ридававших ему солидный вид. Эдгар был не только шофером Лео; каждый день
после полудня  он  объезжал  все  приемочные  пункты,  забирал  лотерейные
билеты, оставленные там контролерами, и  привозил  их  к  Лео  в  контору,
которую все называли банком. Он также  исполнял  обязанности  секретаря  и
главного помощника Лео.
   В машине Лео всегда сидел  на  переднем  сиденье  рядом  с  Эдгаром,  а
контролер,  сборщик  которого  продал  выигравший  билет,  занимал  заднее
сиденье. Сам сборщик обычно находился в это время в  доме  игрока,  ожидая
выплаты своих десяти процентов.
   Никто из зрителей не уделял особого внимания ни контролеру, ни  Эдгару.
Все смотрели на Лео. Они следили за каждым  его  движением,  когда  он  не
спеша вылезал из автомобиля и не спеша входил в подъезд, отмечали  влажный
блеск его глаз, улыбку, застывшую  на  землистом  лице.  Из  задних  рядов
доносились восклицания:
   - Носильщика, хозяин?
   - Смотри не надорвись, хозяин!
   - Выкладывай деньги здесь, хозяин, - стоит ли тащиться по лестнице!
   В задних рядах смеялись и  толкались,  наперебой  отпускали  шутки,  но
передние ряды хранили молчание. Те, кто стоял ближе к Лео, не улыбались  и
смотрели на него, приоткрыв рот. Они смотрели на Лео, как голодный смотрит
на пищу.
   Мальчишки неслись по лестнице впереди Лео; остальные шли за ним следом.
Толпа подымалась по грязной темной лестнице, словно стая вспугнутых  птиц.
Шум и гам, смех, топот и шарканье ног наполняли спертый, прокисший воздух.
Контролер поднимался вместе с Лео. Эдгар оставался внизу в машине.
   Для Лео обычно бывала приготовлена бутылка виски. Она дожидалась его на
столе рядом с вытертыми до блеска стаканами и тарелкой с домашним печеньем
или  пирогом.  Виски  было  дешевое,  того  сорта,  который  негры   зовут
"Кинг-Конг", и Лео к нему не притрагивался.
   - Никогда не мешай выпивку с делом, - изрекал он тоном  проповедника  и
оглядывался вокруг, чтобы удостовериться, был ли он услышан и понят.  Если
его слова производили надлежащее впечатление, он грозил бутылке пальцем  и
добавлял: - На дне ее таится больше горя, чем на кладбище.
   - Аминь, - шепотом отзывалась аудитория, и  все  устремляли  задумчивый
взгляд на бутылку.
   Но  если  проповедь  не  удовлетворяла  публику  и  к  Лео   продолжали
приставать, чтобы он пропустил стаканчик, он тут же менял тактику:
   - Если я буду пить в каждом доме, где мне нужно платить, - говорил  он,
- я все спутаю. - Он любил напоминать о том,  что  выигрыши  выплачиваются
каждый день и счастливчик не один - их много. Впрочем, Лео сам  выплачивал
только крупные выигрыши - свыше 100 долларов. Все остальные  выплачивались
контролерами, а Лео только выдавал деньги.
   Лео передавал игроку деньги из рук в руки.
   - Самые свеженькие - прямо из-под машины, - приговаривал он, отсчитывая
бумажку за бумажкой.
   На каждое его слово толпа отзывалась смехом.  Все  были  в  приподнятом
настроении. Лео старался говорить громко,  так,  чтобы  даже  те,  кто  не
сумели проникнуть в комнату и теснились в передней, поднимаясь на  цыпочки
и вытягивая шеи, могли его слышать.  Толпа,  заранее  скаля  зубы,  ловила
каждое его слово.
   Лео вел себя здесь, словно  актер  на  сцене.  Выплата  выигрышей  была
лучшей рекламой для бизнеса, и, когда Лео не выплачивал выигрыша  сам,  он
заботился о том, чтобы контролеры так же, как и он, пускали пыль в  глаза.
Лео купил кольцо с крупным рубином. Вместе с большим  зеленым  автомобилем
оно должно было убеждать его клиентов в том, что он  человек  с  деньгами.
Лео  носил  кольцо  на  правом  мизинце,  где  рубин   выглядел   особенно
внушительно. Он купил его у одного из своих поручителей, которому, по  его
словам, кольцо досталось от клиента. Кольцо не годилось Лео. Оно было мало
для его коротких пухлых пальцев, и впившийся в толстый мизинец  рубин  был
похож на красное, стертое до кости мясо.
   Когда Лео отсчитывал деньги  игроку,  он  как  можно  дальше  отставлял
мизинец с кольцом и помахивал им перед каждой выплачиваемой бумажкой.  Это
вызывало смех, а кроме того рубин играл ярче.
   - Глаза бы мои не глядели, -  говорил  Лео  и  покачивал  головой.  Его
короткое круглое туловище походило при  этом  на  пистолет  со  взведенным
курком. Верхняя часть, прямая, как палка,  чуть  пригибалась  к  человеку,
которому он платил, и зад выпячивался, как у  старомодного  франта.  Серое
лицо с комической грустью склонялось над  деньгами,  а  вылупленные  глаза
вращались во все стороны, вбирая в себя окружающих и вовлекая их в игру.
   - Давай, давай! - кричала толпа. - Раскошеливайся!
   Лео понемногу привык к своему шикарному автомобилю, но к кольцу он  так
никогда и не мог привыкнуть. Возвращаясь домой, он  клал  его  в  жилетный
карман. Но в интересах бизнеса он вынужден был выставлять его напоказ, как
вылощенный денди на подмостках.
   Прежде чем производить выплату выигрышей, Лео всегда заезжал сначала  в
банк, чтобы взять там новую стодолларовую бумажку. Она нужна была ему  для
эффектного финала всей сцены. Управляющий банком никогда не упускал случая
поболтать с  Лео.  Он  уже  давно  старался  уговорить  Лео  держать  свою
наличность в его банке. Сначала управляющий повел дело исподволь.
   - Вы же знаете, мистер Минч, - говорил он, - мы  существуем  для  того,
чтобы обслуживать вас. Вы можете делать у нас любые вклады, я хочу сказать
- в любой форме, какая вам подойдет.
   В то время Лео еще не знал, как будут относиться к его бизнесу.
   - Вот как, это очень удобно, - отвечал он, и на этом дело кончалось.
   Но мало-помалу мистер Пирс отбросил излишнюю щепетильность и подошел  к
делу напрямик.
   - Все держатели лотерей пользуются ближайшими банками, - сказал он.
   - Если держать всю свою наличность в банке, - сказал  Лео,  -  придется
заходить сюда каждый день за деньгами для выигрышей. А к чему людям знать,
что всякий раз, выходя отсюда, я уношу в кармане целое состояние?
   - Это наша забота.
   - Телохранителя мне дадите?
   - Тогда вам нечего будет бояться.
   - Это мне-то? Полицейского в телохранители? Охранять  мои  деньги,  мой
бизнес?
   - А почему бы и нет?
   - Почему? Да как вам сказать... право, даже не знаю. Но мне это  что-то
не нравится. Как-то не по душе.
   Пирс выглядел, как прирожденный  банкир.  У  него  были  бледные  губы,
светлые волосы, он носил  очки  без  оправы,  и  вообще  все  в  нем  было
аккуратно и на месте.
   - Я хочу вам кое-что  сказать,  мистер  Минч,  -  начал  он  и  в  упор
посмотрел на Лео. -  Я  хорошо  знаю  этот  район,  я  здесь  работаю  уже
пятнадцатый год. Говорят, что банкир - человек без  сердца,  а  между  тем
сколько сердец раскрывалось здесь, у моего стола, сколько тайн записано  в
моих гроссбухах, и я имею основание считать, что мне  известно  кое-что  о
сердцах здешней публики.
   - Я бы не сказал, что банкир - человек без сердца. Каждый так или иначе
человек, чем бы он ни занимался, чтобы добыть кусок хлеба.
   Пирс рассмеялся, потом снова стал серьезен.
   - Я хочу сказать, - продолжал он, - что ваш  бизнес  отвечает  запросам
нашего района. Он дает людям удовлетворение и надежду. Если бы каждый  вел
свои дела так, как вы, все бы шло  куда  лучше  здесь,  в  нашем  углу,  а
следовательно, и во всей стране.
   Лео покраснел от удовольствия.
   - Честность - лучшая политика, - сказал он.
   Пирс рассмеялся с несколько преувеличенной сердечностью, но даже и  тут
Лео воздержался от вклада.  Он  хранил  свою  наличность  в  металлической
коробке под полом стенного шкафа в спальне. Иногда в коробке накапливалось
свыше 45000 долларов, и, когда Лео вешал в  шкаф  свой  двадцатидолларовый
костюм или восьмидолларовую пижаму, он чувствовал присутствие денег у себя
под ногами. Это было все равно, что стоять на мине.
   Выплачивая выигрыш, Лео приберегал стодолларовую бумажку для финала. Он
хрустел ею, прежде чем протянуть игроку. Она взлетала  в  его  руке  перед
толпой, словно свистящий бич, а вслед за этим почти неизменно  повторялось
одно и то же: игрок держал бумажку обеими  руками,  и  все  проталкивались
поближе, чтобы посмотреть на нее.
   - Кто же мне разменяет это? - спрашивал игрок.
   - Да, это вопрос, - говорил Лео.
   - Куда я денусь с этой штукой, хозяин?  Бармена  хватит  удар,  если  я
выложу ему это на стойку.
   - Вот, вот, потому-то я вам ее и дал.
   Все кругом смеялись, и игрок смеялся тоже,  довольно  неуверенно.  Смех
длился недолго. Он внезапно обрывался,  и  люди,  притихнув,  замирали  на
своих местах.
   Этой минуты и ждал Лео. Как только все стихало, он начинал свою речь.
   - Вам придется пойти в банк, чтобы разменять ее, - говорил  он.  -  Так
вот, что я думаю: если вы хоть раз попадете  в  банк,  что-нибудь  дельное
может прийти вам на ум. - Лео окидывал взглядом аудиторию. -  Слушайте!  Я
хочу, чтобы вы все меня слышали и запомнили, что я скажу, - на тот случай,
если кто-нибудь из вас выиграет. Например, человек  идет  в  дансинг.  Что
происходит? Какой у него соблазн? Соблазн потанцевать. Человек идет в бар.
Что тут происходит? Он ест сэндвич с сыром? Нет. Его  соблазняет  кружечка
пива. Такова человеческая натура, и ничего тут дурного  нет.  Это  хорошо,
потому что этим движется мир. К чему сводится  все,  что  делают  люди?  К
соблазнам. К соблазну подработать денег,  повеселиться  и  так  далее.  Но
человек не должен быть разиней. Да, да, человек не должен быть разиней, он
должен уметь ворочать мозгами и  ходить  в  такие  места,  где  его  будет
соблазнять что-нибудь стоящее. Человек идет в банк. Что его тут  подмывает
сделать? Отложить кругленькую сумму про черный день.
   От этих слов в комнате веяло теплом. Обычно  речь  производила  должное
впечатление. Мистер Пирс сказал  Лео,  что  за  три  года  его  лотерейной
деятельности  свыше  двухсот  новых  счетов  было   открыто   пресловутыми
стодолларовыми бумажками.
   - Они редко у нас залеживаются, - добавил мистер Пирс. - Но это уже  не
ваша вина. Я считаю своим долгом сказать вам, что очень ценю ваше  влияние
в нашем квартале. - Он все еще надеялся, что Лео согласится  держать  свою
наличность в банке.
   Но случалось, что игрок стоял на своем и требовал, чтобы  Лео  разменял
ему стодолларовую бумажку.
   - Что же, деньги ваши, - говорил тогда Лео. - Не мне  вас  уговаривать.
Если все будут  класть  деньги  на  книжку  вместо  того,  чтобы  покупать
лотерейные билеты, мне, пожалуй, придется продать вот это.
   Высоко подняв руку с оттопыренным мизинцем, он помахивал ею,  и  рубин,
точно капля крови, алел на его пальце.


   Деньги притекали изо дня в день и изо дня в  день  утекали.  Лотерейное
дело процветало не хуже всякого другого бизнеса, и если кто и  роптал,  то
без  ощутимых  последствий.  Существовал  закон,   при   помощи   которого
бизнесмены из муниципалитета могли бы прихлопнуть все дело, но оно  их  не
интересовало. Оно, в сущности,  ни  для  кого  не  создавало  конкуренции.
Деньги, пущенные в  оборот,  не  уплывали  за  пределы  одного  городского
района, и каждый  мог  урвать  что-нибудь  для  себя.  Применение  закона,
запрещающего лотерею, могло быть выгодно только тем, чей бизнес состоял  в
поддержания закона и порядка или в сколачивании политического капитала. Но
так как ропот был либо слишком слаб, либо вызван искусственно, то, не видя
барыша впереди, даже и эти бизнесмены не считали нужным вмешиваться. А для
успокоения общественного мнения время  от  времени  производились  аресты,
особенно в легких случаях, то есть, когда сборщика заставали с поличным  -
с лотерейными билетами в руках.
   Итак, лотерейный бизнес оказался для Лео самым удачным делом  из  всех,
какие ему когда-либо подвертывались под руку. Лотерея давала ему деньги  и
возможность  быть  "хорошим"  по  отношению  к  множеству  людей  и   даже
чувствовать себя в безопасности. Быть может,  он  прожил  бы  так  остаток
своих дней, радуясь своей безопасности и обуздав чувство неуверенности, но
ему пришлось жить в несчастливое время. Он родился во времена  Рокфеллера,
и вся его жизнь прошла в том, что он, как заяц,  которого  травят  гончие,
бросался от торговли шерстью к доставке на дом масла и яиц, от масла и яиц
- к продаже недвижимости, от недвижимости - к аренде гаража и, наконец,  -
к лотерее... Он кидался с места на место,  ища  норы,  в  которой  мог  бы
притаиться и обрести покой в мире растущего крупного бизнеса. Но  все  эти
метания лишь приблизили его к  временам  Гитлера,  когда  крупный  бизнес,
алчный  и  торжествующий,  спустив  со  своры  свои  тресты  и  монополии,
подбирался даже и к заячьим норам.




        "ЧАСТЬ ВТОРАЯ. В ЖИЛИЩАХ БОГАЧЕЙ"


        "1"

   В конце ноября 1934 года Эдгар  вошел  к  Лео  в  кабинет  его  частной
конторы.
   - Там какой-то человек хочет вас видеть, - сказал Эдгар. - Говорит, что
он ваш брат. - Эдгар был явно взволнован. Он слышал о Джо-Фазане Минче, но
никогда не говорил о нем с Лео.
   - Мой брат? - Лео нахмурился. - Как он выглядит?
   - Как самый заправский индюк, с хвостом и с перьями, - сказал  Джо.  Он
стоял в дверях, широко  улыбаясь.  На  нем  было  темно-зеленое  пальто  с
зеленым бархатным воротником и темно-зеленый костюм. Рубашка  была  желтая
со светло-коричневым  галстуком,  и  коричневый  шелковый  носовой  платок
выглядывал из бокового кармана пиджака. - Я растолстел, верно?  -  спросил
он.
   - Может быть. Не знаю. Откуда мне знать? - Лео не встал, со  стула.  Он
сидел и хмурился.
   Эдгар  остановил  пристальный,  встревоженный  взгляд  на  Джо,   потом
выскользнул из кабинета и прикрыл за собой дверь. В конторе было всего две
комнаты, и Эдгар работал в первой из них. Лео  пользовался  этой  конторой
наряду с основным помещением, которое именовалось банком.
   Джо потолстел. Ему уже стукнуло пятьдесят.  У  него  появилось  брюшко,
красное лицо стало дряблым и морщинистым.  Когда  он  снял  шляпу,  Лео  с
огорчением увидел, что голова у Джо почти совсем лысая, а остатки волос  -
седые. Лео все еще думал о своем брате, как о мальчишке.
   Джо привел  к  брату  бизнес.  Этот  бизнес  был  не  совсем  приятного
свойства. Предложение, которое Джо собирался сделать брату, было  для  Лео
очень выгодным. Оно могло превратить его в богача. Однако  Джо  знал,  что
убедить Лео будет нелегко, и знал также, что если  Лео  не  согласится  на
сделку добровольно, то его к этому принудят.  А  если  придется  применить
силу, то Лео может и пострадать.
   Тэккер узнал про лотереи и решил слить все банки и создать объединение.
Его метод был несложен - им пользовались испокон  веков  все  монополисты.
Предполагалось сначала разорить держателей лотерей, а  затем  прибрать  их
дело к рукам. Тэккер  знал,  что,  по  существующему  поверью,  число  527
приносит удачу перед  днем  Благодарения  -  праздником  в  память  первых
колонистов Массачусетса - и что многие игроки ставят на это число, а также
на различные комбинации из составляющих его цифр: 257, 275, 572, 725, 752.
Если бы выигрыш пал на один из  этих  номеров,  это  привело  бы  к  краху
большинства лотерейщиков.  Тэккер  решил  заплатить  25000  долларов  кому
следовало, чтобы обеспечить  выигрыш  одного  из  этих  номеров  в  среду,
накануне дня Благодарения.
   Итак, в будущую среду все лотереи лопнут; когда же их владельцы  начнут
метаться в поисках денег, чтобы спасти свой бизнес,  Тэккер  окажется  тут
как тут. Он одолжит им деньги при условии, что две трети доходов с  каждой
лотереи будут отныне поступать в его карман.
   Тэккер послал Джо в Гарлем подготовить почву для задуманной  им  аферы.
Выбор пал на Джо, потому что он был братом Лео. Тэккеру нужен был человек,
которому он мог бы довериться и который знал бы дело. Тэккер полагал,  что
довериться он может Джо и что Лео введет своего брата в курс дела.  Тэккер
нуждался в Лео. Лео был одним из  самых  крупных  лотерейщиков.  При  этом
Тэккер понимал, что Джо единственный  человек,  который  после  истории  с
гаражом может вынудить у Лео согласие присоединиться к объединению. Однако
Тэккер ни словом не заикнулся об этом Джо. Он  сказал,  что  поручает  ему
дело в знак особой милости. Для Джо сняли помещение под контору в Гарлеме,
где он с помощью Герберта Рудди, поручителя большинства лотерейных  банков
в районе, должен был для вида открыть собственный банк. Сделано  это  было
затем, чтобы банкиры, когда  наступит  крах,  знали,  куда  обратиться  за
деньгами.
   Тэккер требовал, чтобы все было сделано чисто. Зная, что  ему  придется
работать с теми самыми лотерейщиками, у которых он отнимет  две  трети  их
бизнеса, он не хотел, чтобы они на него точили зубы. Один-единственный раз
номер, на который падет  выигрыш,  будет  подтасован.  Только  трое  людей
знали, что задумал Тэккер: он сам, Джо и адвокат  Тэккера  Генри  К.Уилок.
Тэккер предупредил их, что если они хоть единым словом  обмолвятся  о  его
затее или вздумают сами поставить на 527 и тем заронят подозрение, что  им
заранее было известно, какой  номер  выиграет,  тогда  с  ними  все  будет
кончено.
   - Вам обоим крышка тогда! По всем статьям крышка, поняли? - сказал он.
   Они отлично его  поняли.  В  свое  время  Тэккер  был  самым  настоящим
убийцей. Быть может, Тэккер и его банда не так уж  часто  были  повинны  в
смерти людей, как это приписывала им молва, и, вероятно, отправили на  тот
свет меньше народа, чем автомобильные промышленники или стальные короли  в
борьбе против профсоюзов, но, во всяком случае, Тэккер начал свою  карьеру
с убийства и не брезговал им и по сей день.
   Конечно,  не  все  лотерейщики  непременно  обанкротятся;  кроме  того,
кое-кто сумеет раздобыть денег на стороне и будет продолжать свое дело. Но
Тэккер предусмотрел и это.  Объединение  будет  достаточно  мощным,  чтобы
переманить клиентов у любого конкурента. А если бы и этого оказалось мало,
Тэккер всегда мог натравить на лотерейщиков  полицию  и  выставить  их  из
бизнеса.
   Словом, как ни кинь, затея сулила барыш,  и  Джо  выговорил  у  Тэккера
довольно выгодные условия для  Лео.  Банк  Лео  должен  был  стать  N_1  в
объединении. Те же банки, которые будут нуждаться в слишком большой  сумме
денег, чтобы поправить свои дела после краха, не получат ничего. Они будут
предоставлены своей судьбе и лопнут. А их контролеры и сборщики перейдут к
Лео.
   Кроме того, Джо, желая спасти Лео от  разорения,  решил  уговорить  его
присоединиться к объединению до краха. Уилок был против  этого,  и  Тэккер
сначала тоже.
   - Если мы перетянем его к себе до краха, - стоял на  своем  Джо,  -  он
может нам пригодиться для переговоров с другими лотерейщиками.
   Уилок говорил, что тогда  Лео  узнает  или,  во  всяком  случае,  может
догадаться, что выигравший номер был известен заранее, а если один человек
будет про это знать, следовательно, узнают все. Джо возражал, что  Лео  ни
за что не догадается, а когда все будет кончено, не станет болтать себе же
во вред, потому что сам к тому времени будет уже связан с объединением.
   Тэккер все не соглашался, и Джо  сказал,  пусть  они  тогда  ищут  себе
кого-нибудь другого, а он не станет обирать родного брата ни ради Тэккера,
ни ради Уилока, ни ради кого бы то ни было. Он хочет дать ему  возможность
спасти свои деньги. Уилок сказал - хорошо, они  обойдутся  и  без  Джо,  а
Тэккер убеждал Джо смотреть на вещи здраво.
   - Я и смотрю здраво, но ведь я все-таки человек, - ответил Джо.
   - В конечном счете твой брат только выгадает.
   - А иначе разве я бы согласился?
   - Ну, так в чем же дело?
   - А в том, что не могу я выкинуть из головы - в печенках у меня  сидит,
- что этот несчастный простофиля всю жизнь  работал,  как  сукин  сын,  за
какие-то гроши.
   Джо стоял, опустив голову. Лицо  его  выражало  смущение  и  внутреннюю
борьбу. Тэккер взглянул на Уилока, но тот сжал губы и отрицательно покачал
головой.
   В конце концов, Тэккер сказал -