ужбы безопасности - не ожидается ли "наезд" рэкетиров или  того  хуже  -
налоговой инспекции? Василий, поглощенный шахматной партией, в которой его
позиция оставляла  желать  лучшего,  буркнул  что-то  невразумительное,  и
только, когда Костя поймал на вилку его ферзя, досадливо хмыкнул,  положил
своего короля в горизонтальное положение, повернулся к Олегу, протянул ему
руку.
     Брыкайло уже был осведомлен о  результатах  гамбургских  переговоров,
поздравил вице-президента с их успешным завершением, полюбопытствовал, как
ему удалось переубедить упрямца Альтмана?
     - Я играл в теннис с Рольфом Гауфом и после каждой партии мы заходили
в бар.
     - Кто такой Рольф?
     - Сын старика Гауфа, злейшего конкурента "Нордзее".
     - И Альтман узнал об этом?
     - Его агенты не спускали с меня глаз. А  эти  ребята  даром  хлеб  не
едят.
     - Коварный ты человек, Олег Николаевич.
     - С волками жить, по-волчьи выть, - рассмеялся Олег.
     Брыкайло спросил, как он намерен добираться домой. Олег сам думал над
этим: такси, на котором он приехал пришлось отпустить, а ловить  сейчас  в
центре города проходящую машину, было безнадежным делом.
     - Я  сегодня  тоже  без  колес,  -  сказал  Брыкайло  и  обратился  к
дежурному: - Костя, будь другом, выгляни  на  улицу,  там  стоят  какие-то
тачки, подряди одну из них подбросить Олега Николаевича в Дарницу.
     Когда дежурный вышел,  он  предложил  Олегу  сигарету,  закурил  сам,
присел на край стола, что предвещало доверительный разговор.
     - Утром лечу в Одессу, есть срочное дело, так что завтра не увидимся.
У меня просьба: ты едешь в Сосновск, где у тебя, насколько  мне  известно,
немало знакомых. Если не затруднит, порасспрашивай надежных людей  -  надо
проявить один местный объект, выяснить, откуда у него растут ноги.
     - Что за объект?
     - Совместное украинско-австрийское предприятие "Атлант".
     - Это все, что известно?
     - Почти. Этот древний грек ничего не производит,  но  имеет  солидные
вклады в западных банках. Настолько солидные,  что  трудно  понять  откуда
такие доходы. А понять хочется.
     - Из любопытства?
     - Излишним любопытством не страдаю, это вредит здоровью.
     - Поэтому подставляешь меня?
     - Упаси Бог!  Никаких  подставок.  Твоя  миссия  предполагает  сверку
расчетов с нашим деловым партнером, а потому твой интерес к его банковским
счетам никого не насторожит.
     - У партнера имеются расчеты с "Атлантом"?
     - Есть такое предположение.
     - А какие западные банки тебя интересуют?
     - Любые, чьими услугами  пользуется  этот  грек,  да  и  пожалуй  наш
партнер. Но если что-то услышишь о торговом  банке  "Радебергер"  в  Вене,
удвой внимание. Не люблю громких слов о государственных интересах,  считай
это моей личной просьбой. В долгу не останусь.
     С такой просьбой Брыкайло обращался впервые. И хотя Олег  заподозрил,
что Василий что-то не  договаривает,  и  безотлагательная  командировка  в
Сосновск  вице-президента  решена  Шумским   не   без   подсказки   службы
безопасности, отказать Брыкайло он не мог.
     Вернулся Костя, стал перед Олегом "на вытяжку".
     - Мон женераль, фер  авансе  ля  ватюр,  -  исчерпав  на  этом  запас
французских слов, добавил уже на родном языке: - "Гангстер" вас подбросит,
я договорился. Поначалу фыркнул, но когда я назвал вас, соизволил кивнуть.
Ждет на стоянке в своем новом "мерседесе".
     "Гангстером"    сотрудники     компании     прозвали     председателя
разместившегося этажом ниже торгово-посреднического  кооператива  "Гермес"
Алексея Саенко - разбитного, пронырливого парня,  по  слухам  еще  недавно
занимавшегося не то фарцовкой, не то рэкетом.
     Небрежно кивнув Олегу и не выпуская изо рта сигареты,  Алексей  лихо,
почти  на  месте,  развернул  "мерседес",  в  считанные  мгновенья  набрал
предельно допустимую  скорость,  включил  магнитофон,  из  стереодинамиков
которого  полилась  довольно  терпимая  музыка,  и  только   после   этого
осведомился:
     - В кабак? К девочкам? Или как?
     - Или как! - усмехнулся Олег. - Домой.  Чертовски  устал,  поверь  на
слово, Леша.
     - Домой, так домой, - не стал спорить Саенко.  -  Даже  невооруженным
глазом видно, что  перетрудился  ты,  Олег  Николаевич,  изрядно,  и,  как
догадываюсь, в основном с гамбургскими фрейлинами. Как они  там  в  смысле
секса? Поделись свежими впечатлениями... Никаких впечатлений? Так и  знал:
эти  немочки  ничего  не  умеют.  То  ли   дело   швейцарки   французского
происхождения,  которые  бросаются  телефонами.  Вот  это  темперамент!  Я
правильно вычислил твою любимую женщину?.. А я все о  блондинке-негритянке
мечтаю. Попадались тебе такие? Не юли, Олег  Николаевич!  Как-то  засек  я
тебя в "Днепре" с рыжеватенькой африканочкой. Ничего девочка,  впечатляет.
Только ножки на три с минусом - чуть потолще спичек. Но ноги для  меня  не
принципиально. Так может  передашь  по  акту?..  Переводчица  "Интуриста",
говоришь, да еще Машей зовут? Отзываю свое предложение. Хоть и  черная,  а
все ровно наша - совковая, значит техники никакой... Рекламная пауза. Есть
сахар, пиловочник, цветные колготки, компьютеры по двести тридцать штук за
штуку. Компьютеры  тайваньские,  поэтому  цена  щадящая...  Сколько  надо,
столько будет.  Что  еще  интересует?..  Перпетуум  мобиле?  Нет  проблем,
сделаем...



                                    3

     В  квартире   было   чисто   прибрано,   на   тахте   лежала   стопка
свежевыстиранного и выглаженного белья, полотенец, рубашек, на  журнальном
столике   -    пачка    газет,    полученных    за    последнюю    неделю.
Соседка-пенсионерка, которой Олег оставлял ключи от квартиры, когда уезжал
в командировки, оказывала ему такие услуги за умеренную плату.
     Олег открыл окна в комнате, крытой лоджии,  на  кухне  -  в  квартире
стоял затхлый воздух, наполнил водой и поставил на газовую  плиту  чайник,
завел будильник, закурил, уселся за телефон.
     Позвонил в Ялту матери, доложил  о  благополучном  прибытии,  хорошем
самочувствии, что не совсем соответствовало действительности,  а  также  о
том, что выполнил заказ - привез из Гамбурга набор  игл  для  акупунктуры,
которой  занимается  приятель  и  коллега   Галины   Павловны   -   Эдуард
Александрович; стетофонендоскоп и  манометр  для  самой  Галины  Павловны,
шерстяные чулки для Дарьи Павловны - сестры матери и тетки  Олега.  Галина
Павловна поблагодарила сына за внимание, но тут же отчитала за то, что  он
не приехал, как обещал, на юбилей Эдуарда Александровича, чем обидел его и
должен в ближайшее время загладить свою вину - приехать к ним хотя  бы  на
пару дней.  Судя  по  тому,  что  она  уже  не  отделяла  себя  от  своего
шестидесятипятилетнего друга, надо было полагать,  что  у  Олега  появился
отчим. Эту новость он воспринял без особого  восторга,  мать  могла  найти
мужа помоложе, но и без огорчения - Эдуард  Александрович  был  порядочным
человеком и хорошим  врачом.  А  затем  Галина  Павловна  озадачила  сына:
попросила встретить внучку ее  соседки  Клеопатры  Самсоновны  -  Зиночку,
которая приедет в Киев завтра утренним поездом.
     -  Зиночка,  очень  умная  и  толковая  девушка,  -  уточнила  Галина
Павловна. - Она твоя коллега - юрист, но только начинающий. У нее какое-то
сложное дело в арбитраже. Очевидно, ей понадобится твой совет, а  возможно
и помощь.  Удели  ей  внимание.  Но  учти,  Зиночка  воспитана  Клеопатрой
Самсоновной в строгих правилах, и если ей придется  переночевать  у  тебя,
будь джентльменом. Ты понимаешь, о чем я?
     Олег давно понял маму. Все ее молодые приятельницы,  с  которыми  она
приезжала, а теперь вот уже  без  сопровождения  присылала  в  Киев,  были
милыми, толковыми,  все  придерживались  строгих  правил.  Непонятно  было
только почему они, обладающие столь высокими достоинствами,  оставались  в
девицах, хотя не считали для себя зазорным ночевать в квартире  далеко  не
старого холостяка, подчас как бы ненароком показываться тому же  холостяку
в кокетливом неглиже, притворно-стыдливо ахать при этом и тут  же  бросать
на него отнюдь не  смущенные  взгляды.  Некоторые  были  и  в  самом  деле
миловидные, даже хорошенькие, но все они с благословения  Галины  Павловны
предлагали  ему  нешуточную  игру  в  жениха  и  невесту,  а  он,  однажды
обжегшись, чурался таких игр. Его стоицизм объяснялся еще  и  тем,  что  в
одну из  своих  последних  поездок  в  качестве  интуристовского  гида  он
встретил  в  вагоне-ресторане  международного  поезда  подругу  детских  и
юношеских лет, с которой не виделся со  дня  своего  отъезда  из  Берна  и
которая, как вскоре  выяснилось,  приобрела  за  эти  годы  дурную  манеру
запускать в обидчиков телефонные аппараты...
     Олег пообещал встретить  Зину,  определить  ее  в  гостиницу,  но  не
больше,  поскольку  завтра  будет   занят,   а   послезавтра   убывает   в
командировку. Он  не  уточнил  куда  убывает,  дабы  не  волновать  Галину
Павловну,  она  по-прежнему  относилась  с  предубеждением  к   сосновским
родственникам.
     Второй звонок был  автомеханику  Федосеичу,  у  которого  Олег  перед
отъездом оставил свою машину - надо было отрихтовать и  покрасить  помятое
две  недели  назад  крыло,  сменить   масло   в   двигателе,   подзарядить
аккумулятор. Федосеич заверил его, что все привел в полный ажур, и с Олега
причитается пятьдесят "зеленых". Как же не  содрать  с  делового  человека
свободно  конвертируемую!  Олег  обещал  рассчитаться   "зелеными",   если
Федосеич завтра к семи утра  подгонит  отремонтированный  "жигуль"  к  его
дому.
     Потом  позвонил  в  Михайловск  директору  судостроительного   завода
Шерстюку, с которым был на переговорах в Гамбурге, но тот вернулся  раньше
- на завод прибыла правительственная  комиссия  и  потребовала  директора.
Шерстюка Олег отыскал дома,  соблюдая  правила  приличия,  поинтересовался
причиной и следствием пребывания на заводе высокой комиссии,  поздравил  с
тем, что все окончилось благополучно, обрадовал  его  исходом  гамбургских
переговоров, в успех которых Шерстюк уже не верил. Шерстюк сказал,  что  с
него причитается коньяк. Олег ответил, что коньяк его проблем не решит, но
он рассчитывает получить от делового партнера в  счет  доли  в  совместной
деятельности десять миллионов долларов.
     - Это шутка? - спросил Шерстюк.
     - Я предупреждаю, когда шучу. Выручай, Анатолий Игнатьевич.  За  нами
не пропадет.
     -  Таких  денег  я  и  во  сне  не   видел,   -   стал   прибедняться
судостроительный директор.
     - Анатолий Игнатьевич,  это  личная  просьба.  Компания  горит  синим
пламенем, а меня персонально пригрозили оставить без наследства.
     - Серьезный аргумент, но больше двух не  наберу,  -  начал  сдаваться
Шерстюк. - А потом надо какое-то основание.
     - Семь, и ни цента меньше - тоже пошел на уступку Олег. - Основание с
альтмановским контрактом передам завтра по факсу.
     - Четыре - это все, что у меня есть.
     Договорились о пяти.
     На душе у  Олега  немного  полегчало  -  пять  миллионов  не  спасали
положения, но на какое-то время могли стабилизировать его.  Хотел  тут  же
позвонить в Цюрих, обнадежить Даниель и  заодно  условиться  о  встрече  в
Марселе или Лионе, где ему предстояло быть  по  служебным  делам  в  конце
месяца. Но потом решил это сделать после того, как Шерстюк  выполнит  свое
обещание.
     Переговорив с Шерстюком, пошел в  ванную,  принял  горячий  душ,  под
которым стоял с четверть часа - снова, очевидно, на непогоду,  разболелась
старая рана в плече. Боль, как обычно, была  острой,  ломящей,  и  горячая
вода утихомиривала ее. Врачи не раз уговаривали его на операцию: надо было
сломать и снова, но уже как следует, срастить когда-то перебитую, а  затем
плохо сросшуюся ключицу. Олег не то чтобы боялся этой в общем-то непростой
операции, но все как-то не находил времени.
     Выйдя из ванной,  разложил  по  полкам  платяного  шкафа  принесенное
соседкой белье, рубашки, бегло просмотрел газеты,  стал  заваривать  кофе.
Поймал себя на том, что лукавит с самим собой - занимается делами, которые
могут подождать, только потому, что душа не лежит к главному, неотложному.
     Снова, как накануне в офисе, выругался,  уже  не  опуская  скабрезных
слов - дурная привычка, приставшая как смола  за  три  года  пребывания  в
составе  "ограниченного  контингента"  советских  войск   в   Афганистане.
Решительно шагнул к чемодану, извлек из него  красную  папку,  положил  на
журнальный столик, придвинул и включил торшер -  за  окном  уже  сгущались
сумерки, сел в кресло, углубился в документы.
     Генеральный контракт о совместной  деятельности  по  реконструкции  и
перепрофилированию Головного предприятия,  Октябрьского  производственного
комплекса и Дулибского филиала был составлен из рук вон плохо. Мало  того,
что компания "Скиф-Холдинг"  взяла  на  себя  финансирование  всех  работ,
поставку импортного оборудования,  комплектующих  изделий,  она  обязалась
заключить соответствующие договора  с  иностранными  фирмами-подрядчиками,
поставщиками  и  таким  образом  приняла  на   себя   ответственность   за
ненадлежащее исполнение  этих  договоров.  А  фактический  исполнитель  со
стороны заказчика - производственное объединение "Транзистр" оказалось как
бы в  стороне,  что  развязывало  руки  ее  руководителям  и  что  Закалюк
безусловно  учитывал.  Правда,  по  генеральному   контракту   объединение
обязывалось  возмещать  компании  все  убытки  в   случае   срыва   сроков
реконструкции, несвоевременной  оплаты  счетов.  Но  попробуй  получи  это
возмещение с предприятия, у которого  на  сегодняшний  день,  если  верить
справке банка, нет средств даже на зарплату своим рабочим. Образно говоря,
компанию "Скиф-Холдинг" крупно подставили и начинать сражение с  Закалюком
с таких позиций будет архитрудно...
     Закрыв красную папку, Олег  подошел  к  бару,  взял  початую  бутылку
коньяку, в холодильнике отыскал  начавший  уже  желтеть  плавленый  сырок,
кисть винограда из последней переданной матерью с  оказией  посылки  и  не
столько поужинал, сколько выпил, чтобы заглушить давно уже  не  посещавшую
его тоску. Он не хотел встречаться с Леонидом не только потому, что  роман
с младшей кузиной у него продолжался и после ее замужества, что не было ни
для кого секретом, но еще и потому, что в свое время инженер  Закалюк  был
причастен к истории, с которой начались все беды Олега Савицкого...
     Выкурив очередную сигарету и прихватив с собой  всю  пачку,  пошел  в
крытую лоджию, открыл пошире окно и, не снимая свитера, чтобы не застудить
все еще ломившее плечо, лег на топчан, укрылся одеялом, и воспоминания  не
заставили себя ждать...
     Возвращение семнадцатилетнего парня в родной город, о котором у  него
сохранились лишь  отрывочные  воспоминания  детства.  Двухэтажный  особняк
семейства Савицких, на  улице  Листопада,  построенный  дедом  -  дорожным
мастером Егором Матвеевичем и перестроенный затем на свой лад дядей Петром
Егоровичем  -  инженером-строителем,  ко  времени   приезда   швейцарского
племянника, ставшего мэром Сосновска. Приветливая, прячущаяся  в  обвислых
желтоватых усах улыбка старого путейца. "А ну, кажись, наследник. Вроде бы
на Николая похож. Но крепость тела чувствуется моя. Значит в мужских делах
сбоя не будет... Чего краснеешь, глаза тупишь, как девица на  выданьи?  За
Савицкими робость никогда не значилась. Какой же из тебя -  стеснительного
- продолжатель  нашего  рода  получится?"  Ободряющее  подмигивание  Петра
Егоровича, дескать, не принимай слова деда всерьез - такие у него шуточки.
В этом доме  шутит  не  только  старый  путеец.  Насмешливая  скороговорка
старшей дочери Петра Егоровича - поджарой черноглазой Натали. "Ах,  кузен,
вы такой весь  иностранный.  Как  прикажете  вас  величать:  месье,  герр,
синьор? Вы как  раз  поспели  к  обеду.  Но  говорят,  сыновья  дипломатов
приучены к деликатесам и ничего, кроме омаров, да устриц не едят. А у нас,
вы уж не  обессудьте,  из  водоплавающих  только  мороженый  хек  имеется.
Придется  привыкать,  месье  Савицкий..."  Восхищенные   миндалевидные   с
поволокой глаза младшей кузины - пятиклассницы Полины:  "Олег,  не  слушай
Наташку. В нашем доме никакого  хека  не  было  и  нет.  На  обед  сегодня
рассольник, жаркое, компот. Ничего, если я спрошу, какой иностранный  язык
ты  изучал?  Я  тоже  французский  учу,  но  только  два  раза  в  неделю.
Позанимаешься со мной?.. Крепкое, до  хруста  суставов  рукопожатие  ладно
скроенного  парня,  назвавшегося   Леонидом,   студента   Политехнического
института. "Сегодня же освобожу вашу  комнату...  Ну  что  вы,  Олег,  мне
неловко вас стеснять. Я нахожусь здесь в основном как квартирант и лишь  в
какой-то мере как подопечный Петра Егоровича. Вы  же  вернулись  в  родную
обитель. Так что все нормально.  Обо  мне  не  беспокойтесь:  месяц-другой
где-нибудь  перекантуюсь,  а  там  -  защита  диплома  и,  как  говорится:
"Коммунисты - вперед!"
     ...Вот уже год они живут в одной  комнате,  ничуть  не  стесняя  друг
друга.  Олег  рассказывает  Леониду  о  Швейцарии,  совершенствует  его  и
упражняет свой не совсем безукоризненный  английский.  Леонид  натаскивает
его по истории КПСС - предмету неизвестному бернским лицеистам, но  крайне
необходимому студентам советского вуза. Леонид уже работает  инженером  на
номерном заводе, получает приличную зарплату, не  скупясь  водит  Олега  и
Натали по молодежным кафе, барам; Натали угощает коктейлями и пирожными, а
Олега пивом. Берет Олега с собой в бассейн "Динамо", на теннисные корты. В
бассейне Олег не может тягаться с ним - пловцом-перворазрядником, зато  на
теннисных кортах Леонид пасует перед Олегом. Он не обижается на неизменные
проигрыши, но  однажды  у  него  вырывается,  что,  дескать,  ему,  парню,
выросшему в  простой  крестьянской  семье,  никогда  не  дастся  эта  игра
аристократов. То ли выплеснулась тайная зависть, то ли ляпнул, не подумав.
Не может Олег понять и другого - отношения Леонида к Натали. Казалось  бы,
они нравятся друг другу, да и  пара  во  всех  отношениях  подходящая.  Но
что-то не ладится у  них  и  не  по  вине  Натали,  которая  в  общении  с
квартирантом каждый раз идет едва ли не  на  подвиг  -  придерживает  свой
язвительный язычок, дабы не задеть его  самолюбия.  Но  однажды  в  порыве
откровенности она признается Олегу: "Он какой-то ни рыба, ни мясо. За пять
лет, что живет в нашем доме, ни разу не поцеловал меня, о большем  уже  не
говорю. Знаешь почему? Боится, что я маме расскажу, и ему придется сделать
мне предложение или покинуть наш дом. А он не хочет ни того, ни другого. Я
- к нему? Откровенно говоря,  питала  когда-то.  Но  сейчас  ни  за  какие
коврижки! Уж лучше за этого амбала с вашего заочного, который  приходит  к
тебе за конспектами, выйду.  Вот  мужчина  без  комплексов  -  только  раз
взглянул, и я уже беременной себя почувствовала... Сержант милиции? Но это
превосходно! Представляешь, Натали Савицкая - первая  мисс  филфака,  дочь
мэра Сосновска выходит за мента? У мамы, конечно, будет инфаркт.  Но  этот
инженеришка наконец-то уберется из нашего дома..."
     Как странно порой складываются людские судьбы. Никто  не  думал,  что
Натали действительно выйдет за старшего сержанта милиции Романа Корзуна, а
спустя  восемнадцать  лет  тот  же   Роман,   уволенный   из   милиции   в
подполковничьем  звании  придет  на  поклон  к  некогда  поверженному   им
сопернику с нижайшей просьбой о трудоустройстве,  и  генеральный  директор
производственного  объединения  "Транзистр"  Леонид   Максимович   Закалюк
снизойдет к его просьбе - возьмет в  свое  объединение,  да  еще  поставит
руководить кадрами.
     ...Конец сентября 1981 года. Арестантская палата госпиталя  МВД,  где
лежит недавно прооперированный после  тяжелого  ранения,  отстраненный  от
до