- Ладушка...
   - Ломик! - Я подошла поближе, чтоб он мои коленки  чувствовал,  колыхнула
бюстом и сказала:
   - Аркаша уехал, а мне деньги нужны.
   Лом ничего  спрашивать  не  стал,  молча  бумажник  протянул.  Я  денежки
отсчитываю, он как раз партию доигрывал и говорит:
   - Бери все.
   Я и взяла. А чего не взять, если дают? Бумажник вернула.
   - Спасибо, Ломик, - говорю ласково, - Аркаша приедет, отдаст.
   И пошла. Лому карты враз неинтересны стали. Догнал он меня в коридоре.
   - Ладушка.
   Я у стеночки встала, улыбаясь. Лом подошел, руками в стенку уперся  возле
моих плеч, посмотрел шалыми глазами. Я бюстом еще разок колыхнула, так,  для
затравки, и мурлыкнула:
   - Руки убери, увидит кто.
   - Да нет никого, - шепнул он, обхватывая меня своими ручищами. - Ладушка,
давай по-хорошему, а? Поехали ко мне, думаешь, я хуже Димки? Да я  тебя  так
ублажу... а, Ладушка?
   И сразу ко мне под подол полез, рожа стала багровая,  руки  потные,  а  я
коленочку к его бедру прижала.
   - Поехали, - хрипит.
   - Аркаша узнает, - шепнула я, а сама ему шею нализываю.
   - Да черт с ним, поехали.
   - Да подожди ты, мужики увидят.
   - Я им башки враз поотшибаю, не бойся.
   - К тебе не поеду. Ко мне приезжай.
   - Когда?
   - Часа через два.
   - Да я свихнусь за это время.
   - Ничего, в самый раз будет.
   Лом все-таки меня выпустил, я подол одернула и бежать.
   Через два часа он явился, с шампанским, шоколадом, жратвой на целую роту,
а самое главное, с букетом роз. Все-таки Лом мужик забавный. Я встретила его
в пеньюаре, грудь под кружевом выглядела  весьма  эротично.  Он  затрясся  и
сразу полез ко мне.
   - Да подожди ты, господи, - разозлилась я. Взяла его за руку и потянула к
тахте. Лом, как на учениях, за две секунды пиджак с рубашкой стянул  и  меня
глазами жрет, за штаны принялся, но я его остановила:
   - Подожди, я сама. Ложись.
   Он бухнул свои сто килограммов на тахту, ножки слегка подогнулись, а  пол
затрясся. Я  сняла  пеньюар,  Лом  только  охнул.  Торопиться  я  не  стала,
попросила:
   - Руки откинь назад.
   - Зачем? - удивился Лом.
   - Узнаешь, - шепчу я.
   Он руки за  голову  закинул,  а  у  меня  уж  все  заранее  приготовлено:
наручники за трубу от батареи продернуты и подушечкой прикрыты.  Я  щелкнула
наручниками, а Ломик удивился:
   - Зачем?
   - Мне так больше нравится.
   Он хмыкнул, повел шалыми глазами:
   - Выдумщица.
   Ломик лежал в наручниках,  а  я  с  него  снимала  штаны.  Не  спеша.  Он
поскуливать начал и спину поднимать. А я ноги ему нализывала.  Добралась  до
левой щиколотки, ремешком ее зацепила и привязала покрепче к ножке тахты.  И
по правой ноге поехала. Лом сначала выл, потом заорал:
   - Ладка, иди ко мне, слышишь?!
   - Сейчас, - ответила я ласково.
   Зацепила вторую ногу, нежно поцеловала его в пупок и спрыгнула с тахты на
пол, подняла с пола пеньюар.  Ломик  глаза  выпучил.  -  Отдыхай,  сокол,  -
сказала я. - Съезжу в контору, мужики тебя  освободят,  узнаешь,  как  перед
народом без штанов лежать.
   Лом ни грозить, ни уговаривать не стал. Глазами полоснул, кадыком  дернул
и спросил:
   -  За  этим  звала?  Рожа  у  него  была  -  страшнее  не  придумаешь.  Я
почувствовала настоятельную потребность обдумать  ситуацию,  затопталась  по
комнате, время тянула. Над мозгами Лома можно потешаться  сколько  угодно  и
дразнить его  этим  бесконечно,  но  вот  мужское  достоинство  задевать  не
следовало. Ни в жизнь не простит. Я покосилась на Лома: глаза горят, челюсти
сжаты... Самое невероятное - он все еще хотел меня. Я подошла  ближе,  а  он
почувствовал что-то, хрипло позвал:
   - Иди ко мне, быстро, ну?
   - Уйдешь тут,  как  же,  -  досадливо  сказала  я  и  у  него  между  ног
устроилась. Темперамент у Ломика будь здоров: не Аркаша, не муж и не  Димка.
Лом стонал, я повизгивала, одно слово: зоопарк. Я ему грудь целую, а  он  ко
мне тянется, орет:
   - Развяжи мне ноги, твою мать, неудобно...
   Пришлось развязать. Он стиснул ногами мою задницу, ноги у него  железные,
я только охнула. Волосы мне на глаза падают, воздуха не хватает, Лом весь  в
поту, нижняя губа в кровь искусана.
   - Сними, наручники, - просит, - я тебя приласкаю.
   Словечко показалось мне двусмысленным, я на его лицо  воззрилась,  силясь
отгадать, какой пакости от него следует ждать, а у него глаза  мутные,  губы
свело, видно, не до пакостей сейчас человеку.
   - Да сними ты эти наручники, черт тебя дери, без рук кайф не тот.
   Я решила рискнуть, сняла их и в угол бросила. А Лом на меня кинулся,  как
стая голодных волков. Неутомимый у нас Ломик.
   Уже поздно вечером мы сидели на кухне.  Я  пила  шампанское,  Лом  стакан
водки хватил, усадил меня к себе на колени и запел:
   - Ладушка, красавица моя, ну что, ублажил?
   Я поцеловала его, похвалила за старательность, а он сказал:
   - Нам с тобой друг друга держаться надо. Слышь, Ладуль, я серьезно.  Мало
ли чего с Аркашкой... Кто у дела будет? Я, может, мозгами не очень, ну так и
не лезу, а ты баба умная. Ладушка, я ведь знаю,  Аркаша  без  тебя  шагу  не
сделает, ты у него первый советчик, все дела знаешь. А я в этой  бухгалтерии
ни черта не смыслю. Давай дружить. Мы вдвоем с тобой  таких  дел  наворотим,
все деньги наши будут, а, Ладуль?
   - Чего это ты Аркашу хоронишь? - удивилась я.
   - Так давление у него. Жаловался.
   - Кого ты слушаешь? Он нас с тобой переживет.
   - Да на черта он нам, козел  старый.  Не  надоел  он  тебе?  Ты  подумай,
Ладуль, ну чего этому черту все: и баба такая, и деньги. Инфаркт я ему мигом
устрою, ты только шепни.
   Слова Лома меня слегка настораживали: эдак он завтра  вспомнит,  что  тут
нагородил, и с перепугу голову мне оторвет. Надо было что-то придумать.
   - Ломик, - я время тянула, целовала его и грудью  терлась,  -  скажи  мне
слова.
   - Какие?
   - Ну, какие мужчина женщине говорит.
   И Лом сказал. Слов пятнадцать, десять  из  них  порядочная  женщина  даже
мысленно повторить не сможет. Я покраснела, а Лом заржал.
   - Ладушка, радость моя, я ведь по-хорошему с тобой хочу.  Поженимся,  все
деньги наши будут, слышь? Я ведь  знаю,  ты  баба  честная,  сколько  лет  с
Аркашкой жила и ему не изменяла, я ж приглядывал. А  Димка,  понятное  дело,
что ж тебе была за радость со стариком... Со мной все по-другому будет.  Ты,
может, думаешь, я бабник? Да на хрена они мне, ну лезут, суки,  лезут,  я  ж
один живу. Почему я до сих пор не женился, а? Я тебя  жду,  век  свободы  не
видать, если вру. Слышишь, Ладушка?
   - Слышу, - вздохнула я.
   - Так что скажешь?
   - Считай, я в деле. Только вот что,  горячку  не  пори,  здесь  по-умному
надо... Я к делам присмотрюсь получше,  вникну,  чтобы  разом  все  к  рукам
прибрать.
   - Хорошо, Ладуль, как скажешь.
   - И от меня подальше держись, - попробовала я внести ясность. - Аркаша не
дурак, смекнет, в чем дело.
   - Понял, - кивнул Лом. - Завтра увидимся? Приезжай ко мне, слышишь?
   - Ломик, хочешь дело делать, о сексе забудь, - наставительно сказала я.
   - Как забыть, - ужаснулся он, - ты что, Ладушка, да на черта мне тогда  и
деньги?
   Да, трудно было говорить с распаленным страстью Ломом.
   - Надо поосторожней, меня слушай, скажу можно, значит, можно. Понял?
   - Завтра, да? - спросил Лом, заглядывая мне в глаза.
   - С ума сошел? Ты меня вообще-то слышишь?
   - Но сегодня время-то еще есть?
 
*** 
 
   Прошел месяц. Димку я так ни разу и не видела. Душа изболелась. В  начале
лета пришла в контору. Лом тосковал на диване. Я села на стол напротив него,
ногу на ногу закинула.
   - Где Аркашка? - спросила.
   - Здесь. Суетится. Радость у нас, сына женим.
   - Димка женится? -  Как  ни  ударила  меня  новость,  но  перед  Ломом  я
сдержалась, спросила спокойно.
   - Ага. Старичок наш рад, до потолка  прыгает.  Студентка,  спортсменка  и
просто красавица. Порядочная. На  порядочность  старичок  особенно  напирал,
видать, уже испробовал.
   - А где гулять будут, здесь?
   - Обижаешь, сына женим, один он  у  нас.  В  "Камелии".  Старичок  народу
сгоняет, целый табун.
   - Ты пойдешь?
   - Конечно. Кто ж за порядком следить будет?
   - Да когда свадьба-то?
   - Послезавтра. Старичок по горло занят, слышь, Ладуль? Поедем ко мне?
   Лом поднялся, руки мне под подол сунул и целоваться полез.
   - Ломик, ты опять за свое, - мурлыкнула я. - Ведь договорились.
   - Договорились, договорились, не могу я. Хлопну папулю,  надоел,  прячься
от него, больно надо. Без трусиков?
   Лом наклонился, лизнул мне ногу, усмехнулся блудливо:
   - Хочешь?..
   - Я тебя, черта, как вспомню, на стенку лезу.
   - Ладуль, ну чего ты...
   - С ума сошел, Аркаша увидит.
   - В машину пойдем, на пять минут, а? Сил нет.
   - Потерпи до Димкиной свадьбы.
   - На всю ночь? - хмыкнул Лом.
   - На всю, да пусти подол-то, - разозлилась я.
   Аркаша  в  кабинете  на  калькуляторе  что-то  высчитывал,  увидев  меня,
заулыбался. "Сейчас ты у меня улыбаться перестанешь".
   - Денег дай, - сказала я.
   - На что? - спросил он, подхалимски улыбаясь.
   - На все.
   - Ладушка, сына женю, прикинь, какие траты.
   - Чего на свадьбу не зовешь?
   Аркаша заерзал.
   - Сама подумай...
   - Ты что ж, стыдишься меня, что ли? - вскинула я голову.
   - Да господи, да разве ж в этом дело? Только ведь...
   - Значит, так, - сказала я, - добром не пригласишь,  сама  приду.  Я  вам
такую свадьбу устрою, век помнить будете.
   Аркаша поерзал, пожаловался на судьбу. Сошлись на  том,  что  я  пойду  с
Ломом, народу много, в толпе меня не заметят.  "Как  же,  не  заметят  меня,
дождешься".
   Я вышла из ресторана, коленки тряслись, голова кружилась. Димка  женится,
не видать мне его. Будет возле жены сидеть, он из таких, чокнутых. Я поехала
к Таньке, на кухне Вовка тосковал со стаканом чая.
   - Вова, у Димки свадьба? - спросила я.
   - Да. Говорить не велел.
   - Ты пойдешь?
   - Я ж свидетель, пойду.
   - Вова, привези мне завтра Димку, слышишь?
   - Не пойдет он, не захочет. Я про тебя спрашивал, говорит, все.
   - Вова, мне только увидеть его... Привези!
   - Да я что. Не пойдет он...
   Я перед Вовкой на колени бухнулась:
   - Приведи Димку, век должна буду.
   - Лад, ты что, встань. Я попробую...
   Танька рядом причитала:
   - Ладка, не суйся, хрен с ним, пусть со студенточкой  трахается,  надоест
она ему в пять минут. Натворишь дел, ох, чует мое сердце...
 
*** 
 
   На следующий день я в Вовкиной квартире металась,  как  зверь  в  клетке.
Ждала Димку. Вовкина мать была на даче, Вовка меня привез и за другом уехал.
Я ждала, руки ломала. Услышала, как дверь хлопнула, потом  Димкин  голос.  Я
вышла, он меня увидел, в лице переменился, Вовка потоптался и сказал:
   - Ну, это, пошел я, - и исчез за дверью, а Димка мне:
   - Зря ты, Лада, ни к чему...
   Хотел уйти, а я в рев и в ноги ему.
   - Димочка, подожди, прошу тебя. Пять  минут.  -  Он  стоит,  на  меня  не
смотрит, а я реву еще больше. - Димочка, я ведь знаю, женишься, ты ко мне не
придешь. Простимся по-хорошему, ведь на всю жизнь прощаемся. Люблю  я  тебя,
Дима, пожалей меня...
   Я ему руки целовала, а он губы кусал, попросил жалобно:
   - Лада, пожалуйста, не надо. Тяжело мне.
   - Димочка, последний раз, последний раз...
   Он хотел меня поднять, а я ему в шею вцепилась, потянула за собой на пол,
торопливо целуя.
   - Возьми меня, - попросила, срывая одежду.
   Куда мужику деваться?
   Обоих трясло, лежали обнявшись,  я  глаза  открыть  боялась.  Димка  меня
поцеловал и шепнул тихо:
   - Пошли в Вовкину комнату.
   Время пролетело, я и в себя не успела прийти.
   - Уходить мне надо, - тихо сказал Димка,  я  обхватила  его  за  плечи  и
попросила:
   - Еще полчасика, и пойдешь.
   Часы пробили одиннадцать. Тут уж я сама ему сказала:
   - Иди, Дима, поздно, - отвернулась, слезы глотаю. Он ко мне прижался:
   - Лада, уйду в двенадцать.
   Не ушел. Только в четыре утра поднялся, стал одеваться.
   - Ты ее не любишь, - сказала я, сидя в постели. - Зачем жизнь себе и  мне
калечишь? Ты меня любишь.
   - Люблю, - вздохнул он. - Только теперь не переиграешь.
   А я на нем повисла, зашептала жарко:
   - Давай уедем вдвоем, слышишь?
   - Господи, Лада, сегодня ж свадьба, гостей до черта. И Светка.
   - Что Светка? Ее тебе жалко, а меня нет? Неужели жизнь свою погубишь, для
того чтобы какие-то балбесы на твоей свадьбе напились, наелись? Уедем, Дима,
на юг, пусть тут без нас разбираются. Вернемся через месяц,  все  поутихнет.
Вместе жить будем.
   - Лада, - Димка встал на колени, в плечи мои вцепился, -  поклянись,  что
отца бросишь.
   - Брошу, Димочка, - торопливо закивала я, -  брошу,  с  мужем  разведусь,
ребенка тебе рожу, все сделаю, что захочешь, только поехали.
   - Едем, - сказал он. - Машина под окном.
   - К Таньке надо, денег занять.
   Танька поначалу обалдела, принялась орать, но быстро  выдохлась  и  рукой
махнула, дала денег. Я изловчилась и мужу  позвонила,  так  чтобы  Димка  не
слышал. Не помню, что ему плела. Валерка первый раз в жизни на меня  наорал,
а я трубку бросила.
 
*** 
 
   На юге мы пробыли почти  месяц,  Танька  присылала  деньги.  Жили  как  в
сказке. Только все равно пришлось возвращаться. Приехали вечером.
   - Домой надо, - сказал Димка. - Сейчас начнется. Завтра увидимся?
   - Конечно.
   - Где?
   - На квартире.
   Простились, и я поехала к Таньке.
   - Как тут? - спросила.
   - Пожар в джунглях, - затараторила она. - Че было... Аркаша чуть умом  не
тронулся, гостей назвал, а женишка-то нет. Ух и матерился, и мне  досталось.
Потом прибегал, чтоб пригрела, ну, я  его  по  старой  памяти  осчастливила.
Жаловался:  "Ладка,  стерва,  меня  бросила  и  сына  увела".  А  Лом   чего
выделывал... Ты, душа моя, случаем с ним не трахнулась?
   - Сдурела? - первый раз в жизни соврала я Таньке.
   - Такой концерт  устроил,  всех  из  кабака  разогнал,  сколько  челюстей
сломанных, не рассказать. Потом нагнали баб табун  и  загуляли:  он,  Пашка,
Святов и Лешка Моисеев. Три  дня  гудели,  никто  сунуться  не  смел.  Потом
пропал, неделю не показывался и на Аркашу наорал:  говорит,  придушу  твоего
щенка. Если ты ему свои прелести не засветила, с чего б ему так беситься?
   - Засветила, Танька, - покаялась я.
   - Вот дура, говорила: не связывайся. Подлюга ведь.  Ну,  теперь  он  тебя
достанет, и Димку твоего...
   - А сейчас-то как?
   - Да не бойся. Успокоились.  Сколько  шуметь-то  можно?  Аркаша  на  днях
сказал: уж хоть бы вернулись.
   - Ну и слава богу, - вздохнула я.
   От сердца отлегло. Вот только Лом... но и с этим как-нибудь справлюсь.
   Аркаша у меня появился с утра, я сначала испугалась, но он прямо с порога
сказал:
   - Не бойся, не скандалить.
   Сели на кухне, я всплакнула на всякий случай. Аркаша вздохнул тяжело.
   - Ну, чего тебе не хватало? - спросил тихо.
   - Прости ты меня, -  попросила  я.  -  Люблю  я  Димку.  Отпусти  ты  нас
по-хорошему.
   Аркаша поерзал, на меня покосился.
   - Ах, Ладушка, надоест ведь он тебе, бросишь... Жалко парня.
   - Я за него замуж пойду.
   Тут Аркаша подпрыгнул.
   - Замуж? Да на кой  черт  он  тебе?  Думаешь,  я  вас  кормить  буду?  Не
дождешься.
   - И не надо, - фыркнула я. Он подумал, грудь почесал.
   - Ладуль, давай по-доброму. Поживите годок как есть, в  любовниках.  Если
ты его за это время не погонишь, так и быть, женитесь,  свадьбу  сыграем.  И
весь  этот  год  деньги  будешь  получать,  как  раньше.   Идет?   Ну   чего
торопиться-то, не пожар. Мало ли что. Может, ко мне вернешься, ведь люблю  я
тебя. И с Валеркой пока не разводись, слышишь? Где еще такого мужа  найдешь.
Не пори горячку, прошу.
   Я для видимости немного поотнекивалась и согласилась.
   Валерка со мной недели две не разговаривал, спал в гостиной,  злющий  как
черт. Потом подобрел, в  спальню  вернулся,  видно,  деньги  кончились.  При
первой же встрече Димка на меня накинулся:
   - Лада, ты же обещала...
   - Отцу твоему слово дала, чтоб отстал, не верит он, что у  нас  серьезно.
Давай, Дим, по-хорошему с отцом. Мой муж нам не мешает, не  живу  я  с  ним.
Видеться будем каждый день, год пройдет, оглянуться не успеем, и  мама  твоя
за это время со свадьбой смирится.
   Уговаривать его пришлось долго, но в конце концов он согласился, и  стали
мы жить как раньше. Мутно, зыбко. Я в  конторе  не  появляюсь,  Лома  боюсь.
Димка меня пасет, шагу одна не сделаешь,  вопросами  замучил:  где,  с  кем,
когда придешь. Не Валерочка. Как-то вечером Аркаша пожаловал, а Димка его не
пускает.
   - Сынок, мне с Ладой посоветоваться надо.
   Сел с нами на кухне, ни на  минуту  не  оставил.  Аркаша  только  головой
качал.
   В середине августа как-то вечером пришла Танька.
   - Муж где? - спросила с порога.
   - В театре.
   - А ты чего дома?
   - У Димки дела. Послезавтра встречаемся.
   Танька за стол села, от чая отказалась, смотрит как-то чудно. Я  терпела,
ждала, когда ее прорвет.
   - Мой-то вчера пьяненький  пришел,  еще  стакан  хватил,  болтать  начал.
Знаешь, кто завтра курьером поедет? Димка твой.
   Танька меня за руку схватила, в глаза уставилась.
   - Ладка, прикинь, сколько он повезет.
   Я руку выдернула.
   - Ты что, сдурела?
   - Ладка, ты подумай, деньги-то какие, нам с тобой на  всю  жизнь  хватит.
Подумай, с такими деньгами, да распорядясь ими с умом,  жить  можно  в  свое
удовольствие. И рожи эти бандитские никогда  не  видеть.  По-умному  отойдем
года за два, чтоб в глаза не бросалось, слышишь, у меня и план есть.
   - А Димка?
   - Что, Димка? Не даст его папаша в обиду. Ну трудно ему  будет,  я  ж  не
говорю, но ведь не убьют. Ты подумай.
   - Танька, да если  все  сорвется,  ты  хоть  представляешь,  что  с  нами
сделают?
   - Представляю.  Ты-то,  может,  как-нибудь  и  отмажешься,  а  мне  каюк.
Рискнем, Ладка. Ведь такие деньги, на всю жизнь.
   - Вдруг Вовка догадается?
   - Да не помнит он ни черта, что говорил, а  и  вспомнит,  молчать  будет.
Башку-то за треп враз отвернут. Ну, решай.
   - Говори, что за план, - сказала я.
   - Хороший план, проще не бывает.
 
*** 
 
   На следующий день я сидела в машине рядом с  конторой.  Наконец  увидела,
как Димка из ресторана вышел с большой сумкой. По виду тяжелой. Бросилась  к
нему.
   - Димочка...
   - Лада, - сказал он, обняв меня, - мне  ехать  нужно,  через  час  мужики
ждут, дело важное.
   - Так через час, - я села к нему в машину, обняла и стала целовать.
   - Лада, завтра, слышишь... - прошептал он.
   - Димочка, мальчик мой, два дня не виделись,  извелась  вся.  Поехали  на
полчасика к нам, успеешь...
   К этому моменту я уже голову на его коленях пристроила.
   - О, черт, поехали, - простонал он.
   Оставили  машину  возле  дома,  сумку  Димка  взял  с  собой,  я  к  нему
прижималась, тряслась от нетерпения. Он оставил сумку в прихожей, я схватила
его за руку, торопливо потянула к постели.
   - Димочка.
   Орала я под ним, словно меня резали, а сама прислушивалась. Димка на часы
взглянул, поцеловал меня.
   - Пора, Ладушка, опаздываю. До завтра, слышишь?
   Торопливо оделся, а я в постели лежала, смотрела  на  него  и  улыбалась.
Потом пошла провожать. В прихожей Димка хватился сумки, а ее нет.
   - Лада, сумка где? - спросил он испуганно.
   - Сумка? - удивилась я. - Не знаю. Ты ее из машины брал?
   - Лада, я с сумкой был.
   - Да здесь где-нибудь, поищем.
   - Лада, - Димка вдруг побледнел, посмотрел на меня, а я  стала  по  углам
шарить.
   - Давай в машине проверим, - предложила я, - может, там оставил?
   - Нет.
   - Да что ты из-за нее так расстраиваешься, куплю я тебе сумку, чего ты?
   Димка пошатнулся, глазами повел и пошел к двери.
   - До завтра, - зашептала я и на его шее повисла.
   - До завтра, - пошевелил он белыми губами и ушел.
   Вечером мы сидели с Танькой на кухне, от страха у  меня  зуб  на  зуб  не
попадал.
   - Догадается Аркаша. План твой ду