Страницы: -
1 -
2 -
3 -
4 -
5 -
6 -
7 -
8 -
9 -
10 -
11 -
12 -
13 -
14 -
15 -
16 -
17 -
18 -
19 -
20 -
21 -
22 -
23 -
24 -
25 -
26 -
27 -
28 -
29 -
30 -
31 -
32 -
33 -
34 -
35 -
36 -
37 -
38 -
39 -
40 -
41 -
42 -
43 -
44 -
45 -
46 -
47 -
48 -
49 -
50 -
51 -
52 -
53 -
54 -
55 -
56 -
57 -
58 -
59 -
60 -
61 -
62 -
63 -
64 -
65 -
66 -
67 -
68 -
69 -
70 -
71 -
72 -
73 -
74 -
75 -
76 -
77 -
78 -
79 -
80 -
81 -
82 -
83 -
84 -
85 -
86 -
87 -
88 -
89 -
90 -
91 -
92 -
93 -
94 -
95 -
96 -
97 -
98 -
99 -
100 -
101 -
102 -
103 -
104 -
105 -
106 -
107 -
108 -
109 -
110 -
111 -
112 -
113 -
114 -
115 -
116 -
117 -
118 -
119 -
120 -
121 -
122 -
123 -
124 -
125 -
126 -
127 -
128 -
129 -
130 -
131 -
132 -
133 -
134 -
135 -
136 -
137 -
138 -
139 -
140 -
141 -
142 -
143 -
144 -
145 -
146 -
147 -
148 -
149 -
150 -
151 -
152 -
153 -
154 -
155 -
156 -
157 -
158 -
159 -
160 -
161 -
162 -
163 -
164 -
165 -
166 -
167 -
168 -
169 -
170 -
171 -
172 -
173 -
174 -
175 -
176 -
177 -
178 -
179 -
180 -
181 -
182 -
183 -
184 -
185 -
186 -
187 -
188 -
189 -
190 -
191 -
192 -
193 -
194 -
195 -
196 -
197 -
198 -
199 -
200 -
201 -
202 -
203 -
204 -
205 -
206 -
207 -
208 -
209 -
210 -
211 -
212 -
213 -
214 -
215 -
216 -
217 -
218 -
219 -
220 -
221 -
222 -
223 -
224 -
225 -
226 -
227 -
228 -
229 -
230 -
231 -
232 -
233 -
234 -
235 -
236 -
237 -
238 -
239 -
240 -
241 -
242 -
243 -
244 -
245 -
246 -
247 -
248 -
249 -
250 -
251 -
252 -
253 -
254 -
255 -
256 -
257 -
258 -
259 -
обработке; она продол-
жала задевать любопытство леди Элисон, которая привыкла к тесному кружку
избранных и испытывала какое-то острое чувство, сталкиваясь с новым по-
колением на медном полу в гостиной Флер. Там она встречала полную непоч-
тительность ко всему на свете, которая, если не принимать ее всерьез,
очень будоражила ее мысли. В этой гостиной она чувствовала себя почти
что отсталой. Это было даже пикантно.
Приняв от Флер по телефону заказ на Гэрдона Минхо, леди Элисон сразу
позвонила писателю. Она была с ним знакома - правда, не очень близко.
Никто не был с ним близко знаком. Он был всегда любезен, вежлив, молча-
лив, немного скучноват и серьезен. Но он обладал обезоруживающей улыбкой
- иногда иронической, иногда дружелюбной. Его книги были то едкими, то
сентиментальными. Считалось хорошим тоном бранить его и за то и за дру-
гое - и все-таки он продолжал существовать.
Леди Элисон позвонила ему: не придет ли он завтра на обед к ее пле-
мяннику, Майклу Монту, познакомиться с молодым поколением?
В его ответе прозвучал неожиданный энтузиазм:
- С удовольствием! Фрак или смокинг?
- Как мило с вашей стороны! Вам будут страшно рады. Я думаю, лучше во
фраке, - завтра вторая годовщина их свадьбы. - Она повесила трубку, по-
думав: "Должно быть, он пишет о них книгу".
Сознание ответственности заставило ее приехать рано.
Она приехала с таким чувством, что ее ждут занятные приключения: в
кругах ее мужа решались большие дела, и ей было приятно переменить обс-
тановку после целого дня суеты по поводу событий в "Клубе шутников". Ее
принял один Тинг-а-Линг, сидевший спиной к камину, и удостоил ее только
взглядом. Усевшись на изумрудно-зеленый диван, она сказала:
- Ну ты, смешной зверек, неужели не узнаешь меня после такого долгого
знакомства?
Блестящие черные глаза Тинга словно говорили: "Знаю, что вы тут часто
бываете; все на свете повторяется. И будущее не сулит ничего нового".
Леди Элисон задумалась. Новое поколение! Хочется ли ей, чтобы ее до-
чери принадлежали к нему? Ей было бы интересно поговорить об этом с мис-
тером Минхо - перед войной они так чудесно беседовали с ним в Бичгрове.
Девять лет назад! Сибил было шесть лет, Джоун - всего четыре года! Время
идет, все меняется. Новое поколение! А в чем разница? "У нас было больше
традиций", - тихо проговорила она.
Легкий шум заставил ее поднять глаза, устремленные на носок туфли.
Тинг-а-Линг хлопал хвостом по ковру, словно аплодируя. Голос Флер раз-
дался у нее за спиной:
- Дорогая, я страшно опоздала. До чего мило с вашей стороны, что вы
раздобыли мне мистера Минхо! Надеюсь, наши будут хорошо себя вести. Во
всяком случае, сидеть он будет между вами и мной. Я его посажу у верхне-
го конца стола, а Майкла - напротив, между Полиной Эпшир и Эмебел Нэй-
зинг. Слева от вас - Сибли, справа от меня - Обри, потом Неста Горз и
Уолтер Нэйзинг, а напротив них Линда Фру и Чарлз Эпшир. Всего двенадцать
человек. Вы со всеми знакомы. Да, не обращайте внимания, если Нэйзинги и
Неста будут курить в антрактах между блюдами. Эмебел обязательно будет
курить. Она из Виргинии - и у нее это реакция. Надеюсь, на ней будет
хоть чтонибудь надето. Майкл, впрочем, уверяет, что это ошибка, когда
она слишком одета. Но когда ждешь мистера Минхо, как-то нервничаешь. Вы
читали последнюю пародию Несты в "Букете"? Ужасно смешно! Совершенно яс-
ный намек на Л. С. Д.! Тинг, мой милый Тинг, ты хочешь остаться и пос-
мотреть гостей? Ну, тогда забирайся повыше, не то тебе отдавят лапки. Не
правда ли, он совсем китайчонок! Он придает такую законченность комнате.
Тинг-а-Линг положил нос на лапы, улегшись на изумрудную подушку.
- Мистер Гэрдин Миннер!
Вошел знаменитый романист, бледный и сдержанный, Пожав обе протянутые
руки, он взглянул на Тинг-а-Линга.
- Какой милый! - проговорил он. - Как же ты поживаешь, дружок?
Тинг-а-Линг даже не пошевелился.
"Вы кажется, принимаете меня за обыкновенную английскую собаку, сэр?"
- как будто говорило его молчание.
- Мистер и миссис Уолтер Незон, мисс Линда Фру.
Эмебел Нэйзинг вошла первая. На шесть дюймов выше талии до светлых
волос - чистый алебастр ослепительной спины, на четыре дюйма ниже колен
до ослепительных туфелек - чуть прикрытый алебастр ног; знаменитый рома-
нист машинально прервал беседу с Тинг-а-Лингом.
Уолтер Нэйзинг, следовавший за женой, был намного выше ее ростом и
весь в черном, выступала только узенькая белая полоска воротничка; его
лицо, словно выточенное сто лет назад, слегка напоминало лицо Шелли. И
литературные его произведения иногда походили на стихи этого поэта, а
иногда - на прозу Марселя Пруста. "Здорово заверчено!" - как говорил
Майкл.
Линда Фру, которую Флер сразу познакомила с Гэрдоном Минхо, принадле-
жала к числу тех, о чьем творчестве никогда нельзя было услышать двух
одинаковых суждений. Ее книги "Пустяки" и "Неистовый дон" вызвали полный
раскол во мнениях. Гениальные, по мнению одних, бездарные, по мнению
других, эти книги всегда вызывали интересный спор о том, поднимает ли
легкий налет безумия ценность искусства или снижает? Сама писательница
мало обращала внимания на критику - она творила.
- Тот самый мистер Минхо! Как интересно! Я не читала ни одного вашего
романа.
Флер ахнула.
- Как, ты не знаешь кошек мистера Минхо? Но ведь они изумительны.
Мистер Минхо, я очень хочу познакомить вас с женой Уолтера Нэйзинга.
Эмебел, это - мистер Гэрдон Минхо.
- О! Мистер Минхо! Как замечательно! Я чуть ли не с колыбели мечтаю с
вами познакомиться.
Флер услышала спокойный ответ писателя: "Ну, это еще не такой долгий
срок", и пошла навстречу Несте Горз и Сибли Суону, которые явились вдво-
ем, как будто жили вместе, ссорясь из-за Л. С. Д. Неста оправдывала его
"задиристый" тон, Сибли уверял, что остроумие умерло вместе с эпохой
Реставрации; этот человек был верен себе!
Вошел Майкл с Эпширами и Обри Грином, которых он встретил в холле.
Все были в сборе.
Флер обожала безукоризненность во всем, а этот вечер был похож на
бред. Удачен ли он? Минхо явно был наименее блестящим собеседником; даже
Элисон говорила лучше. А все-таки у него великолепная голова. Флер втай-
не надеялась, что он не уйдет слишком рано, а то кто-нибудь обязательно
скажет: "Вот ископаемое!" или "Толст и лыс!" - прежде чем за гостем зак-
роется дверь. Он трогательно мил, старается понравиться или, во всяком
случае, не вызвать слишком сильного презрения. И, конечно, в нем есть
что-то большее, чем можно услышать в разговоре. После суфле из крабов он
как будто увлекся беседой с Элисон, и все насчет молодежи. Флер слушала
краем уха:
- Молодежь чувствует... великий поток жизни... не дает им того, что
им нужно... Прошлое и будущее окружены ореолом... О да! Современная
жизнь обесценена сейчас... Нет... Единственное утешение для нас - мы
станем когданибудь такой же стариной, как Конгрив, Стерн, Дефо... и сно-
ва будем иметь успех... Почему? Что отвлекает их от общего хода жизни?
Просто пресыщение... газеты... фотографии. Жизни они не видят - только
читают о ней... Одни репродукции: все кажется поддельным, унылым, про-
дажным... и молодежь говорит: "Долой эту жизнь! Дайте нам прошлое или
будущее!"
Он взял несколько соленых миндалинок, и Флер увидела, что его глаза
остановились на плечах Эмебел Нэйзинг. В том конце стола разговор был
похож на игру в футбол - никто не держал мяч дольше, чем на один удар.
Он перелетал от одного к другому. И после ряда удачных пассировок
кто-нибудь протягивал руку за папироской и пускал голубое облако дыма
над не покрытым скатертью обеденным столом. Флер наслаждалась великоле-
пием своей испанской столовой - мозаичным полом, яркими фруктами из фар-
фора, тисненой кожей, медной отделкой и Сомсовым Гойей над мавританским
диваном. Она быстро принимала мяч, когда он к ней залетал, но не брала
на себя инициативы. Ее талант заключался в умении замечать все сразу.
"Миссис Майкл Монт подавала" - блестящие нелепости Линды Фру, задор и
поддразниванье Несты Горз, туманные намеки Обри Грина, размашистые удары
Сибли Суона, маленькие хладнокровные американские вольности Эмебел Нэй-
зинг, забавные выражения Чарльза Эпшира, рискованные парадоксы Уолтера
Нэйзинга, критические замечания Полины Эпшир, легкомысленные шутки и
шпильки Майкла, даже искреннюю оживленность Элисон и молчание Гэрдона
Минхо - все это она подавала, выставляла напоказ, все время настороженно
следя, чтобы мяч разговора не коснулся земли и не замер. Да, блестящий
вечер, но - успех ли это?
Когда простились последние гости и Майкл пошел провожать Элисон до-
мой, Флер села на зеленый диван и стала думать о словах Минхо: "Молодежь
не получает того, что ей нужно". Нет! Что-то не ладится. - Не ладится,
правда, Тинг? - Но Тинг-а-Линг устал, и только кончик одного уха дрог-
нул. Флер откинулась на спинку дивана, и вздохнула. Тинг-а-Линг выпря-
мился и, положив передние лапы к ней на колени, посмотрел ей в лицо.
"Смотри на меня, - как будто говорил он. - У меня все благополучно. Я
получаю то, чего хочу, и хочу того, что получаю. Сейчас я хочу спать".
- А я - нет, - сказала Флер, не двигаясь.
- Возьми меня на руки, - попросил Тинг-а-Линг.
- Да, - сказала Флер, - мне кажется... Он милый человек, но это не
тот человек, Тинг.
Тинг-а-Линг устроился поудобнее на ее обнаженных руках.
"Все в порядке, - как будто говорил он, - тут у вас слишком много
всяких чувств и тому подобное - в Китае их нет. Идем!"
V
ЕВА
Квартира Уилфрида Дезерта была как раз напротив картинной галереи на
Корк-стрит. Являясь единственным представителем мужской половины арис-
тократии, пишущим достойные печати стихи, он выбрал эту квартиру не за
удобство, а за уединенность. Однако его "берлога" была обставлена со
вкусом, с изысканностью, которая свойственна аристократическим английс-
ким семействам. Два грузовика со "всяким хламом" из Хэмширского имения
старого лорда Мэллиона прибыли сюда, когда Уилфрид устраивался. Впрочем,
его редко можно было застать в его гнезде, да и вообще его считали ред-
кой птицей, и он занимал совершенно обособленное положение среди молодых
литераторов, отчасти благодаря своей репутации постоянного бродяги. Он
сам едва ли знал, где проводит время, где работает, - у него было что-то
вроде умственной клаустрофобии [9], страх быть стиснутым людьми. Когда
началась война, он только что окончил Итон; когда "война кончилась, ему
было двадцать три года - и не было на свете молодого поэта старее, чем
он. Его дружба с Майклом, начавшись в госпитале, совсем было замерла и
внезапно возобновилась, когда Майкл в 1920 году вступил в издательство
Дэнби и Уинтера, на Блэйк-стрит, Ковент-Гарден. Стихи Уилфрида вызвали в
новоиспеченном издателе буйный восторг. После задушевных бесед над сти-
хами поэта, ищущего литературного пристанища, была одержана победа над
издательством, уступившим настояниям Майкла. Общая радость от первой
книги, написанной Уилфридом и ставшей первым изданием Майкла, увенчалась
свадьбой Майкла. Лучший Друг и шафер! С тех пор Дезерт, насколько умел,
привязался к этой паре; и надо отдать ему справедливость - только месяц
назад ему стало ясно, что притягивает его Флер, а не Майкл. Дезерт ни-
когда не говорил о войне, и от него нельзя было услышать о том впечатле-
нии, которое сложилось у него и которое он мог бы выразить так: "Я
столько времени жил среди ужасов и смертей, я видел людей в таком неп-
рикрашенном виде, я так нещадно изгонял из своих мыслей всякую надежду,
что у меня теперь никогда не может быть ни малейшего уважения к теориям,
обещаниям, условностям, морали и принципам. Я слишком возненавидел лю-
дей, которые копались во всех этих умствованиях, пока я копался в грязи
и крови. Иллюзии кончились. Никакая религия, никакая философия меня не
удовлетворяют - слова, и только слова. Я все еще сохранил здравый ум - и
не особенно этому рад. Я все еще, оказывается, способен испытывать
страсть; еще могу скрипеть зубами, могу улыбаться. Во мне еще сильна ка-
кая-то окопная честность, но искренна ли она, или это только привычный
след былого - не знаю. Я опасен, но не так опасен, как те, кто торгует
словами, принципами, теориями, всякими фанатическими бреднями за счет
крови и пота других людей. Война сделала для меня только одно - научила
смотреть на жизнь как на комедию. Смеяться над ней - только это и оста-
ется!"
Уйдя с концерта в пятницу вечером, он прямо прошел к себе домой. И,
вытянувшись во весь рост на монашеском ложе пятнадцатого века, скрашен-
ном мягкими подушками и шелками двадцатого, он закинул руки за голову и
погрузился в размышления: "Так дальше жить я не хочу. Она меня околдова-
ла. Для нее это - пустое. Но для меня это - ад. В воскресенье покончу со
всем. Персия - хорошее место. Аравия - хорошее место, много крови и пес-
ка! Флер не способна просто отказаться от чего-нибудь. Но как она запу-
тала меня! Обаянием глаз, волос, походки, звуками голоса - обаянием теп-
лоты, аромата, блеска. Перейти границы - нет, это не для нее. А если так
- что же тогда? Неужели я буду пресмыкаться перед ее китайским камином и
китайской собачонкой и томиться такой тоской, такой лихорадочной жаждой
из-за того, что я не могу целовать ее? Нет, лучше снова летать над не-
мецкими батареями. В воскресенье! До чего женщины любят затягивать аго-
нию. И ведь повторится то же самое, что было сегодня днем. "Как нехорошо
с вашей стороны уходить теперь, когда ваша дружба мне так нужна! Оста-
вайтесь, будьте моим ручным котенком, Уилфрид!" Нет, дорогая, раз нав-
сегда надо покончить с этим. И я покончу - клянусь богом!.."
Когда в этой галерее, где дан приют всему британскому искусству, так
случайно, в воскресное утро, встретились двое перед Евой, вдыхающей аро-
мат райских цветов, там, кроме них обоих, было еще шестеро подвыпивших
юнцов, забредших сюда явно по ошибке, служитель музея и парочка из про-
винции; все они, по-видимому, были лишены способности замечать что бы то
ни было. Кстати, встреча эта действительно казалась совершенно невырази-
тельной. Просто двое молодых людей из разочарованного круга общества об-
мениваются уничтожающими замечаниями по адресу прошлого. Дезерт своим
уверенным тоном, улыбкой, светской непринужденностью никак не выдавал
сердечной боли. Флер была бледнее его и интереснее. Дезерт твердил про
себя: "Никакой мелодрамы - только не это!" А Флер думала: "Если я смогу
заставить его всегда быть вот таким обыкновенным, я его не потеряю, по-
тому что он не уйдет без настоящей вспышки".
Только когда они во второй раз оказались перед Евой, Уилфрид прогово-
рил:
- Не знаю, зачем вы просили меня прийти. Флер. Я делаю глупость, что
даю себя на растерзание. Я вполне понимаю ваши чувства. Я для вас вроде
экземпляра эпохи. Мин, с которым вам жалко расстаться. Но я вряд ли го-
жусь для этого; вот и все, что остается сказать.
- Какие ужасные вещи вы говорите, Уилфрид!
- Ну вот! Итак, мы расстаемся. Дайте лапку!
Его глаза - красивые, потемневшие глаза - трагически противоречили
улыбающимся губам, и Флер, запинаясь, сказала:
- Уилфрид... я... я не знаю. Дайте мне подумать. Мне слишком тяжело,
когда вы несчастны. Не уезжайте. Может быть, я... я тоже буду несчастна.
Я... я сама не знаю.
Горькая мысль мелькнула у Дезерта: "Она не может меня отпустить - не
умеет". Но он проговорил очень мягко:
- Не грустите, дитя мое. Вы забудете все это через две недели. Я вам
что-нибудь пришлю в утешение. Почему бы мне не выбрать Китай - не все ли
равно, куда ехать? Я вам пришлю настоящий экземпляр для китайской кол-
лекции - более ценный, чем вот этот.
- Вы меня оскорбляете! Не надо! - страстно сказала Флер.
- Простите. Я не хочу сердить вас на прощание.
- Чего же вы от меня хотите?
- Ну - послушайте! Зачем повторять все сначала! А кроме того, я все
время с пятницы думаю об этом. Мне ничего не надо, Флер, - только бла-
гословите меня и дайте мне руку. Ну?
Флер спрятала руку за спину. Это слишком оскорбительно! Он принимает
ее за хладнокровную кокетку, за жадную кошку - терзает, играя, мышей,
которых и не собирается есть!
- Вы думаете, я сделана изо льда? - спросила она и прикусила верхнюю
губу. - Так нет же!
Дезерт посмотрел на нее: его глаза стали совсем несчастными.
- Я не хотел задеть ваше самолюбие, - сказал он. - Оставим это, Флер.
Не стоит.
Флер отвернулась и устремила взгляд на Еву - такая здоровая женщина,
беззаботная, жадно вдыхающая полной грудью аромат цветов! Почему бы не
быть такой вот беззаботной, не срывать все по пути? Не так уж много в
мире любви, чтобы проходить мимо, не сорвав, не вдохнув ее. Убежать! Уе-
хать с ним на Восток! Нет, конечно, она не способна на такую безумную
выходку. Но, может быть... не все ли равно? - тот ли, другой ли, если ни
одного из них не любишь по-настоящему!
Из-под опущенных белых век, сквозь темные ресницы Флер видела выраже-
ние его лица, видела, что он стоит неподвижнее статуи. И вдруг она ска-
зала:
- Вы сделаете глупость, если уедете! Подождите! - И, не прибавив ни
слова, не взглянув, она быстро ушла, а Дезерт стоял, как оглушенный, пе-
ред Евой, жадно рвущей цветы.
VI
"СТАРЫЙ ФОРСАЙТ" И "СТАРЫЙ МОНТ"
Флер была в таком смятении, что второпях чуть не наступила на ногу
одному весьма знакомому человеку, стоявшему перед картиной Альма-Тадемы
в какой-то унылой тревоге, как будто задумавшись над изменчивостью ры-
ночных цен.
- Папа! Ты разве в городе? Пойдем к нам завтракать, я страшно спешу
домой.
Взяв его под руку и стараясь загородить от него Еву, она увела его,
думая: "Видел он нас? Мог он нас заметить?"
- Ты тепло одета? - пробурчал Сомс.
- Очень!
- Верь вам, женщинам! Ветер с востока - а ты посмотри на свою шею!
Право, не понимаю.
- Зато я понимаю, милый.
Серые глаза Сомса одобрительно осмотрели ее с ног до головы.
- Что ты здесь делала? - спросил он.
И Флер подумала: "Слава богу, не видел! Иначе он ни за что бы не
спросил". И она ответила:
- Я просто интересуюсь искусством, так же как и ты, милый.
- А я остановился у твоей тетки на Грин-стрит. Этот восточный ветер
отражается на моей печени. А как твой... как Майкл?
- О, прекрасно - изредка хандрит. У нас вчера был званый обед.
Годовщина свадьбы! Реализм Форсайтов заставил его пристально загля-
нуть в глаза Флер.
Опуская руку в карман пальто, он сказал:
- Я нес тебе подарок.
Флер, увидела что-то плоское, завернутое в розовую папиросную бумагу.
- Дорогой мой, а что это?
Сомс снова спрятал пакетик в карман.
- После посмотрим. Кто-нибудь у тебя завтракает?
- Только Барт.
- "Старый Монт"? О господи!
- Разве тебе не нравится Барт, милый?
- Нравится? У меня с ним нет ничего общего.
- Я думала, что вы как будто сходитесь в политических вопросах.
- Он реакционер, - сказал Сомс.
- А ты кто, дорогой?
- Я? А зачем мне быть кем-нибудь? - И в этих словах сказалась вся его
политическая программа - не вмешиваться ни во что; чем старше он стано-
вился, тем больше считал, что это - единственно правильная позиция каж-
дого здравомыслящего человека.
- А как мама?
- Прекрасно выглядит. Я ее совершенно не вижу - у нее гостит ее мама-
ша, она целыми днями в бегах.
Сомс никогда не называл мадам Ламот бабушкой Флер - чем меньше его
дочь будет иметь дела со своей французской родней, тем лучше.
- Ах! - воскликнула Флер. - Вот Тинг и кошка!
Тинг-а-Линг, вышедший на прогулку, рвался на поводке из рук горничной
и отчаянно фыркал, пытаясь влезть на р