ак судил ему Бог. Но вы  не
сказали всей правды. Не мне она нужна - дочери, которая уже все понимает и
хочет знать, почему погиб ее отец..."
     Дочь капитана Тысячного. Олег никогда не видел ее, но в его  сны  она
являлась не раз. Такая же  невысокая,  худенькая,  как  мать,  с  горящими
ненавистью глазами и хриплым мужским голосом. Чаще всего она ругала его, а
потом стреляла в него  из  автомата  "калашникова",  по-десантному  строча
навскидку прерывистыми частыми очередями и зло цедя сквозь зубы: "Получай,
гад!" Но случалось, что она  не  ругала  его,  спрашивала  тихим  уставшим
голосом, почему и за что он убил ее отца. Олег  рассказывал  то,  что  ему
было позволено говорить, но запинался и краснел, как школьник, невыучивший
урока, поскольку говорил неправду. И  девочка  понимала  это,  укоризненно
качала головой...



                                    6

     В Сосновском аэропорту Олега и старшего юрисконсульта компании  Елену
Аполлинарьевну - эффектную блондинку средних  лет,  роста  и  упитанности,
встречали заместитель генерального директора Шестопал - плотный, лобастый,
приторно улыбающийся мужчина в возрасте от  сорока  до  пятидесяти,  юркий
очкарик по фамилии  Бут,  представившийся  членом  профкома  и  редактором
многотиражки, и  Роман  Корзун.  О  Шестопале  Олег  имел  предварительную
информацию:  в  прошлом  плановик-производственник,   затем   профкомовец,
непродолжительное время занимался снабженческими  делами,  а  с  воцарения
нового генерального директора стал его заместителем. Значит, этот  человек
Закалюка и пущен им как бы на разведку. Роль юркого очкарика тоже  понятна
-  наводить  тень  на  плетень,  а  заодно  давить  на  психику   приезжих
общественной значимостью своей персоны. А вот амплуа Романа предстояло еще
выяснить: дружба дружбой, но в такой ситуации и с другом не мешает держать
ухо востро.
     Олег   отметил,   что   Роман   смущен,   а   может   быть    уязвлен
второстепенностью доставшейся ему роли -  он  неуверенно  топтался  позади
Шестопала,  не  запротестовал,  когда  шустрый   редактор   оттеснил   его
стокилограммовую фигуру и, вслед за заместителем генерального, тиснул руку
вице-президенту компании. И только после того Роман позволил себе  неловко
поклониться  Елене  Аполлинарьевне,  а   Олегу   отрапортовать,   как   на
инспекторской проверке:
     - Начальник кадров объединения Корзун Роман Семенович.
     За два года, что они не виделись, Роман заметно  подался:  располнел,
полысел, обрюзг. Олегу  до  боли  в  сердце  стало  жаль  его  -  когда-то
могучего, разбитного, бесшабашного. Поставил "кейс" на тротуар,  шагнул  к
свояку, обхватил его грузные плечи, привлек к себе.
     - Здравствуй, Рома, дорогой! Рад видеть тебя. Значит,  кадрами  нынче
командуешь? Нелегкий кусок хлеба. Что ж, как говорится, Бог в помощь.
     А что еще скажешь при посторонних?
     Но Роман уже оттаял, подхватил улыбку.
     - И мы с Наташкой чертовски рады за тебя.  Давно  надо  было  кончать
бродяжничать.  С  твоей-то  головой!  Вон  как   круто   у   тебя   пошло.
Вице-президент!
     Последнее слово он  произнес  с  нескрываемой  гордостью  за  старого
товарища...
     Шестопал, который уже активно любезничал  с  Еленой  Аполлинарьевной,
удивленно-вопросительно посмотрел на Романа.
     - Старые знакомые? -  то  ли  констатируя  очевидное,  то  ли  ожидая
разъяснений, спросил он.
     - Больше, чем знакомые - друзья, - опередил Романа Олег.
     Хотел добавить, что они к тому же свояки, но потом решил,  что  такое
уточнение будет лишним.
     - Позволь, я понесу, - подхватил  "кейс"  Олега  Роман  и,  показывая
свободной рукой на противоположную сторону привокзальной площади, уточнил:
- Там наша машина.
     Шестопал завладел дорожной сумкой Елены Аполлинарьевны  и  заодно  ее
полной ухоженной рукой, которую  спутница  Олега  пыталась  вызволить  без
обострения отношений. Пользуясь моментом, Олег хотел расспросить Романа  о
его житье-бытье, причинам, по которым  тот  в  прошлом  году  уволился  из
милиции, не дотянув до полной пенсии за выслугу лет,  но  редактор-очкарик
лишил его такой возможности.  Пристроившись  возле  Олега,  он  начал  без
околичностей:
     - Господин вице-президент, пользуясь случаем, хочу  задать  несколько
вопросов, что, скажу прямо, беспокоят нашу общественность.
     Олег едва сдержал улыбку - правильно он вычислил этого типа.
     - Слушаю вас, господин Брут.
     - Моя фамилия Бут.
     - Простите - господин Бут. Я готов ответить на ваши вопросы.
     - Цель вашего приезда?
     - Переговоры с руководством объединения.
     - Речь идет о конверсии Октябрьского комплекса?
     - Очевидно. Повестка дня еще не согласована.
     - Но этот вопрос, насколько мне известно, уже решен на самом верху  и
решен не в вашу пользу.
     - Мне это неизвестно.
     - Будете настаивать на перепрофилировании комплекса?
     - Буду настаивать на выполнении объединением своих обязательств.
     - Реконструкция Дулибского филиала уже  повлекла  за  собой  массовые
увольнения.
     -  Реконструкция  филиала   произведена   вопреки   проекту   и   без
согласования с нами. Так, что упрек не по адресу.
     - Находящийся здесь представитель компании Марк  Абрамович  Винницкий
не оправдал ваших надежд?
     - Правление компании высоко ценит компетентность  и  добросовестность
инженера Винницкого, и я рассчитываю на его помощь.
     - Но у Марка Абрамовича нет и, по понятным причинам,  не  может  быть
надлежащего контакта с руководством объединения.
     - Контакты я беру на себя. А в причинах, которые понятны вам, но  еще
не понятны мне, постараюсь разобраться.
     - Вы демократ, господин Савицкий?
     - Сейчас все демократы. И первый среди них король Испании.
     - И все-таки?
     - Цивилизованный бизнесмен,  скажем  так,  -  скупо  улыбнулся  Олег,
вспомнив слова Атаманчука из Минэкономики.
     - Но это не политическая платформа.
     - Я так не считаю.
     - Вы богатый человек?
     - Получаю хорошую зарплату, других доходов не имею.
     -  Считаете  справедливым  получать  больше,  чем   квалифицированный
рабочий?
     - Безусловно. Если труд руководителя не оплачивается должным образом,
на том же уровне  оказывается  само  руководство,  что  печальным  образом
отражается на заработках тех, о ком вы печетесь.
     - Можно задам неприятный вопрос?
     - Я не ощутил особой приятности от предыдущих. Задавайте, что с  вами
поделаешь!
     - Говорят, вы доводитесь родственником нашему генеральному.
     - В  настоящее  время  мы  деловые  партнеры.  Но,  поскольку  и  это
интересует  вашу  общественность,  можете  сообщить  в  разделе   светской
хроники, если таковой имеется в многотиражке, что Леонид Максимович  женат
на моей двоюродной сестре...
     Обшарпанный рафик, который ожидал их на автостоянке, всем своим видом
давал понять приезжим, что принимать их будут не по первому  разряду.  Это
отметил Олег, но не Елена Аполлинарьевна. Сохраняя  вежливую  улыбку,  она
ловким финтом выскользнула из полуобъятий Шестопала, пытавшегося поместить
ее подле себя, и уселась на заднем сидении рядом с Олегом.
     - Нас начинают обхаживать и довольно плотно, - шепнула она.
     - Не обобщайте, у меня другое ощущение, - возразил Олег.
     - Противный, - надулась Елена Аполлинарьевна. -  Не  думала,  что  вы
такой противный.
     То ли пыталась оправдаться, то ли обиделась - попробуй угадать.
     Вот  еще  одна  проблема:  он  впервые  в   командировке   с   Еленой
Аполлинарьевной, которая всего лишь несколько месяцев работает в компании.
До этого она обслуживала  кооператив  "Гермес",  но  не  его  председателя
"гангстера" Лешу, из-за чего им пришлось расстаться. Так утверждает Василь
Брыкайло, в задачу которого  входит  знать  все  о  сотрудниках  компании.
Впрочем, и на Олега эффектная, но держащаяся  с  достоинством  коллега  не
производит впечатление легкомысленной особы. Профессорская жена,  неплохой
юрист-хозяйственник, Елена Аполлинарьевна знает себе цену. Не забывает и о
том, что она привлекательная женщина. Недостаток? Отнюдь.  И  все-таки  не
мешает дать ей понять, что к вице-президенту компании  следует  относиться
более почтительно.
     - Нас собираются поместить  в  загородный  пансионат,  где  готовится
основательная пьянка, - смотрясь в зеркальце и снимая  со  щеки  невидимую
пушинку, все тем же шепотком сообщила Елена Аполлинарьевна.
     Что-то в этом роде Олег предугадывал, но и юрисконсульт оказалась  на
высоте - стало быть не зря позволила Шестопалу пожимать ей ручки.
     - Не  нравятся  мне  эти  транзисторы,  -  продолжала  шептать  Елена
Аполлинарьевна.  -  Один  клейкий,  как  мухомор,  другой  назойлив,   как
попрошайка, а ваш приятель, прошу прощения, будто кирпичом стукнутый.
     - О чем это вы секретничаете? - с настороженной улыбкой повернулся  к
помощнице Олега Шестопал.
     - Выясняю вопрос, который вы задали: не еврей ли Олег  Николаевич?  -
мгновенно нашлась юрисконсульт.
     Впрочем, это не просто находчивость,  Елена  Аполлинарьевна  отдавала
отчет своим словам; Шестопал побагровел.
     - Я не задавал такой вопрос! Вы что-то путаете, Елена Аполлинарьевна.
     - Возможно, - ничуть не смутилась она, пряча зеркальце в сумку. -  Но
на всякий случай, уточнила: он - украинец. А вдруг и  этим  заинтересуется
ваша общественность.
     - Ерунда! - пришел на выручку растерявшемуся Шестопалу редактор  Бут.
-   В   нашем   объединении   работают   представители    двадцати    трех
национальностей. И такие вопросы у  нас  не  задают  даже  при  приеме  на
работу. Не так ли, Роман Семенович? - обратился он к начальнику кадров.
     - В анкетах еще предусматривается, - невпопад ответил Роман.
     Олег прикусил губу, чтобы не расхохотаться -  молодчина  эта  Леночка
Аполлинарьевна, оконфузила  индюков.  Но  веселость  погасила  мысль,  что
причина ее подначки вовсе не смешна - антисемитский душок он  почувствовал
и в вопросах редактора.
     Хорошенькую же команду подобрал себе Леня Закалюк!
     На Суходольской рогатке Олег попросил остановить автобус у  газетного
киоска,  вышел,  отыскал  взглядом  на   противоположной   стороне   улицы
одноэтажный дом, отступивший в глубину палисада. Когда-то  с  этого  дома,
нынче стиснутого со всех сторон громадами многоэтажек, начинался город,  в
котором родился он - Олег Савицкий, но который так  и  не  стал  для  него
родным. Город был приветлив к мальчику,  а  затем  к  подростку,  ежегодно
приезжавшему сюда погостить; посвящал его в таинство средневековых улочек,
крепостных стен, площадей перед  громадами  соборов,  церквей,  очаровывал
красотой старых парков, скверов;  пленял  разностильем  -  от  барокко  до
модерна - домов, общественных зданий  на  магистральных  улицах;  восхищал
театрами,  музеями,  кондитерскими.  Город  был  снисходителен  к   юноше,
вернувшемуся из чужих палестин с  твердой  решимостью  приобщиться  к  его
жизни, завоевать  его  расположение.  Только  одно  условие  ставил  город
претендентам на его внимание: быть как все и не сотрясать устои. И в  этом
была  мудрость  города,  на  протяжении  многих  веков  сохранившего  свой
неповторимый облик, свои реликвии, традиции.
     Семь лет Олег неукоснительно соблюдал это условие, и город благоволил
к нему: здесь юноша стал  мужчиной,  юристом,  офицером;  здесь  он  обрел
друзей, познал любовь. И должно быть символично, что с  этого  неказистого
дома под жестяной крышей, с которого когда-то начинался город, однажды  на
рассвете погожего майского дня началась и карьера милицейского следователя
Олега Савицкого. Его  первое  самостоятельное  дело  -  неопознанный  труп
пожилого мужчины, что хозяева дома обнаружили в палисаде на  исходе  ночи.
Двое суток без сна: осмотры, допросы, обыски, выемки, работа с  экспертами
и в результате - изобличение убийцы-грабителя, многие  месяцы  выдававшего
себя  за  стража  правопорядка.  Бесспорный  успех  молодого  следователя,
чувство удовлетворенности собой, сознание, что ты чего-то  стоишь  в  этом
мире...
     Солнечные лучи отражались в жестяной крыше  веселыми  перемежающимися
бликами.  И  Олегу  показалось,  что   старый   знакомец   доброжелательно
подмигивает ему...
     Чтобы оправдать свою отлучку, купил в киоске несколько газет.
     Когда вернулся в автобус, Шестопал пригласил его сесть рядом, изложил
программу приема: сейчас они поедут в пансионат, где  имеется  корпус  для
гостей   с   отдельными   комнатами-номерами,   оборудованными   не   хуже
гостиничных, и где их ждет обед...
     Приемчик не из новых: как следует угостить  представителей  ершистого
партнера  сначала  за  обедом,  потом  за  ужином,  а  утром   не   давать
похмелиться, пока они не подпишут  то,  что  требуется  хозяевам  или,  по
меньшей мере, не пойдут на уступки. Конечно, это общая схема,  от  которой
возможны отступления, но принцип таков.
     И хотя Олег, предвидя  подобное,  еще  вчера  позвонил  Винницкому  в
гостиницу, где тот жил, и попросил забронировать  два  номера,  сейчас  он
разозлился на Шестопала.  А  когда  к  уговорам  заместителя  генерального
присоединился Роман, зыркнул на него так, что свояк мгновенно сник.
     - Мы едем в гостиницу. Марк Абрамович заказал нам номера и  уже  ждет
нас, - тоном, не терпящим возражений заявил Олег.
     - Но обед! - выдвинул последний аргумент Шестопал.
     - Там и пообедаем, - отвел и этот аргумент Олег. А  чтобы  расставить
все точки, уточнил, - на немецкий счет.
     Винницкий ждал их в гостиничном вестибюле. Он приложился к руке Елены
Аполлинарьевны, пожал руку Олегу, а транзистровцам  лишь  холодно  кивнул,
что свидетельствовало само за себя. Помог оформить  поселенческие  листки,
показал прибывшим их номера, но от обеда в ресторане отказался, сославшись
на какие-то неотложные дела. Уклонился от совместной  трапезы  и  редактор
Бут, в связи с чем Елена Аполлинарьевна шепнула Олегу, что редактор  понял
слова вице-президента о немецком счете и опасается за  свой.  Олегу  стало
весело - с такой помощницей не соскучишься. Но больше поводов для  веселья
не было.
     За обедом приезжие больше скучали, чем говорили. Помалкивал и  Роман,
то ли обидясь на Олега, то  ли  опасаясь  сказать  что-то  невпопад.  Зато
Шестопал говорил безостановочно, очевидно  полагая,  что  все,  о  чем  он
говорит,  не  может  не  интересовать  слушателей.   Сказывался   и   опыт
профсоюзной работы: свою речь он  насыщал  цитатами  из  предусмотрительно
прихваченных с собой местных  газет,  у  редакций  которых,  если  внимать
Шестопалу,  не  было  иных  забот,  чем  освещать   проблемы   объединения
"Транзистр".  Несколько  раз  он  обращался  к  очерку  М.Хвыли  "Когда  в
товарищах согласья нет", в котором журналистка достаточно образно рисовала
непростую обстановку в многотысячном коллективе объединения.  Однако,  как
заподозрил  Олег,  Шестопал  цитировал  только  те   места   очерка,   что
подкрепляли  его  позицию.  Сама  же  позиция  заключалась  в   следующем.
Утверждение о  том,  что  объединение  целиком  и  полностью  работает  на
оборону,  неверно.  Головное  предприятие   уже   второй   год   выпускает
гражданскую   продукцию,   а   Дулибский   филиал   находится   в   стадии
перепрофилирования. Что касается Октябрьского комплекса,  в  десяти  цехах
которого  занята  большая   часть   рабочих   объединения,   то   комплекс
действительно ориентирован  на  "оборонку".  И  это  правильно,  поскольку
всеобщий  мир  и   благоденствие   пока   не   наступили,   и   укрепление
обороноспособности страны - задача первостепенной важности, не говоря  уже
о том, что перепрофилирование производства повлекло бы за  собой  массовые
увольнения. Этого не произошло благодаря инициативе и настойчивости нового
генерального директора, который не только добился госзаказа  на  оборонную
продукцию, но и сумел  "выбить"  лицензию  на  реализацию  этой  продукции
иностранным заказчикам.
     Что за заказчики - коммерческая тайна, но достаточно отметить, что  в
настоящее   время   Леонид   Максимович   находится   в   столице    одной
ближневосточной  страны,  где  ведет  успешные  переговоры  о   заключении
выгодного для объединения контракта.
     То, что Шестопал не просто передергивал факты, но и беспардонно врал,
Олегу было ясно. Начать  с  того,  что  вопрос  о  конверсии  Октябрьского
комплекса включен в Государственную  программу,  а  кончить  тем,  что  ни
госзаказа  на  "оборонку",  ни  лицензии  на  ее  реализацию  за  границей
объединение не получило, о чем Олегу достоверно известно.
     - Жарковато еще в Тегеране, - наугад обронил он, как только  Шестопал
приумолк. - К тому же иранцы, знаю по опыту, народ  прижимистый.  Так  что
Леониду Максимовичу придется попотеть во всех отношениях.
     Наживка была нехитрой, но Шестопал  заглотнул  ее.  Правда,  поначалу
захлопал белесыми ресницами, очевидно не зная как реагировать на  реплику,
но затем многозначительно улыбнулся - дескать, вы  неплохо  информированы,
господин вице-президент.
     Елена Аполлинарьевна  недоуменно  посмотрела  на  Олега,  не  понимая
откуда у него такие сведения, а вот Роман разгадал его уловку, о чем  Олег
догадался по быстро брошенному и тут же опущенному взгляду свояка.
     Это разозлило Олега: "Сукин ты сын, - едва не вырвалось у него, -  на
два  фронта  работаешь:  и  мне  не  перечишь,   и   своему   хозяину   не
поддакиваешь". Но затем подумал, что напрасно сердится.  Роман  не  более,
чем статист в разыгрываемом спектакле. Да и Шестопал понапрасну пыжиться -
надо быть очень наивным человеком, чтобы принимать всерьез все, о  чем  он
говорит, равно как и его самого.
     Предложение  встретиться  в  конце  дня  с   ведущими   специалистами
объединения для уточнения позиций, Олег отклонил.
     -  Позиции  предельно  ясны:  нашу  вам  неоднократно  излагал   Марк
Абрамович, вашу мы услышали сейчас. Так вот, обсуждать мы намерены  только
вопросы, представляющие взаимный интерес. Ваши проблемы - ваши  трудности,
наши - соответственно. Тратить время на обоюдные сочувствия не будем.
     - Так мы не найдем общий язык, - насупился Шестопал.
     Олег хотел сказать, что не намерен заниматься с ним такими  поисками,
но сдержался, спросил:
     - Это ваше мнение?
     - Я  советовался  с  Леонидом  Максимовичем,  -  несколько  помедлив,
буркнул Шестопал.
     - Перед тем, как он вылетел в Тегеран? -  не  выдержал  Олег,  однако
заметив, что его собеседник начинает багроветь, добавил уже без  насмешки,
но достаточно твердо. - Я имею полномочия  принимать  все,  включая  самые
жесткие решения, что вытекают  из  ненадлежащего  исполнения  объединением
своих обязательств. Надеюсь, вы понимаете, что речь идет о многомиллионных
санкциях. Я не исключаю компромисс, но опять-таки на основе взаимных  -  и
только взаимных - уступок. Вы готовы вести такие переговоры?
     -  Леонид  Максимович  должен  вернуться  на  следующей   неделе,   -
растерялся Шестопал.
     - Очень жаль. Я пробуду здесь  только  до  воскресенья.  Если  Леонид
Максимович вернется раньше, пусть свяжется со мной.
     На Шестопала было уже жалко смотреть:  его  шишковатый  лоб  покрылся
испариной, а руки, теребящие свернутые трубочкой газеты, подрагивали. Олег
смягчился и попросил  у  него  газеты,  дабы,  как  он  выразился,  глубже
вникнуть в проблемы, волнующие коллектив  объединения.  Шестопал  натянуто
улыбнулся, передал ему газеты, что  по  какой-то  причине  не  понравилось
Роману, и тот сердито зыркнул на своего шефа. Однако, прощаясь  со  старым
другом, взял с того слово, что  вечером  Олег  непременно  посетит  хорошо
известный ему дом на улице Листопада, где его ждут с нетерпением.



                                    7

     В целом ситуация была ясна Олегу, а после того, как Винницкий и Елена
Аполлинарьевна,  которых  он  пригласил  в