коктейль был жутко крепкий. Если устали, я могу  сесть
за руль.
   - Устал? Нет, что вы! Я просто подумал, что каждая миля удаляет  меня
от вас.
   В темноте дорога всегда длиннее и совсем не та, что при  свете.  Глаз
обнаруживает на ней сотни не замеченных днем предметов: изгороди,  стога
сена, деревья, дома, повороты. Деревни и те кажутся другими. В Дорчесте-
ре Тони остановил машину, чтобы узнать дорогу; их обогнал мотоциклист, и
Крум крикнул ему:
   - Куда на Хенли?
   - Прямо.
   Они доехали до следующей деревни.
   - Это, должно быть, Неттлбед, - сказал Крум. - Теперь до самого Хенли
- ничего, а оттуда до Лондона еще тридцать пять миль. В двенадцать будем
дома.
   - Бедняжка! Вам ведь предстоит еще один конец.
   - Ничего, буду гнать как сумасшедший.
   Клер погладила его по обшлагу пальто, и они опять замолчали.
   Когда машина въехала в лес, Тони неожиданно сбросил газ.
   - Освещение отказало!
   Мимо, резко притормозив, пролетел мотоциклист и на ходу крикнул:
   - Сэр, у вас погасли фары.
   Крум остановил машину:
   - Этого еще не хватало. Наверно, сел аккумулятор.
   Клер рассмеялась. Тони вылез и, обойдя вокруг машины, осмотрел ее.
   - Я помню этот лес. Отсюда до Хенли добрых пять миль. Что ж, попытаем
счастья, - поползем как-нибудь.
   - А если я вылезу и пойду перед машиной?
   - Нет, сейчас слишком темно. Я могу вас задавить.
   Ярдов через сто Тони опять остановился:
   - Мы съехали с дороги. Никогда не водил машину в такой темноте.
   Клер снова рассмеялась.
   - Вот вам и приключение, мой дорогой.
   - А я еще и фонарь не захватил. Насколько помню, этот лес тянется ми-
ли на две.
   - Ну что ж, попробуем еще раз.
   Мимо со свистом пролетел автомобиль. Шофер что-то крикнул.
   - Живо! Поезжайте за ним. Тони!
   Но прежде чем Крум успел завести мотор, автомобиль уже  скрылся.  На-
верно, съехал под гору или куда-нибудь свернул. Машина Тони медленно по-
ползла вперед.
   - Черт! - неожиданно выругался он. - Опять съехали С дороги.
   - Выводите ее на шоссе, и подумаем, как быть. Жилья никакого до само-
го Хенли?
   - Никакого. Кроме того, аккумулятор не везде зарядишь. Впрочем, наде-
юсь, дело не в нем: просто сгорел какой-нибудь контакт.
   - Что, если оставить машину и пойти пешком? Здесь в лесу ее никто  не
тронет.
   - А потом? - возразил Крум. - Мне ведь с нею нужно утром  быть  дома.
Вот что, я провожу вас до гостиницы, достану фонарь и вернусь. С фонарем
я как-нибудь доведу ее до Хенли; если не  удастся,  просто  переночую  в
ней, а утром выеду пораньше и подхвачу вас на мосту.
   - Но это же десять миль пешком! А почему нам не остаться здесь вместе
до рассвета? Провести ночь в автомобиле - моя давняя мечта.
   В Круме шла внутренняя борьба. Целую ночь с Клер! Наедине!
   - А вы полагаетесь на меня?
   - Тони, не будьте таким старомодным. Остаться здесь - разумнее  всего
и, кроме того, даже забавно. Будет гораздо хуже, если мы врежемся в дру-
гую машину или нас задержат за езду без света.
   - Проклятая луна! Никогда ее нет, когда нужно! - проворчал Тони. - Вы
серьезно это предлагаете?
   Клер тронула его за руку:
   - Отведите автомобиль  подальше  от  шоссе.  Помедленней.  Осторожно!
Стоп.
   Машину слегка тряхнуло.
   - Мы наехали на дерево и встали спиной к дороге, -  сказала  Клер.  -
Пойду посмотрю, не видно ли нас.
   В ожидании ее Крум поправил ковер и подушки сиденья. Он подумал: "Раз
она относится к этому так спокойно, значит, любви ко мне у нее нет". При
мысли о долгой темной ночи наедине с нею его пробирала дрожь:  он  пони-
мал, какая пытка ему предстоит. Наконец до него донесся ее голос:
   - Все в порядке. Машины совсем не видно. Теперь сходите проверьте вы,
а я заберусь внутрь.
   Тони двигался ощупью и, лишь почувствовав под ногами  твердый  грунт,
сообразил, что выбрался на дорогу. Мрак здесь немного поредел, но  звезд
все равно не было видно. Тони постоял с минуту, затем по-прежнему ощупью
побрел назад. Машина так безнадежно затерялась во тьме, что ему пришлось
свистнуть и подождать, пока не раздастся ответный свист. Да, темно, хоть
глаз выколи! Он влез в автомобиль.
   - Стекло оставить открытым или поднять?
   - Да, но только до половины. Мне очень удобно, Тони.
   - Слава богу. Не возражаете, если закурю трубку?
   - Разумеется, нет. Дайте мне сигаретку. Ну вот, теперь  почти  как  в
раю.
   - Именно почти, - чуть слышно бросил Тони.
   - Хотела бы я посмотреть на лицо тети Эм, если бы  она  увидела  нас!
Вам тепло?
   - Кожаные подушки не пробьет никакой холод. А вам?
   - Очень.
   Опять наступило, молчание. Потом Клер сказала:
   - Тони, вы меня простите, да? Я ведь дала обещание.
   - Не беспокойтесь, все будет хорошо, - ответил Крум.
   - Мне виден только кончик вашего носа - и то лишь когда вы затягивае-
тесь.
   В свою очередь при свете сигареты Клер он увидел ее зубы,  улыбку  на
губах и нижнюю часть лица до глаз, утонувших в темноте.
   - Снимите шляпу, Клер. И помните, мое плечо к вашим услугам.
   - Смотрите, не давайте мне храпеть.
   - Храпеть? Вам?
   - При случае все храпят. Я тоже могу.
   Они немного поговорили, но все, кроме ощущения ее близости в темноте,
уже казалось ему нереальным. Изредка он различал шум проезжавших по  до-
роге машин, но больше никаких звуков не доносилось:  ночь  была  слишком
темной даже для сов. Трубка потухла, и Тони сунул ее в карман. Клер  по-
лулежала на сиденье так близко от него, что он чувствовал ее локоть.  Он
затаил дыхание. Уже уснула? Ну, а ему предстоит бессонная ночь - где  уж
тут уснуть, когда легкий исходящий  от  нее  аромат  будоражит  все  его
чувства, а его рука пылает от прикосновения ее руки! Даже если все огра-
ничится только этим - и тогда грех тратить такую ночь на сон.
   - Тони, если вы в самом деле не возражаете, я положу  вам  голову  на
плечо.
   - Конечно, кладите!
   Голова Клер погрузилась в шарф Тони; легкий аромат, напоминавший  ему
сосновый лес в солнечный день, стал сильнее. Прямо не верится,  что  она
рядом с ним, что голова ее лежит у него на плече и что так будет еще це-
лых шесть-семь часов. Тони вздрогнул. Как все спокойно и прозаично! Нич-
то в ней не выдает ни страсти, ни волнения, словно он ее брат.  И  вдруг
его осенило: эта ночь - испытание, которое нужно выдержать,  потому  что
иначе она отшатнется и уйдет от него. Теперь она спит. Да,  по-настояще-
му. В этом не может быть сомнений: стоит только вслушаться в ритмический
звук, издаваемый ее горлом, - звук, трогательно  слабый,  как  клохтанье
птенца, немножко забавный и бесконечно дорогой! Что бы ни  было  дальше,
одного не зачеркнешь - он все-таки провел с нею ночь! Тони  сидел  тихо,
как мышь, если, конечно, мышам случается сидеть тихо.  Чем  глубже  Клер
погружалась в сон, тем тяжелей становилась ее голова  и  тем  доверчивей
она прижималась к нему. Он сидел, вслушивался в ее  дыхание,  и  чувство
его к ней углублялось, превращалось в страстное желание  защищать  ее  и
служить ей. А ночь, холодная, непроглядная, беззвучная, - машины по  до-
роге больше не шли, - разделяла с ним его одиночество. Она  бодрствовала
и дышала, словно огромное, мрачное, всепоглощающее чудовище. Да, ночь не
спит. Тони отдавал себе в этом отчет впервые в жизни. Ночь, как и  день,
не знает сна. Глухая и равнодушная ко всему, она тоже  наделена  жизнью:
она не говорит, не движется, только бодрствует и дышит. Лунная и  звезд-
ная или беспросветная и глухая, как сегодня, она всегда - великий  спут-
ник человека.
   Рука Тони затекла, и Клер, словно почувствовав это, приподняла  голо-
ву, хотя не проснулась. Он быстро растер плечо  и  еле  успел  отдернуть
пальцы, как ее голова качнулась и опустилась на прежнее место. Он  осто-
рожно повернул лицо, так что губы его коснулись ее волос, и опять  услы-
шал те же слабые ритмические звуки, похожие на клохтанье  птенца.  Затем
они смолкли и на смену им пришло глубокое  дыхание  -  признак  крепкого
сна. Тогда, сморенный дремотой, уснул и он.


   XIX

   Крум проснулся, совершенно одеревенев и не соображая, где он.  Кто-то
поблизости от него сказал:
   - Уже светает. Тони, но еще ничего не видно.
   Он выпрямился:
   - Боже правый! Неужели я заснул?
   - Да, бедный мой. Я чудесно выспалась, только ноги  немного  затекли.
Который час?
   Крум взглянул на светящиеся стрелки своих часов:
   - Примерно половина седьмого. Ух, все тело как иголками колет!
   - Давайте вылезем и встряхнемся.
   Он отозвался голосом, который, как ему показалось, прозвучал откудато
издалека:
   - Итак, все кончилось.
   - Было очень тяжело?
   Он сжал руками виски и ничего не ответил. Мысль, что  и  следующую  и
все другие ночи он опять проведет без нее, была для него болезненна, как
удар в сердце.
   Клер открыла дверцу:
   - Я немного пройдусь для разминки. А  потом  пробежимся,  чтобы  сог-
реться. Позавтракать нам нигде раньше восьми не удастся.
   Он запустил мотор для прогрева. Свет  медленно  разливался  по  лесу;
ствол березы, под которой они провели ночь, уже выступил из мглы.  Затем
Тони тоже вылез из машины и дошел до дороги. Ее унылая одинокая  полоска
терялась в лесу, все еще сумеречном  и  туманном,  непроницаемом  и  та-
инственном. Ни ветерка, ни звука! Тони чувствовал себя как Адам, безвин-
но выставляемый за ворота рая. Адам! Этакий чудаковатый,  учтивый,  чис-
тенький субъект с бородкой, мужчина до  грехопадения,  проповедникдисси-
дент с ручной змеей, яблоком познания  и  секретаршей,  целомудренной  и
нестриженой, как леди Годива!
   От ходьбы кровь в жилах Тони побежала быстрей. Он вернулся к машине.
   Клер, стоя на коленях, приводила в порядок волосы с помощью карманно-
го зеркальца и гребенки.
   - Как самочувствие. Тони?
   - Прескверно. Нам пора. Позавтракаем в Мейденхеде или Слау.
   - А почему не у меня дома? В восемь мы уже приедем,  а  кофе  я  варю
прекрасно.
   - Отлично! - согласился Крум. - Тогда  я  всю  дорогу  буду  выжимать
пятьдесят миль в час.
   Ехали они очень быстро и говорили мало. Оба были слишком голодны.
   - Тони, пока я приготовлю завтрак, вы  успеете  побриться  и  принять
ванну. Сэкономите таким образом время и поедете обратно свежим. А я  вы-
купаюсь позже.
   - Знаете, лучше поставить машину в гараж, - сказал Крум, миновав Мра-
морную арку. - Возвращайтесь-ка домой одна. Приехать так рано вдвоем  на
машине - значит возбудить подозрения. Наверно, шоферы уже вышли на рабо-
ту. А я буду у вас через десять минут.
   Когда в восемь часов он вошел в дом на Мелтон-Мьюз, Клер уже переоде-
лась в голубой халат, столик в нижней комнате был накрыт для завтрака  и
по квартире разносился запах кофе.
   - Я налила ванну. Тони, и приготовила вам бритву.
   - Вы - чудная! - ответил Крум. - Я буду готов через десять минут.
   Он вернулся через двенадцать и сел за столик напротив Клер. Она пода-
ла яйца вкрутую, гренки, кондафордское варенье из айвы и  настоящий  ко-
фе... Все выглядело так, как если бы они были мужем и женой,  и  поэтому
Тони казалось, что он никогда не ел более вкусного завтрака.
   - Очень устали, дорогая?
   - Нисколько. Наоборот, чувствую себя особенно бодрой. Понятно, повто-
рять такие опыты не стоит. Мы были чересчур близко друг от друга.
   - Но это уже не нарочно.
   - Само собой разумеется. И потом, вы вели себя  как  ангел.  Впрочем,
наша прогулка - все-таки не то, что я обещала тете Эм.  Для  чистого  не
всякая вещь чиста.
   - К сожалению, нет. Господи! Как мне дожить до следующей встречи?
   Клер через стол пожала ему руку:
   - А теперь вам, пожалуй, пора уходить, но сначала я выгляну в окно  -
посмотрю, свободен ли путь.
   Когда она приняла эту меру предосторожности, Крум поцеловал ей  руку,
вернулся к машине и в одиннадцать утра уже беседовал с водопроводчиком в
одной из беблок-хайтских конюшен...
   Клер лежала в горячей ванне. Правда, как все ванны душевого типа, эта
была несколько коротковата, но купание и в  ней  действовало  освежающе.
Клер чувствовала себя как девочка, которая нашалила, но не  уличена  гу-
вернанткой. Ах, этот бедный милый Тони! Как жаль, что мужчины так нетер-
пеливы! Платоническое ухаживание столь же мало привлекает их, как хожде-
ние за покупками. Они врываются в магазин, спрашивают: "Есть у вас то-то
и то-то? Нет?" - и так же стремительно выбегают. Им ненавистны примерки,
когда вас вертят из стороны в сторону, а вы изо всех сил стараетесь уви-
деть, как платье сидит сзади. Женщины смакуют процесс выбора нужной  ве-
ши; для мужчины он - наказание. Тони - 'сущий ребенок. Она чувствует се-
бя гораздо старше его и по годам и по опыту. Хотя  многие  ухаживали  за
Клер и до ее замужества, она никогда не сталкивалась  близко  с  людьми,
которые, почитая Лондон и самих себя центром мироздания, не верят ни  во
что, кроме иронии, быстрой езды и денег, позволяющих им изо дня  в  день
"весело" проводить время. Она, конечно, встречалась с ними в разных  за-
городных домах, но там они были вырваны из своей специфической атмосферы
и вынуждены довольствоваться охотой и спортом. Именно к развлечениям по-
добного рода безотчетно тянулась Клер, выросшая на свежем воздухе,  под-
вижная и гибкая, хотя отнюдь не сильная. Переехав на Цейлон,  она  оста-
лась верна своим вкусам и проводила досуг в седле и на теннисном  корте.
Прочитав немало романов, она была убеждена, что идет в ногу с веком, от-
метающим всякие запреты. Но сейчас, лежа в ванне, она испытывала чувство
неловкости. Нечестно подвергать Тони такому испытанию, как  этой  ночью.
Чем ближе она подпустит его к себе, отказываясь от подлинной близости  с
ним, тем сильнее он будет мучиться. Вытираясь после купанья, она приняла
ряд похвальных решений и еле-еле, да и то бегом, поспела к десяти  часам
в Темпл. Здесь выяснилось, что она могла бы спокойно понежиться в  ванне
еще несколько минут: Дорнфорд был занят каким-то важным юридическим  ка-
зусом. Клер закончила оставшиеся со вчерашнего дня дела и лениво  погля-
дела через окно на лужайку Темпля, над которой рассеивался туман - пред-
вестник погожего дня - и всходило по-зимнему блестящее  солнце,  касаясь
ее щек своим косым лучом. Ей вспомнился Цейлон, где  солнце  никогда  не
приносит с собой бодрящую прохладу. Джерри! Как он там? -  да  простится
ей этот затасканный оборот. И что он предпримет по отношению к ней?  Ко-
нечно, хорошо, что она решила не мучить Тони, держать его на  расстоянии
и щадить его чувства, но без него ей будет и грустно и одиноко. Он  стал
для нее привычкой. Дурной - может быть, но ведь именно с дурными привыч-
ками труднее всего расставаться.
   "Конечно, я легкомысленна, - решила она. - И  Тони  такой  же,  но  в
трудную минуту он не выдаст".
   И вдруг зеленая лужайка Темпла показалась ей морем,  а  подоконник  -
фальшбортом, перегнувшись через который она и Тони смотрят, как  летучие
рыбы выскакивают из пены и мелькают над сине-зелеными волнами. Теплота и
краски! Воздушная сверкающая красота! Клер взгрустнулось.
   "Хорошая верховая прогулка - вот что мне нужно,  -  подумала  она.  -
Завтра уеду в Кондафорд и проведу всю субботу на воздухе. Заберу с собой
Динни: ей полезно почаще садиться в седло".
   Вошел клерк и объявил:
   - Мистер Дорнфорд вечером поедет из суда прямо в палату.
   - Вот как? Скажите, Джордж, вам случается хандрить?
   Клерк, круглое розовое лицо которого всегда смешило ее, - к нему  так
и хотелось прилепить бачки, - ответил сдобным голосом:
   - Мне тут недостает собаки. Когда мой старый Тоби со мной, я не заме-
чаю одиночества.
   - Какой он породы, Джордж?
   - Бультерьер. Сюда я его брать не могу -  миссис  Колдер  соскучится.
Кроме того, он может покусать какого-нибудь стряпчего.
   - Вот было бы здорово!
   Джордж тяжело вздохнул:
   - Эх, здесь в Темпле никому весело не бывает.
   - Я тоже завела бы собаку, Джордж, но когда я ухожу, в  квартире  нет
ни души.
   - Вот увидите, мистер Дорнфорд здесь долго не останется.
   - Почему?
   - Он присматривает себе дом. Сдается мне, он не прочь жениться.
   - На ком?
   Джордж прищурил один глаз.
   - Вы имеете в виду мою сестру?
   - Кого же еще?
   - Да, но откуда вы это узнали?
   - Слухом земля полнится, леди Корвен.
   - Что ж, выбор неплохой, хотя я не слишком верю в брак.
   - Мы, судейские, видим только его плохую сторону. Но мистер Дорнфорд,
по-моему, может сделать женщину счастливой.
   - И по-моему, Джордж.
   - Он человек внимательный, спокойный, и при этом энергии в  нем  хоть
отбавляй. Стряпчие его любят, судьи тоже.
   - И жена полюбит.
   - Он, правда, католик...
   - Все принадлежат к какой-нибудь религии.
   - Миссис Колдер и я перешли в англиканство с тех пор,  как  умер  мой
отец. Он был плимутским братом, да еще каким ревностным!  Чуть,  бывало,
выскажешь свое мнение, он тебя прямо придушить готов. То и дело  стращал
меня адскими муками. Понятное дело, для моего же блага.  Словом,  старик
сам верил всерьез и не выносил, когда другие не верят. Настоящий горячий
сомерсетец. Он никогда не забывал, откуда он родом, даром что жил в Пек-
хеме.
   - Слушайте, Джордж, позвоните мне в пять, если я все-таки понадоблюсь
мистеру Дорнфорду. Я в это время на всякий случай загляну домой.
   Клер пошла пешком. День был еще более весенний, чем накануне. Она ми-
новала набережную и углубилась в Сент-Джеймс-парк. У воды  уже  пробива-
лись из-под земли желтые нарциссы, и ветви  деревьев  набухали  почками.
Мягкое ласковое солнце светило Клер в спину. Такая погода долго не прос-
тоит. Зима еще ударит снова. Клер быстрым шагом прошла  под  колесницей,
влекомой несколько неестественными конями, вид которых не столько  разд-
ражал, сколько смешил ее, миновала Памятник артиллерии, не удостоив  его
взглядом, и очутилась в Хайд-парке. Согретая солнцем, она медленно  про-
гуливалась вдоль Роу. Верховая езда была ее страстью, и,  видя  кого-ни-
будь на хорошей лошади, она не могла не испытывать легкого волнения. Ло-
шади - удивительные животные: то они горячи и норовисты, то через минуту
вялы и апатичны.
   Навстречу Клер приподнялись две-три  шляпы.  Очень  высокий  человек,
проехавший мимо нее на холеной кобылке, остановил лошадь и повернул  на-
зад:
   - Так и думал, что это вы. Лоренс говорил мне, что вы вернулись.
   Помните меня? Я Джек Масхем.
   Клер подумала: "Слишком долговяз, но посадка отличная", - вслух отве-
тила: "Разумеется!" - и разом насторожилась.
   - Я пригласил одного вашего знакомого присматривать за моими арабски-
ми матками.
   - Да. Тони Крум мне рассказывал.
   - Приятный юноша. Не знаю, конечно, достаточно ли у него  подготовки,
но остер он, как горчица. Как поживает ваша сестра?
   - Превосходно.
   - Вы должны привезти ее на скачки, леди Корвен.
   - По-моему, Динни не очень интересуется лошадьми.
   - Я быстро приохотил бы ее к ним. Помню...
   Он оборвал фразу и нахмурился. Несмотря на томную позу, лицо у  него,
как отметила про себя Клер, было загорелое, прорезанное морщинами, реши-
тельное, с иронической складкой у губ. Интересно, как он  отнесся  бы  к
тому, что она провела прошлую ночь с Тони в автомобиле?
   - Когда прибывают ваши матки, мистер Масхем?
   - Они уже в Египте. Погрузят их на пароход в апреле. Вероятно, я  сам
поеду присмотрю за этим. Может быть, захвачу с собой Крума.
   - С удовольствием взглянула бы на них, - сказала Клер. - У меня на
   Цейлоне была арабская лошадь.
   - Обязательно приезжайте.
   - Беблок-хайт - это около Оксфорда, правда?
   - Милях в шести. Красивая местность. Буду ждать вас. До свиданья.
   Джек Масхем приподнял шляпу, дал шенкеля и пустил лошадь легким гало-
пом.
   "До чего же невинной я прикинулась! Будем надеяться, что не переигра-
ла. Я не хотела бы опростоволоситься перед ним. Мне кажется, он  здорово
себе на уме. Сапоги у него замечательные! А про Джерри он даже не  спро-
сил", - подумала слегка взволнованная Клер, свернула с  Роу  и  пошла