ранзитным платежом через банковский счет Дулибского филиала. Притом,  что
Леонид  достаточно  осторожен,  чтобы  не  привлекать  стороннее  внимание
бросающимися в глаза тратами. Тем не менее делает их  одну  за  другой.  А
если к этому присовокупить предложенную вице-президенту  компании  крупную
взятку, то можно прийти к выводу, что решения об этих  тратах  принимались
не Закалюком, а человеком, которого он не смеет ослушаться. Недаром Василь
Брыкайло не считает Закалюка  главной  фигурой  в  криминальных  операциях
"Атланта". Не является там первым лицом и Матвеев. Значит, за ними  кто-то
стоит. Но запрячь в одну упряжку двух генеральных директоров и править ими
по своему усмотрению не каждый сумеет.
     На что обратил бы внимание сторонний человек, знакомясь с  биографией
Леонида Максимовича Закалюка? Крутой виток карьеры за последние три  года.
Своевременно ушел из обкома партии, вернулся в родное объединение, но не в
качестве блудного сына - сразу был назначен главным  инженером,  а  спустя
два года пересел  в  кресло  генерального  директора.  И  вот  уже  кто-то
проталкивает его в парламент, а его  супругу  в  общественные  деятельницы
регионального масштаба.  Кто-то  покровительствует  сомнительному  бизнесу
посреднического  предприятия  "Атлант",  финансовой  поддержкой   которого
генеральный директор "Транзистра" пользуется. Кто-то сквозь пальцы смотрит
на закулисные махинации с Дулибским филиалом. По  пьяной  лавочке  Матвеев
проговорился о крупных валютных операциях  с  иностранными  фирмами  и  не
будет слишком смелым предположить, что СП "Атлант" имеет анонимные счета в
иностранных банках. А не  в  эти  ли  банки  одиннадцать  лет  назад  была
депонирована левая платина "сэкономленная" третьим  цехом  Сорок  седьмого
завода? Вопрос правомерен уже потому, что авантюра с платиной  и  валютные
махинации СП "Атлант" имеют ярко выраженный криминальный характер.  А  еще
потому, что к этим разделенным во времени добрым десятком лет  нелегальным
операциям так или иначе был причастен Леонид Закалюк.
     Вот она связь, которую он - Олег, предугадывал, связь между событиями
одиннадцатилетней давности и неафишируемыми делами  сегодняшних  дней.  Не
Леонид вершит этими делами, он не более как исполнитель. Но уже  очевидно,
что сейчас, как и одиннадцать лет  назад,  им  руководит  один  и  тот  же
человек, который знает, что на  Леонида  Максимовича  можно  положиться  в
столь деликатных делах.
     Кто этот человек? Мельник? Слишком заметная фигура, не говоря  уже  о
том, что его прошлое просвечивалось теми, кто рекомендовал его на нынешний
высокий пост. Правда, не очень скрупулезно просвечивали: "тайные вечери" с
последующими отрезвлениями в саунах не были замечены исследователями  или,
что скорее всего, признаны несущественными. Нет, это должен  быть  человек
другого  склада.  Неприметный  скромный  бухгалтер  типа  ильф-петровского
подпольного миллионера Корейко? Тоже не годится.  Не  те  времена,  не  те
нравы. Тот, кто столь решительно распоряжается миллионами,  кто  позволяет
своим присным разъезжать на "мерседесах", летать спецрейсами, развлекаться
в круизах, вряд ли отказывает себе в радостях земных. У него  должны  быть
хороший камуфляж, надежная "крыша", под  которой  он  может  и  выпить,  и
закусить, и поразвлечься с теми же  милашками,  иначе  его  тайная  власть
теряет всякий смысл.
     Но кто он? Кто покровительствовал Лене Закалюку на заре его  карьеры?
Фронтовой товарищ его отца,  председатель  Сосновского  горисполкома  Петр
Егорович Савицкий. Благодаря ему Ленечка после окончания института остался
в Сосновске, получил назначение на престижный  в  те  годы  Сорок  седьмой
завод, где уже вскоре стал старшим технологом, членом парткома, был избран
депутатом горсовета. Но на должность  начальника  третьего  цеха  и  особо
доверенного лица спецслужб Леонида Максимовича рекомендовал уже другой, не
менее могущественный, но  находящийся  в  тени  покровитель.  Это  он,  не
лейтенант милиции Савицкий, как тот наивно полагал все  эти  годы,  покрыл
начальника третьего цеха Закалюка в  скандальной  истории  с  блекло-серым
металлом. Это он заставил следователя по особо важным делам Петренко пойти
на сделку с подозреваемым, заткнуть рты свидетелям. И,  наконец,  это  он,
обеспечивавший  секретную  транспортировку  блекло-серого  металла   через
вверенную  ему  территорию,  заставил   капитана   Тысячного   поступиться
совестью, а затем и жизнью.
     Рослый, представительный мужчина  с  депутатским  значком  в  петлице
добротного пиджака, назвавшийся полковником госбезопасности, но упустивший
при этом свою фамилию. Олег видел  его  лишь  однажды  -  поздним  вечером
семнадцатого сентября восемьдесят первого года на Городокском шоссе  и  до
сих пор не знает, кто он такой. Даже Петр Егорович  тогда  не  смог,  хотя
скорее всего не  пожелал,  удовлетворить  вовсе  не  праздное  любопытство
племянника.
     Засекреченный полковник... Были ли сексоты в  столь  высоком  звании?
Вероятно.   Официально   этот   человек   мог   числиться    руководителем
какого-нибудь  научно-исследовательского  института  с  труднопроизносимым
названием, об истинной деятельности которого не положено было  знать  даже
мэру города. Он был хорошо засекречен этот полковник, ибо до  сих  пор  не
"засветился", а значит не отошел от тайных дел. О том, что он  по-прежнему
держит  в  узде  своих  подопечных  свидетельствует  многолетнее  молчание
Леонида Закалюка, его нервозная реакция на  статью  "Беспредел",  а  также
более  чем  странное  поведение  Романа  Корзуна.  Трудно  поверить,   что
профессиональный сыщик, все эти годы остававшийся в Сосновске, не  проявил
хотя бы из любопытства  такую  одиозную  фигуру,  как  этот  засекреченный
полковник. Тогда на шоссе Роман изрядно струсил, что еще  можно  понять  -
угроза предать суду старшего опера Корзуна была вполне реальной. Но почему
Роман и по сей день не решается назвать высокопоставленного сексота? А  не
тот  ли  это  покровитель,  по  настоянию  которого  генеральный  директор
"Транзистра" Закалюк, выражаясь словами  Мирославы,  "поставил  на  кадры"
бывшего  подполковника  милиции  Корзуна?  Спрашивать   об   этом   Романа
бесполезно. Леонид и подавно не скажет. Но есть человек, который не сможет
отрицать свое знакомство с этим таинственным субъектом.
     Олег понимал, что может  нарваться  на  крупную  неприятность,  но  и
медлить он не имел права. Судя по всему, та история не осталась в былом, и
появление в городе бывшего следователя Савицкого обеспокоило  кое-кого  не
меньше,  чем  миссия  вице-президента   холдинговой   компании   Савицкого
обеспокоила руководителей объединения "Транзистр". А еще похоже,  что  оба
этих беспокойства испытывают одни и те же люди...



                                    22

     Когда-то заместитель  начальника  Сосновского  городского  управления
внутренних дел Владимир Антонович Сероштан покровительствовал  следователю
того  же  управления  Олегу  Савицкому,  чей   дядя,   в   свою   очередь,
покровительствовал Владимиру Антоновичу.
     Молодого следователя вначале смущало, а со временем стало  раздражать
нескрываемое расположение заместителя начальника управления, в котором  он
не  очень-то  нуждался.  При  малейшей  возможности  Олег   уклонялся   от
приглашений Сероштана съездить с ним на рыбалку, охоту, принять участие  в
проверках  подведомственных  подразделений,  уже  зная  по  опыту,  что  и
рыбалки, и охоты,  и  проверки  неизменно  завершались  пьянками,  которые
готовились и оплачивались подчиненными. Неприятен ему был и сам  Сероштан,
уже в те годы немолодой тучный человек с глазами-буравчиками на  обрюзгшем
лице, мастак разглагольствовать о чести и достоинстве работников советской
милиции  и  в  то  же  время  без  зазрения  совести  взимающий   дань   с
проштрафившихся или рассчитывающих  на  его  покровительство  подчиненных.
После трагедии на Городокском шоссе, Сероштан повел себя  по  отношению  к
Олегу неоднозначно: вначале, как доходили до  Олега  слухи,  настаивал  на
немедленном увольнении проштрафившегося следователя, склонял и спрягал его
имя на всех совещаниях, но после того  как  Петренко  прекратил  уголовное
дело,  Владимир  Антонович  изменил  свое  мнение  -   стал   сочувственно
поговаривать уже на других совещаниях о том,  что  такое,  дескать,  может
случиться с каждым - все под  Богом  ходим,  и  нельзя  отворачиваться  от
попавшего в беду товарища. Как-то даже навестил Олега в госпитале,  принес
яблоки, груши из своего сада, приободрил, сказал, что наказание - без того
нельзя - будет смягчено: лейтенанта Савицкого  понизят  в  участковые,  но
через  непродолжительное  время,  когда  улягутся  страсти,  возвратят   в
госуправление, где ему будет предоставлена нехлопотливая, но перспективная
должность. Однако все решилось иначе. С  тех  пор  Олег  не  встречался  с
Сероштаном...
     Спортивный бассейн "Динамо" был таким же, каким  его  помнил  Олег  -
большущий куб из давно немытого  стекла,  выщербленного  бетона  с  гулким
резонансом внутри, что разносил  по  всему  зданию  команды,  наставления,
свистки тренеров, выкрики болельщиков, всплески воды,  рассекаемые  телами
пловцов, гомон детворы, барахтающейся в "лягушатнике".
     А вот спортивно-тренировочный зал был уменьшен  наполовину,  за  счет
чего появился новый директорский кабинет и приемная.
     Черноволосая восточного типа женщина в тренировочном костюме стояла в
приемной у одного из письменных столов, разговаривала по телефону.  Что-то
в ее осанке, голосе  показалось  Олегу  знакомым,  но,  только  когда  она
окончила  разговор,  повернулась  к  нему  и  удивленно  вскинула  густые,
сходившиеся на переносице брови, узнал ее.
     - Зульфия! Вы ли это?
     Они не виделись много лет, а их старое знакомство было  не  таким  уж
близким и продолжительным, чтобы сейчас обращаться друг к другу  на  "ты".
Зульфия  расплылась  в  улыбке,   шагнула   навстречу,   протянула   узкую
длиннопалую руку, крепко, по-мужски, пожала кисть Олега.
     - Что, не узнаешь? Такая страшная стала?
     - Что вы, Зульфия! Отлично выглядите. Разве что повзрослели немного.
     Она рассмеялась, показывая безукоризненно белые, ровные зубы.
     -  Болтун!  Я  уже  бабушка...  Когда  успела?   Это   моя   доченька
постаралась. Впрочем, у нее был заразительный пример: я  произвела  ее  на
свет в те же семнадцать лет. Не знали, что я мама со стажем? Признаюсь,  в
свое время скрывала этот довесок от ухажеров, чтобы не отпугивать  их.  Но
напрасно: замуж так и не вышла. А вы как, где, что? Рассказывайте.
     Они  еще  обменивались  вопросами-ответами,  когда  из  директорского
кабинета вышел Сероштан. Роман ненамного преувеличил размеры  его  живота,
что выступал арьергардом по отношению к другим, тоже достаточно массивным,
частям тела. Маленькими у него были только глубоко  посаженные  глаза.  Но
глядели они по-прежнему неприятно-пристально, вонзаясь в лицо  собеседника
сверлящими буравчиками.
     - Это кто тут кадрит моего боевого зама? - раздвигая в гримасе-улыбке
прочерченные склеротическими жилками барханы щек, пробасил он.  -  Батюшки
мои, кого я вижу! Никак  Савицкий.  Тот  самый  Савицкий-младший,  который
когда-то смущал всех девиц горуправления МВД, но так и не  осчастливил  ни
одну из них. Ну,  здравствуй,  Олег...  если  память  мне  не  изменяет  -
Николаевич. Слышал, что стал ты крупным бизнесменом,  большими  капиталами
ворочаешь. Молодец! И вид у тебя отличный... Ты ко мне?  Я  так  и  понял.
Зульфия Рашидовна не назначает здесь свиданий мужчинам со стороны,  только
своим.
     Зульфия бросила на него  сердитый  взгляд,  но  тут  же  презрительно
скривила губы, давая понять, что считает ниже своего достоинства  отвечать
на хамство. А Олег отметил, что его визит не удивил  отставного  генерала,
хотя тот пытался разыграть удивление.
     В директорском кабинете, где вдоль  стен  стояли  шкафы  с  открытыми
полками,  уставленными   разнокалиберными   призовыми   кубками,   вазами,
бронзовыми и  чугунными  фигурками  спортсменов  и  спортсменок,  Сероштан
усадил Олега в глубокое кресло, обтянутое лоснящейся кожей, сам  утонул  в
другом, предложил гостю фанту, попросил налить стакан и себе.
     Попивая из толстостенного хрустального стакана  приторную  тепловатую
воду, Олег сказал, что в городе находится второй день, от  общих  знакомых
узнал,  что  Владимир  Антонович  оставил  свою  высокую,  но  хлопотливую
должность и перебрался сюда, где работа намного  спокойнее,  а  сотрудники
симпатичные. Затравка была рассчитана верно, и Сероштан стал жаловаться на
главу областной администрации Мельника, еще  недавно  ничего  из  себя  не
представляющего  доцента  Политехнического  института,  в   прошлом   году
выдвинутого  на  высокий  пост  демократической  партией.   Оказавшись   в
губернаторском кресле, Мельник возомнил, что  он  уже  Царь  и  Бог,  стал
разгонять старых опытных руководителей, тащить  под  свое  крыло  дружков.
Минувшей осенью, придравшись к сущему пустяку, настоял на освобождении  от
должности генерала Сероштана, которого отправил на пенсию.
     По словам Владимира Антоновича, новоиспеченный губернатор сам не  без
греха: несколько  лет  назад  едва  не  угодил  на  скамью  подсудимых  за
спекуляцию автомобилями  иностранных  марок,  что  теперь  ставит  себе  в
заслугу, представляясь бескорыстным пионером рыночных отношений,  которого
травили коммунисты.
     - Что он за пионер и каково  его  бескорыстие  проиллюстрирую  только
одним примером, - жестом велев Олегу снова наполнить его стакан, продолжал
Сероштан.  -  Не  прошло  и  года,  как  он  из  грязи  выбился  в  князи,
организовал, понимаешь, себе и своему спонсору командировку в  Австрию.  А
чтобы в дороге не скучать, они с собой двух дамочек прихватили. Но это еще
не криминал - секретуток казна и раньше оплачивала. А вот назад прикатили,
как говорят циркачи ву-а-ля, на двух "мерседесах". В  славный  город  Вену
поехали на зачуханной "Волге", выпуска  одна  тысяча  девятьсот  затертого
года, а назад, понимаешь, прикатили с шиком на "мерседесах".
     Сероштан  бросил  на  собеседника  хитроватый  взгляд,  приложился  к
стакану, стал неторопливо прихлебывать фанту.
     Олег понял, кого он имеет в виду  под  спонсором  Мельника,  чему  не
удивился - этого надо было  ожидать.  Не  совсем  понятно  другое:  почему
Сероштан уверен, что  информация,  которой  он  располагает,  заинтересует
вице-президента компании "Скиф-Холдинг". Хотя и это можно объяснить: Пашка
Кривошапко поделился своими заботами с тестем, а  тот  решил  использовать
ситуацию  в  своих  интересах.  И  хотя  Олег  не  ожидал,  что  отставной
милицейский генерал затронет эту тему, выслушать его не мешало.
     - А мне этот сукин сын поставил в вину  дачу,  которую  я  вот  этими
руками на свои трудовые пять лет строил в поте лица  своего,  -  опорожнив
стакан, продолжал жаловаться хозяин кабинета. - Злодея, понимаешь,  нашел!
И вот теперь генерал  Сероштан  лягушатами  в  бассейне  командует.  А  им
помыкает небезызвестная тебе среднеазиатская русалка, которая считает, что
не она мне, а я ей - великой пловчихе, должен подчиняться, и  что  вообще,
если бы не она, я остался бы без куска хлеба. Мания величия,  свойственная
бывшим чемпионкам и невостребованным в постоянное  пользование  красоткам.
Ну да хрен с ней! К слову, она это  по-прежнему  любит,  так  что  имей  в
виду... Вот такие у нас  пироги,  Олег  Николаевич.  А  тебя  какая  нужда
привела ко мне? Если  скажешь,  что  заглянул  просто  так,  поглядеть  на
старика, не поверю.
     Легенда у Олега была готова.  Бывшего  лейтенанта  милиции  Савицкого
многие годы угнетало сознание, что  в  родном  городе  его  считают  пусть
невольным, но все-таки убийцей капитана Тысячного. Поэтому он вынужден был
уехать из Сосновска и долгое время не возвращался сюда. Но недавно ему  на
глаза попалась  местная  газета,  где  упоминалась  печальная  история  на
Городокском шоссе и содержалось утверждение  о  его  невиновности.  Однако
фамилия в газетной  статье  не  приводилась,  да  и  сама  статья  еще  не
оправдание. Вот он и  пришел  к  умудренному  жизненным  опытом  человеку,
которому известны все обстоятельства той  истории,  чтобы  посоветоваться:
стоит  ли  требовать  пересмотра  прекращенного  одиннадцать   лет   назад
уголовного дела? Его  смущает  одно  обстоятельство:  добиваясь  моральной
реабилитации, он тем самым подставит бывшего старшего  оперуполномоченного
городского  уголовного  розыска  Романа  Корзуна,  который  доводится  ему
свояком и отношения с которым он не хотел бы портить.
     - Не хотел бы портить! - подхватил последнюю фразу Сероштан. - Смотрю
я на тебя, Олег Николаевич,  и  диву  даюсь,  вон  седина  на  висках  уже
пробивается, а рассуждаешь все еще, как мальчик в коротких  штанишках.  Да
твой свояк, а я его получше твоего знаю,  всегда  был  и  остался  сукиным
сыном. Много говорить  не  буду,  могу  показаться  необъективным,  возьму
только  твой  пример.  Хочешь  знать,  почему  тогда   все   сикось-накось
получилось?
     Если верить Сероштану,  после  того,  как  было  решено  организовать
засады на Киевском и Городокском  шоссе  и  туда  отправились  оперативные
группы, к одной из которых примкнул следователь Савицкий, его - Сероштана,
предупредили, что  по  Городокскому  шоссе  в  сторону  госграницы  вскоре
проследует  транспорт  с  грузом  особой   важности.   Конечно,   подобные
предупреждения делаются не в  последние  минуты,  полагается  заранее  все
обсудить, разработать и принять меры к недопущению инцидентов,  обеспечить
беспрепятственное продвижение спецтранспорта. Но это не было сделано и  не
по вине руководства Городокского управления внутренних дел. Тем  не  менее
Сероштан,  исполнявший  в  то  время  обязанности  начальника  управления,
пытался связаться по рации с руководителем засады на Городокском  шоссе  -
старшим оперуполномоченным Корзуном, а когда это не удалось  -  Корзун  не
вышел на связь, лично выехал на  место.  Но  было  уже  поздно.  В  районе
железнодорожного переезда он догнал отставшую от спецтранспорта "Волгу"  с
группой прикрытия из четырех человек, которые - вот лопухи зеленые!  -  не
удосужились   заранее   связаться   с   железнодорожниками   и   позволили
длинносоставному товарняку отсечь свою машину от объекта сопровождения.  А
пока пропускали товарняк, случилось то, что случилось.
     - При всем том, этого можно было избежать, если бы Роман  ответил  на
мой вызов,  -  увлекшись  воспоминаниями,  стал  грозить  кому-то  пальцем
Сероштан. - Но он забыл переносную рацию в "уазике", что оставил за добрую
версту от места засады, а водителя взял с собой. Такую глупость и  нарочно
не придумаешь. А произошло это потому, что  твой  Романчик  был  пьян.  Не
вдрызг, конечно, но, как обычно, основательно поддатый.  Только  случай-то
необычный был. И когда мы с Григорием Михайловичем, по прибытии на  место,
растолковали этому негодяю, что он натворил,  старший  опер  Корзун  мигом
отрезвел. Тебя в госпиталь уже отправили и ты не видел, как этот  мерзавец
в ногах у меня и Гриши валялся, молил  спасти  его  от  тюрьмы.  Пожалели,
помогли, выручили. Думаешь отблагодарил? Держи карман шире -  сто  граммов
даже не поставил. Зато подводил меня потом, и не раз. А как при  поддержке
тестя - твоего дяди, пусть  земля  ему  будет  пухом,  в  начальники  угро
выбился, вообще через верхнюю губу стал разговаривать. И это еще  полбеды.
Но вот с конца прошлого года наветы на меня во  все  инстанции  рассылает.
Обиделся, понимаешь, что подсек я его на одном деле и на  пенсию  досрочно
отправил. А его - сукиного сына, только за  одно  это  дело  по  этапу  на
Колыму без суда надо было гнать...
     Он  испытывающе  посмотрел  на  Олега,   видимо   ожидая,   чт