ался, что
он тоже мог бы получить работу у Лео. Но Бауер ждал. Он не  мог  заставить
себя связаться с "рэкетиром". Он ждал  до  тех  пор,  пока  не  вышли  все
деньги, занимать уже было не у кого, случайных заработков тоже  больше  не
было, и оставалось только просить помощи у  благотворительных  обществ.  С
точки зрения Бауера, для семейного человека жить  вспомоществованием  было
более позорно, чем жить воровством. Человека, думал он, могут толкнуть  на
воровство благородные побуждения, и тогда  это  не  уронит  его  в  глазах
людей. И вот, однажды он подошел к Лео и попросил принять его на работу.
   - Я буду делать все, - сказал он. Его слегка трясло. - Что велите, то и
сделаю.
   Это было в те дни, когда Лео сам еще чувствовал себя неспокойно в своем
новом деле. Он уже раньше замечал, что Бауер украдкой на него поглядывает,
а как только заметит, что Лео на него  смотрит,  поспешно  отворачивается,
словно мальчишка, высовывающий за  спиной  язык.  Лео  справился,  кто  он
такой, и, узнав, что это - безработный конторский служащий с образованием,
подумал: "Хочешь жить по закону? Ну и живи себе.  А  у  меня,  по  крайней
мере, будет кусок хлеба в такие тяжелые времена, как сейчас".
   Неожиданное обращение к нему Бауера огорошило Лео.
   - Что это значит - все буду делать? - выкрикнул  он.  -  Какие  у  меня
дела, по-вашему, что вы "все" будете делать?
   Бауер покраснел от смущения, но он был тугодум. В голове у него  засела
одна мысль, и он не мог так быстро от нее  отрешиться.  Вместе  с  тем  он
чувствовал, что нужно сейчас же,  немедленно  что-то  ответить,  и  потому
сказал то, что было у него на уме:
   - Мне все равно, какая работа. В доме есть нечего, а их четыре  рта.  -
Он понимал, что говорит не то, что следует. Голос его упал  до  невнятного
бормотания. - Вы только скажите мне, что нужно делать - я  все  сделаю,  -
пролепетал он.
   - А если я пошлю вас воровать для меня? - закричал Лео. -  Опыт  у  вас
есть? - С соседних столиков начали поглядывать в их сторону.
   - У меня дети голодают, - беспомощно пробормотал Бауер.
   Но Лео был слишком зол, чтобы его слушать.
   - А как вам понравится, если я дам вам револьвер и  прикажу  настрелять
для меня денег? - бушевал Лео.
   Управляющий бильярдной  поспешно  направился  к  их  столику.  Это  был
крупный, тяжеловесный мужчина. Звали его Джордж Палумбо. Когда-то  он  был
профессиональным борцом. Он обхватил Бауера за плечи.
   - Все мы сейчас не в своей тарелке, - сказал он.
   Бауер бросил на Палумбо благодарный взгляд.
   - Я только хотел спросить его насчет работы, а он на меня накинулся.  -
Палумбо свободной рукой снял пальто и шляпу Бауера с вешалки и повел его к
двери. Бауер стал было упираться, но рука Палумбо крепче обхватила его  за
плечи.
   - Вы что же, хотите вышвырнуть меня из-за этого человека? -  воскликнул
Бауер.
   - Вы сейчас не в себе. -  Палумбо  не  отпускал  Бауера,  пока  тот  не
очутился на тротуаре. - Что поделаешь,  времена  тяжелые,  у  всех  сейчас
нервы пошаливают. Идите домой - остынете, вам легче станет.
   Если бы Палумбо не выставил его за дверь, Бауер, быть может, не  принял
бы предложения Лео, когда тот приехал к нему. Лео  мучила  совесть  -  вот
почему он приехал к Бауеру.  Чувство  вины  перед  Бауером  заставило  его
раздуть случай в  бильярдной  и  уговорить  себя,  что  Бауер  "настоящий,
первосортный парень" с хорошим  открытым  лицом,  надежный  и  честный.  А
Бауера убедило то, что Палумбо, когда пошло на поверку, отдал предпочтение
не ему, а Лео. Вот что заставило Бауера решиться пойти к рэкетирам.


   Они все были в сборе - бывшие уборщицы и  служанки,  мистер  Мидлтон  и
Джус, музыканты и Делила Лаури, кассирша из ресторана и  молодой  человек,
собиравшийся стать полисменом, Бауер и Пай-ай, - когда агенты Миллетти, по
доносу Джо, ворвались в банк. Лео тоже был  здесь.  Он  не  пошел  в  свою
личную контору  из  боязни,  что  Джо  явится  туда  и  снова  начнет  его
уговаривать.


   Налет производили два агента в штатском  и  с  полдюжины  полисменов  в
форме. Один из полисменов постучал в дверь, и Бауер, стоявший  поблизости,
пошел открывать.
   - Кто там? - спросил он, отпирая дверь,  и  полисмены  один  за  другим
ввалились в комнату.
   Они появились сразу, со всех сторон, и Бауер от неожиданности подскочил
и громко стукнулся об пол одеревеневшими ногами.  Затем  бросился  бежать,
забился в угол и,  весь  сжавшись,  поглядывал  оттуда  на  полисменов.  В
комнате стояла мертвая тишина, и все отчетливо слышали, как Бауер пробежал
в угол. Он производил негромкие, царапающие звуки, словно на ногах у  него
были когти.
   - Ни с места! - сказал один из агентов. - Не двигайтесь!
   Лео с Делилой были в нише; они проверяли старые лотерейные билеты,  так
как один из контролеров пожаловался, что его обсчитали. Когда агент проник
в комнату, Лео держал  в  руках  пачку  старых  билетов.  Растерявшись  от
неожиданности, он вышел из ниши и направился навстречу полисменам, хмурясь
и поглядывая на них исподлобья. Вдруг он сообразил,  что  держит  в  руках
билеты, а билеты - вещественное доказательство. Он бросил их на пол.
   - Очень сожалею, мистер Минч, - сказал один из агентов. - Но вы сделали
это слишком поздно.
   Он собрал брошенные Лео билеты, положил  их  в  конверт  и  написал  на
конверте имя Лео.
   - Подите-ка сюда на минутку, - сказал Лео. - Лицо агента показалось ему
незнакомым, но в этом  не  было  ничего  удивительного.  Он  давал  взятки
слишком многим из них, чтобы всех помнить.
   Агент, не торопясь, прошел за Лео в вестибюль. Там уже были расставлены
полисмены: один у лестницы, ведущей  вверх,  другой  у  лестницы,  ведущей
вниз. Эти полисмены были  Лео  знакомы,  и  он  им  кивнул.  Они  смущенно
поглядели на него.
   - Я полагаю, что мы с вами сейчас это  уладим,  -  сказал  Лео  агенту,
опуская руку в карман. Он знал, что время от времени, когда кому-нибудь из
агентов приходится  туго,  он  производит  арест,  просто  чтобы  получить
взятку.
   Но агент покачал головой.
   - Да что это Миллетти - спятил вдруг, что ли? - закричал Лео. - Что все
это значит?
   - Он как будто был вполне здоров, когда я его видел, - сказал агент.
   Двери квартир, выходивших на ту же площадку, отворялись одна за другой,
и из них выглядывали любопытные лица.
   - Нечего тут смотреть! - закричал агент. Он повернулся к  полисмену.  -
Никого не пускать! - приказал он. Ему явно было не по себе.
   Лео вернулся в банк.
   Другой  агент  тем  временем  с  помощью   полисменов   закончил   сбор
вещественных доказательств и вызвал по  телефону  полицейский  автомобиль.
Каждая  пачка  билетов,  лежавшая  на  столе   перед   сортировщиком   или
счетоводом, была запечатана в отдельный конверт  и  помечена.  Арифмометры
опечатали, незаконченный дневной баланс, сводки и прочие бумаги сложили  в
одну большую пачку.
   Женщины сбились в кучку около ниши. Некоторые казались испуганными,  но
большинство  уже  оправилось  от  страха  и,  по-видимому,  получало  даже
некоторое удовольствие  от  этого  происшествия,  нарушившего  однообразие
рабочего дня. Делила сидела немного поодаль. Лицо ее было задумчиво.  Руки
спокойно сложены на коленях. Пай-ай стоял среди женщин и что-то  весело  и
нечленораздельно говорил, обдавая их фонтаном мелких брызг.
   "Вот,  должно  быть,  такую  же   галиматью   слышит   господь,   когда
прислушивается к тому, что творится на земле", - подумала Делила. Один  из
полисменов внимательно вслушивался в бормотания Пай-ая.  Это  был  молодой
честолюбивый парень, и ему хотелось выудить еще какую-нибудь улику.
   - Не то он говорит на блатном языке, -  сказал  полисмен,  -  а  не  то
выворачивает слова наизнанку. Вы понимаете что-нибудь? - Он не сводил глаз
с Пай-ая, но обращался, по-видимому, к Мюррею, который стоял поблизости.
   Мюррей  наблюдал  за  работой  агентов  и  полисменов  с   любопытством
профессионала. Ему хотелось знать, будут ли они все делать  так,  как  его
учили в полицейской школе.
   - Он большой шутник, - сказал Мюррей. - Он говорит на блатном языке, да
к тому же еще выворачивает слова наизнанку.
   Бауер сидел в углу, лицом к стене. Неподалеку от Мюррея  сидел  Джус  и
двое  музыкантов-кубинцев.  Кубинцы  разговаривали  по-испански,  а   Джус
прислушивался к их разговору, хотя не понимал  ни  слова.  Лицо  его  было
бледно и сосредоточенно; большие, сжатые в кулаки руки лежали на  коленях.
Он старался не думать о  предстоящей  поездке  в  полицейском  автомобиле.
Мистер Мидлтон стоял тут же и безмятежно покуривал папиросу. Жилет его был
расстегнут, руки сложены на животе поверх белой рубашки. У него был  такой
вид, словно он только что встал из-за стола после сытного обеда  и  теперь
обдумывает, как бы с приятностью провести вечер.
   Лео подошел к телефону; он вызвал своего адвоката, велел ему  разыскать
Рудди, который был его постоянным поручителем, и направить его в  суд  для
взятия на поруки семнадцати человек. Он также попросил его  прислать  туда
Эдгара с машиной. Потом подошел к Джусу.
   - Как вы себя чувствуете? - спросил он.
   Джус поднял голову, и Лео увидел капли  пота  на  его  большом  бледном
лице.
   - Да что-то мне не по себе, - сказал Джус.
   - Ничего, ничего, - сказал Лео. - Здесь недалеко - три-четыре минуты  -
и мы будем все вместе, все будем возле вас. Мы вас не пустим. - Он  сделал
попытку рассмеяться, но вышло не очень удачно.
   - Как-нибудь выдержу, - сказал Джус.
   - Такой здоровенный малый, - Лео  потрепал  его  по  плечу.  -  Это  же
пустяки.
   - Постараюсь.
   Лео решил сказать женщинам, чтобы они сели с Джусом. Они пристыдят  его
и заставят сидеть спокойно. Он направился к нише, и  когда  проходил  мимо
Мюррея, тот потянул его за рукав и попросил уделить ему минуту.
   - Сейчас, сейчас, подождите, - сказал Лео с раздражением.
   Он шепнул итальянкам, чтобы они сели в полицейском автомобиле по  бокам
Джуса. Женщины сразу приняли матерински озабоченный вид.
   - Нехорошо, если он наделает шуму, - сказал Лео. Итальянки сочувственно
закивали головами. Лео повернулся к Делиле. - Все это  пустяки,  не  нужно
расстраиваться, - сказал он. Она не ответила. Не  повернула  головы  и  не
взглянула на него. Она продолжала сидеть все так же спокойно и неподвижно,
и он постоял возле нее с минуту, не зная, чем ей помочь. Тут  он  заметил,
что  Мюррей  стоит  и  ждет,  когда  можно  будет  с  ним  поговорить,  и,
отвернувшись, быстро подошел к мистеру Мидлтону. - Мне очень жаль, что так
вышло, - сказал он.
   Мистер Мидлтон не торопясь вынул папиросу изо рта. Он думал о том,  что
мог бы научиться работать на телетайпе, когда его руки вышли из строя.  Но
тогда ему казалось, что это ниже его  достоинства.  Он  предпочел  заявить
компании, что подыщет себе другую работу, более  подходящую  для  человека
его возраста и положения.
   - Что толку тревожиться попусту,  -  сказал  он  Лео.  -  Только  мозги
натрудишь. - Он взглянул на Лео, улыбнулся  и  так  же  неторопливо  сунул
папиросу обратно в рот.
   Лео поспешно вышел в вестибюль. Ему хотелось уйти  от  всех.  Хватит  с
него и собственных забот. Он  шагал  взад  и  вперед  по  вестибюлю,  пока
полисмен, поднявшись по лестнице, не объявил, что машина подъехала.  Тогда
Лео вернулся в контору и снял с вешалки пальто и шляпу.
   - Выходите все, - сказал агент. - Ну, пошли! По одному, за мной. Вперед
не вылезать и не отставать, идите друг за дружкой.
   Он продолжал выкрикивать еще  что-то,  и  все  медленно  выстроились  в
шеренгу и гуськом потянулись к выходу. Один полисмен и один агент остались
в комнате, собираясь замкнуть шествие; они увидели, что  Бауер  продолжает
неподвижно сидеть в углу лицом к стене. Когда  агент  направился  к  нему,
Бауер как-то нелепо съежился.  Его  длинное  костлявое  тело  заерзало  на
стуле.
   - Что это с вами такое? - спросил агент. - Ходить не можете?
   - Нет, - сказал Бауер. Голова  его  была  опущена,  глаза  закрыты.  Он
быстро затряс головой. - Нет, - сказал он. - Нет, нет, нет, нет! -  Он  не
говорил, а бормотал.
   Агент рассмеялся. Он был человек семейный, а Бауер вел себя точь-в-точь
как заупрямившийся ребенок.
   - Не хочу-у-у, - плаксиво протянул  агент.  Запрокинул  голову,  уперся
руками в бока и капризно затопал ногой. - Не хочу-у-у, -  прохныкал  он  и
снова засмеялся.
   Бауер умолк. Он не открыл глаз,  не  поднял  головы,  только  ухватился
руками за стул с такой силой, что суставы на пальцах  побелели.  Йоги  его
судорожно обвились вокруг ножек стула.
   - Ну, пошли! - сказал агент. - Вставай!
   Бауер продолжал сидеть молча. Он так крепко цеплялся за стул,  что  все
тело его дрожало от напряжения.
   Полисмен,  стоявший  у  дверей,  крикнул  первому  агенту,  чтобы   тот
подождал. Все, остановившись, обернулись и начали прислушиваться. И  вдруг
всех охватил страх. Даже мистер Мидлтон сжал кулаки.
   Полисмен отошел от двери и не спеша направился к Бауеру.
   - Поглядите-ка на этого ублюдка, - сказал агент. Он медленно осмотрелся
вокруг. Потом внезапно ринулся  вперед  и  схватил  Бауера  за  волосы.  -
Вставай! - зарычал он и дернул его за волосы вверх.
   - Нет! - крикнул Бауер. И вдруг  взвизгнул.  Он  широко  открыл  рот  и
взвизгнул что было мочи. - Нет! -  выкрикивал  он  и  взвизгивал  и  снова
выкрикивал:  -  Нет!  Нет!  Нет!  -  и  снова  взвизгивал.  Глаза  у  него
по-прежнему были закрыты, и он изо всех сил цеплялся  дрожащими  руками  и
ногами за стул.
   Служащие конторы, стоявшие  в  вестибюле,  зашевелились.  Крики  Бауера
всколыхнули  их,  как  ветер  колышет  высокую  траву.  Коринна   Андерсон
засмеялась, а Джус вышел из шеренги.
   - Ну пошли, пошли, - сказал агент, загоняя их,  как  пастух  стадо.  Он
видел, что это стадо того и гляди разбредется в разные стороны.
   - Ну, марш, вниз по лестнице! Пошевеливайтесь!
   - Разрешите, - сказал Лео.
   Он стал пробираться мимо шеренги обратно в банк. Полисмен преградил ему
дорогу.
   - Это же я, - сказал Лео.
   Полисмен с минуту колебался. Потом обернулся к остальным.
   - Ступайте вперед, слышите вы! - закричал он. - Ну, живей! -  Он  ткнул
мистера Мидлтона в спину дубинкой. - Шагай, шагай, папаша! - сказал он.
   Волосы у  Бауера  взмокли  от  пота,  и  агент  никак  не  мог  за  них
ухватиться. Они были слишком короткие и слишком влажные. Они выскальзывали
из его пальцев, и он поднял руку, брезгливо оглядел ее и отряхнул.
   - Помоги-ка мне справиться с  этим  дерьмом,  -  сказал  он  полисмену,
стоявшему рядом.
   Полисмен подошел к Бауеру сзади. Он обхватил его рукой за  шею,  сдавил
ее и потянул вверх. Глаза Бауера под закрытыми веками полезли из орбит. Он
старался укусить полисмена за локоть, но не мог достать до него  зубами  -
локоть был под его подбородком. Когда полисмен  потащил  его  за  шею,  он
отделился от пола, но продолжал цепляться за стул,  и  стул  отделился  от
пола вместе с ним.
   Агент нагнулся и начал отдирать ноги Бауера от стула. Но ничего не  мог
с ними поделать.
   - Ладно, - сказал он. - Отпусти-ка его на минутку.
   Он тяжело дышал. Расстегнув нижние пуговицы пальто,  он  сунул  руку  в
задний карман брюк и вытащил оттуда  короткий  свинцовый  брусок,  обшитый
черной кожей. Он потряс им перед закрытыми глазами Бауера.
   - Видишь это? - спросил он раздельно и громко. - Если ты  не  отпустишь
стул, я, видит бог, переломаю тебе руки и ноги. - Он опустил  свинчатку  и
выпрямился. - Ну, - сказал он. - Вставай теперь.
   Бауер не открыл глаз. Из-под опущенных век по его пятнистому костлявому
лицу потекли слезы. Рука полисмена перестала сдавливать ему  горло.  Бауер
широко открыл рот. С минуту он молчал. Потом взвизгнул.
   - Помогите! - Дальше слова слились в нечленораздельный визг.  Потом  он
опять выкрикнул: - Убивают!
   Лео уже был в комнате. Он стоял и смотрел на Бауера.
   - Постойте минутку, ребята, - сказал он. Медленно, с озабоченным  видом
он подошел к Бауеру. - Отойдите, я сейчас приведу его в порядок.
   Полисмен и агент отошли в сторону. Они,  по-видимому,  рады  были,  что
кто-то пришел им на помощь.
   - Только поживее, - сказал агент. - Мы  не  можем  возиться  тут  целый
день.
   - Этот сукин сын рехнулся, - сказал полисмен. Лео  наклонился  и  обнял
Бауера за плечи.
   - Фредди, - шепнул он. - Послушайте меня. Возьмите себя в руки, Фредди.
   - Нет, - сказал Бауер. - Нет, нет, нет, нет. - Голос у него  дрожал,  и
не слова, а какие-то обломки слов слетали с губ.
   - Это я, Лео. Вам ничего не сделают. Я  о  вас  позабочусь.  Что  могут
сделать с человеком,  который  честно  нарабатывает  свой  хлеб,  управляя
конторой? Можете на меня положиться. Разве Лео когда-нибудь обманывал рас?
   С минуту Бауер молчал. Потом открыл глаза - первый раз  за  все  время.
Глаза были как стеклянные.
   - Я не могу встать, мистер Минч, - сказал он. Голова  его  качнулась  и
устало прислонилась к груди Лео.
   - Ничего, ничего, - сказал Лео. - Обопритесь на меня. - Он положил руку
ему на голову и прижал ее к своей груди. - Лео вам поможет. -  Он  говорил
приглушенным голосом, похожим на плач.


   Налет был сделан в середине дня. Когда они вышли из подъезда, холодное,
желтое солнце еще светило  на  серой  улице.  Собралась  толпа.  Ребятишки
стояли тихо, Позади них, выглядывая друг из-за друга, толкались мужчины  и
женщины, слышалось перешептывание и шарканье ног.
   В большом полицейском автомобиле было темно. На полу между двумя рядами
скамей, прикрепленных к стенам, лежала решетка. Лео сидел впереди, рядом с
Бауером, а напротив  него  сидел  Джус.  Они  почти  касались  друг  друга
коленями. Бауер  прислонился  головой  к  перегородке,  отделявшей  их  от
шофера. Он все еще хныкал.
   - Нет, не могу, - сказал Джус. Автомобиль еще не трогался с места, и  в
него продолжали входить люди, а Джуса уже трясло.
   - Через минуту мы будем на месте, - сказал Лео. Он  потрепал  Джуса  по
колену. - Такой здоровенный малый, - сказал он.
   Темный воздух был пропитан  каким-то  специфическим  тюремным  запахом.
Автомобиль медленно катился по улицам, другие машины задерживались  позади
него, и седоки высовывались, стараясь разглядеть узников  сквозь  железные
переплеты в задней дверце.
   Лео смотрел на перешептывающиеся в темноте фигуры, на темные  скрипучие
стены машины, на двух агентов и двух полисменов,  стоявших  у  выхода,  на
любопытных, которые выглядывали из сбившихся в кучу автомобилей,  -  и  на
минуту ему показалось, что это не он, а  кто-то  другой  сидит  здесь.  Он
сидел и думал о себе, как о постороннем человеке.
   "Странный способ добывать кусок хлеба", - подумал он.
   Бауер все еще скулил, и Джус резко наклонился вперед.
   - Если он не замолчит, мистер Минч, - сказал он, - я его придушу. - Его
бледное, мокрое от пота лицо дергалось.
   - Неужели у нас и без того мало хлопот! - воскликнул Лео.
   - Скажите ему, чтобы он замолчал. Ей-богу, мистер Минч, я не выдержу.
   - Ему нужно выплакаться. Не можете вы, что ли, дать ему выплакаться?  -
Лео увидел, что лицо Джуса исказилось, а большое тело словно набрякло.  Он
походил на животное, приготовившееся к прыжку. Лео  поспешно  обернулся  к
Бауеру. - Он и правда придушит вас, Фредди! - крикнул он и схватил  Бауера
за плечо, но тот вырвался. - Ну, перестаньте, - сказал Лео. -  И  без  вас
хлопот достаточно.
   Бауер  втянул  в  себя  воздух  и  долго  сидел  не  дыша.  Голова  его
по-прежнему была прислонена к перегородке. Маленький кружок  серого  цвета
проникал через отверстие над его головой. Свет был тусклый и, словно тень,
падал на лицо Бауера и затягивал стекла  его  очков  голубоватой  пленкой.
Наконец Бауер прерывисто выдохнул воздух и снова глубоко с шумом вздохнул.
После этого он опять надолго задержал дыхание, потом еще  раз  выдохнул  и
тотчас снова захныкал.
   Джус следил за ним. Когда хныканье возобно