. Если я его не возьму, мы, разумеется,
потом  продадим  бриллианты  кому-то  еще,  однако  они  были   огранены
специально для "фантазий" Просперо Дженкса и могут не  очень-то  подойти
для колье и перстней.
   Пойти на компромисс? Поверить, что  раскаяние  было  хоть  наполовину
искренним? Или он опять пытается сделать из меня дурака?
   При помощи калькулятора я сделал кое-какие расчеты, и когда в кабинет
с пачкой писем вошла Аннет, то показал  ей  вместе  с  расчетами  чек  и
спросил, что она думает по этому поводу.
   - Они были куплены за эту цену, - пояснил я, - это - цена  огранки  и
шлифовки. Это - доставка. Это - проценты по займу и налог. Если  мы  все
это сложим и вычтем из суммы, обозначенной на чеке, останется  вот  что.
Вы можете оценить подобную прибыль глазами Гревила?
   В чем, в чем, а в ценах она разбиралась и повторила все мои  действия
на калькуляторе.
   - Да, - наконец сказала она, - похоже на правду. Не  Бог  весть  что,
конечно,  но,  я  думаю,  мистер  Фрэнклин  рассматривал  бы   это   как
благодарность за услуги. Не как  горный  хрусталь,  который  он  рискнул
купить в расчете на то, что потом он сможет  окупить  все  его  дорожные
расходы. - Она обеспокоенно посмотрела на меня. - Вы  понимаете,  что  я
имею в виду?
   - Да, - ответил я. - Просперо Дженкс говорит, что на этой  сумме  они
сошлись с Гревилом.
   - Тогда так и есть, - с облегчением сказала она. - Он бы не стал  вас
обманывать. Я усмехнулся ее уверенному тону.
   - Думаю, нам лучше поскорее отнести этот чек в банк, - предложил я, -
пока он не растаял.
   - Я сделаю это прямо сейчас, - вызвалась Аннет.  -  С  такой  большой
ссудой, как вы говорите, каждая минута стоит нам денег.
   Она надела плащ и взяла с собой зонт, поскольку не было и  намека  на
то, что шедший с утра дождь поутихнет.

***

   Шел дождь и накануне, когда Кларисса  уже  собралась  уезжать,  и,  в
отличие от Золушки,  которой,  похоже,  не  приходилось  сталкиваться  с
подобными проблемами, ей пришлось ждать, пока я  трижды  вызывал  такси.
Было уже далеко за полночь, когда  наконец  подоспел  транспорт,  и  для
поездки на свадьбу я предложил ей Брэда с моей машиной.
   Она сказала, что в этом не было нужды. Когда они с Генри приезжали  в
Лондон, они пользовались услугами нанятой ими транспортной фирмы. Машина
для поездки на свадьбу, которая состоится в Суррее, уже заказана.  Шофер
будет ее ждать и отвезет назад в гостиницу, а ей лучше ничего не менять,
так как, по ее словам, счет за все это мероприятие будет отправлен мужу.
   - Я всегда делаю то, что предполагает Генри, - пояснила она. -  Тогда
не возникает никаких вопросов.
   - А если Брэд заберет тебя из "Селфриджа", после  того  как  ты  туда
вернешься? - предложил я, протягивая ей упакованных каменных медвежат. -
Погода не обещает ничего хорошего, и, если будет дождь,  ты  замучаешься
искать такси в это время.
   Эта идея ей в общем  понравилась,  за  исключением  того,  что  Брэду
станет известно ее имя. Я заверил Клариссу,  что  Брэд  говорит  лишь  в
крайних случаях, но все же я попрошу его ждать где-нибудь поблизости  от
гостиницы. Потом, когда она соберется выходить, она позвонит в машину по
телефону, Брэд лишь подскочит, заберет ее, и ему не понадобится ее  имя,
потому что не будет нужды справляться у портье.
   Поскольку Клариссу это вполне устраивало, я записал номер телефона  и
номер машины, чтобы она узнала ту самую "тыкву", а также описал Брэда  -
лысоватый, мрачноватый, рубашка нараспашку, отличный шофер.
   Мне трудно было сказать, как ко всему этому  отнесся  Брэд.  Когда  я
сообщил ему об этом дождливым утром по дороге в  офис,  он  лишь  что-то
буркнул в ответ, и я принял это за предварительное согласие.
   "После того  как  он  привезет  Клариссу,  -  думал  я,  просматривая
принесенные мне Аннет письма, - он может ехать домой в Хангерфорд, а  мы
с Клариссой пешком дойдем до ресторана в конце той же улицы,  где  стоит
дом, - Гревила там могли знать, а меня нет,  -  и  после  раннего  ужина
вернемся на кровать Гревила, и теперь это уже будет  для  нас,  а  такси
закажем заранее.., может быть".
   Мои приятные дневные грезы были прерваны  надоедливым  телефоном.  На
сей раз на другом конце провода метал молнии Николас Лоудер.
   - Майло говорит, у вас хватило  наглости  проверять  Дазн  Роузез  на
допинг, - заявил он.
   - Да, точнее, на барбитураты. Он  показался  мне  очень  сонным.  Наш
ветеринар сказал, ему будет спокойнее, если он убедится, что  лошади  не
давали    никаких    транквилизаторов,     прежде     чем     официально
засвидетельствовать его полное здравие.
   - Я никогда не даю лошадям транквилизаторы, - выпалил он.
   - Да никто вас в этом на самом деле и не подозревал, - примирительным
тоном ответил я. - Мы просто решили убедиться на всякий случай.
   - Как это гнусно  с  вашей  стороны.  Вы  оскорбили  меня,  и  я  жду
извинений.
   - Я извиняюсь, - довольно искренне сказал я  и  виновато  вспомнил  о
других анализах, проводившихся в настоящее время.
   - Этого недостаточно, - обиженно пропыхтел Николас Лоудер.
   - Я  продаю  лошадь  хорошим  друзьям  Майло,  людям,  за  которых  я
выступаю, - рассудительно заметил  я.  -  Мы  все  знаем,  что  вам  это
пришлось не по душе.  Думаю,  что  в  аналогичной  ситуации,  к  которой
прибавляется еще и сонная лошадь, вы поступили бы точно  так  же,  разве
нет? Вы бы не стали продавать кота в мешке?
   "Взвешивай товар, - думал я. - Одинаковые по размеру  с  бриллиантами
кубические цирконы тяжелее первых в 1,7. Гревил вез с собой в  машине  в
Харидж ювелирные весы - вероятно, для того, чтобы  проверить  приплывший
на "Конингин Битрикс" товар".
   - Вы повели себя отвратительно, - не унимался Николас Лоудер. - Когда
вы в последний раз видели лошадь? И когда теперь увидите?
   - В последний раз я видел ее в понедельник вечером. Когда теперь,  не
знаю. Я же говорил вам, что сейчас немного зашиваюсь с делами Гревила.
   - Секретарь Майло сказал, что я смогу найти вас в  фирме  Гревила,  -
проворчал он. - Дома вас не бывает. Кажется, я нашел вам  покупателя  на
Джемстоунз, хоть вы этого и  не  заслуживаете.  Где  вас  найти  сегодня
вечером, если он скажет что-нибудь определенное?
   - Вероятно, в доме Гревила.
   - Хорошо, телефон у меня есть. Что же касается проверки на допинг,  я
требую у вас письменных извинений. Вы меня так разозлили, что я едва  ли
могу быть с вами вежлив.
   "Едва ли он когда-либо был со мною вежлив", - подумал я,  однако  мне
было приятно узнать про Джемстоунз. Деньги пойдут  в  казну  компании  и
несколько отложат ее банкротство.  Я  еще  не  получил  деньги  по  чеку
Остермайеров за Дазн  Роузез,  ожидая,  пока  Фил  Эркхарт  скажет  свое
решающее   слово.   Лошади   покроют   некоторую   часть   отсутствующих
бриллиантов. Одним словом, с определенной  долей  оптимизма  можно  было
сказать, что долг сократится до одного миллиона долларов.
   Джун по привычке принесла мне на  обед  сандвич.  Вдохновленная,  она
теперь расхаживала, не скрывая  своего  воодушевления.  "Давай-давай,  -
думал я, - если мы прорвемся через эти трудности; а  что  потом?  Просто
продам всю "Саксони Фрэнклин", как изначально собирался, или  оставлю  и
возьму под фирму ссуду на конюшню, как это сделал Гревил с бриллиантами.
Только конюшню уже не спрячешь! А может быть, к тому времени  я  столько
узнаю, что смогу благополучно совмещать один бизнес с другим  -  ведь  я
многому научился даже за эти десять дней". А еще я, к  своему  глубокому
удивлению, обнаружил, что успел привязаться к фирме  Гревила.  Если  нам
удастся ее спасти, я не захочу с ней расстаться.
   Если до того момента, когда фирма станет платежеспособной, я  еще  не
брошу скачки, у меня будет шанс стать  самым  старым  жокеем  в  истории
стипль-чеза...
   И вновь мои мечтания  прервал  телефонный  звонок,  а  письма  так  и
оставались невскрытыми.
   На этот раз звонил кто-то из клиентов с большим заказом на кабошоны и
бусины. Доковыляв до  двери,  я  крикнул,  чтобы  Джун  взяла  трубку  и
заложила заказ в компьютер.  Подошедший  Элфи  пожаловался,  что  у  нас
кончается широкая упаковочная лента, и поинтересовался, зачем мы  вообще
держали здесь Джейсона. Тина делала его работу в два раза быстрее и  при
этом не ругалась.
   Аннет чуть ли не с задором и весельем  все  пропылесосила,  однако  я
подумал, что скоро попрошу  делать  эту  работу  Тину.  Пришла  Лили  и,
потупив взор, попросила придумать какую-нибудь должность и для нее.
   - Может быть, заведующая складом? - предложила она.
   - Неплохо, - искренне  обрадовался  я,  и  к  концу  дня  у  нас  уже
появились менеджер по погрузке  и  отправке  товара  (им  стал  Элфи)  и
менеджер по особым поручениям (Тина), и мне показалось, что от подобного
всеобщего  воодушевления  мы  все  сейчас  просто   взлетим.   Насколько
долговечна эта эйфория, было вопросом уже будущей недели.
   Я позвонил в Антверпен, в "Маартен-Панье", и  поинтересовался  насчет
пересылки двенадцати слезок, восьми звездочек и пяти цирконов.
   - Наш клиент заплатил нам за бриллианты, -  сказал  я,  -  и  мне  бы
хотелось сообщить ему, когда мы сможем их ему доставить.
   - Вы хотите, чтобы мы переслали их сразу ему, месье?
   - Нет. Сюда к нам. А мы передадим.  Я  попросил  представителя  фирмы
переслать камни  через  "Евро-Секуро",  предварительно  застраховав  их,
поскольку не было смысла вновь беспокоить по этому поводу их "партнера",
так как вопрос с пятью кубическими цирконами прояснился и бриллианты нам
вернули.
   - Я искренне рад за вас, месье. Следует полагать, что вы пришлете нам
новую партию камней, как собирался мистер Фрэнклин.
   - Нет, к сожалению, не сейчас.
   - Ну что ж, месье, мы всегда к вашим услугам. После этого я  попросил
Аннет разыскать Просперо Дженкса и сообщить ему о том, что ожидаемые  им
бриллианты на подходе. Она застала Дженкса в одной из его мастерских  и,
зайдя ко мне в кабинет, сказала, что он хочет поговорить со мной лично.
   Преодолевая внутреннее сопротивление, я взял трубку.
   - Да, Просс?
   - Так что, мир? - спросил он.
   - Чек уже в банке. Бриллианты скоро будут у вас.
   - Когда?
   - Как только прибудут из Антверпена. Может быть, в пятницу.
   - Благодарю. - Судя по его голосу, он был страшно  рад.  Затем  после
некоторого колебания он сказал:
   - У вас еще были  бледно-голубые  топазы,  по  пятнадцать  карат  или
больше, ограненные, сверкающие, как водяная гладь... Нельзя  ли  мне  их
приобрести? Грев говорил о пяти-шести больших камнях. Я бы купил все.
   - Не все сразу, - ответил я, поражаясь его нахальству.
   - Да, хорошо, но ведь мы же с вами нужны друг Другу,  -  не  унимался
он.
   - Симбиоз?
   - Что? Да.
   Торговой репутации Гревила вовсе не повредило  то,  что  он  считался
основным поставщиком Просперо Дженкса. Его фирме реклама была нужна в не
меньшей степени, чем деньги. Коли я уже взял деньги один раз, то о какой
гордости могла идти речь сейчас.
   - Если ты еще хоть раз  попытаешься  у  меня  что-нибудь  украсть,  -
пригрозил я, - я не только перестану  иметь  с  тобой  дело,  но  еще  и
позабочусь о том, чтобы все узнали почему. Все  -  от  Хэттон-Гарден  до
Пеликанстрат.
   - Дерек!  -  В  его  голосе  прозвучала  обида,  но  страшная  угроза
подействовала.
   - Насчет топазов мы договорились, - сказал я. - У  нас  теперь  новый
эксперт по камням, и хоть я должен сразу признать, что он не Гревил,  но
твои потребности ему известны. Мы  по-прежнему  будем  сообщать  тебе  о
поступающих к нам неординарных  экземплярах,  а  ты  можешь  по-прежнему
сообщать нам о том, что тебе нужно. Но не будем форсировать события.
   - Я боялся, что ты не согласишься! - По его тону казалось,  что  гора
свалилась с его плеч. - Я думал, ты ни  за  что  не  простишь  мне  этот
бумажник. У тебя было такое лицо...
   - А я и не простил. И не забыл его.  Но  после  войны  между  бывшими
врагами начинается торговый обмен. - "Это случается неизбежно,  -  думал
я,  -  хотя  кое-кто,  возможно,  цинично  рассмеется.  Взаимная  выгода
является самым мощным стимулом для установления контактов, даже  если  и
тяжело на сердце". - Посмотрим, что у нас получится, - повторил я.
   - Если ты вдруг найдешь бриллианты, - с надеждой в голосе сказал  он,
- мне они по-прежнему нужны.
   "Он похож на нашкодившего мальчишку, который пытается подлизаться", -
подумал я.
   Положив трубку, я грустно усмехнулся. Я пошел на такой же  внутренний
компромисс, как и Гревил: иметь дело с этим  коварным  "ребенком"  и  не
доверять ему, способствовать его гению и с опаской поглядывать назад.
   Впорхнула Джун, и я попросил ее сходить в сейф и взглянуть на крупный
бледно-голубой топаз, который хорошо мне запомнился.
   - Познакомься с ним,  пока  он  еще  здесь.  Я  продал  его  Просперо
Дженксу.
   - Но я не хожу в сейф, - возразила она.
   - Теперь ходишь. С сегодняшнего дня ты будешь ходить туда каждый день
в свободное время, будешь смотреть на камни и  учиться  чувствовать  их,
как пришлось и мне. Вот, например, топаз - скользкий.  Выучи  химические
формулы, огранку,  вес  -  выучи  все  это  для  того,  чтобы,  встретив
где-нибудь в мире какие-то  необычные  ограненные  камни,  ты  могла  бы
судить о них со знанием дела, а не наугад.
   У нее приоткрылся рот.
   - Ведь ты же будешь покупать сырье для музейных  экспонатов  Просперо
Дженкса, - сказал я. - Тебе нужно быстро учиться.
   Теперь вдобавок к открытому рту у нее еще расширились  глаза,  и  она
выпорхнула.
   Вместе с Аннет я разобрался с письмами.
   В четыре часа раздался еще один телефонный  звонок,  и  я  услышал  в
трубке Фила Эркхарта, голос которого показался мне тревожным.
   - Я только что звонил в лабораторию по  поводу  результатов  анализов
Дазн Роузез. - Последовала небольшая пауза. - Что-то мне не верится.
   - Что случилось? - спросил я.
   - У тебя есть представление о том, что такое метаболиты?
   - Лишь смутное.
   - Так что же это в твоем представлении? - спросил он.
   - Продукты обмена веществ, насколько я понимаю?
   - Да, - подтвердил он.  -  Это  то,  что  остается  после  того,  как
какое-то вещество растворяется в организме. Понятно?
   - Ну и что?
   - А то, - продолжал он, - что, если какой-то  метаболит  обнаружен  в
моче, значит, до этого в организме было определенное вещество. Ясно?
   - Раз вирусы порождают особые антитела, то наличие антител  указывает
на наличие самих вирусов?
   - Именно, - явно обрадованный тем, что я понял, подтвердил  он.  -  В
лаборатории в моче  Дазн  Роузез  нашли  один  метаболит  под  названием
"бензил экгонин".
   - Продолжай же, - настойчиво потребовал  я,  услышав,  что  он  опять
замолчал. - О чем это говорит!
   - О том, что ему давали кокаин, - ответил он.  Потрясенный,  я  молча
сидел не веря своим ушам.
   - Дерек? - окликнул он.
   - Да.
   - Скаковых лошадей обычно не проверяют на кокаин, потому  что  он  не
считается стимулятором. Скакуна можно  напичкать  кокаином,  и  об  этом
никто не узнает.
   - Раз это не стимулятор, - наконец выдавил  я,  выходя  из  состояния
оцепенения, - зачем тогда пичкать?
   - Об этом можно не знать, а знать лишь то, что на него не проверяют.
   - А как ты сам узнал об этом?
   - Это один из наркотиков, способствующий выработке адреналина.  После
нашей с тобой беседы я специально попросил лабораторию проверить на  все
подобные вещества. Во время обычного выброса адреналина спустя некоторое
время определенный фермент нормализует  его  уровень.  Кокаин  блокирует
действие  этого  фермента,  и   эффект   адреналина   становится   более
продолжительным.  Главным  продуктом  распада  кокаина  является  бензил
экгонин. Его-то и обнаружили сегодня днем в лаборатории.
   - В Америке были случаи... - неуверенно начал было я.
   - Там это тоже не является частью необходимой проверки на допинг.
   - Но ведь Николас Лоудер наверняка должен был быть в  курсе  дела,  -
безучастно промямлил я, все еще не в состоянии прийти в себя.
   - Я почти уверен  в  этом.  Кокаин  необходимо  вводить  прямо  перед
соревнованиями, потому что его эффект непродолжителен. Это может быть за
час, максимум - за полтора до скачек. По лошади это  трудно  определить.
Нет никаких данных. Хотя метаболит появится и в крови,  и  вскоре  после
этого в моче, его можно будет определить лишь в течение не более  сорока
восьми часов, однако с лошадью нельзя  ничего  утверждать  наверняка.  У
Дазн Роузез мы  взяли  анализ  в  понедельник  вечером,  то  есть  через
пятьдесят два часа после скачек. Наличие  метаболита  в  лаборатории  не
вызвало никаких сомнений, но они не могли сказать  ничего  определенного
по поводу количества введенного кокаина.  Они  все  это  рассказали  мне
очень и очень осторожно. У них гораздо больше опыта проведения  подобных
исследований с людьми. Они говорят, что у  людей  возбуждение  наступает
довольно быстро,  длится  в  течение  минут  сорока  и  затем  сменяется
некоторой подавленностью.
   - Замечательно, - вставил я.
   - У лошадей же,  -  продолжал  он,  -  как  они  считают,  это  может
происходить мгновенно.
   Я  вспомнил  о  поведении  Дазн  Роузез  как  в  Йорке,  так   и   на
видеокассетах. Он несомненно становился норовистым  где-то  на  пути  от
стойла, где его седлали, до старта.
   - Однако, - добавил Фил, - они говорят, что это может прибавить  лишь
выносливости, но не скорости. От этого лошадь быстрее не поскачет,  лишь
выброс адреналина будет более продолжительным.
   "Порой не хватает именно этого", - думал я.  Иногда  чувствуешь,  что
лошадь просто не дотягивает до финиша не оттого, что ей не хватает  сил,
а оттого, что ей не хватает стремления к победе, боевого духа. Некоторых
лошадей вполне устраивало быть вторыми. Возможно, им бы как раз и  помог
беспрепятственный выброс адреналина.
   Кофеин, обладающий аналогичным эффектом, был в скачках запрещен.
   - Почему не проверяют на кокаин? - спросил я.
   - Бог его знает, - ответил Фил. - Возможно, потому что  все  считают,
что требуемое количество кокаина обойдется владельцу  слишком  дорого  и
это непрактично. Я хочу сказать.., это может не  окупить  предполагаемой
ставки. Но, говорят, кокаин  дешевеет,  и  достать  его  становится  все
проще.
   - Я не особо сведущ в наркотиках, - сказал я.
   - Ты что, с луны свалился?
   - Не мое амплуа.
   - Знаешь, как тебя назвали бы в Америке?
   - Как?
   - Правильным, - ответил он.
   - Я думал, так называют гетеросексуальных людей.
   Он рассмеялся.
   - И это тоже. Ты правильный насквозь и во всех отношениях.
   - Фил, - сказал я,  -  что  же  мне  делать?  Его  тон  тут  же  стал
серьезным.
   - Бог его  знает.  Мои  полномочия  заканчиваются  передачей  фактов.
Делать выводы и  принимать  решения  тебе.  Я  могу  лишь  сказать,  что
незадолго до вечера понедельника в кровь Дазн Роузез попал кокаин.
   - Посредством бейстера? - спросил я.
   - Мы не можем с уверенностью  утверждать  это,  -  ответил  он  после
некоторой паузы.
   - Как и не можем с уверенностью отрицать.
   - Если я правильно понял, Харли Остермайер  отдал  тебе  поднятую  им
трубку бейстера?
   - Совершенно верно, - подтвердил я. - Она все еще у меня, но,  как  я
уже тебе говорил, она чистая.
   - Может быть, только на вид, - медленно произнес он,  -  если  кокаин
был в виде порошка, мелкие частички могли остаться на ней.
   Я вспомнил, что произошло до скачек в Йорке.
   - После того как Марта Остермайер, подняв голубую грушу от  бейстера,
отдала ее Роллуэю, - сказал я, - она  отряхнула  свои  руки.  Словно  ее
перчатки были в пыли.
   - Боже праведный, - вырвалось у Фила. Вздохнув, я спросил:
   - Если я дам трубку тебе, ты сможешь проверить ее так, чтобы никто не
узнал, откуда она взялась?
   - Разумеется. Все, как и анализ мочи, будет  сделано  анонимно.  Если
хочешь, в лаборатор