аря горкома партии. И расчет  оправдал  себя  -  вскоре
после того, как Полина вышла за Леонида, они получили квартиру в  этом  же
доме, не без содействия, надо полагать, всемогущего Катькиного отца.
     Припомнив это, Олег спросил Леонида об их общей знакомой.
     - Цветет и пахнет,  -  хмыкнул  Леонид.  -  В  субботу  будешь  иметь
удовольствие пообщаться с ней и ее мужем-академиком на моем дне  рождения.
Пришлось пригласить - академик поддерживает меня в избирательной компании,
а Екатерина Ивановна нынче советница нашего губернатора по делам культуры.
Живет в той же квартире, своих родителей  переселила  в  кооперативную  на
окраине города. Отреклась от отца-коммуниста, но  не  от  его  методов.  В
областной администрации за полгода ухитрилась  перессорить  всех  сановных
дам. По-соседски не обделяет вниманием и  нашу  семью:  старается  убедить
меня, что Стаська - не мой сын, а у Полины и Мирославы противоестественные
отношения.
     Он рассмеялся, словно это  была  забавная  шутка.  Олега  покоробило:
повторять сплетни  о  своей  жене  способен  только  глупый  или  циничный
человек. Дураком Леонида никак не назовешь, а его цинизм всегда был строго
дозирован. Стало быть, это попытка вызвать  протест  собеседника  и  таким
образом навязать ему разговор, от которого он уклонялся.
     Олег  не  пошел  у  него  на  поводу,  ограничился  пренебрежительной
гримасой.



                                    25

     Дверь им открыла Мирослава, и  снова  Олег  едва  узнал  ее:  высокая
пышная прическа, каким-то чудом державшаяся на темени, делала ее  лицо  не
то чтобы старше, но строже. Этого нельзя было сказать о вызывающе-нарядном
платье,  откровенные  вырезы  которого  лишь  слегка   прикрывал   меховой
палантин. Однако держалась она не кокетливо - независимо, а по отношению к
Олегу подчеркнуто холодно. Мирослава подставила Леониду щеку для  поцелуя,
а затем отстранилась, вопросительно посмотрела на него,  ожидая  одобрения
своему наряду, прическе. Ответный взгляд из-под сердито насупленных бровей
одобрительным никак нельзя  было  назвать.  Но  это  не  смутило  девушку:
отступив на несколько шагов, она сбросила с оголенных плеч палантин,  а  с
лица маску  холодности,  озорно  улыбнулась  и  с  пластичностью  завзятой
манекенщицы крутанулась на триста шестьдесят градусов,  продемонстрировав,
помимо прочего, обтянутое колготками бедро в нежданно открывшемся  разрезе
платья. Однако, перехватив взгляды  мужчин,  порозовела,  сдвинула  брови,
поспешила оправить и укротить застежкой игривый подол,  прикрыла  плечи  и
грудь палантином.
     - Что за маскарад!  -  рассердился  Леонид.  -  И  в  таком  виде  ты
собираешься на презентацию?
     - А почему бы и  нет?  -  преодолев  смущение,  подчеркнуто  небрежно
хмыкнула Мирослава. - Вечернее платье от Кардена для того и предназначено,
чтобы показываться в нем избранной публике.
     Леонид побагровел.
     - Сейчас же переоденься! Совсем с ума сошла. В заводской клуб  идешь.
Соображать хоть что-то надо!
     - Не смею ослушаться вас, монсиньор, - в грациозном реверансе присела
Мирослава.
     И как девчонка довольная своей проказой, шмыгнула за одну из  дверей,
выходящих в просторный коридор.
     - Это для тебя предназначалось, - натянуто улыбнулся Олегу Леонид.  -
Она пожаловалась Полине, что ты  не  воспринимаешь  ее  как  женщину.  Еще
недавно сетовала на чрезмерное  внимание  мужчин,  а  сейчас  -  наоборот.
Сумасбродная  девчонка.  Это  платье  Полине  к  ее  тридцатилетию  пошила
супермодная портниха, но оно  оказалось  тесноватым  и  перешло  к  Славе.
Впервые надела. И только для того, чтобы сразить тебя.
     Объяснение  было  слишком  пространным   и   маловразумительным,   до
тридцатилетия  Полины  было  еще  полтора  месяца.  Похоже,   что   Леонид
оправдывал не столько свою воспитанницу, сколько платье. Как-то  в  Цюрихе
Даниель   затащила   Олега   в   один   из   выставочных   салонов,    где
демонстрировались вечерние туалеты,  и  он  видел  подобное  на  одной  из
манекенщиц.  Помнится,  Даниель  сказала,  что   такие   платья   шьют   в
единственном экземпляре и стоят они многие тысячи - роскошь позволительная
лишь английским принцессам, звездам Голливуда и наложницам ближневосточных
шейхов. Стало быть сомнительно, что продемонстрированное Мирославой платье
и меховой палантин к нему пошиты местной портнихой. Да и  Мирослава  прямо
сказала, что платье от Кардена. И  сказала,  очевидно,  не  случайно,  что
вывело Леонида из себя. В самом деле, не слишком ли роскошествует директор
отнюдь не процветающего предприятия, преподнося  супруге  такой  наряд,  а
затем  не  возражая  против  передачи  его  воспитаннице?  Носи,  деточка,
платьице  стоимостью  в  десятки  тысяч  долларов,  поражай  мужчин   всех
возрастов и сословий роскошным нарядом, что  открывает  для  обозрения  не
менее роскошные формы. Но к  чему  она  сказала  об  избранной  публике  и
сказала с сарказмом?
     Однако долго размышлять над этим Олегу не пришлось - в гостиную, куда
его пригласил Леонид, донесся  настойчивый  телефонный  звонок,  и  хозяин
поспешил в соседнюю комнату, плотно притворив за собой дверь. Олегу  стало
не по себе, подумал, что должно быть это звонит  Кошарный  или  Роман.  Но
взял  себя  в  руки,  как  когда-то,  когда  его  рота  десантировалась  с
вертолетов на горный перевал, где из-за каждого камня в  любой  миг  можно
было ожидать пулеметной очереди, ракеты, выстрела снайпера. Реагировать по
обстановке - другого не оставалось.
     Но обошлось и на этот раз: как объяснил Леонид, звонил  сам  Мельник,
предупредил,  что  задержится  еще  на  час-полтора  и   просил   начинать
презентацию без него.
     - Может не приедет? - предположил Олег.
     - Приедет, - почему-то насупился Леонид. -  Сказал,  что  обязательно
приедет. Какие-то важные персоны из  Киева  голову  ему  морочат  вот  уже
второй день. Отвяжется от них и явится.
     Хотел еще что-то сказать, но вовремя спохватился. Олег  подумал,  что
Леонида по какой-то причине не радует встреча с губернатором, и тот звонил
сейчас не только затем, чтобы предупредить о своей  задержке,  -  судя  по
испортившемуся настроению  хозяина  дома  разговор  был  для  него  не  из
приятных.
     Леонид вышел из гостиной, но уже вскоре вернулся, принес  два  хорошо
сшитых пиджака - темно-синий и серый, несколько галстуков на  выбор.  Олег
был одного роста и почти одной комплекции с ним, и  оба  пиджака  пришлись
ему впору. Он выбрал темно-синий.
     - Строго  и  элегантно,  -  одобрил  Леонид.  -  Это  стиль  Геннадия
Трофимовича. И не только в одежде.
     - Кто такой Геннадий Трофимович?
     Леонид недоуменно посмотрел на него.
     - Мельник.
     Подчеркнуто уважительный тон, каким  он  говорил  о  главе  областной
администрации, можно было отнести за  счет  въевшегося  в  плоть  и  кровь
чинопочтения, но  Олег  нашел  другое  объяснение:  Закалюк  давал  понять
вице-президенту  компании,  что,  несмотря  на  обещанную   непринужденную
обстановку, держаться с губернатором надобно почтительно,  ибо  губернатор
есть  губернатор.  О  своих  неформальных  отношениях  с   Мельником,   он
по-прежнему умалчивал, что тоже было неслучайно.
     - Надо отгладить рукава, - осмотрев выбранный Олегом пиджак,  заметил
Леонид. - Попрошу Славу, она поухаживает за тобой. А я пойду отгоню машину
в гараж. В клуб  поедем  на  служебной  "Волге".  На  официальных  приемах
надлежит быть официальным во всем.
     Не успел Олег поразмыслить над его словами, как хозяин дома задал ему
новую задачу: выйдя в соседнюю комнату и оставив за  собой  непритворенную
дверь, Леонид заглянул за другую дверь в глубине комнаты, окликнул жену:
     -  Полиночка,  у  нас  гость.  Займи  его,  пожалуйста.  Я  ненадолго
отлучусь.
     Это было в духе Леонида: оставлять их наедине, не избавляя  при  этом
от своего незримого присутствия. Олег всегда это чувствовал,  чего  нельзя
было сказать о Полине. Даже после того унизительного эпизода на даче,  она
не долго мучилась угрызениями совести:  не  прошло  и  трех  месяцев,  как
вызвала возлюбленного в Сочи, где отдыхала с мужем и сыном. Попытка  Олега
убедить ее в недопустимости таких свиданий ни к  чему  не  привела,  кроме
слез и упреков в том,  что  он  разлюбил  ее.  Она  знала,  как  смягчить,
разжалобить его, а затем, одурманить игрой взглядов, улыбок, лукавых слов.
Олег поддался ей и тогда. Но всему есть предел, что в конце концов  поняла
и Полина. И сейчас маневр Леонида вызвал у него лишь невеселую усмешку.
     И все-таки он ощутил волнение, когда в гостиную вошла и  остановилась
поотдаль Полина. За три года, что они не виделись, она заметно располнела,
но толстой ее нельзя было назвать. Широкий пояс юбки плотно охватывал  все
еще стройную талию, что  как  бы  невзначай  демонстрировала  неутраченную
гибкость; белая, искусно расшитая национальным узором блузка  не  скрывала
мраморной шеи, обрисовывала  грудь,  а  сафьяновые  с  низкими  голенищами
сапожки подчеркивали красоту ее  икр.  И  были  все  те  же  миндалевидные
русалочьи глаза, пухлые, едва  тронутые  блеклой  помадой  губы  капризной
девчонки. А вместе  с  тем,  в  ее  взгляде  угадывалась  настороженность.
Какое-то время они смотрели друг на друга так, словно не  были  знакомы  и
сомневались в необходимости  знакомства,  не  решаясь  ни  улыбнуться,  ни
поздороваться потому,  что  это  к  чему-то  обязывало  и  вслед  за  этим
надлежало что-то сказать, а им уже нечего было сказать друг другу,  -  все
нейтральные темы были исчерпаны во вчерашнем разговоре по телефону. Но вот
уголки ее губ дрогнули,  обиженно  опустились,  как  когда-то,  когда  она
бывало дулась на него, но, позволяла целовать себя, ухитряясь твердить при
этом, что он не любит ее, или любит не так, как  следует,  как  он  должен
любить.
     Олег невольно шагнул к ней, привлек  к  себе.  На  какой-то  миг  она
поддалась, приблизила губы к его губам, приоткрыла как когда-то, чтобы  он
целовал  их  поочередно,  но  затем  вздрогнула,  отстранилась,  испуганно
прошептала:
     - Что ты. Не надо...
     И оглянулась  через  плечо.  В  дверях,  ведущих  в  коридор,  стояла
Мирослава и недоуменно смотрела на Полину, то ли не веря в искренность  ее
протеста, то ли удивляясь ее испугу.  А  на  Олега  девушка  посмотрела  с
нескрываемым снисхождением, словно хотела сказать: "Меня  не  стесняйтесь,
продолжайте в том же духе".
     - Олег, извини, я еще не завершила свой туалет, - попятилась к дверям
Полина. - Славочка, будь добра, возьми у Олега Николаевича куртку,  повесь
в шкаф.
     Мирослава  успела  изменить  прическу  на   менее   претенциозную   и
переодеться. На ней было платье намного скромнее карденовского, но  и  оно
не  скрывало  ее  привлекательность.  Перехватив   его   взгляд,   девушка
нахмурилась, что Олег счел нелогичным: не хочешь, чтобы любовались  твоими
прелестями, не выставляй их напоказ. Однако  сказал,  что  это  платье  ей
больше к лицу. Мирослава не прореагировала на его замечание, которое можно
было расценить как деликатное осуждение ее недавней выходки.
     Она взяла его куртку, пиджаки и  уже  направилась  в  коридор,  но  в
дверях задержалась, полуобернулась, сказала, глядя куда-то мимо Олега:
     -  Информация  для  размышления:  я  передала   Леониду   Максимовичу
содержание нашего разговора. Кое-что он подтвердил, но ваше  предположение
о контрабанде отверг. И я верю ему. А потому прошу больше не  возвращаться
к этому.
     Олег облегченно вздохнул - Мирослава шла на  примирение.  Но  тут  же
подумал, что допустил непростительную ошибку, пытаясь привлечь ее на  свою
сторону в назревающем опасном конфликте. Хорошо, что  она  воспротивилась.
Однако похоже, что Леонид переубедил ее не во всем и  оставшиеся  сомнения
беспокоят ее, порождают неосознанный протест против того, с чем она еще не
решается  спорить.  В  результате  ею  овладел  мятежный  дух,  что  готов
излиться,  вот  только  еще  непонятно  на  кого.  Пока  несомненно  одно:
показавшаяся ему озорной выходка  с  вечерним  платьем  от  Кардена  имела
какой-то вовсе небезобидный смысл. Хотя подоплека тут могла быть иной.  Не
исключено, что Леонид  пригласил  свою  воспитанницу  на  презентацию  для
придания встречи с губернатором той самой непринужденной  обстановки,  под
которой с  учетом  обещанного  застолья  в  уединенном  апартаменте  можно
подразумевать что угодно. На память  пришли  слова  Атаманчука  о  "тайных
вечерях" комсомольских вожаков Политеха и перекликающийся с  ними  рассказ
Пети об эротических танцах воспитанницы Закалюка. Не к тому ли  готовилась
она, примерив вполне  подходящий  для  такого  действа  наряд?  Но  почему
рассердился  Леонид?  Это  действо  не  предназначалось  для  глаз   Олега
Савицкого? Скорее всего...
     Вернулась Мирослава. Не надо было обладать особой  проницательностью,
чтобы заметить, что настроение девушки изменилось  не  в  лучшую  сторону.
Плотно сжатые губы, сердитый взгляд из-под насупленных бровей казалось  бы
не сулили Олегу ничего хорошего. Однако вскоре он понял, что ее сердитость
вызвана чем-то другим.
     - Приглашение на презентацию было для вас неожиданным? - казалось  бы
ни с того, ни с сего спросила она.
     Олег подтвердил ее догадку. Мирослава чему-то усмехнулась, но  больше
любопытствовать не стала.
     Она принесла не темно-синий, а серый пиджак,  который  не  надо  было
утюжить. Олег подумал, что девушка не  захотела  возиться  с  глажкой,  но
ошибся.
     - Я немного погладила рукава, а в остальном он  в  порядке,  -  вешая
пиджак на спинку стула, сказала Мирослава. - И больше  подойдет  вам,  чем
темно-синий. Темные  пиджаки  обязательны  только  для  официантов,  а  мы
приглашены в весьма изысканное общество, где вас - нового человека,  будут
разглядывать и оценивать со всех сторон.
     Олегу не оставалось ничего другого, как согласиться.
     - Вашим отношением ко мне тоже заинтересуются, - несколько  помедлив,
продолжала девушка. - Поэтому советую назваться моим женихом, во избежание
зачисления в бесконечную гряду  моих  любовников.  Согласитесь,  что  быть
одним из многих не приличествует вице-президенту солидной компании.
     - И вы не будете возражать, если я назовусь так? - растерялся Олег.
     - Мне все равно.
     Говоря это, Мирослава перебирала  принесенные  Леонидом  галстуки,  и
Олег не мог заглянуть ей в глаза, понять насколько она серьезна сейчас.
     - Буду  рад  воспользоваться  вашим  предложением,  -  все-таки  счел
необходимым сказать он.
     Мирослава  казалось  не  услышала,  хотя  уголки  ее  губ   дрогнули,
намереваясь то ли расплыться в улыбке, то ли искривиться в усмешке. Выбрав
два галстука, она придирчиво осмотрела их.
     -  За  неимением  лучших  сойдет  один  из  этих,  какой  вам  больше
понравится. Завяжу оба. Не беспокойтесь, не на вашей -  на  своей  шее.  Я
знаю только двух мужчин, которые умеют как следует завязывать галстуки. Вы
к ним не относитесь. Это не смертельно, но все-таки.
     Олег улыбнулся, но тут же подумал, что галстуки только предлог, чтобы
задержаться в  гостиной,  начать  какой-то  важный  для  нее  разговор,  к
которому она еще не знала как подступиться.
     Девушка подошла к серванту и, смотрясь в его стекла, словно в доме не
было зеркал, стала завязывать на себе первый галстук.
     - Как я показалась вам в венском платье? - неожиданно выпалила она.
     Вопрос был с каким-то подтекстом, который предлагалось угадать.
     - Вы сказали, что платье от Кардена, - сделал выжидательный ход Олег.
     - Но куплено оно в Вене. И не далее как месяц назад.
     А это была уже целенаправленная информация, что не только опровергало
объяснение Леонида, но и  связывало  суперплатье  с  поездкой  Мельника  и
Закалюка в Австрию. Девушка недвусмысленно давала понять, что  была  одной
из их спутниц. Информация была любопытна сама по себе, однако не следовало
показывать заинтересованность в ней, и Олег сказал как можно равнодушнее.
     - Полгода назад я видел подобное в одном из демонстрационных залов  в
Цюрихе. Моя  швейцарская  приятельница,  довольно  состоятельная  женщина,
сказала, что не может позволить себе купить его - слишком дорого.
     - Сколько стоило то платье? - оглянулась через плечо Мирослава.
     - Не меньше стоимости двух "мерседесов", - решился на  пробный  выпад
Олег.
     Девушка удивленно вскинула брови, но затем усмехнулась.
     - А вы неплохо соображаете, Олег Николаевич.
     Она немного помолчала, а затем выпалила на одном дыхании:
     -  Это  платье  преподнесенный,  но  еще  не  принятый  мною  подарок
поклонника. Что скажете на это?
     - Что вы шутите. Леонид Максимович сказал, что платье было пошито для
Полины.
     - Это он пошутил и довольно глупо! - фыркнула  Мирослава.  -  Я  выше
Полины  на  десять  сантиметров,  так  что  декольте  пришлось  бы  ей  до
аппендицита. К тому же, Леонид Максимович не покупает ей наряды заглазно.
     - Платье куплено заглазно? - спросил  Олег  только  для  того,  чтобы
справиться с волнением, причин для которого было предостаточно.
     - Представьте себе! Когда я с  Закалюком  и  этим  человеком  -  моим
поклонником, была в  Вене,  в  одном  супермаркете  мне  приглянулось  это
платье, о чем я имела неосторожность сказать в его присутствии. Ни на  что
не намекала, просто так ляпнула, не  подумав.  Он  промолчал,  но  недавно
прислал его мне. Оказывается, он купил его еще тогда в Вене. И  купил  для
меня. Ну, как вам мой поклонник?
     Ее безудержная откровенность была неприятна Олегу, хотя  он  понимал,
что это не пустое хвастовство. Оставалось лишь набраться  терпения,  чтобы
понять, к чему ведет Мирослава. А вместе с тем, ему  не  хотелось  думать,
что она говорит правду, что  ее  можно  купить,  пусть  за  очень  дорогое
платье, но все же купить, и она считает это в порядке вещей.
     - Слов нет! Очевидно, ваш поклонник один из  ближневосточных  шейхов,
купающихся в нефтедолларах.
     Сравнение было не случайным - он уже  догадался,  кого  она  имеет  в
виду. И Мирослава, подхватила это сравнение, не оставляя  ему  надежды  на
ошибку.
     - Угадали: он почти шейх и правит  неподалеку.  В  чем  купается,  не
знаю, но каждое утро плавает в бассейне "Динамо".  Брассом  и  кролем.  На
уровне второго разряда.
     - Что из этого следует? - напрямик спросил Олег.
     - Полина сказала, что на презентации вы должны встретиться с ним.  Но
я этого не хочу.
     - Почему? - снова растерялся Олег.
     Он ожидал чего угодно, только не этого.
     - Наш губернатор не любит, когда ему переходят дорогу,  и  становится
на дыбы. А когда это происходит, даже меня берет оторопь.
     - Полагаете, он приревнует меня к вам?
     - Не полагаю - знаю! Два месяца назад, я  сделала  большую  глупость,
поделившись с ним тем,  что  мне  стало  известно  от  Петренко,  а  также
намерением встретиться с вами. Откровения Петренко не заинтересовали  его,
но вас он невзлюбил.
     - Я не намерен добиваться его любви.
     - Вы ничего от  него  не  добьетесь,  кроме  выволочки!  -  негодующе
топнула ногой девушка. - Неужели непонятно? Он настроен против вас.
     - Кем?
     - Мною! Я излишне восторгалась вами в его присутствии, еще  не  зная,
что вы за тип. В результате вместо Киева я оказалась в Вене.
     - Должен  заметить,  что  у  вас  довольно  своеобразная  реакция  на
негодование вашего поклонника.
     - Должен заметить! - передразнила Мирослава. -  Поздно  заметили  то,
что надо было заметить еще четыре года назад.
     - Не понял?
     - Тем хуже для вас! А то, что  вы  ухитрились  за  неполных  два  дня
взбаламутить половину города, вам понятно? Понятно, что шейхи  не  прощают
такое никому? В Багдаде должно быть все спокойно.
     - Чем же я возмутил спокойствие вашего Багдада?
     - Он еще спрашивает! Едва ступив на