да.
     - Марк Абрамович, вы разбираетесь в металлах?
     - Я инженер, обязан разбираться.
     - Какие металлы используются для изготовления измерительных приборов?
     - Вся периодическая система Менделеева.
     -  Даю  вводную:  тяжелый  металл  блекло-серого  цвета   с   тусклым
отблеском. Впрочем, в отблеске не уверен - видел его мельком,  к  тому  же
ночью. Был отлит в бруски килограммов до  тридцати  в  каждом.  Затарен  в
оцинкованные ящики.
     - Таллий, телур, висмут, свинец. Не исключается серебро.  Много  было
металла?
     - Тонны две-три. Погружен в автофургон. Отправляется за  границу  под
маркой другого груза.
     - Контрабанда?
     - Строго говоря, да. В сопроводительных документах значились приборы.
Но были ли в фургоне приборы или  нет,  проверить  не  удалось.  Вмешались
комитетчики и дали проверяющим от ворот поворот.
     - Рекрутируете меня в разоблачители чекистских тайн?
     - Все еще боитесь?
     - Как вам сказать? Пятьдесят три года боялся и, как вы теперь знаете,
не без основания.
     - Тогда считайте, что этого разговора не было.
     - Не горячитесь. При вашей должности это непозволительно.  Я  сказал,
что боялся пятьдесят три года, а сейчас мне, слава Богу, пятьдесят  шесть.
Груз был отправлен Сорок седьмым заводом?
     - Погружен на этом заводе, точнее - в третьем цехе.
     - Как давно это было?
     - В середине сентября восемьдесят первого года. Не исключено,  что  в
фургон была загружена и продукция цеха - измерительные приборы. Но приборы
меня интересуют только в связи с названным металлом.
     - Назвали вы его, должен заметить, не очень точно. Но постараюсь  вам
помочь. Кое-какие знакомства с тех пор у меня сохранились. Это  терпит  до
завтра?
     Олег кивнул. Вспомнив  о  поручении  Брыкайло,  спросил  известно  ли
Винницкому  совместное  предприятие  "Атлант"?  -  Еще  недавно  это   был
кооператив при  экспериментальном  цехе  объединения,  который  изготовлял
микрокалькуляторы и еще кое-что по мелочам. Но поговаривали, что под  этой
вывеской там вершились какие-то  махинации.  Кооператив  является  детищем
бывшего генерального директора Матвеева, и как только Закалюк вытеснил его
с этой должности, Матвеев отделил кооператив от объединения, реорганизовал
его в совместное украинско-австрийское предприятие, которое возглавил.
     - Закалюк не возражал?
     - Какой-то скандал был, но потом их помирили.
     - Кто?
     - Чего не знаю, того  не  знаю.  Но  очевидно  авторитетный  человек,
поскольку характер их взаимоотношений изменился в лучшую сторону. Друзьями
они не стали, но работают сейчас в тесном  контакте.  Что-то  связанное  с
реализацией за рубеж продукции  Головного  предприятия.  Если  это  важно,
постараюсь уточнить.
     - Непременно уточните.
     Проводив Винницкого, Олег спустился в гостиничный вестибюль, где были
кабины с телефонами междугородной связи - звонить из  номера  поостерегся,
связался с Брыкайло,  сообщил,  что  узнал  от  Винницкого  о  предприятии
"Атлант"  и   его   взаимоотношениях   с   производственным   объединением
"Транзистр".
     - Так я и думал,  -  удовлетворенно  хмыкнул  Брыкайло.  -  Но  этого
недостаточно - нужны факты: какая продукция, в каком количестве,  в  какую
страну, по какой цене?
     - Василь, имей совесть! У меня своих забот полон рот.
     - Может статься, что  заботы  общими  окажутся.  Это  серьезно,  Олег
Николаевич. Очень серьезно.
     Олег спорить не стал, там будет видно.
     Вернувшись в номер, снова лег на диван, мысленно вернулся к разговору
с Винницким и событиями одиннадцатилетней давности. Вроде бы ничего нового
не узнал. А может и узнавать нечего? Тогда почему  его  не  оставляют  эти
мысли. Что дает им пищу?  Очерк  М.Хвыли,  натолкнувший  на  догадку,  что
Октябрьский комплекс идентичен Сорок седьмому  заводу?  Сон,  приснившийся
еще в Киеве? Фраза Винницкого о чекистских тайнах? Чепуха! И вообще, какое
ему дело до того металла, будь он хоть трижды засекречен? В свое время ему
заткнули рот и, очевидно, правильно сделали - не суйся, куда не следует. И
все же не мешает выявить причину беспокойства и таким  образом  избавиться
от него, как это рекомендуют психоаналитики.
     Быть может, встреча с Закалюком смущает тебя  не  из-за  твоих  былых
отношений с его женой - былое уже в былом,  а  потому,  что  вы  оба  были
причастны к той печальной истории,  в  финале  которой  лейтенант  милиции
Савицкий  оградил  начальника  Третьего   цеха   Закалюка   от   серьезных
неприятностей? Но эта память должна смущать Леонида, не тебя. Впрочем,  не
исключено, что и его совесть чиста: Винницкий подтвердил, что  Третий  цех
выпускал измерительные приборы и, стало быть, начальник этого цеха ничего,
кроме  своей  продукции,  погрузить  в  тот  злополучный  фургон  не  мог.
Следовательно, одиннадцать лет назад в арестантской палате  госпиталя  МВД
Леонид не кривил душой, когда говорил, что ящики с металлическими брусками
были   погружены   без   согласования   с   ним,   по   указанию   офицера
госбезопасности...
     Стоп, Олег Николаевич! Какие отношения имели комитетчики  к  военному
заводу?  Режим  секретности  на   таких   заводах   обеспечивала   военная
контрразведка. А капитан Тысячный и обматеривший тебя на Городокском шоссе
полковник были сотрудниками КГБ. Значит, что-то здесь не так.  И  Петренко
не случайно разрешил Леониду навещать тебя в госпитале. Скорее всего, ты и
без его уговоров пошел бы на сделку со следователем, ибо  только  так  мог
отвести беду от близких тебе людей. Однако беседы  с  инженером  Закалюком
сыграли свою роль. Но опять-таки, эти не очень-то  искренние  беседы  были
делом не твоей - его совести. Не твоей? А ты вспомни худенькую  женщину  в
траурной косынке, которая считала тебя убийцей ее мужа. Она не  проклинала
тебя, не плевала тебе в лицо, только просила сказать правду,  опровергнуть
ходившие по городу слухи, подтвердить,  что  отец  ее  дочери  не  был  ни
маньяком, ни злодеем. Но ты не мог, тебе  не  разрешили  подтвердить  даже
это. И женщина, уходя, сказала: "Бог вам судья, Олег Николаевич".
     Бог... Каждому воздам за дела его...
     Так вот, чего ты боялся, когда одиннадцать лет назад бежал  из  этого
города и потом, когда выдумывал тысячу причин, чтобы не возвращаться сюда.
А причина была одна: ты боялся, что тебе воздастся за твою ложь, за сделку
с Петренко, боялся снова встретиться с этой женщиной, ее дочерью,  которая
тоже вправе спросить с тебя...
     Ну, вот, кажется докопался  до  истоков  своего  беспокойства.  Легче
стало? Мысли и взбудоражившее их подсознание вроде бы  угомонились,  да  и
нервы перестали звенеть, как до отказа натянутые струны.  Вот  только  нет
сил даже пошевелиться, словно по тебе прошелся многотонный каток...



                                    11

     Его разбудил настойчивый звонок телефона.  Было  без  четверти  семь.
Значит, он спал больше двух часов, что  само  по  себе  примечательно.  Он
редко отдыхал днем, а если уж очень  уставал,  пятнадцатиминутной  дремоты
вполне хватало, чтобы прийти в норму.  Но  этот  двухчасовой  сон  был  не
лишним - усталость, как рукой сняло.
     Подходя  к  телефону,  Олег  почти  не  сомневался,  что  это  звонит
Шестопал, или кто-то по его поручению. Настроился на официальный  лад,  но
услышав в трубке хорошо знакомый голос, расслабился:
     - Месье Савицкий? Надеюсь не оторвала вас  от  важных  дел?  А  может
помешала вашему общению с помощницей? Говорят, она интересная женщина?
     - Натали, ты во сто крат интереснее!
     - Черт возьми, почему ты не  сказал  мне  об  этом  девятнадцать  лет
назад? Я бы вышла за тебя, а не  за  твоего  дружка-бухарика.  Впрочем,  с
тобой имела бы другую мороку,  если  бы  вообще  выдержала  твои  козлиные
разрядочки.
     - Не понял? - насторожился Олег, уловив в голосе кузины нотки обиды.
     - Придешь, объясню со словарем, если ты стал  таким  непонятливым,  -
чуть ли не с угрозой сказала Натали, но тут же  смягчилась.  -  Не  бойся,
бить не стану. Можешь даже рассчитывать на ужин. Долго еще тебя ждать?
     - Сейчас побреюсь и еду к вам.
     - Петя за тобой заедет на нашем драндулете.
     Старенький  "Москвич"   Корзунов   Олег   заметил   сразу   -   среди
припаркованных у гостиницы "лад",  "волг",  "вольво"  он  выделялся  своей
неказистостью и цветом вылинявшей канарейки. А вот племянника едва  узнал,
хотя они виделись год назад, когда Петя проездом был  в  Киеве.  Племянник
уже догнал его в росте, раздался в плечах, хипповскую прическу  сменил  на
более приличную, зато отпустил жиденькие  усы  и  завивающиеся  в  колечки
баки.
     В "Москвич" Олег сел не без опаски, не  очень  доверяя  водительскому
мастерству племянника. Однако опасение оказалось напрасным -  машину  Петя
вел профессионально и объяснялось  это  тем,  что  уже  несколько  месяцев
Корзун-младший  работал  водителем   "пикапа"   в   том   же   объединении
"Транзистр". От предложенной  сигареты  Петя  отказался,  заявив,  что  не
курит, поскольку всерьез занимается спортом - играет  в  основном  составе
баскетбольной команды объединения и уже  имеет  первый  разряд.  С  учебой
хуже: срезался на вступительных экзаменах в Политех, но на  следующий  год
надеется поступить, поскольку  будет  иметь  необходимый  производственный
стаж. А в остальном  дела  у  него  в  норме:  помимо  спорта,  занимается
английским,  есть  у  него  друзья  и  девушка  по  имени  Диана  -   тоже
баскетболистка и соседка Корзунов, с которой у него уже нет проблем.  Дядя
должен ее помнить: в прошлом году Петя с ней  и  еще  одной  парой  -  его
приятелями, застряли в Киеве на вокзале, и дядя приехал их выручать: помог
с билетами, а потом накормил обедом в ресторане. Девушку  по  имени  Диана
Олег помнил смутно, но отметил, что Петя достаточно откровеннен с  ним,  а
также то  обстоятельство,  что  племянник  работает  в  объединении,  куда
трудоустроен, очевидно, отцом или самим  генеральным  директором,  который
доводится ему, так же как и он - Олег, дядей.
     Спросил наугад - Петя мог не знать - вернулся ли  Закалюк?  Племянник
понимающе улыбнулся - видимо о миссии Олега и  тех  маневрах,  что  велись
вокруг  нее,  ему  было  известно.  Он  не  только  подтвердил  информацию
Шумского, но  и  уточнил,  что  генеральный  директор  вернулся  из  Киева
спецрейсом в шестнадцать тридцать и сразу поехал в заводоуправление.
     - Не в настроении прилетел, - несколько помедлив, добавил Петя.  -  В
аэропорту его встречали, да не просто так - с цветами, жена  и  любовница,
но он отмахнулся от обеих, сел не в "мерседес", на котором  эти  красавицы
прикатили  -  в  служебную  "Волгу",  поехал  в  заводоуправление,  созвал
руководящий состав. До сих пор совещаются.
     - Откуда такие подробности? - заинтересовался Олег.
     - Водилам все известно, - ухмыльнулся Петя. - А встречу в аэропорту я
лично наблюдал. С Леонидом Максимовичем прилетел начальник техотдела Кулик
- какую-то фиговину из Киева приволок - не то агрегатик,  не  то  экспонат
килограммов на сто, не меньше. В "Волгу" фиговину не затолкнешь, вот  я  и
прикатил за ней на "пикапе".
     Олег был доволен, что племянник делится с ним информацией о последних
событиях в объединении, а также тем,  что  в  стане  противника,  судя  по
всему, началась легкая паника - совещание руководящего состава  в  срочном
порядке генеральный созвал неспроста.  Спросил  без  особого  любопытства,
уклонись Петя от ответа, не стал бы настаивать, что, мол, за  любовница  у
Леонида Максимовича, которая позволяет себе встречать его разом с законной
супругой?
     - Позволяет! - хмыкнул Петя. - Это он ей позволяет везде и всюду  нос
совать. Удивительно, что она вас не встречала. Все высокое  начальство  из
Киева, гостей из-за бугра встречает, да еще командует, кого в какую машину
сажать. Деятельница! Без году неделя, как в многотиражке работает,  а  уже
все сплетни собрала и распространяет их в газетах. И Леонид Максимович  ей
- ни слова. Еще и втыки раздает тем, кто против нее возникает.
     - Не М.Хвыля ли это? - предположил Олег.
     - Хвыля! - снова хмыкнул  Петя.  -  Хвыли  она  задом  своим  круглым
делает, когда мужиков на прицел берет. Мирослава  она,  но  я  ее  Славкой
зову.
     - И она отзывается? - усомнился Олег.
     -  Запросто.  И  меня  она  Петюней  называет,   а   когда   сердится
Питекантропом.
     Олег вздрогнул - так, сердясь, называла его когда-то Полина.
     - Славка не намного старше меня, - продолжал развивать Петя  очевидно
небезразличную для него тему. - Ей не то двадцать, не  то  двадцать  один.
Двадцать один, точно! Второго  июля  стукнуло.  Она  как  раз  университет
окончила. Это событие, и ее именины заодно, Закалюки на даче  в  Русановке
отмечали. Разворот дали на сто восемьдесят  градусов.  Леонид  Максимович,
когда требуется, умеет делать такие развороты. Сам он, надо сказать,  мало
пьет, но гостей любит накачивать по самую завязку. И  Славочка  разошлась,
не остановишь - две бутылки шампанского выдула и на столе в  одних  бикини
танцевала. Не верите? Вот вам  крест!  -  Петя  неумело  перекрестился.  -
Поспорила на слабо с Валом, это ее постоянный кадр и - пожалуйста.  Мужики
ну просто на ушах стояли. И только Леониду Максимовичу это не понравилось:
он ее сдернул со стола, как следует врезал по заднице, заставил одеться.
     - Сам видел? - усомнился Олег.
     - Если бы не видел, не говорил. Славка меня еще за  неделю  до  этого
пригласила. Я не хотел идти, - не моя это компания,  но  Полина  попросила
привезти минералки, пива, помочь расставить в саду столы. Вот я и остался.
     - Эта Мирослава, что же, у Закалюков живет?  -  наконец-то  сообразил
Олег.
     - Так я об этом и толкую. Она у них уже лет десять как  прописана.  С
родителями у нее какой-то непорядок: то ли  развелись,  то  ли  умерли,  и
Закалюки ее к себе как бы на воспитание взяли. Только ее уже  поздно  было
воспитывать!
     Олег удивился: после того, как покинул Сосновск, он не раз встречался
с Полиной, виделся и с Леонидом, но ни она, ни он никогда  не  говорили  о
своей воспитаннице, что было по меньшей мере странно. А  вот  нескрываемые
симпатии  литсотрудницы  многотиражки  М.Хвыли  к  генеральному  директору
объединения теперь понятны.
     - Разве не знаете ее? - покосился на него Петя.
     - Откуда мне ее знать?
     - Мало ли откуда! Может она к вам в Киев приезжала.
     - Что-то не припомню таких  гостей.  Но  почему  ты  решил,  что  она
любовница Леонида?
     - Так это всем известно! И она, между прочим, не скрывает.
     - Но ты сказал, что у нее есть кавалер.
     - Это Вал-то? Он у нее просто так, для  прикрытия.  Она  с  ним,  как
кошка  с  собакой,  только  и  знают,  что  цапаются.  А  перед   Леонидом
Максимовичем Славочка скатертью стелется. Пылинки с него сдувает. Кофе, по
особому заваренный, каждый день для  него  готовит,  в  служебный  кабинет
приносит. У него одних  секретарш  целый  взвод,  но  кофе  он  только  от
Славочки принимает. Или, к примеру, сегодня, чего спрашивается  приперлась
встречать его, да еще с цветами? А Леонид Максимович  любит,  когда  перед
ним стелятся. И в долгу не остается. Ну то,  что  он  в  многотиражку  ее,
желторотую, взял, ладно. Но свой новый "мерседес", что из Австрии пригнал,
ей доверил. Полину даже в своем  присутствии  за  баранку  не  пускает,  а
Славочке - пожалуйста: бери супертачку, когда угодно, кати, куда хочешь. И
она уже по всему городу на этом "мерседесе" гоняет. Чего еще доказывать?
     На улице Котляревского Петя остановил машину около хлебного магазина,
сказал, путая французский с немецким:
     - Пардон, майн онкль.  Айн  момент,  -  и,  прихватив  полиэтиленовую
сумку, побежал в магазин.
     Это весьма кстати, поскольку поток  информации,  что  он  обрушил  на
дядю, не позволял тому сосредоточиться. А  сосредоточиться  было  на  чем.
Только сейчас Олег вспомнил, как четыре  года  назад  на  похоронах  Петра
Егоровича он обратил внимание на  рослую,  хорошо  сложенную  девушку  лет
семнадцати, которая поддерживала под руку горевавшую  Полину.  Известие  о
смерти дяди  застало  Олега  в  Самарканде,  где  он  пребывал  с  группой
интуристов, и он едва успел добраться на этот печальный церемониал - прямо
с аэродрома поехал на Старое кладбище, где к тому времени уже не  хоронили
простых смертных и где среди сонма людей,  частокола  венков,  оркестровых
труб, милицейских нарядов трудно было угадать, кто и какое отношение имеет
к усопшему. Он обратил внимание на эту девушку еще потому, что на ней было
знакомое ему темно-серое в клетку платье, которое Полина купила  незадолго
до этого в Москве, куда приезжала на очередное свидание с возлюбленным.  И
то, что она уступила это отнюдь не дешевенькое платье молодой приятельнице
свидетельствовало о близости их отношений. А  еще  ему  запомнились  глаза
девушки: большие, строгие, вопрошающие. На кладбище и потом на многолюдных
поминках в доме Савицких он несколько раз ловил на себе взгляд этих то  ли
темно-голубых, то ли синих глаз. Но тогда ему было не до едва  оперившихся
девиц - с лихвой хватало Полины, ее эмоций.
     Вспомнив девушку, Олег подумал, что должно быть это была Мирослава...
     Вернулся Петя с набитой батонами сумкой, бросил ее на заднее сидение,
включил зажигание, посмотрел на часы, а затем на Олега.
     - Без четверти восемь. Мать уже заждалась. Газуем?
     - Не спеши.
     - Понятно, - кивнул Петя, трогая машину с  места.  -  Так  на  чем  я
остановился?
     - У меня вопрос. Какие отношения у Полины с Мирославой?
     - На людях едва не целуются: такие подружки, водой не  разольешь.  Вы
же знаете: у Полины гонора хоть отбавляй.  Как  же  показать,  что  кто-то
лучше ее? А со  стороны-то  видней.  Правда,  она  и  сейчас  еще  ничего,
смотрится, но толстеть начала, а это, согласитесь, не тот уже класс. И еще
такой факт: Полина в институте преподает,  недавно  диссертацию  защитила,
каким-то Фондом руководит. И если бы  Славка  не  помогала  по  хозяйству,
полный развал в доме произошел бы.
     В этом Олег не усомнился: Полина всегда чуралась домашнего хозяйства,
как черт ладана. И то, что этот нелегкий  труд  она  переложила  на  плечи
воспитанницы, свидетельствовало не в ее пользу.
     - В этом смысле Славка там не лишняя,  -  словно  угадав  его  мысли,
продолжал Петя.  -  С  одним  Стаськой,  закалюковским  сыном,  мороки  не
оберешься. Такой шелопутный парень, неслух - спаса нет. Только  Славка  на
него воздействовать может: она, как Кашпировский, установку  ему  даст,  и
пацан стихает, ходит за ней, как  привязанный.  Теперь  с  другой  стороны
посмотрите, идти в разнос Полине не резон потому, что другого мужа с таким
положением ей уже не сыскать.  Значит  и  дергаться  нечего.  А  мужики  с
положением непременно  любовниц  заводят,  это  им  как  бы  по  должности
причитается. Но ведь бывает на таких стерв  нарываются,  что  потом  локти
свои вместо завтрака кусают. А тут, что ни говори, все-таки свой человек.
     - Оригинальное суждение, - усмехнулся Олег.
     Но тут же подумал, что Петино суждение не  такое  уж  оригинальное  -
аналогичной позиции порой придерживаются не только обманутые  жены,  но  и
иные мужья, и что так называемые друзья и подруги дома появились  еще  при
царе Горохе и не являются реликтами в наши  дни.  Такой  же,  по-существу,
позиции долгое время придерживался сам Леонид, когда его жена с упорством,
достойным лучшего применения, наставляла ему рога со своим кузеном...



                                    12

     Улица  Листопада,  дом  под  номером  23.  Те  же  до  боли  знакомые
решетчатая ограда, калитка с замком дистанционного  управления,  ухоженный
палисадник, кусты сирени. А вот  и  сам  дом  -  двухэтажный,  без  особых
претензий, но с мансардой под остроконечной крышей. Дом, г