свой  номер,  высказали   свои
соображения,  он  уже  смог  определить  линию  поведения  на  предстоящих
переговорах. Позиция должна быль наступательной и  только  наступательной:
на компромиссы можно  пойти  только  если  решится  вопрос  с  Октябрьским
комплексом. А в том, что Закалюк даст о себе знать еще  до  воскресенья  и
переговоры  состоятся,  у  Олега  не  было  никаких  сомнений.  При   всей
приверженности Леонида к лавированию, маневрам, на окончательный разрыв  с
компанией он не пойдет.
     Винницкий сказал,  что  за  последнее  время  позиции  "оборонцев"  в
объединении заметно пошатнулись, они уже не находят поддержки в  областном
и городском Советах; даже приятельствующий  с  Закалюком  глава  областной
администрации   Мельник,   еще   недавно   безоговорочно    поддерживающий
генерального   директора   "Транзистра",   стал    склоняться    к    идее
перепрофилирования Октябрьского комплекса, о  чем  недавно  обмолвился  на
пресс-конференции. Однако, настраиваться на благодушный лад не следует: за
Шестопалом стоят многие руководители объединения, которые пускаются во все
тяжкие, чтобы доказать своекорыстие  компании  "Скиф-Холдинг",  и  Закалюк
прислушивается к ним. Пытаясь скомпрометировать идею конверсии, Шестопал и
главный инженер Хома повсюду трубят о том, что поставленное компанией  для
Дулибского  филиала  импортное  оборудование  некомплектно  и  к  тому  же
морально устарело, что не соответствует действительности...
     Елена Аполлинарьевна подтвердила, что рекламаций  о  некачественности
оборудования объединение не заявляло ни компании, ни  инофирме-поставщику,
и ссылки на эти ничем не подтвержденные заявления - не более  как  попытка
оттянуть  расчеты   за   оборудование,   стоимость   которого   составляет
кругленькую сумму в тридцать миллионов долларов.
     - По данным нашей  маркетинговой  службы  на  момент  поставки  этого
оборудования объединение располагало достаточными средствами для расчета с
нами, - продолжала Елена Аполлинарьевна. - Но эти деньги как бы испарились
и сейчас банковские счета объединения  обесточены.  Исключение  составляет
спецсчет  Головного  предприятия,  с  которого  производятся  платежи   за
комплектующие изделия и на который, надо  полагать,  поступают  деньги  за
реализованную продукцию. Предлагаю, в случае отклонения  наших  требований
по  основным  позициям,  помимо  штрафных  санкций,  прекратить   поставку
комплектующих изделий Головному предприятию. Такое право у нас есть.
     - Это удар ниже пояса, - возразил Олег. - И не по корпусу руководства
объединения,  а  по  карманам  рабочих  Головного  предприятия,  что   без
комплектующих будет остановлено.
     - Об этом должен  беспокоиться  Закалюк,  -  поддержал  юрисконсульта
Винницкий. - И на вашем месте, Олег Николаевич, я  не  отказывался  бы  от
такого козыря. Игра конечно нечестная, но нам ее навязали и укорять в этом
плутующих партнеров бессмысленно.
     В этом был  определенный  резон,  и  хотя  у  Олега  не  лежала  душа
прибегать к крайним мерам, но и деликатничать с Закалюком он не собирался.
     Поручив  Винницкому  письменно   изложить   все   нарушения   условий
генерального  контракта,  допущенные  руководством  объединения,  а  Елене
Аполлинарьевне рассчитать не только суммы штрафов, но  и  размер  убытков,
понесенных компанией по вине объединения, Олег отпустил сотрудников.
     Оставшись один, набросил на плечи куртку, закурил, вышел на балкон.
     С балкона открывался вид на Старый парк, за  буйным  разливом  зелени
которого виднелся стеклянный купол актового зала университета.
     Несколько минут неторопливой ходьбы  по  тенистой  аллее  и,  миновав
уютный ресторанчик, куда бывало Олег заглядывал с приятелями,  киоск,  где
когда-то продавали изумительно вкусные стаканчики с  пломбиром,  фонтан  с
гипсовыми лебедями, возле которого он однажды задал изрядную  трепку  двум
распоясавшимся хлыщам с  истфака,  можно  выйти  к  величественно-строгому
зданию  с  классическими  колоннами  и  аллегорическими  скульптурами   на
фронтоне, зданию, в котором Олег Савицкий  провел  не  худшие  годы  своей
жизни.
     Но, увы, сейчас у него нет  этих  нескольких  минут:  надо  позвонить
Шумскому, доложить обстановку, согласовать план первоочередных действий  и
ждать дальнейшего развития событий. Это, пожалуй, самое трудное  -  ждать,
когда ты уверен в своей правоте, готов  к  бою,  но  еще  не  знаешь,  что
предпримет противник. А в том, что транзистровцы не исчерпали своих уловок
и сейчас в спешном порядке пересматривают тактику, Олег не сомневался.  Но
не это пугало его: в Афинах, Лионе, Гамбурге его испытывали  на  "слабину"
люди поопытнее транзистровцев, однако он не попадался на их удочки. И если
Леня Закалюк по-прежнему считает его желторотым юнцом,  то  тем  хуже  для
генерального директора "Транзистра".
     Олег уже хотел вернуться в комнату, когда в просвете между  парковыми
деревьями увидел садовую скамейку, полукругом огибавшую могучий дуб, а  на
ней целующуюся парочку. Сердце екнуло, а затем съежилось до боли  -  много
лет тому назад на этой скамейке он впервые поцеловал Полину, по-мужски - в
губы, еще не представляя, что за этим последует.
     Он уже несколько лет жил в ее семье, где был принят  как  родной,  их
отношения старшего и младшей казалось бы сложились - он считал ее  сестрой
и  только  сестрой,  был  к  ней  внимателен,  заботлив  -  натаскивал   в
иностранных языках, научил играть в теннис, ходить на лыжах, но не спускал
ей озорства, не потакал ее капризам. Одно время она даже побаивалась  его,
и он полагал, что так будет всегда.  Но  Полина  рассудила  иначе  и,  как
только оформилась в привлекательную грациозную девушку,  не  раз  пыталась
смутить его лукавыми взглядами, безукоризненно стройными ногами, округлыми
холмиками  груди,  что  обрисовывали  ее  блузки,  кофточки,  свитера.  Он
старался не замечать игривых взглядов, девичьих соблазнов, убеждая себя  в
том, что она кокетничает не только с ним, что это у нее  возрастное  и  со
временем пройдет. Но однажды он пригласил Полину  -  к  тому  времени  уже
студентку,  на  встречу  Нового  года  в  компанию   юристов,   инженеров,
спортсменов - она сама напросилась, накануне поссорившись со своим парнем.
Олег тоже был свободен, но у него и в мыслях не было пользоваться случаем,
увлекать, а уж тем более соблазнять кузину. Он даже  предупредил  ее,  что
будет   уделять    внимание    студентке    Инфизкульта,    очаровательной
девушке-узбечке  Зульфие,  с  которой  его   познакомил   Леонид.   Полина
восприняла его предупреждение казалось бы с пониманием и, в свою  очередь,
попросила познакомить ее с Володей-боксером. Но  Володя  пришел  со  своей
новой женой, Зульфия, подвыпив, призналась Олегу, что влюблена в  Леонида,
а Леонид танцевал  только  с  Полиной.  После  шумного  застолья,  веселых
розыгрышей, танцев в тесной, жарко натопленной квартире, Полина,  Зульфия,
Олег и Леонид решили проветриться: набросив на  себя  шубки,  пальто,  они
прибежали в этот засыпанный тогда пушистым снегом парк, смеясь и  дурачась
бросали снежки, валили один другого в сугробы. Девушки визжали, хохотали и
не  очень  упорно  отбивались   от   мужчин,   которые   целовали   их   в
раскрасневшиеся от мороза  щечки.  Потом  кавалеры  плюхнулись  в  снежную
перину, что покрывала эту скамейку, а девушки сели к ним на колени и  сами
поцеловали мужчин. Это было продолжением той же веселой и казалось бы ни к
чему не обязывающей игры, которой на правах старшего руководил Леонид.  Он
рассчитывал, что Полина изберет его и даже предупредил Олега, что имеет  в
отношении его кузины самые  серьезные  намерения,  к  чему  она  относится
весьма  благосклонно.  Но  он  заблуждался.  Опередив  Зульфию,  Полина  с
задорным криком: "Ага,  попался,  который  кусался!"  прыгнула  на  колени
Олега, обняла его, приблизила к его лицу венчик алых губ.  Он  решил,  что
она поступает так из  свойственного  ей  духа  противоречия,  озорства  и,
только чтобы не конфузить ее, коснулся губами ее губ. Но  Полина  ответила
таким пылким поцелуем, что он едва не задохнулся. И тут же, не  давая  ему
опомниться, заявила во всеуслышание, что любит его едва ли не с пеленок, и
он не может пренебречь такой любовью,  поэтому  она  объявляет  его  своим
женихом, а себя его невестой. И то была не шутка расшалившейся девицы:  за
короткий срок она сумела влюбить в себя кузена, не прилагая к этому особых
усилий, сообщила родителям, что выйдет замуж за Олега, когда ей исполнится
девятнадцать лет. Такой срок она установила сама. И хотя  до  этого  срока
было еще десять месяцев, Олег чувствовал себя  счастливым.  Его  любовь  к
младшей кузине зрела не один день, и стоило ей  проявить  инициативу,  как
это чувство вырвалось из теней самозапрета, завладело им. Его еще  смущали
ее категоричность, своенравие, с чем в роли жениха он не решался  спорить,
невольно потакая ее капризам, вздорам. Твердость  проявил  только  однажды
и... потерял невесту. Впрочем, он сам распорядился тогда своей судьбой.  А
Полина была не из тех женщин, кто во все времена шли, ехали, летели  вслед
за сужеными в Тьму-Таракань, Сибирь, на край света. Но при всем том, ей не
мешало бы соблюсти приличия: подождать  хотя  бы  с  полгодика,  написать,
объяснить жениху, что он уже не жених, а  она  выходит  замуж  за  другого
потому, что так получилось.
     Полина объяснила это только спустя три года,  когда  он  вернулся  из
Афганистана. Она узнала, что он гостит у матери и так же, как вышла  замуж
- опрометью, примчалась к нему в Ялту, умоляла простить ее,  сказала,  что
Леонид воспользовался неким моментом (она забеременела, мама не  позволила
сделать  аборт,  и  ей  не  оставалось  ничего  другого,  как   выйти   за
нелюбимого).
     Так это было или иначе, Полина могла и  присочинить,  но  несомненно,
что Леонид не смирился со своим поражением, не оставил надежды породниться
с мэром Сосновска и не упустил свой шанс...
     Когда-то Олег сет за сетом выигрывал у него все партии  на  теннисных
кортах, но проигрывал ему во всем остальном. Леонид  обладал  удивительной
способностью не  игнорировать  интересы  другого,  но  использовать  их  с
максимальной выгодой для себя. Так было, когда он  предложил  свою  дружбу
вернувшемуся из Швейцарии семнадцатилетнему парню и еще на год  остался  в
хлебосольном доме Савицких; так было в злополучной  для  обоих  истории  с
блекло-серым металлом, когда он, казалось бы заботясь об  Олеге,  отвратил
от себя крупную неприятность; так было, когда он исподволь привел приятеля
к  мысли  о  поступлении  на  военную  службу,  а  в  итоге  избавился  от
соперника...



                                    8

     В  комнату  Олега  вернул  звонок  телефона.  Игривый  женский  голос
предложил ему отвлечься от суетных дел и пообщаться с  молодой  интересной
особой, лишенной предрассудков и в данный момент  скучающей  неподалеку  в
двухкомнатном гостиничном номере. Предложение насторожило Олега:  "молодая
интересная особа" говорила явно измененным, неестественно высоким голосом.
А если к тому же учесть, что элитные путаны сами не предлагают свои услуги
- для этого имеются сводники, а самодеятельные  потаскушки  не  снимают  в
первоклассных гостиницах  двухкомнатные  номера,  то  это  мог  быть  либо
розыгрыш,  либо,  что  скорее  всего,  провокация.  Мягко,  но  решительно
отклонив предложение игривой особы, Олег положил трубку. Позвонил в  Киев.
Оксана Борисовна сказала, что Шумский вернулся из Харькова, но в офисе еще
не появлялся и тут же спросила, где остановился вице-президент и как с ним
связаться, если возникнет надобность. Только положил трубку,  как  телефон
снова зазвонил.
     - Господин Савицкий?.. Вас приветствует адвокат  Кривошапко.  Помните
такого?
     Еще бы! Пять  лет  учились  в  одной  группе.  Пашка  Кривошапко  был
непревзойденный  шпаргалочник,  преферансист  и  трепач.  Став  адвокатом,
снискал сомнительную известность крючкотвора, способность  запутать  самое
простое дело.
     - Что-то припоминаю. Не тот ли это Кривошапко, который выменял у меня
швейцарские часы на неисправный транзисторный приемник?
     -  Клевета!  -  заорал  Пашка.  -  Приемник  работал  не  хуже  твоих
задрипанных часов. Не шей мне лишнего, начальник!  И  вообще  какие  могут
быть претензии по истечении давности срока?
     Кривошапко мог говорить безостановочно часами, и Олег прервал его.
     - Паша, извини, мой рабочий день еще не кончился. Созвонимся вечером.
     -  Олег,  убедительная  просьба:  удели  мне   десять   минут.   Есть
безотлагательный и интересный для тебя разговор.
     Вот так: не виделись одиннадцать  лет  и  сразу  интересный,  да  еще
безотлагательный разговор. А когда на  таком  разговоре  настаивает  такой
Кривошапко, можно представить суть этого разговора...
     - Ты один? - не отступал Пашка.
     - Вопрос некорректный, - уклонился от ответа Олег, еще не  решив  что
лучше: послать настырного адвоката  подальше  или  встретиться  с  ним  из
любопытства.
     - В таком случае, извинись перед дамой и спускайся в гостиничный бар,
я уже здесь. Надолго не задержу, десять минут от силы.  Заодно  выпьем  по
пятьдесят граммов, я ставлю.
     Наглости ему, конечно, не занимать, но выяснить, что за  этим  стоит,
не мешает. И Олег согласился.
     Пашка полысел, раздобрел, но был по-прежнему невыносимо говорлив. Они
выпили по рюмке коньяку, и Кривошапко обрушил на Олега поток комплиментов.
Если верить ему, в деловых кругах Сосновска понаслышаны об Олеге  Савицком
как об одном из талантливых и удачливых менеджеров большого бизнеса, и, по
мнению тех же  кругов,  Савицкий  перерос  занимаемую  им  ныне  должность
вице-президента полугосударственной и уже  в  силу  этого  неперспективной
компании. Как бы к слову спросил сколько Олег зарабатывает. Олег  не  стал
скрывать.
     - Ха! - пренебрежительно хмыкнул Пашка - я  жене  на  расходы  больше
даю. А даю ей, как сам понимаешь,  не  все.  И  потом,  какое  может  быть
сравнение: провинциальный адвокат и менеджер такого класса!
     - Прибедняешься, Пашенька: адвокат, располагающий  столь  оперативной
информацией, оплачивается недурно.
     - Я бы этого не сказал. Но речь не обо мне. Как смотришь на должность
генерального директора коммерческого предприятия с миллиардным оборотом?
     - А как я должен смотреть на это?
     - Как на свою ближайшую перспективу. Оклад пять тысяч баксов, офис из
шести  комнат  в  центре   города,   очаровашка-секретарша,   персональный
"мерседес" с персональным шофером, телохранитель-каратист. Не слабо?
     - Не слабо, - согласился Олег. -  Но  кому  я  обязан  таким  лестным
предложением?
     - Пока  не  могу  назвать  своего  доверителя.  Но  как  только  дашь
принципиальное согласие, я сведу вас.
     - Согласие на что? - испытывающе посмотрел на него Олег.
     Было  ясно,  что  Кривошапко  темнит,  и   разговор   о   генеральном
директорстве не более как дымовая  завеса,  за  которой  кроется  какой-то
сиюминутный интерес Пашкиного доверителя.
     - Старик, я уже объяснил. Хотя есть  предварительное  условие.  Нужна
твоя  помощь  в   экспертной   оценке   коммерческих   перспектив   одного
приватизируемого предприятия. Собственно, это даже не условие  -  просьба.
Но просьба оплачиваемая.
     Кривошапко поднял с пола и положил себе на колени новенький "кейс".
     - Хорошо оплачиваемая? - прищурился Олег.
     - В размере полугодового оклада генерального директора.
     Олег едва сдержал усмешку: вице-президента компании "Скиф-Холдинг"  -
просто хотят купить. Приемчик избитый, а потому  нет  смысла  возмущаться,
негодовать, взятками сейчас  никого  не  удивишь.  Любопытно  только,  кто
подрядил  Пашку?  Вряд   ли   это   Шестопал   -   вчерашний   профкомовец
самостоятельно такое решение не принял бы,  а  Леонида  нет  в  городе.  И
все-таки за этим стоят люди, так  или  иначе  заинтересованные  в  провале
миссии вице-президента компании "Скиф-Холдинг" - иначе  столь  оперативный
визит адвоката-проныры не объяснишь.
     Вспомнил, что Пашка некогда был женат на дочери  бывшего  заместителя
начальника  городского  управления  внутренних  дел   Сероштана,   который
впоследствии, когда Олег уже покинул Сосновск, возглавил то ли  городское,
то ли областное управление того же ведомства.  Когда-то  Олег  был  хорошо
знаком с Сероштаном, одно время даже работал под его началом и составил  о
нем не самое лучшее мнение...
     - Паша, как поживает Владимир Антонович?
     - Спасибо, неплохо. Могу передать  ему  твой  привет,  -  ухмыльнулся
Кривошапко. -  Но  ты  не  угадал:  из  милицейских  начальников  солидные
бизнесмены не получаются, уровень мышления  не  тот.  К  тому  же  генерал
Сероштан уже не у дел, вышел в отставку. Сейчас  здесь  другие  раскладки,
другие люди. Даже те, кого ты знавал когда-то, другими стали. Селяви,  как
говорят знакомые тебе французы.
     - Знакомые мне французы, которые стали другими? Любопытный ребус.
     - Не пытайся его разгадать: в любом случае попадешь пальцем  в  небо.
Наилучший вариант: следовать предложенной мною схеме.
     Кривошапко недвусмысленно заиграл замками своего "кейса".
     - Намек понят, - кивнул Олег. - Всю сумму принес?
     - Какую сумму?
     - Ту, что за помощь в приватизации.
     - Ну, старик, ты даешь! - неестественно хихикнул Пашка.
     - Давать,  как  понимаю,  поручено  тебе.  Тридцать  тысяч  "зеленых"
говоришь?
     - Какие тридцать тысяч? - лицо Кривошапко приняло выражение  крайнего
удивления.
     -  Паша,  по-моему,  у  тебя  напряженка  с  арифметикой.   Поработай
извилинами и умножь пять тысяч на число месяцев в полугодии.
     Кривошапко беспокойно оглянулся по сторонам, в баре они были одни.
     - Прости за нескромный вопрос: она ушла?
     - Кто? - не сразу сообразил Олег.
     - Дама, которая едва не помешала нашей встрече.
     - Ушла, - с легким сердцем соврал Олег.
     Но тут же подумал о Елене Аполлинарьевне,  которая  и  в  самом  деле
недавно была в его номере.
     -  Так  может  уединимся  в  твоем  номере?  -  предложил  Пашка.   -
Заключительная часть нашей встречи не требует свидетелей.
     Олег помедлил с ответом, не сводя глаз с бывшего  сокурсника.  Прошла
минута, другая. Кривошапко заерзал на стуле.
     - Старик, можешь не сомневаться: все будет честь по чести. Ты же меня
знаешь.
     Олег хотел сказать, что именно поэтому не верит ни одному его  слову.
Но не сказал этого.
     - Если до шестнадцати часов ты не дашь  ответ,  сумма  вознаграждения
уменьшится, - попытался нажать Кривошапко.
     - Припекло видно твоего доверителя,  -  усмехнулся  Олег.  Но  должен
огорчить его и тебя, я не беру взяток.
     - Ты что-то не то говоришь!
     - То, Пашенька, то. Тридцать  тысяч  долларов  вперед  платят  не  за
работу, а за отказ от кому-то неугодной работы.  Не  считай  меня  наивным
мальчиком. В нашей компании мальчиков не держат, предателей - тем паче.
     - Олег, ты совершаешь глобальную ошибку!
     - Нет, Паша, глобальную ошибку я сделал  одиннадцать  лет  назад.  Но
больше в этом городе я не намерен ошибаться.
     Когда Кривошапко ушел, Олег подумал, что это могла  быть  провокация,
недаром Пашка рвался в его номер, где при  определенной  сноровке  недолго
оставить конверт с загодя переписанными номерами банкнот...
     Вернувшись в номер, он снова позвонил в  Киев.  На  этот  раз  застал
Шумского,  доложил  о  первых,  пока   не   обнадеживающих   контактах   с
транзистровцами, намеченной  линии  поведения.  Линию  Шумский  одобрил  -
переговоры  вести  только  с  Закалюком  и  вести  наступательно,  но   не
разгромно.
     -  Контракт  взрывать  нельзя.  Иначе  мы  потеряем  лицо  в   глазах
зарубежных партнеров, - заключил Шумский. - Я имею в виду не  только  банк
"Бегон", которому я уже перечислил  п