этот визит  с  ним  -  Леонидом?  Он
ничем не рисковал - у Олега не было оснований бросить ему такое обвинение,
а значит вице-президенту не оставалось ничего другого,  как  сделать  вид,
что он не понял намека и тем самым подчеркнуть, что все  прекрасно  понял,
но вынужден молчать. Однако такая позиция не устраивала Олега.
     Подхватив тон и улыбку хозяина кабинета, Олег заверил его, что  ежели
Леониду Максимовичу Закалюку будет предъявлено такое  обвинение,  то  Олег
Николаевич Савицкий, по своему обыкновению, даст такие показания,  которые
устроят и обвиняемого, и следователя. Контрнамек был не  из  корректных  -
Олег недвусмысленно напомнил Леониду их беседу одиннадцатилетней  давности
в арестантской палате госпиталя и те последствия, что имел этот разговор.
     Закалюк помрачнел,  бросил  на  него  сердитый  взгляд,  вернулся  за
массивный письменный стол, жестом указал  Олегу  на  стул  в  почтительном
отдалении от себя, предупредил, что в кабинете не курят.
     Важных посетителей об этом не предупреждают  и  не  беседуют  с  ними
из-за баррикады из красного дерева -  Олегу  давали  понять,  что  его  не
считают важной персоной.
     Леонид, несомненно, подготовился к их встрече и припас  нечто  такое,
что должно было, если не  сразить,  то  по  меньшей  мере  сбить  спесь  с
новоиспеченного вице-президента. И Олег не ошибся.
     Придвинув к себе добротную папку из тисненой кожи, Закалюк извлек  из
нее платежное поручение:
     -  Мы  не  забываем  о  своих  долгах  и  возвращаем  их  при  первой
возможности.
     В поручении стоял штамп банка, подтверждающий  перечисление  на  счет
компании "Скиф-Холдинг" тридцати миллионов долларов  США  за  поставленное
Дулибскому филиалу импортное оборудование. Если бы не разговор с Винницким
и Брыкайло, Олег был бы приятно удивлен такой неожиданностью.  Впрочем,  и
без этих разговоров, он, верно, задумался бы, чем  вызвано  такое  решение
генерального директора не  очень  благополучного  в  финансовом  отношении
объединения, которому есть куда в  первую  очередь  расходовать  не  часто
получаемую валюту. Уже возвращая  документ,  Олег  обратил  внимание,  что
плательщиком значится тот же Дулибский филиал, который почти год находится
в стадии реконструкции, а стало быть не имеет никаких доходов.  Объяснение
могло быть только одно: деньги пропущены  через  банковский  счет  филиала
транзитом, с тем, чтобы скрыть истинного плательщика.
     - Что тебя смущает? - испытывающе посмотрел на него Леонид.
     - Два обстоятельства. За несвоевременную оплату  вы  должны  нам  еще
штраф в сумме до двадцати миллионов, абсолютную цифру я уточню.
     - Скажи спасибо, что заплатили это. Второе обстоятельство?
     - Платеж со счета неработающего филиала.
     - А это уж позволь нам решать, с  какого  счета  и  кому  платить,  -
насупился Закалюк. Однако тут же спохватился, изменил тон, добавил, как бы
оправдываясь.  -  Нормальные  расчеты  ведутся  при  нормальном  состоянии
экономики. Но когда тебе перекрывают кислород то здесь, то  там,  поневоле
станешь нарушать любые правила. Экономика слишком  серьезная  вещь,  чтобы
допускать к ней политиков. А сейчас политики  только  этим  и  занимаются,
курам на смех, производственникам на беду. Какие еще вопросы?
     -  Первостепенный  вопрос  один  -  перепрофилирование   Октябрьского
комплекса.
     - На сегодняшний день это нереально.
     - Но реальны санкции, что мы  предъявим  за  нарушение  вами  условий
генерального контракта. По самым скромным  подсчетам  они  втрое  превысят
сумму, перечисленную за оборудование.
     - Вопрос о санкциях я урегулирую с Шумским.
     Это было сказано таким небрежным тоном, что Олег едва сдержался.
     - Не урегулируешь, Леонид Максимович! За ваши  художества  только  по
Октябрьскому комплексу мы уплатили иностранным фирмам огромные неустойки и
списывать их на вашу бедность не намерены. Это одно. Теперь  другое.  Если
вопрос о перепрофилировании комплекса не будет решен, компания  расторгнет
договор о поставках комплектующих изделий Головному предприятию.
     - Не много ли на себя берешь? - впервые за  все  годы  их  знакомства
вспылил Леонид.
     - В пределах предоставленных мне полномочий.
     Олег  передал  Закалюку  целевую  доверенность,  выданную  Правлением
компании  вице-президенту,  что  предоставляла  ему  полномочия,   Шумский
предусмотрел и это. Леонид ознакомился с доверенностью, но не  вернул  ее,
положил перед собой.
     - Высоко взлетел! - сердито буркнул он.
     - Было с кого пример брать, - парировал Олег.
     - Сравнил! Двадцать лет я вкалывал, как каторжный,  прежде  чем  стал
генеральным.
     -  А  я   тем   временем   прохлаждался   в   милиции,   Афганистане,
реанимационных отделениях госпиталей. Это хочешь сказать?
     - Я не заставлял тебя ехать в Афганистан.
     - Меня никто не заставлял. Но ты знаешь, как и почему я там оказался.
     Поймал себя на том, что позволил Леониду взвинтить себя,  отвлечь  от
главного разговора, и сбавил тон.
     - Однако полагаю, что сейчас не время перелопачивать прошлое, сводить
старые счеты, даже если таковые остались.
     Леонид удивленно, словно впервые увидел его, посмотрел  на  Олега,  а
затем усмехнулся.
     - Какие там счеты! Это же надо: завелись, как мальчишки  по  схеме  -
сам дурак. Нашли что вспоминать. Чепуха все это!
     Олег был ошеломлен. Неужто Леонид  в  самом  деле  считает  их  былые
отношения нормальными, а те, мягко говоря,  недоразумения,  что  возникали
между ними не раз, не заслуживающими памяти? Впрочем,  не  исключено,  что
это своеобразный маневр, начатый с искусно разыгранной несдержанности, что
должна была вызвать у  собеседника  ответную  реакцию,  изменить  ход  его
мыслей, отвлечь от мелькнувших догадок; а завершился  маневр  после  того,
как цель была достигнута, таким вот сглаживающим острые углы  финтом.  Это
похоже на Леонида, он великолепный тактик и психолог неплохой.  Но  и  он,
Олег, тоже не лыком шит, и мысли, связанные с  транзитным  платежом  через
банковский счет филиала, не будут им забыты.
     Закалюк  подошел  к  Олегу,  положил  руку  на  его   плечо,   сказал
полуизвиняющимся тоном:
     - Хорошо, будь по-твоему. Сейчас приглашу причастных руководителей  и
коллегиально обсудим все вопросы.
     Олег настоял на участии в обсуждении своих помощников.
     Перед тем, как собрались приглашенные, Леонид посетовал на то, что  в
вопросе конверсии Октябрьского комплекса он находится как бы между молотом
и наковальней: "Оборонцы" имеются не только  в  объединении,  но  и  среди
руководителей   областной   администрации,   членов   парламента,   высших
правительственных чиновников, которые во всеуслышание говорят  одно,  а  в
доверительных  беседах  с  ним  -  генеральным  директором  -  рекомендуют
диаметрально противоположное.
     И хотя это было  еще  не  отступление,  но  вице-президенту  давалось
понять,  что  позиция  генерального  директора   не   однозначна   и   при
определенных условиях может быть изменена. Оставалось только выяснить, что
это за условия и от кого зависит их наступление.  Но  Закалюк  не  был  бы
Закалюком, если бы прямо ответил на эти вопросы.  И  Олегу  не  оставалось
ничего другого, как запастись терпением.
     Помимо Олега и Леонида, в переговорах участвовали  Шестопал,  главный
инженер Хома, руководитель  Октябрьского  комплекса  Барсук,  председатель
объединенного профкома Сулима, а также Винницкий и  Елена  Аполлинарьевна.
Как  и  следовало  ожидать,  переговоры  начались  с   взаимных   упреков,
обвинений, каждый был уверен в своей правоте и не принимал доводы другого.
     Олег счел за лучшее до времени  помалкивать.  Шестопал  и  Хома  были
ярыми "оборонцами" и не соглашались ни на какие уступки. Барсук  склонялся
к  компромиссу,  но  поглядывал  на  Закалюка,  который,  подобно   Олегу,
предпочитал  не  вмешиваться  в  словесную  перепалку.  И  только   Сулима
прислушивался к тому, что говорили  Винницкий  и  Елена  Аполлинарьевна  и
делал какие-то пометки в  своем  блокноте.  Как  догадался  Олег,  условия
контракта  в  части  предусматривающей  социальные   гарантии   коллективу
объединения, были известны председателю профкома не в полном  объеме,  что
надо было иметь в виду.
     Как только речь зашла об этих гарантиях, Шестопал попытался перевести
разговор в другое русло. Хома поддержал его, заявив, что это не более, как
дымовая завеса, пущенная компанией  для  обмана  доверчивых  людей.  Елена
Аполлинарьевна, вспыхнув, назвала Хому демагогом, а Хома ее ни  в  чем  не
разбирающейся болтуньей. Закалюк  прекратил  перепалку  ударом  кулака  по
столу и двумя брошенными взглядами - на Хому строго осаживающим, на  Елену
Аполлинарьевну -  укоризненным  с  оттенком  симпатии.  Олег  счел  момент
подходящим  и,  не  вступая  в  спор,  предложил  посмотреть   видеофильм,
запечатлевший процесс и конечный результат перепрофилирования  аналогичных
предприятий в Польше, Чехословакии.
     - Это  рекламный  фильм,  сделанный  по  заказу  фирмы-подрядчика,  с
которой  компания  заключила  договор  о  перепрофилировании  Октябрьского
комплекса, включая строительство объектов соцбыта.
     Он умышленно назвал фильм рекламным,  что  вызвало  пренебрежительную
усмешку  Шестопала,  но  упоминание  об  объектах  соцбыта  заинтересовало
Сулиму, и тот вопросительно посмотрел на Закалюка.
     - Что ж, посмотрим кино, - согласился Закалюк.
     - А как насчет широкой общественности? -  как  бы  невзначай  обронил
Олег.
     - Что вы хотите этим сказать? - насторожился Шестопал.
     -  Это  вы  все  время  ссылаетесь  на  общественность,  -  мгновенно
парировал Олег. - Вот я и подумал, а почему  бы  и  ее  представителям  не
посмотреть этот вовсе небезразличный для трудового коллектива фильм?
     - В самом деле, Леонид Максимович, может пригласим членов профкома? -
поддержал его Сулима. - У нас люди грамотные и отличат показуху от стоящих
моментов.
     Закалюк как-то странно посмотрел на Олега - то ли  удивленно,  то  ли
подозрительно, но ответил Сулиме:
     - Всех  приглашать,  дело  нескорое.  Но  тех  профкомовцев,  которые
неподалеку - афганцев, зеленых, женсовет - приглашай  в  конференц-зал  на
одиннадцать часов.
     - Может руководителей служб и Бута пригласить? - засуетился Шестопал.
     - Бута? - переспросил  Закалюк.  -  Журналисты  не  помешают.  Я  сам
приглашу. - Он включил переговорное устройство, сказал секретарю:  -  Вера
Ивановна, на одиннадцать  часов  пригласите  в  конференц-зал  начальников
служб и... - Он сделал паузу, а  затем  добавил  чуть  громче  и  пожалуй,
четче, чем говорил до этого, - ...и литсотрудника  многотиражки  Мирославу
Игоревну Тысячную. И хотя он не смотрел на Олега, тот  воспринял  это  как
выпад. Леонид не случайно назвал не только ее фамилию, но имя и  отчество.
Своему секретарю он мог бы не объяснять, кто такая  Тысячная.  Стало  быть
это  объяснение,  и  не  без  умысла,  адресовалось  бывшему   следователю
Савицкому. Но это было  странно:  он  успел  познакомиться  с  Мирославой,
правда, пока по  телефону,  но  контакт  установлен.  Хотя,  возможно,  ни
Мирослава, ни Полина не сообщили об  этом  Леониду,  и  тот  считает,  что
встреча с  дочерью  капитана  Тысячного  будет  для  Олега  неожиданной  и
малоприятной,  что  смутит  его,  выбьет  из  колеи.  Мысль  была  острой,
настраивающей на противостояние, и Олег постарался отмахнуться от нее.  Не
исключено, что никакой это не выпад и  все  объясняется  просто:  М.Хвыля,
несмотря  на  молодость,  толковее  очкарика  Бута,   а   ее   преданность
генеральному директору не вызывает сомнений, что немаловажно в конфликтной
ситуации, в какую сторону не повернет сегодня Леонид  Максимович,  М.Хвыля
пойдет за ним. А своему секретарю Леонид назвал Мирославу  так  официально
потому, что разговоры об особых отношениях генерального директора со своей
воспитанницей очевидно ведут не только Петя и Натали.



                                    17

     И все-таки Леонид, хотел того он или нет, на  какое-то  время  смутил
Олега.
     За кофе, который подали в директорский кабинет и к  которому,  помимо
холдинговцев, были приглашены Шестопал и Сулима, велась, казалось бы,  уже
непринужденная беседа на нейтральные темы. Но  Олег  не  воспринимал  сути
разговора. Когда все направились в конференц-зал по  извилистому  коридору
заводоуправления, Винницкий, поотстав, придержал его за локоть и,  понизив
голос, спросил:
     - Что с вами происходит, Олег Николаевич? Возьмите себя в руки.  Этот
фильм - палка о двух концах. Он слишком красив, что вызовет недоверие,  не
говоря уже о вопросах, на которые надо будет давать вразумительные ответы.
Иначе нас забросают гнилыми помидорами.
     Олег рассмеялся, хотя смешного в словах Винницкого было мало, но  тут
же пожал ему руку.
     - Спасибо, Марк Абрамович. Я уже в порядке, и помидоры нам не грозят.
     Фильм и в самом  деле  был  слишком  красивым.  Словно  по  мановению
волшебного жезла, вырастали просторные светлые цеха, сложное оборудование,
которое играючи монтировали пригожие молодцы. Подъемники, кары, кран-балки
и прочие механизмы работали с четкостью швейцарских часов, а стройплощадки
поражали порядком и стерильной чистотой. И это вызывало недоверие. Но было
и другое - отлично спроектированные и  построенные  многоквартирные  дома,
столовые, спортзалы, санбытблоки, детясли.
     Пояснительный текст был на немецком языке, и  Олег  переводил  только
основное, чтобы  не  бубнить  вслед  за  диктором.  А  поскольку  старался
ухватить это основное, смотрел на экран монитора. Тем не менее краем глаза
косился в зал, пытаясь, если не  узнать,  то  хотя  бы  угадать  Мирославу
Тысячную. Но в зале было многолюдно, и его попытки не увенчались  успехом.
Неподалеку от Шестопала заметил Романа, доброжелательно улыбнулся,  кивнув
ему.
     После просмотра, Олегу пришлось отвечать на вопросы,  реплики,  среди
которых было немало демагогических, а то и просто дурацких, типа: "Что  вы
нам мозги  пудрите  этими  картинками?",  "Где  снималась  эта  сказка?  В
павильонах Голливуда?", "Вы показали нам капиталистический рай. А  где  их
преисподняя?" Олег не терялся: на шутку  отвечал  шуткой,  решительно,  но
корректно осаживал грубиянов, на толковые  вопросы  отвечал  толково,  что
вызывало  одобрительный  гул,  а  у  Шестопала  и  сидящих  рядом  с   ним
единомышленников, кислые гримасы. Но вот был задан  вопрос,  который  Олег
ждал. Парень с пшеничными усами и орденскими планками на пятнистой куртке,
по  которым  Олег  признал  афганца,  спросил  предусматривает  ли  проект
жилищное строительство? Чтобы не быть  голословным,  Олег  открыл  лежащий
перед ним контракт и процитировал раздел, предусматривающий  строительство
в Октябрьском поселке трех многоквартирных  домов,  поликлиники,  детского
сада, что вызвало в зале оживление - очевидно, большинству это условие  не
было известно. Закалюк не  то  чтобы  смутился,  но  отвел  глаза.  А  вот
Шестопал заерзал в кресле. Олег был доволен. Однако на том не остановился,
повторил то, о чем предупреждал Шестопала и Закалюка -  о  многомиллионных
санкциях, что компания взыщет с объединения,  если  руководство  и  впредь
будет уклоняться от выполнения договорных обязательств.
     - Это угроза? - деланно-возмущенно выкрикнул с места Шестопал.
     - Последнее предупреждение, скажем так, - спокойно возразил  Олег.  -
Только за отказ от услуг инофирм-подрядчиков компания  уплатила  неустойки
на общую сумму свыше шестидесяти миллионов долларов,  и  прощать  вам  эти
миллионы мы не намерены. Кроме того, если не придем к общему  знаменателю,
прекратим поставку комплектующих изделий Головному предприятию.
     - Хотите выбросить на улицу полторы  тысячи  рабочих?  -  вскочила  с
места в третьем ряду рослая девушка в джинсовом костюме.
     От резкого движения пышная копна каштановых волос упала  ей  на  лоб,
переносицу, и только, когда она отбросила волосы,  Олег  увидел  ее  глаза
большие, синие, строгие. Он сразу узнал Мирославу. Хотя за минувшие четыре
года она очень изменилась: повзрослела, стала  крепче  и  в  то  же  время
женственнее. И тут же подумал, что Натали  несправедлива  к  ней:  никаких
эдаких форм у девушки не наблюдается. Хорошо сложена, грациозна и  только.
Впрочем, есть в ней нечто такое, что задерживает взгляд. Когда он  впервые
увидел ее на похоронах Петра Егоровича, она была не столь  привлекательна.
И ничего, абсолютно ничего  общего  с  матерью,  чьи  черты  он  до  этого
мысленно переносил на дочь.
     - Вы поняли вопрос? - сердито  сдвигая  к  переносице  темные  брови,
поторопила его Мирослава.
     Олег кивнул. Но ему понадобилось еще с полминуты, чтобы  собраться  с
мыслями.
     - То, что я хочу и на чем настаивает компания, вы видели  на  экране.
Слишком красиво? А может хватит ориентироваться на некрасивое, на то,  что
сделано подешевле, но кое-как? Мы умеем считать деньги,  и  если  идем  на
такие  траты,  то  знаем  почему  и  во  имя  чего  это  делаем.   Мы   не
посредники-долевики и нам небезразлично,  каким  будет  объединение  через
год, два, пять лет. Теперь о людях. Октябрьский комплекс будет  не  только
перепрофилирован,  но  и  расширен,  что  предусмотрено  проектом.   Таким
образом, число рабочих мест не сократится.
     - Через пять лет? - не отступала Мирослава. - А все это время рабочие
будут кормиться вашими обещаниями?
     - Не пять - два года. За реконструкцию  берутся  фирмы,  для  которых
долгострой  просто   невыгоден.   Часть   рабочих   будет   привлечена   к
строительно-монтажным работам, остальным гарантируется выплата шестидесяти
процентов зарплаты на весь период реконструкции.
     - Это неправда! - выкрикнул кто-то из окружения Шестопала.
     - Я отвечаю за свои слова, что и вам  советую,  -  сердито  парировал
Олег.
     Он покосился на Закалюка и ему  показалось,  что  тот  доволен  таким
поворотом обсуждения. А вот Шестопал был уже багровым - то, о чем  говорил
Олег, он не мог опровергнуть, и это  бесило  заместителя  генерального.  И
Олег не стал щадить его.
     - А на улицу людей выбрасывают те  руководители,  которые  мыслят  по
принципу: чем хуже, тем лучше, если это вообще можно назвать мышлением.
     - Кого вы имеете в виду? - снова вскочила с места Мирослава,  обжигая
вице-президента компании негодующим взглядом.
     - Очевидно меня, - усмехнулся Закалюк.
     - Не берите на себя лишнее, Леонид Максимович, - сам не зная  почему,
возразил Олег. - Работников филиала уволили в ваше отсутствие при активном
участии отдела кадров объединения. Так  я  понял  из  выступлений  местной
прессы.
     Он обращался к Закалюку, но  боковым  зрением  не  выпускал  из  виду
Мирославу. При упоминании о местной прессе  девушка  вспыхнула,  порываясь
что-то сказать, но, видимо, не нашла нужных слов. Ей на  выручку  поспешил
Шестопал.
     - Реконструкцию филиала затеял бывший генеральный  директор  Матвеев,
что и повлекло увольнения, - поднявшись с места и  подкрепляя  свои  слова
рубящими взмахами руки, нарочито громко забасил он.  -  Матвеев  пошел  на
поводу у компании и, в угоду вам, пытался ускорить события. Он  знал,  что
не останется генеральным и уже готовил себе теплое местечко в  торгашеской
структуре, подобно вашей.
     - Андрей Федотович, вы не о том говорите! - попытался  урезонить  его
Закалюк.
     Но Шестопала уже нельзя было остановить.
     - Я говорю о том,  что  думает  большинство  присутствующих.  Матвеев
напортачил с перепрофилированием потому, что  хотел  угодить  и  нашим,  и
вашим. Хуже того, во имя своих личных интересов, он  еще  в  прошлом  году
ввел в заблуждение главк и отказался от госзаказа.
     - Вы плохо информированы, Андрей Федотович, - счел  нужным  вмешаться
Олег. - Госзаказ на "оборонку"  был  уменьшен  объединению  по