ьно молодых  воспитателей  вызывает  многозначительные  ухмылки.  Еще
недавно я танцевала в эстрадном ансамбле и  не  всегда  в  самых  скромных
нарядах, что также не требует комментариев. Не считаю зазорным  появляться
в общественных местах с мужчинами, о характере отношений с которыми  можно
думать что угодно. До  середины  сегодняшнего  дня  курила.  Люблю  и  пью
шампанское... Вы следите за ходом их мыслей?
     - Так это их мысли? Разумеется, слежу, но не разделяю ни одну из них.
     - Приятно слышать. Но не  спешите  с  выводами,  вы  еще  многого  не
знаете. Все, о чем я сказала, мне, возможно, простили бы - свобода  нравов
приживается и в нашем городе. Но вот то, что поступаю, как считаю  нужным,
а не так, как по их мнению следует поступать, не скрываю своих симпатий  и
антипатий, говорю и пишу, что думаю, с их точки зрения крайне  неприлично,
более того - непростительно.
     Олег рассмеялся. Мирослава вопросительно посмотрела на него.
     - Вы ведь тоже считаете, что я зарываюсь.
     - Я был неправ. И сейчас могу сказать одно: я рад, что встретил  вас.
И поверьте, это не дежурный комплимент, я действительно рад, что  встретил
вас, Слава.
     Хотел  добавить,  что  их  встреча  была   предопределена   маленькой
кудесницей, а значит - самой судьбой.  Но  Мирослава  не  дала  ему  такой
возможности,  поспешила  переменить  тему,  стала  расхваливать  искусство
мастериц-вышивальщиц. Она привела его в комнату, где  были  выставлены  их
работы, познакомила с двумя вышивальщицами, а затем со  знанием  предмета,
стала объяснять символику узора, искусство выбора  орнамента,  цветов,  их
сочетаний. Олег старался слушать ее, но не воспринимал смысла  сказанного:
следил за движением ее губ, бровей, меняющихся  оттенками  цвета  глаз  от
темно-синего до светло-голубого, и думал, что произошло невероятное:  дочь
капитана Тысячного, девочка, которая снилась ему не  в  лучших  его  снах,
встречи с которой он опасался многие годы, по непостижимой прихоти  судьбы
вдруг за один день стала для него едва ли не самым дорогим человеком.
     Два или три раза Мирослава встречалась с  ним  глазами,  нерешительно
улыбалась, но затем  хмурилась,  отводила  взгляд.  В  какой-то  миг  Олег
подумал, что он действительно многого еще не знает, но несмотря на это уже
не отступится от этой девушки.
     Мирослава обратила его внимание  на  один  из  экспонатов  -  искусно
расшитую женскую блузу, сказала, что это работа  одной  из  присутствующих
здесь мастериц - пани Марты, а затем, понизив голос,  добавила,  что  пани
Марта - самобытный и увлеченный своим творчеством человек,  трудилась  над
эти  узором  несколько  месяцев,  отказываясь  от  выгодных   заказов   на
стереотипные  поделки,  и  в  результате   оказалась   в   затруднительном
материальном положении.
     - Купите эту блузку своей швейцарской приятельнице.  Она  оценит  ваш
вкус. Две сотни долларов для вас небольшой расход,  а  Марту  они  здорово
выручат.
     - Блузка великолепна, спору нет. Но она будет велика Даниель.  А  вот
вам, придется впору. Нравится?
     - Очень!
     - Купите. - Олег  достал  бумажник,  отсчитал  и  протянул  Мирославе
деньги.
     Девушка  вспыхнула.  -  Вы  не  оригинальны,  Олег  Николаевич!  Меня
соблазняли и более дорогими подарками, но я, представьте, возвращала их. А
те, что еще не успела вернуть - верну.
     Она недвусмысленно намекала на платье от Кардена.
     - Это не подарок, беспроцентный заем, - мигом сориентировался Олег. -
Вернете, когда сможете.
     Мирослава недоверчиво посмотрела на него.
     - А вы хитренький, ужасно хитренький. Не вышло  с  одной  стороны,  с
другой подкатываетесь. Ну, да Бог с вами, давайте ваши баксы! Я не столько
для себя, сколько для Марты. И не беспокойтесь, через месяц, от силы через
два, верну. Как раз подвернулась  одна  халтура  -  написать  репризу  для
цирковой программы. Обещают рассчитаться зелеными...
     С пани Мартой договорились, что та  пришлет  Мирославе  блузку  после
завершения выставки. Они вышли в коридор. На этот раз Мирослава  не  взяла
Олега под руку, даже отстранилась, как бы подчеркивая, что происшедшее  не
сблизило их.
     Но уже через полминуты спросила как бы невзначай:
     - А какие подарки вы делаете своей Даниель?
     - Возвращаю кредиты, в последний момент спасая ее банк от разорения.
     - Она работник банка?
     - Она президент и совладелица инвестиционного банка в Цюрихе.
     - Ого! А у вас губа - не дура: иметь приятельницей банкиршу. Надеюсь,
она не очень стара?
     - Не очень. С ее старшим братом, Шарлем, я учился в лицее.
     - И вы смеете говорить, что она не очень  стара?  Употребляете  слово
старость? На себя посмотрите!.. Минутку! Шарль? Это не тот, который  погиб
потом в Альпах? Полина рассказывала мне и даже показывала  фотографию,  на
которой вы сняты с Шарлем, незадолго до этой трагедии. Вы тоже были с  ним
в горах, на вас обрушилась лавина. Шарль погиб, а вас  спасли.  Ничего  не
напутала?
     - Все верно - спасли двоих: Даниель и меня. Но я отделался испугом, а
у Даниель был сломан позвоночник.  Она  до  сих  пор  носит  металлический
корсет.
     - О, простите! Я не знала. Бедняжка. Когда-то я сломала ногу,  думала
останусь  хромой.  А  тут  позвоночник.  Ужас!  Она  может   передвигаться
самостоятельно?
     - Если не выпьет больше, чем следует.
     - Как вам не стыдно говорить такое о женщине!
     - Даниель - отличный парень и понимает шутки. Я непременно познакомлю
вас, она часто бывает в Киеве. Вы понравитесь  друг  другу,  у  вас  много
общего.
     - Представите меня как парня, который не понимает шуток?
     - А это как вам будет угодно.
     Мирослава перехватила его руку в предплечье и сжала  с  такой  силой,
что Олег подумал - на руке останутся синяки.
     - Это чтобы вы не сомневались, что я могу быть  парнем  и  наказывать
тех, кто плохо говорит о женщинах. Что мне угодно еще не  знаю,  но  скоро
буду знать. А пока приглашаю на шампанское. С меня причитается!
     Она завелась, и Олег  ломал  голову  над  тем,  как  бы  поделикатнее
утихомирить  ее  -  стоимость  шампанского  в   буфете   была   равна   ее
полумесячному заработку, а платить ему она не позволит.
     Выручил Петя, который появился весьма кстати,  преградил  им  дорогу.
Мирославе бросил  коротко:  "Привет,  журналистам!",  а  Олега  потянул  в
сторону: "Дядя, на пару слов".
     Отведя его к окну, Петя сообщил, что отец  простудился  и  не  сможет
приехать в клуб, но велел  передать  свояку,  что  напряжение  снято.  Что
подразумевал под этим Корзун-старший Петя не знает,  ему  велено  передать
то, что он передал. Олег готов был расцеловать племянника, но сдержался  и
только ласково взлохматил его кудри.
     - Скажи отцу, что другого я не ожидал.
     И хотя это было не так, Олег уже  задним  числом  постарался  убедить
себя, что не допускал мысли, будто Роман может его предать.
     Пользуясь случаем, пригласил Петю в буфет, сунул в его карман деньги,
шепнул, чтобы племянник, как только они сядут за столик, заказал  на  всех
кофе с ликером и пирожные. Указание Петя исполнил в точности,  чем  смутил
Мирославу, она уже не настаивала на шампанском.
     В буфете их отыскала Полина,  пригласила  в  зрительный  зал  -  было
решено начать презентацию, не  дожидаясь  высокого  начальства.  Пропустив
вперед  молодых  людей,  она  задержала  Олега,  спросила,  не  желает  ли
вице-президент компании  "Скиф-Холдинг"  пожертвовать  Фонду  региональной
культуры, в порядке спонсорства  сумму,  приличествующую  такой  известной
компании? Олег был готов к этому - деловых людей на презентацию просто так
не приглашают - и передал Полине загодя выписанный  чек  на  десять  тысяч
долларов - предельную сумму, которой он мог распорядиться без согласования
с  Шумским.   Полина   поблагодарила,   но   сдержанно,   очевидно   сумма
пожертвования была меньше ожидаемой.  Спрятав  чек,  она  заторопилась  по
своим делам. Однако  успела  посоветовать  Олегу  быть  снисходительней  к
Мирославе, которая по ряду причин  пребывает  сейчас  в  смятении  чувств.
Совет был лишним: Олег был далек от мысли осуждать воспитанницу  Полины  -
он понимал ее состояние, равно как и причины, повергшие ее в смятение.
     Молодых людей он догнал в Большом зале, а у входа в зрительный зал им
повстречалась Диана, которая перехватила Петю, при  этом  мило  улыбнулась
Олегу, а Мирославу наградила откровенно неприязненным взглядом.
     - Видит во мне соперницу, - усмехнулась Мирослава. - Когда-то  Петюня
был безнадежно влюблен в меня, а она обнадежила его и уже не отпускает  от
себя ни на шаг.
     - Вас это огорчает?
     - Ужасно! - рассмеялась она. - Теперь Наталия Петровна лишена  такого
доказательства моей аморальности как совращение ее сына.  Можно  подумать,
что эта телевышка в ничего не прикрывающем мини только в ладушки с Петюней
играет.
     Официальная часть презентации протекала вяло: устроители сетовали  на
бедственное  положение  библиотек,  музеев,  домов   культуры,   осторожно
поругивали новую администрацию, урезавшую и без того мизерные ассигнования
на нужды культуры; долго, чтобы никого не обидеть, перечисляли энтузиастов
Фонда, взывали к щедрости руководителей коммерческих структур, благодарили
уже раскошелившихся спонсоров. Присутствующих в зале спонсоров  пригласили
на сцену, вручили им букетики  цветов,  недорогие  сувениры  с  символикой
Фонда, наградили аплодисментами. Удостоился этой чести и Олег.
     Один из спонсоров -  неприметной  внешности  мужчина  средних  лет  в
темном, плохо отглаженном  костюме,  но  безукоризненно  белой  рубашке  и
модном галстуке показался Олегу знакомым. Но только, когда Полина  назвала
его,  вспомнил  -  нынешний  председатель  правления  коммерческого  банка
"Восток-Запад" Герман Терлецкий. Лет двенадцать назад звался Герой,  плохо
играл в теннис, был студентом медицинского института и промышлял  валютой,
что попадало под действие статьи восьмидесятой Уголовного Кодекса Украины.
     Решив, что их былое знакомство  не  оставило  у  Терлецкого  приятных
воспоминаний, Олег посчитал за лучшее не узнавать  его.  Однако  Терлецкий
думал иначе. По окончании официальной части, когда спонсоры покинули сцену
и вслед за остальной публикой устремились в фойе и буфет, он пошел рядом с
Олегом.
     - Не делайте вид, что не узнаете меня, Олег. Это не  в  вашу  пользу.
Люди без памяти неполноценны. Уж поверьте мне, как психиатру.
     - Вы еще и психиатр?
     - Я еще и банкир, это вернее, -  добродушно  улыбнулся  Терлецкий.  -
Правда, уже второй год как оставил врачебную практику, но  клиенты  нашего
банка не дают мне забыть медицинскую профессию.
     - Много шизофреников?
     - Нормальные люди в нашей стране коммерцией не занимаются.
     - Но вы возглавляете коммерческий банк.
     - И сумасшедшим домом кто-то должен руководить.
     - Это выгодно?
     - Это интересно. А когда интересно, жизнь воспринимаешь  не  в  самом
худшем свете. Но что привело в бизнес вас? Вы человек другого склада.
     - Мне тоже интересно.
     - В странное время мы живем, вы не находите?
     - Мы жили в странное время.
     - Возможно, вы правы. Знаете, Олег, я часто вспоминал наши  беседы  в
следственном изоляторе. Помните,  вы  убеждали  меня,  что  счастье  не  в
деньгах?
     - Что-то припоминаю.
     - И сейчас так думаете?
     - В основном.
     - А я тогда не смеялся над  вами  только  потому,  что  вы  были  мне
симпатичны. Но потом понял: вы абсолютно правы. Да, я умею делать  деньги,
такой у меня талант, однако реализовать его  в  полной  мере  сумел  лишь,
когда принял ваш довод: нельзя терять самообладание, а тем  более  голову,
при виде больших денег. - Он сделал паузу, бросил на  собеседника  быстрый
взгляд, а затем добавил как бы невзначай, - и этим я отличаюсь от того,  с
кем вам предстоит встретиться сегодня.
     -  Откуда  такая   осведомленность?   -   удивился   и   одновременно
насторожился Олег.
     - Плохо информированный банкир - кандидат в банкроты. А слухами земля
полнится. Говорят, вас пригласили сюда не только для того, чтобы облегчить
ваш бумажник на десять штук зеленых.
     - Очень любопытно. Так зачем меня пригласили сюда?
     - Слух этого не уточняет. Но я могу предположить. Объект, на  который
ваша компания имеет не меньше прав, чем те, кто жаждет  прикарманить  его,
оценен  много  ниже  фактической  стоимости.  Кстати,  вам  не  предлагали
приличное  вознаграждение  за  подписание  рекламации  о  некачественности
поставленного на этот объект оборудования?
     - Мне предлагали подъемные, если я соглашусь  занять  пост  директора
некоего коммерческого предприятия.
     -  Ваше  директорство  длилось  бы  ровно  столько,  сколько  времени
потребовалось бы на подписание рекламации.
     - Вы в этом уверены?
     - Так же как в том, что когда-то меня звали Герой и я плохо  играл  в
теннис.
     - Кто за этим стоит?
     - Вы должно быть помните, имен я не называю.  Но  предвижу,  что  как
только ваша компания выйдет из игры, Дулибский филиал будет перепродан  за
очень большие деньги.
     - Какое отношение к этому имеет тот, с кем я должен встретиться?
     - Он в доле с оценщиками. Но они  хотят  надуть  и  его.  Сумма,  что
перечислена  вашей  компании  за  оборудование,  по  бухгалтерскому  учету
уменьшена на один ноль.
     - Смысл?
     - Элементарный: занизить официальную стоимость объекта  в  целом,  но
продать его за настоящую цену. Разницу получить наличными.
     - Я должен сказать об этом губернатору?
     - На ваше усмотрение. Замечу только, что ему  будет  очень  неприятно
узнать об этом. Но оценщикам будет неприятней втройне.
     - Имеете на них зуб?
     - Я имел виды на филиал и меня обнадежили, но потом обманули. А я  не
люблю, когда мня обманывают.
     У Олега не было причин не верить  Терлецкому,  и  он  решил  спросить
вездесущего банкира о том, что его интересовало не меньше Василя Брыкайло.
     - Гера, у вас не вызывает никаких ассоциаций  упоминание  о  торговом
банке "Радебергер" в Вене?
     Терлецкий с нескрываемым интересом посмотрел на него, а затем  как-то
странно улыбнулся.
     - Вы хорошо подготовились к предстоящей встрече. Но в  более  широком
плане не слишком обольщайтесь. То, что вы узрели, только вершина айсберга.
Это все, что я могу сказать.



                                    28

     Расставшись с Терлецким, Олег пошел разыскивать Мирославу. Ни в фойе,
ни в зрительном  зале,  где  уже  начался  концерт,  ее  не  было.  Ощущая
нарастающую неловкость - бросил даму на произвол судьбы - Олег заглянул  в
Большой и Малый залы, буфет, но и там Мирославы не оказалось. Спустился  в
вестибюль  и  облегченно  вздохнул:  она  стояла  у   одной   из   колонн,
разговаривала с Леонидом. Подходя  к  ним,  Олег  услышал,  как  Мирослава
сказала с нескрываемым раздражением:
     - Вы заверили меня, что он не приедет.
     - Я сказал, что, возможно, не приедет, - возразил Леонид.
     - Не помешаю? - вмешался Олег.
     - Помешаешь, - сердито буркнул Леонид.
     - Только не мне, - запротестовала Мирослава. -  Олег  Николаевич,  вы
согласны, чтобы ваша дама развлекала высокого гостя?
     - Категорически возражаю!
     - Олег, не вмешивайся в разговор, - рассердился Леонид.
     - К нему меня пригласила Слава.
     - И не только к разговору, - подхватила девушка, беря Олега под руку.
- Вы не разучились драться,  Олег  Николаевич?  Полина  рассказывала,  что
когда-то вы здорово дрались.
     - Слава, ну что за чушь ты несешь! - всплеснул руками Леонид.
     - Олег Николавевич, вы не ответили на мой вопрос, - стояла  на  своем
Мирослава.
     - Кого бить? - улыбнулся Олег, стараясь обратить разговор в шутку.
     - Когда понадобится, я скажу кого - не приняла шутку девушка.
     Она хотела еще что-то добавить, но бросив взгляд  в  сторону  входных
дверей, отстранилась от Олега, вскинула голову, расправила  плечи,  словно
готовясь к схватке. Олег проследил  за  ее  взглядом.  К  ним  направлялся
рослый  худощавый  бородач  лет  тридцати  в  строгом,  но   не   лишенном
элегантности костюме.  В  петлице  его  пиджака  красовался  значок  Союза
журналистов. Но и без того Олег уже догадался, что это тот  самый  Вал,  с
которым Мирослава, если верить Пете, только и знает, что ссорится.
     - А вот и передовой гонец, - с нескрываемой иронией сказала  девушка.
- Сейчас узнаем волнующие подробности о прибытии их светлости.
     Бородач  оставил  без  внимания  ее  выпад,   пожал   руку   Леониду,
доверительно сообщил:
     - Геннадий  Трофимович  скоро  будет.  Поехал  в  аэропорт  провожать
киевлян. Оттуда - прямо сюда.
     - Правительственное сообщение передано, - хмыкнула Мирослава. - Может
теперь поздороваешься?
     Бородач фамильярно потрепал ее по плечу.
     - Привет, хвыленок! Ты, как всегда, неотразима. Это не  комплимент  -
факт, не требующий доказательств.
     Мирослава не то, чтобы смутилась, но ироническая усмешка сошла  с  ее
лица, да и тон изменился на более мягкий.
     -  Привет,  Вал.  И  ты  неплохо  выглядишь  сегодня.  Бороду  только
постриги, а то уже на попа стал походить.
     - Не груби, деточка, своему шефу,  -  не  убирая  руки  с  ее  плеча,
поглаживая его и одновременно  испытывающе  поглядывая  на  Олега,  сказал
бородач. - С понедельника поступаешь под  мое  чуткое,  но  требовательное
руководство. Распоряжение уже подписано: Мирослава  Тысячная  -  сотрудник
пресс-службы областной администрации. Звучит?
     - Звучит. Не руководи преждевременно, еще не  понедельник,  -  снимая
его руку с плеча, без особой обиды  сказала  Мирослава.  И  только  затем,
спохватившись,   представила   его   Олегу:   -   Вольдемар   Завгородний,
пресс-секретарь областной администрации и мой наставник в журналистике.
     Завгородний, не скрывая любопытства, уставился на Олега.
     - А это, - Мирослава снова взяла Олега под руку, -  мой  жених,  Олег
Николаевич Савицкий, вице-президент компании "Скиф-Холдинг". Прошу  любить
и жаловать.
     Ее заявление ошеломило всех. Олег  не  был  исключением,  хотя  нечто
подобное ожидал: мятежный  дух,  владевший  Мирославой  с  начала  вечера,
должен был как-то излиться. Первым пришел в себя Завгородний,  и  хотя  на
его лбу выступили желтые  пятна,  сумел  пересилить  себя,  протянул  руку
Олегу.
     - Наслышан о вас, Олег Николаевич. В нашем городе вы почти легенда. И
неудивительно, что местные  красавицы  всех  возрастов  влюбляются  в  вас
наперебой. Поздравляю с удачным выбором.  Ваша  невеста  прекрасна,  и  не
вздумайте когда-либо усомниться в этом - прощения не  будет.  Восхищайтесь
ею денно и нощно, но особенно по утрам, ей это льстит.
     За подобные намеки бьют физиономию, но Олег усомнился в  своем  праве
на это. Леонид растерялся - к числу местных  красавиц,  которые...  и  так
далее, надо  было  отнести  и  его  жену.  Но  посчитал  благоразумным  не
акцентировать на этом внимания, ограничился замечанием общего порядка.
     - Вольдемар, не забывайтесь!
     А вот Мирослава, казалось, только этого ждала.
     - Пусть поговорит, - небрежно усмехнулась она. - Его жаба душит,  что
не за него выхожу. Вот и делится утраченным опытом. Ничего другого ему  не
осталось. Давай, Вольдемарчик, поведай еще что-нибудь эдакое обо мне. И  о
себе в связи со мною. Все-таки два года встречались, есть  что  вспомнить.
Расскажи как спаивал, заводил до упора, как и в каком виде  демонстрировал
меня на  потеху  пьяным  мужикам,  и  как  однажды,  испугавшись  поддатых
недорослей,  убежал,  оставив  меня  среди  ночи  на  их   усмотрение.   И
обязательно расскажи, как отступился от своей подружки за  предоставленную
тебе высокую должность. Что молчишь? Рассказывай, я разрешаю.
     Пятна на лбу Завгороднего стали оранжевыми  -  он  не  ожидал  такого
отпора, но пост