, я им  здорово
польстила. Ситуацию они не прочувствовали и начали с претензий. Лом  завелся
уже через десять минут, и вокруг все стихло. Танька сидела  на  подоконнике,
дрыгала ногами и ухмылялась, прислушиваясь к тому, что происходит в соседней
комнате. Голосовые связки мужа мне было жаль, и вообще бушевать по  пустякам
не стоило. Я появилась в дверях и тихо сказала:
   - Не изводи себя, милый. У людей большое горе, они хотят поторговаться.
   Первое, что сделали люди: малость обалдели от моего появления на  пороге,
а еще оттого, что Лом не заехал мне дверью по носу, а подошел и пропел:
   - Радость моя, тебе скучно? Потерпи немножко...
   Все утро я старательно избавляла любимого от опасных подозрений,  попутно
наполняя уверенностью в моей искренней любви.  Лом  все  еще  находился  под
впечатлением и готов был простить что угодно.
   Пока народ все переваривал, прошло какое-то время.  Его  хватило  на  то,
чтобы самые сообразительные поняли -  торговаться  не  получится.  Нечем  то
есть. Хорошо, если по доброте душевной Лом  живыми  отпустит.  Выражение  на
лицах прибывших сменилось, а муженек, погладив мою ручку, вдруг успокоился и
даже хохотнул. Я удалилась, слыша, как он весело пропел:
   - Ну, что надумали?
   Нет, скучно мне точно не было.
 
*** 
 
   Мы  парились  с  Танькой  в  бане.  Танька  лежала  на  верхней  полке  и
постанывала. Больше трех минут в парной я не выдержала, вскочила и  кинулась
в бассейн. Подружка появилась минут через  пять,  не  раньше.  Устроилась  с
термосом  неподалеку,  мне  чашку  чая  подала.  Пить,  бултыхаясь  в  воде,
неудобно, и я вылезла из бассейна.
   - Хорошо, - покачала головой Танька.
   - Да, - согласилась я. Хорошо-то хорошо, но  чего-то  Танька  маялась.  Я
стала к ней приглядываться.  Уловив  мои  заинтересованные  взоры,  подружка
вздохнула протяжно и сказала:
   - Вовка меня беспокоит.
   - Бабу завел? - удивилась я.
   - Не в этом дело. Много воли  взял.  Вроде  шантажирует,  по-глупому,  но
тенденция отчетливо прослеживается... придется ему спеть.
   Я закашлялась и посмотрела на Таньку.
   - Ты ведь его любишь?
   - Люблю, конечно. Но, по-честному,  тебя  я  люблю  больше.  Ну  и  себя,
конечно, тоже... После смерти Ленчика Вовка наглеть стал. Прикинь, если  Лом
узнает,  в  каком  виде  тебя  Вовик   застукал   на   момент   трагического
происшествия.
   Я поежилась.
   - То-то, - кивнула Танька.
   - Кого пошлем? Лишние разговоры нам ни к чему...
   - Я с ним сама разберусь, по-семейному.
   - Спятила? - удивилась я.
   - Ну, за это время я кое-чему научилась... И вот еще что. Таблетки  жрать
завязывай, роди Ломику сына. Он на чужих детей смотрит  с  заметной  тоской.
Нечего мужику комплексы наживать. Поняла?
   - Отстань, - отмахнулась я, но задумалась.
   Через три дня машина, в которой  находился  Вовка,  взлетела  на  воздух,
прямо под Танькиными окнами. Хоронить, в сущности, было нечего, но Танька за
ценой не постояла, церемония вышла торжественной, я бы сказала, с  некоторым
шиком. Певчие выводили "Со святыми упокой...", а Танюшку держали  под  руки.
Она рвалась к любимому, собрать которого так и не удалось.
   Вовкина гибель была расценена как злобный выпад поверженных  конкурентов,
Лома она скорее удивила, нежели взволновала, а в милиции ее и вовсе  списали
на обычные бандитские разборки.
   - Ведь как чувствовал,  -  причитала  Танька  по  дороге  с  кладбища,  -
последнее время мы и не  ссорились  ни  разу,  он  меня  все  Танюшенька  да
Танечка... И вот... ох, господи. И ведь, когда уходил, посмотрел на  меня  и
говорит: "До скорого". Улыбнулся так, по-особенному, махнул рукой и пошел...
- Танькин стон перешел в рыдания, я тоже глазки вытерла, сострадающий  Костя
обнял Таньку, сжав ее нежную ладошку, а она доверчиво прильнула  к  нему.  С
некоторых пор они относились друг к другу с  заметной  нежностью,  выходило,
что Вовка умер вовремя, да  и  за  Костей,  по  Танькиному  мнению,  все  же
следовало приглядывать. "Уж больно умный", - неодобрительно отзывалась  она.
Мне стало завидно чужому счастью, и я потеснее прижалась к мужу.
   Ломик ужинал и сообщал мне последние новости.
   - Зверек на жену жаловался. - С  вестей,  так  сказать,  политических  он
перешел на бытовые темы.
   - Что так? - проявила я интерес к  этому  сообщению.  Дурацким  прозвищем
Зверек обзавелся из-за фамилии Зверев; на настоящего зверя он не тянул и  по
сию пору ходил в  Зверьках.  Впрочем,  парнем  был  вполне  приличным,  и  я
относилась к нему хорошо.
   - Говорит, заколебала. Пацана в музыкальную школу записала, а теперь  еще
и в английскую. А там какой-то конкурс, экзамены, что ли, в общем,  муштрует
парня. И Зверек злится, на хрена, мол, мужику музыка и английский в придачу,
мы и по-русски не очень, да ничего, живем.
   - А ты что? - заинтересовалась я.
   - Говорю, охота тебе с бабой связываться. Хочется ей пацана в  эту  школу
отдать, сходи сам, заплати бабки, пусть учится, и жена подобреет.
   - Между прочим, жена Зверька мудрая женщина, - задумчиво сказала я.
   - Да? - насторожился Лом. - Это почему?
   - Потому что сыну учиться надо и человеком стать.
   - Оно конечно, - согласился Лом. - Чем  с  женой  скандалить,  сходил  бы
сам...
   - Не получится, - покачала я головой. - Я сама в  этой  школе  училась  и
много о ней знаю. Денег там вот так  просто  из  его  рук  не  возьмут.  Тут
знакомства важны, ну и, конечно, из какой семьи  ребенок.  Привилегированная
школа, всегда такой была и осталась: педагоги, врачи, ну и