замедлил  шаг  и  стал  присматриваться,  но
человек так и не обернулся, и Джо виден был только его профиль. А  профиль
был ему незнаком.
   Когда Джо добрался до перегородки, Уилок и Лео уже  прошли.  Он  сказал
"адвокат", и его пропустили.
   За перегородкой  толпились  адвокаты,  служители  в  форме,  полисмены,
сыщики с пристегнутыми под отворотами бляхами - все они двигались бесшумно
и разговаривали вполголоса, чтобы не мешать слушанию очередного дела -  об
оскорблении действием. Пострадавший,  старик  итальянец  с  седыми  усами,
давал показания. Рука у него была забинтована  и  на  перевязи.  Ответчик,
молодой итальянец, опустив глаза, стоял между двумя служителями.
   Уилок  углубился  в  разговор  с  секретарем,  сидевшим  за   отдельным
столиком, а Лео нашел себе место у самой перегородки.  Он  сидел  на  краю
скамейки и, вытянув шею,  старался  разглядеть  судью.  Судья  Гаррет  был
небольшого роста. Он сидел сгорбившись, и  судейский  стол  почти  скрывал
его. Виднелись только его жиденькие седые волосы, розовый  лоб  и  верхний
ободок пенсне.
   Джо сел рядом с Лео и стал ему доказывать, что на  ближайшие  дни  банк
необходимо перевести к нему на квартиру. Он  живет  один,  так  что  места
хватит. Джо решил, что если Фикко  действительно  начал  орудовать  против
Тэккера, то безопаснее всего запрятать банк в  такое  место,  где  его  не
так-то легко будет разыскать.
   - Но я снял уже новое помещение на Эджком  авеню,  -  сказал  Лео.  Они
говорили вполголоса, почти на ухо друг другу.
   - Оно пригодится нам после, - сказал Джо. - Мне думается, нам нужно  на
время немножко стушеваться. Во всяком случае, пока не разберемся, кто  нам
удружил, и не узнаем, что нам грозит и как с этим бороться.
   Лео считал, что чем скорее банк водворится  на  постоянное  место,  тем
лучше будет для дела, и обдумывал, как бы объяснить Джо, что прятать  банк
ни к чему. Но сделать это, не рассказав про Бауера, он не  мог  и  поэтому
молчал.
   - По-моему, так благоразумнее всего, - сказал Джо.
   Лео не ответил.
   Джо встал и медленно, с деланным равнодушием  обвел  глазами  зал.  Ему
хотелось  получше  разглядеть  человека,  лицо  которого  показалось   ему
знакомым. Человек этот смотрел на него в упор. Теперь Джо  видел  все  его
лицо. Нет, он ему незнаком. Во всяком случае, он его не помнит.  Вероятно,
свободный человек в Германии, увидев первого нациста, думал примерно то же
самое: что-то как будто знакомое, но нет, он такого не знает, это какой-то
чужак в его стране.
   - Пойду покурю, - сказал Джо брату.
   Уилок тоже куда-то вышел. Пробираясь к выходу, Джо  увидел  Игана.  Тот
выходил из соседней  комнаты,  где  дожидались  обвиняемые.  Иган  кивнул,
улыбнулся, и Джо подошел к нему.
   - Следующее дело наше, - сказал Иган. Он говорил так,  как  только  что
говорили между собой Джо и Лео и  как  на  днях  говорил  с  самим  Иганом
Фоггарти, когда решил оказать ему доверие, - низким, приглушенным голосом,
почти на ухо.
   Иган видел, как Уилок  прошел  в  канцелярию.  Он  знал,  что  Уилок  -
поверенный Тэккера, и ему хотелось поговорить с ним. Он надеялся поправить
свои дела, показав Уилоку свою готовность услужить. Отказаться  совсем  от
обвинения было невозможно. Пусть Фоггарти отмахнулся от Бауера, отмахнулся
от Холла, но отмахнуться от Миллетти Фоггарти  не  мог.  Если  дело  будет
прекращено, то удар, который Фоггарти  нанес  Миллетти,  вторгшись  в  его
владения и разгромив банк  под  самым  его  носом,  несомненно,  падет  на
Фоггарти же. Поэтому Иган не мог  заходить  слишком  далеко  с  подручными
Тэккера, но ему хотелось хоть что-нибудь сделать  для  них.  Он  прекрасно
понимал, что Тэккер может очень повредить ему.
   - Я думаю, - обратился Иган к Джо, - мы успеем немножко подымить.
   Джо ответил, что как раз и собирался выйти покурить,  но  Иган  сказал,
что в вестибюле уж очень шумно, он проведет его в другое место.  Иган  шел
впереди, указывая путь. Они прошли коридор, несколько комнат и очутились в
канцелярии, где Уилок разговаривал с человеком,  стоявшим  за  проволочной
сеткой.
   В длинной узкой комнате никого, кроме  Уилока  и  секретаря,  не  было.
Воздух  здесь  был  почище,  чем  в  зале  суда.  Пахло  только  пылью   и
дезинфекцией. Иган все поглядывал на  Уилока,  и  Джо,  наконец,  подозвал
Генри и познакомил их. Секретарь за решеткой отошел к своему столу, и  они
могли свободно разговаривать.
   - Обвинение предъявлено в общей форме, - сказал Иган. -  "Застигнуты  с
лотерейными билетами". - Он поглядел на Джо  и  Уилока,  но  на  их  лицах
ничего прочесть не мог и вдруг понял, что они  его  утопят.  Они  подобьют
Миллетти, и его разжалуют.  Опустив  глаза,  он  с  минуту  сосредоточенно
молчал, соображая, что бы такое  сказать  поубедительнее.  Морща  лоб,  он
почувствовал, как на нем проступает пот, а когда вынимал изо рта папиросу,
увидел, что рука у него дрожит.
   - Когда обвинение предъявлено в такой общей форме, -  продолжал  он,  -
можно что угодно добавить или убавить, смотря по необходимости. -  Он  еще
надеялся, что они пойдут на сделку с ним, а потом, когда дело обернется не
так, как было им обещано, виноваты окажутся Баджли или Фоггарти, только не
он.
   Уилок рассмеялся.
   - Так-то вы уважаете право  обвиняемого  знать,  в  чем  его  обвиняют.
Знаем, знаем мы вашего брата. - Ион шутливо пригрозил Игану пальцем. - Все
норовите урвать больше, чем разрешает закон.
   - Дело-то необычное, мистер Уилок. Но обвинение составлено, как всегда.
   - А что же в нем необычного?
   - Хотя бы вы! - Иган попытался изобразить улыбку. Он заметил,  что  Джо
мигнул Уилоку, а Уилок в ответ предостерегающе покачал головой. Так, думал
он, испекся. У них заранее все подстроено. - А потом инструкции, которые я
получил, - продолжал Иган. - Короче говоря, я должен был кое-кому затянуть
петлю на шее. Мне это яснее ясного дал понять Фоггарти,  начальник  нашего
отдела.
   - Вы затянули петлю не на той шее, - сказал Джо.
   Уилок поспешно шагнул вперед и как бы нечаянно  подтолкнул  Джо,  чтобы
заставить его замолчать.
   - Пожалуй, пора идти, - сказал он и, бросив окурок на пол, наступил  на
него. Опустив голову и делая вид, что разглядывает окурок, он скосил глаза
и бросил свирепый взгляд на Джо, что, однако, не произвело на Джо никакого
впечатления.
   Иган понял, что если они и будут топить его, то не из самолюбия и не из
мести, а по  чисто  деловым  мотивам.  Им  нужен  козел  отпущения,  чтобы
показать свою силу перед клиентами и перед полицейским управлением. Что ж,
тогда придется  и  ему  стать  бизнесменом  и  путем  какой-нибудь  сделки
постараться выпутаться из беды.  Но  как?  Что  он  может  им  предложить?
Совершенно ясно, что они позаботились о благоприятном для них исходе дела.
Значит, ничего больше не сделаешь, ничего больше  не  скажешь.  И  все  же
Игану хотелось удержать их, хотелось еще поговорить  с  ними.  Потребность
удержать их возле себя, продолжать говорить, спорить с ними,  быть  может,
показать им, какой он славный парень, вызвать к себе жалость подымалась из
самых недр его существа. Но он знал, что и это  ни  к  чему  не  приведет.
Какая разница, пожалеют они его или нет?  Бизнес  есть  бизнес.  Он  стоял
совсем убитый и ни о чем не мог думать, кроме того, что вот они уйдут и  с
их уходом он лишится должности.
   Уилок, на прощание подарив его улыбкой, повернулся, чтобы уйти. Джо уже
стоял спиной к нему. Иган инстинктивно поднял руку, чтобы их удержать.  Он
увидел обернувшееся к нему выжидающее лицо Уилока.  Джо  тоже  повернулся,
приготовившись слушать. Но мозг Игана словно  онемел.  Он  понимал  только
одно: нельзя дать им уйти, иначе прощай его должность.  Он  не  знал,  как
сделает это, не знал, что скажет.  Когда  он  заговорил,  он  сам  еще  не
понимал подоплеки своих слов.
   - А кстати, - сказал он, - вы знаете, кто на вас  донес?  -  Полунамек,
полу вопрос повис в воздухе, как затишье между вспышкой  молнии  и  ударом
грома.
   "Он знает, кто, - подумал Уилок. - Он  сейчас  нам  скажет.  Тогда  Джо
должен будет что-то предпринять, и Иган будет знать об этом, и мы будем  в
его руках, и что он с нами сделает, один только бог ведает".
   Джо тоже  перепугался  насмерть.  Он  знал,  что  стоит  Игану  назвать
доносчика,  как  придется  что-то  предпринимать  самому,  либо   поручить
кому-нибудь  что-то  предпринять.  И  внезапно   ему   стало   ясно,   что
предпринимать он ничего не  хочет,  не  хочет,  чтобы  и  Тэккер  что-либо
предпринимал. Вообще не хочет,  чтобы  связанные  с  ним  люди  что-нибудь
предпринимали. Если предоставить всему идти своим путем, может быть, все и
образуется, обойдется без него и его вмешательства и ему  не  нужно  будет
решать, вмешиваться  или  не  вмешиваться  в  это  дело.  Но  если  станет
известно, что он знал, кто доносчик, тогда он вынужден будет  действовать.
Вынуждать его к этому будут самые различные причины и в первую  очередь  -
необходимость в интересах бизнеса показать себя таким, каким  считают  его
люди, ведущие с ним дела.
   Все трое прощупывали друг друга взглядом. Одно  мгновение  Джо  и  Иган
были настолько похожи друг на друга, что их можно было принять  за  родных
братьев. Оба они были рослые, полные, а теперь лица их побагровели,  глаза
тревожно поблескивали, и челюсть у  обоих  отвисла.  Уилок  был  спокойнее
всех. Он, казалось, просто задумался.
   Ведь это  убийство,  мысленно  произнес  Иган.  Собственные  слова  так
потрясли его, точно их сказал не он сам, а кто-то  другой.  Если  я  выдам
Бауера Джо, - это все равно, что убить его своими руками. А какой  в  этом
смысл? Что я от этого выиграю? Лишних  425  долларов  в  год,  за  которые
придется расплачиваться бессонницей, а потом, если я ради Тэккера пойду на
убийство, Тэккер будет иметь надо мной власть.  Пусть  даже  я  тоже  буду
иметь власть над Тэккером, но ведь и у Тэккера будет власть надо  мной,  а
Тэккер посильнее меня. Иган, служа в  полиции,  был  осведомлен  о  связях
гангстеров. Он знал, что Тэккер не сам по себе, но благодаря своим  связям
обладает  достаточной  силой,  чтобы  сломить  Игана   и   заставить   его
повиноваться.  И  если  Тэккеру  в  интересах  бизнеса   понадобится   его
разжаловать, что, собственно, может остановить Тэккера, раз Иган  будет  в
его власти?
   Джо, стоявший вполоборота, повернулся к Игану и  посмотрел  на  него  в
упор.
   - А вы, - сказал он резко, - вы знаете, кто это сделал?
   Уилок прикоснулся к руке Джо.  Изворотливый  ум  юриста  подсказал  ему
выход из положения, в которое поставили его слова Игана.
   - Я думаю, - сказал он, - что  личность  доносчика  может  интересовать
только владельца банка, а уж никак не нас. - Он весело взглянул на  Игана.
- Почему бы вам не разузнать, чей это банк, и не уведомить владельца, если
вы знаете, кто донес? - посоветовал он.
   - Я не знаю, кто, - ответил Иган. - Я только так, поинтересовался.
   Он был еще слишком потрясен, чтобы в полной мере осознать свою радость:
ведь бизнес чуть было не  довел  его  до  убийства,  но,  к  счастью,  все
обошлось.
   Джо тоже с радостью ухватился  за  найденный  Уилоком  выход.  Конечно,
думал он, не можем мы так прямо признаваться полиции, что банк принадлежит
нам.
   - Верно, - сказал он Игану. - Скажите об этом  банкиру,  разыщите  его,
вместо того чтобы надоедать нам.
   Уилок пошел прочь, и Джо последовал за ним. Тогда  Иган  быстро  нагнал
Джо.
   - Вы сами понимаете, я  сделал  все,  что  мог,  чтобы  обвинение  было
составлено как можно лучше.
   Джо остановился. По мере того как  в  нем  исчезал  страх,  он  начинал
чувствовать жалость к Игану.
   - Идем, - торопил его Уилок. - Если мы пропустим  очередь,  дело  будет
слушаться последним.
   Джо поспешил за Уилоком, а Иган,  весь  обмякший,  уныло  шел  за  ним,
понурив голову. Что же мне - заплакать, на колени стать  перед  ними,  что
ли? - думал он.
   - Вы сами знаете, - повторил он, - я  делал  все,  что  мог,  чтобы  не
затронуть того, кого не надо.
   Джо не ответил. Как бы он ни жалел Игана, бизнес оставался бизнесом.


   Когда они вернулись в зал заседаний, судья Гаррет все еще  слушал  дело
об оскорблении действием. Заметив свободное  место  возле  юноши,  который
показался ему знакомым, Джо направился к нему и сел рядом.
   - Мне почему-то кажется, - сказал он, - что я вас где-то видел.
   Лицо у  юноши  было  худое,  смуглое  и  такое  бледное,  что  казалось
зеленоватым. Он был миниатюрен и очень молод, а его губы, нос, уши, глаза,
руки и ноги были  словно  выточены  рукой  скульптора.  Несколько  длинных
темных волосков оттеняли его верхнюю губу, а зеленоватые щеки  были  такие
гладкие, что бритва к ним, по всей видимости, еще не прикасалась.  На  нем
были новые лакированные туфли на высоких каблуках.
   - Я-то вас знаю, - сказал он, - понаслышке.  И  потом  мне  вас  как-то
показали у Бойла.
   - Где?
   - У Бойла, на Сорок седьмой улице.
   - Где это Сорок седьмая улица?
   - На Сто  сорок  седьмой  улице.  Вы  играли  на  бильярде  с  каким-то
толстяком. Вы еще тогда положили пятнадцатого.
   - А, припоминаю, но ведь это было очень  давно.  Кто  это  вам  показал
меня?
   - Да просто парни, которые там были. Вы ведь знаменитость,  вот  они  и
показали, может, думали, что я попрошу у вас автограф.
   Джо рассмеялся. Но юноша все же оставался для него загадкой. Он  думал,
что когда тот заговорит, то он  узнает  его  по  голосу.  Теперь  Джо  был
убежден, что где-то видел этого мальчишку, даже  разговаривал  с  ним,  но
только не у Бойла. У Бойла он и был-то всего раз. Не мог же  он  с  одного
раза запомнить человека, который стоял в толпе зрителей вокруг бильярда.
   - У вас что, тоже слушается дело? - спросил он.
   - Вроде того. Парня, с которым я работаю, забрали.
   - А где вы работаете?
   - У Коха. - Юноша видел, что имя это для Джо пустой звук. - Барни  Кох,
- пояснил он. - Он букмекер, а я у него подручный.  Имейте  в  виду,  если
захотите поставить на лошадку.  Я  обслуживаю  бары  и  бильярдные  в  том
районе, - Бойла и прочие места.  Если  попадете  в  те  края,  обязательно
встретимся.
   Джо обещал юноше иметь это  в  виду  и  встал.  Когда  он  ушел,  юноша
равнодушно посмотрел ему вслед. Его красивое, словно  выточенное  лицо  не
выражало ровно ничего. Но когда он увидел, что Джо садится рядом с Лео, он
ухмыльнулся. Чтобы скрыть усмешку, он поднес ко рту платок, а затем громко
высморкался.
   Нет, думал Джо, просто он напоминает кого-то из моих знакомых.  Сначала
он предполагал, что парень из шайки Фикко и его подослали,  чтобы  узнать,
чем кончится дело. Но рассказанная им история была  вполне  правдоподобна.
Если он слишком охотно ее рассказал, то, видимо, потому,  что  считал  Джо
азартным игроком и хотел на нем заработать. Он просто  напоминает  кого-то
из знакомых.  Такие  мальчишки  вечно  подражают  людям,  которых  считают
важными особами. А по правде говоря, эти так называемые важные особы часто
сами копируют свои же собственные изображения в кино и газетах.
   Тут  объявили,  что  слушается  их  дело,  и  Джо  перестал  думать   о
посторонних вещах.
   Помощник прокурора начал с  предложения  отложить  разбирательство.  Он
заявил,  что  дело  серьезное,  что,  возможно,  речь  идет  не  только  о
наказуемом  проступке  и  что  у  него  не  было  времени  ознакомиться  с
материалами.
   Уилок коротко возразил, что состава преступления здесь нет  и  было  бы
несправедливо заставлять его клиентов тратиться  на  залог.  Судья  Гаррет
поддержал возражение  защиты,  и  после  этого  Уилоку  ничего  больше  не
оставалось делать. Судья делал все за него.
   Судья Гаррет скоро должен был выйти в отставку,  Он  хотел,  чтобы  его
место получил сын. Этим рычагом и  воспользовался  Эд  Бэнт,  да  еще  тем
обстоятельством, что судья Гаррет был обязан ему своей должностью.
   Во второй половине дня Бэнт вместе с  Уилоком  наведался  к  судье,  но
только перед самым  уходом  упомянул  о  предстоящем  деле.  Прощаясь,  он
заметил вскользь:
   - Сегодня Уилок должен выступать по одному делу, так вот оно  для  меня
представляет некоторый интерес.
   - А какое дело? - спросил судья.
   - Да лотерейное дело, - ответил Бэнт. - Если  вы  сможете  уделить  ему
внимание и это не слишком вас затруднит, я был бы вам весьма обязан.
   Судья мысленно взвесил все "за" и "против". Ведь судья,  как  и  всякий
прочий смертный, вынужден участвовать  в  игре  бизнеса  и  участвовать  в
расчете на выгоду.  В  иных  случаях  выгода  совпадала  с  долгом  судьи;
например, когда поддержать свою  репутацию  было  выгоднее,  чем  нарушить
долг, или когда плата за нарушение долга была настолько  мала,  что  из-за
нее не стоило терпеть уколы совести. Но здесь, совершенно  очевидно,  речь
шла о пустяковом деле. Лотерейные дела всегда  пустячные.  Однако  это  не
значит, что плата за отступление от долга тоже будет пустяковая.  Особенно
в данном случае. За это уж стоит выдержать легкий щипок совести.
   - Что ж, - сказал судья Бэнту, - если вы просите  о  личном  одолжении,
если вы лично в этом заинтересованы...
   Но Бэнт прекрасно знал, что ему нет смысла компрометировать себя  из-за
такого пустячного дела.
   -  Лично  я  не  заинтересован,  -  ответил  он,  -  просто  я  был  бы
признателен, если бы вы сделали одолжение моему юному другу.
   - Я так это и понял, Эд, - ответил Гаррет.
   На этом разговор и кончился.
   Баджли давал показания первым. Он изложил, как вошел  в  указанное  ему
помещение, обнаружил там десять человек, сидевших плечом к плечу за столом
над кучами лотерейных билетов. В другой комнате еще  шестеро  работали  на
счетных машинах и над бухгалтерскими  отчетами;  перед  ними  тоже  лежали
лотерейные билеты.
   - Один пытался бежать и был задержан, - сказал он.
   Судья подробно и долго расспрашивал его, на каком расстоянии от билетов
находились руки обвиняемых. Баджли, наконец, сказал:
   - Насколько я помню, некоторые прикасались к билетам, а другие  держали
руки на столе, на расстоянии одного или двух дюймов от билетов.
   - А я попрошу вас, - сказал судья, -  постараться  получше  припомнить,
кто именно касался билетов, а кто не касался.
   - Я могу  только  сказать,  что  некоторые  касались,  а  некоторые  не
касались, а кто именно, я не помню, ваша честь.
   Судья нахмурился.
   - Вы всегда так подготовляете дела? - спросил он.
   - В тот момент меня поблизости не было, - ответил Баджли. - Я был занят
с обвиняемым, который пытался бежать, и подошел к столу позже, когда агент
сыскной полиции Иган уже приступил к описи вещественных доказательств.
   К этому времени помощник прокурора уже смекнул, что тут  происходит.  В
прокуратуре он проработал почти двадцать лет, чуть ли не с того  дня,  как
его  допустили  к  юридической  практике.  Его  тоже  беспокоил  Холл.  Он
прекрасно понимал, что если Холлу  удастся  спихнуть  Деккера,  то  и  его
положение станет весьма шатким, разве только он проявит себя  как  человек
более или менее самостоятельный, способный работать  не  только  по  чужой
указке. Однако заходить слишком далеко он тоже  не  мог.  Деккер  все-таки
пока еще прокурор. И кто знает, может быть, когда кончится  его  срок,  он
будет переизбран.
   Баджли  повернул  свои  показания  так,  что  теперь  только  от  Игана
зависело, дадут ли делу ход или прекратят его. Иган сидел выпрямившись  на
скамье свидетелей, глядел в одну точку и отвечал на  вопросы  так  громко,
что его голос разносился по всему залу. Он отвечал на вопросы,  и  только.
При этом мысль его металась из угла в угол той западни, куда он попал.
   В одном углу западни был Фоггарти, в другом Миллетти, в третьем Тэккер,
а теперь вот судья наглухо  закрывал  последний  выход.  Игану  ничего  не
стоило установить состав преступления, для этого надо было только  выбрать
пять-ше