й глаз с  мужа.  Возле
камина Би и молодой Тарп, чьи стулья были сдвинуты, пожалуй, слишком близко,
вполголоса разговаривали о лошадях, порой бросая один на другого застенчивые
взгляды. Свечи горели тускло, дрова в  камине  потрескивали,  то  и  дело  в
гостиной воцарялось дремотное молчание, безмолвие тепла и покоя, родственное
безмолвию спаньеля Джона, мирно спящего у хозяйских ног.
     - Что ж, - сказал Грегори тихо, - я должен повидать этого человека.
     - А надо ли вам с ним встречаться? Я имею в виду...
     Грегори провел ладонью по волосам.
     - Этого требует справедливость. - И, пройдя через гостиную, он неслышно
отворил дверь и вышел вон, так, что никто и не заметил.
     А спустя полтора часа мистер Пендайс и его дочь Би  шли  неподалеку  от
станции по дороге, ведущей из деревни в Уорстед  Скайнес:  они  возвращались
домой после воскресного визита  к  их  старому  дворецкому  Бигсону.  Сквайр
говорил:
     - Стареет, стареет Бигсон, шамкает, не поймешь, что  хочет  сказать,  и
забывчив стал. Подумай, Би, не помнит, что я учился  в  Оксфорде.  Но  таких
слуг в наше время не найти. Теперешний  наш  ленив.  Ленив  и  нерасторопен!
Он... Кто это там? Безобразие - нестись сломя голову!  Да  кто  же  это?  Не
разберу!
     Навстречу по середине дороги со страшной быстротой мчалась двуколка. Би
схватила отца за руку и оттащила  его  на  обочину:  от  негодования  мистер
Пендайс потерял способность двигаться. Двуколка пролетела в  двух  шагах  от
них и исчезла за поворотом к станции. Мистер Пендайс  круто  повернулся,  не
сходя с места.
     - Кто это? Неслыханно! И еще в воскресенье! Должно быть, пьян, он  чуть
не отдавил мне ноги! Ты видела, Би, он чуть не сшиб меня...
     Би ответила:
     - Это капитан Белью, папа; я узнала его.
     - Белью? Этот вечно пьяный негодяй? Я подам! на него в суд. Ты  видела,
Би, он чуть не переехал меня...
     - Он, верно, получил неприятные известия. Скоро отходит поезд. Хоть  бы
он поспел!
     - Неприятные известия! Значит,  он  должен  давить  меня?  Хоть  бы  он
поспел? Хоть бы он свалился в канаву! Мерзавец! Хоть бы он сломал себе шею!
     Мистер Пендайс продолжал в том же духе, пока они не вошли в церковь.  В
одном из приделов Грегори Виджил стоял, облокотившись  на  аналой,  ладонями
закрыв лицо.
     Вечером того же дня, около одиннадцати часов, в Челси у  дверей  миссис
Белью стоял мужчина и  бешено  звонил  в  колокольчик.  Его  лицо  покрывала
смертельная бледность, но его узкие темные глаза сверкали. Дверь отворилась,
на пороге со свечкой в руке, в вечернем платье появилась Элин Белью.
     - Кто здесь? Что вам надо?
     Человек шагнул вперед, и свет упал ему на лицо.
     - Джэспер! Ты? Что тебя привело сюда?
     - Я должен поговорить с тобой.
     - Поговорить? Да ведь время позднее...
     - Время? А  что  это  такое?  Ты  могла  бы  и  поцеловать  меня  после
двухлетней разлуки. Я пил сегодня, но я не пьян.
     Миссис Белью не поцеловала мужа, но и не отстранила своего лица.  В  ее
глазах, серых, как лед, не мелькнуло и тени беспокойства.
     - Я впущу тебя, - проговорила она, - если ты  обещаешь  все  рассказать
поскорее и уйти.
     Коричневые чертики заплясали на лице мистера Белью. Он  кивнул.  Муж  и
жена остановились в гостиной возле камина, на их лицах появилась  и  пропала
особенная усмешка.
     Трудно совсем серьезно принимать человека, с  которым  прожил  не  один
год, делил страсть, прошел сквозь все ступени близости и охлаждения, который
знает все твои черточки и привычки после многих лет под  одной  крышей  и  с
которым в конце концов расстаешься  не  из  ненависти,  а  из-за  несходства
характеров.  Им  нечего  было  прибавить  к  знанию  друг  о  друге,  и  они
улыбнулись, и эта улыбка была - само знание.
     - Зачем ты пришел? - снова спросила Элин. Лицо капитана Белью мгновенно
изменилось. Оно стало хитрым, губы дрогнули,  между  бровей  легла  глубокая
морщинка.
     - Как ты поживаешь? - наконец проговорил он хрипло, запинаясь на каждом
слове.
     - Послушай, Джэспер, что тебе надо? - спокойно сказала миссис Белью.
     Коричневые черти опять заплясали на его лице.
     - Ты очень хороша сегодня!
     Губы Элин презрительно искривились.
     - Такая, как всегда.
     Вдруг его затрясло. Взгляд его устремился вниз чуть левее ее ног, потом
он внезапно поднял глаза. Жизнь в них потухла.
     - Я не пьян, - глухо пробормотал он, и снова его  глаза  засверкали;  в
этом внезапном переходе было что-то жуткое. Он шагнул к ней.
     - Ты моя жена!
     Миссис Белью улыбнулась:
     - Опомнись, Джэспер. Тебе надо  уходить.  -  Она  протянула  обнаженную
руку, чтобы оттолкнуть его. Но он отступил сам и снова уставился в пол левее
ее ног.
     - Что там? - прошептал он прерывающимся голосом. - Что это... черное? -
Наглость, насмешка, восхищение, неловкость - все исчезло  с  его  лица,  оно
было белое, застывшее, спокойное и несчастное.
     - Не прогоняй меня, - проговорил он нетвердо, - не прогоняй.
     Миссис Белью внимательно поглядела на мужа, в ее  глазах  пренебрежение
сменилось жалостью. Она решительно подошла к нему и  положила  руку  ему  на
плечо.
     - Успокойся, Джэспер, успокойся! Там ничего нет!

ГЛАВА IX
                         МИСТЕР ПАРАМОР РАСПОЛАГАЕТ

     Миссис Пендайс, все еще спавшая с мужем в одной спальне (он так хотел),
поведала ему о планах Грегори утром, когда сквайр был еще в постели.  Момент
был благоприятный, ибо сквайр еще не вполне проснулся.
     - Хорэс, - начала миссис Пендайс, ее взволнованное лицо казалось совсем
молодым, - Григ говорит,  что  Элин  не  может  дольше  оставаться  в  таком
положении.
     Я объяснила ему, что ты будешь недоволен,  но  Григ  говорит,  что  так
дальше продолжаться не может, что она должна развестись с  капитаном  Белью.
Мистер Пендайс лежал на спине.
     - Что, что? - пробормотал он. Миссис Пендайс говорила дальше:
     - Я знаю, это расстроит тебя, но в  самом  деле,  -  она  посмотрела  в
потолок, - мы в первую очередь должны думать об Элин.
     Сквайр сел.
     - Ты что-то говорила о Белью?
     Миссис Пендайс продолжала  бесстрастным  голосом  и  не  сводя  глаз  с
потолка:
     - Только, дорогой, не выходи из  себя;  это  так  неприятно.  Раз  Григ
говорит, что Элин должна разойтись с капитаном Белью, - значит так нужно.
     Хорэс Пендайс резко откинулся на подушку и теперь лежал,  как  и  жена,
устремив взгляд в потолок.
     - Разойтись с Белью? - воскликнул он. -  Давно  пора!  По  нем  веревка
плачет. Я ведь говорил тебе, как он чуть не  переехал  меня  вчера  вечером.
Забулдыга - какую жизнь он ведет! Хороший пример для всей округи! Если бы не
мое присутствие духа, он бы сшиб меня, как кеглю, и Би в придачу.
     Миссис Пендайс вздохнула.
     - Ты был на волосок от смерти, - сказала она.
     - Развестись с ним! - продолжал мистер Пендайс. - Еще бы,  давным-давно
надо было развестись с ним. И как я жив остался; еще дюйм, и лошадь сбила бы
меня!
     Миссис Пендайс отвела взгляд от потолка.
     - Сперва я подумала, - начала она, - вполне ли это... но я очень, очень
рада, что ты так отнесся к решению Грегори!
     - Так отнесся! Я должен сказать тебе, Марджори, что вчерашний случай из
тех, что заставляет задуматься. Когда Бартер читал вчера свою  проповедь,  я
все думал, что сталось бы с усадьбой, если бы... -  И  он  поглядел  кругом,
нахмурившись. - Сейчас и мне не так-то легко сводить концы с концами. А  что
касается Джорджа, он не более тебя пригоден вести хозяйство; он будет  нести
тысячные убытки.
     - Боюсь, что Джордж чересчур много времени проводит в  Лондоне.  Уж  не
потому ли, я думаю... Боюсь, он часто стал видеться с...
     Миссис Пендайс замолчала, больно  ущипнув  себя  под  одеялом!.  Краска
залила ей щеки.
     - У Джорджа, - говорил мистер  Пендайс,  развивая  свою  мысль,  -  нет
практической сметки. Где ему справиться с такими людьми, как Пикок, -  а  ты
еще его балуешь! Ему пора подыскать себе жену, пора остепениться!
     Щеки миссис Пендайс остыли, она сказала:
     - Джордж очень похож на бедного Губерта.  Хорэс  Пендайс  вынул  из-под
подушки часы.
     - О! - воскликнул он, но воздержался и не прибавил: "А,  твоя  семья!":
еще не истек и год, как умер Губерт Тоттеридж.
     - Без десяти восемь! А ты все занимаешь меня своими  разговорами;  пора
принимать ванну.
     В пижаме в широкую голубую  полоску,  сероглазый,  с  седеющими  усами,
тонкий и прямой, он помедлил у двери:
     - У девочек нет ни капли воображения. Ты знаешь, что сказала Би?  "Хоть
бы он поспел на поезд!" Поспел на поезд! Боже мой! Я-то  чуть  было...  чуть
было...,  -  сквайр  не  кончил;  по  его  мнению,  только  самые  яркие   и
выразительные слова могли  дать  понятие  об  опасности,  которой  он  чудом
избежал, а ему с его воспитанием и  характером  не  пристало  в  таком  тоне
говорить об этом.
     За завтраком он был любезнее, чем обычно, с Грегори, уезжавшим с первым
поездом. Как правило, мистер Пендайс относился к нему с опаской: ведь Виджил
был кузеном его жены, да к тому же имел чувство юмора.
     - Прекрасный человек, - говаривал он, - но только  отпетый  радикал.  -
Другого названия для странностей Грегори мистер Пендайс не мог придумать.
     Грегори уехал, не обмолвившись больше ни словом о деле, приведшем его в
Уорстед Скайнес. На станцию его отвез старший грум. Грегори сидел в коляске,
сняв шляпу; его голова приходилась в уровень с открытым окном:  он,  видимо,
хотел, чтобы мысли его хорошенько продуло ветром,
     И до самого Лондона он все  сидел  у  окна,  и  лицо  его  выражало  то
растерянность,   то   добродушную   усмешку.   Перед   ним,   как   медленно
разворачивающаяся панорама, проплывали одна  за  одной  затопленные  неярким
осенним солнцем церкви, усадьбы, обсаженные деревьями дороги,  рощи,  все  в
золотом и красном уборе, а далеко на горизонте,  по  гребню  холма  медленно
двигалась фигура пахаря, четко вырисовываясь на светлом фоне неба.
     На вокзале  он  нанял  кэб  и  поехал  в  Линкольнс-ИннФилдс  к  своему
поверенному. Его провели в комнату, в которой ничто не говорило о занятии ее
хозяина, если не считать нескольких томов "Вестника  юстиции";  на  столе  в
стакане с чистейшей водой  стоял  букетик  ночных  фиалок.  Эдмунд  Парамор,
старший партнер фирмы "Парамор и  Херринг",  гладко  выбритый  мужчина,  лет
около  шестидесяти,  с  черными,  подернутыми  сединой,  зачесанными   вверх
волосами, встретил входившего приветливой улыбкой.
     - Здравствуйте, Виджил! Откуда-нибудь из деревни?
     - Только что из Уорстед Скайнеса.
     -  Хорэс  Пендайс  -  мой  клиент.  Чем  могу   служить?   Какие-нибудь
неприятности с вашим Обществом?
     Грегори Виджил, усевшись в мягкое кожаное кресло,  в  котором  сиживало
так много людей, искавших совета и помощи, с минуту молчал; мистер  Парамор,
бросив внимательный взгляд на своего клиента,  шедший,  казалось,  из  самой
глубины его души, сидел, не двигаясь. Было сейчас что-то общее в лицах  этих
двух столь разных людей: их глаза светились энергией, честностью.
     Грегори наконец заговорил:
     - Мне тяжело говорить о деле, ради которого я здесь.
     Мистер Парамор нарисовал физиономию на промокательной бумаге.
     - Я пришел к вам, - говорил Грегори, - чтобы посоветоваться  о  разводе
моей подопечной.
     - Миссис Джэспер Белью?
     - Да. Ее положение невыносимо.
     Мистер Парамор посмотрел на Грегори, соображая что-то.
     - Как мне известно, она и ее муж живут врозь.
     - Да, вот уже два года.
     - Вы действуете с ее согласия?
     - Я говорил с ней.
     - Вы хорошо знаете закон о разводе?
     Грегори отвечал, страдальчески улыбаясь:
     - Не очень; я никогда не читаю газетных отчетов о подобных  делах.  Мне
все это отвратительно.
     Мистер Парамор опять улыбнулся, но тут же его лицо омрачилось.
     - Необходимо иметь некоторые доказательства. У вас они есть?
     Грегори провел ладонью по волосам.
     - Я не думаю, что  будет  много  затруднений,  -  сказал  он.  -  Белью
согласен, они оба согласны!
     Мистер Парамор удивленно поглядел на него.
     - Ну и что?
     Грегори удивился в свою очередь:
     - Как что? Но если обе стороны только этого  и  хотят,  если  никто  не
ставит препятствий, какие могут быть трудности?
     - Боже мой! - воскликнул мистер Парамор.
     - Да ведь я видел  Белью  только  вчера.  Я  уверен,  что  уговорю  его
признать все, что окажется необходимым.
     Мистер Парамор вздохнул.
     - Вы слыхали когда-нибудь, - спросил он деловито, -  что  такое  тайный
сговор, имеющий целью ввести суд в заблуждение?
     Грегори вскочил и зашагал по комнате.
     - Я вообще в этом не разбираюсь, - сказал он. -  И  все  это  в  высшей
степени гадко. Для меня узы брака священны, и если они вдруг оказываются  не
таковыми,  то  вникать  во  все  эти  формальности  невыносимо  Мы  живем  в
христианской стране, и  среди  нас  нет  непогрешимых.  На  какую  грязь  вы
намекаете, Парамор?
     Окончив свою гневную тираду, Грегори опустился кресло  и  подпер  рукой
голову. И, как ни странно, мистер  Парамор  не  улыбнулся,  а  посмотрел  на
Грегори с состраданием.
     - Если оба супруга несчастны в браке, - сказал он, - им  не  полагается
обоим желать его расторжения. Одному из них необходимо делать  вид,  что  он
против этого и считает  себя  пострадавшей  стороной.  Нужны  доказательства
измены, а в данном случае - доказательства либо  жестокого  обращения,  либо
оставления без средств к существованию. И  доказательства  эти  должны  быть
объективны. Таков закон.
     Грегори проговорил, не поднимая взгляда:
     - Но почему?
     Мистер Парамор вынул из воды фиалки и понюхал их.
     - Как это почему?
     - Я хочу сказать, зачем нужен весь этот обходный маневр?
     С удивительной быстротой сострадание на лице мистера Парамора сменилось
улыбкой, и он проговорил:
     - Для того, чтобы не так легко было расшатать моральные устои общества.
А как же иначе?
     - И вы считаете это высокоморальным? То, что на людей надевают цепи, от
которых они могут освободиться только ценой преступления?
     Мистер Парамор замазал лицо, нарисованное на промокательной бумаге.
     - Куда девалось ваше чувство юмора?
     - В этом нет ничего смешного, Парамор.
     Мистер Парамор подался вперед.
     - Друг мой, - сказал он серьезно, - я вовсе  не  собираюсь  утверждать,
что наши законы неповинны в огромном количестве никому не нужных  страданий;
я не  буду  говорить,  что  наша  законодательная  система  не  нуждается  в
преобразовании. Большинство юристов и почти каждый мыслящий  человек  скажет
вам, что очень нуждается. Но  это  вопрос  отвлеченный,  и  нам  сейчас  его
обсуждение поможет мало. Мы постараемся добиться успеха в вашем  деле,  если
это возможно. Вы не с того конца начали, вот и все. Первое,  что  мы  должны
сделать, - это написать миссис Белью и  пригласить  ее  к  нам.  Затем  надо
начать слежку за капитаном Белью.
     Грегори перебил его:
     - Какая гадость! Нельзя ли обойтись без этого?
     Мистер Парамор прикусил указательный палец.
     - Опасно. Но вы не беспокойтесь, мы все  устроим.  Грегори  поднялся  с
кресла и подошел к окну. Помолчав с минуту, воскликнул:
     - Мне все это противно! Мистер Парамор улыбнулся.
     - Всякий честный человек почувствовал бы то же.  Но  дело  в  том,  что
этого требует закон.
     Грегори снова разразился тирадой:
     - Выходит, никто не может развестись, не став при  этом  либо  сыщиком,
либо негодяем.
     Мистер Парамор сказал серьезно:
     - Очень трудно избежать этого, почти невозможно. Видите  ли,  в  основе
закона лежат определенные принципы.
     - Принципы?
     Мистер Парамор улыбнулся, но улыбка тотчас же сошла с его лица.
     - Принципы, основанные на христианской  этике.  Согласно  им,  человек,
решившийся на развод,  ipso  facto  {Тем  самым  (лат.).}  ставит  себя  вне
общества. А будет ли он при этом негодяем, не так уж важно.
     Грегори отошел от окна, сел и снова закрыл лицо ладонями.
     - Не шутите, Парамор, - сказал он, - все это мне очень тяжело.
     Мистер Парамор с сожалением смотрел на склоненную голову Грегори.
     - Я не шучу, - сказал он. - Боже упаси. Вы любите стихи?
     И, выдвинув ящик стола, он вынул томик, переплетенный в красный сафьян.
     - Мой любимый поэт.

                         Жизнь - как пена на воде,
                         Но одно лишь твердо в ней:
                         Добрым будь в чужой беде,
                         Мужественным будь в своей {*}.
     {* Отрывок из стихотворения австралийского поэта Эдама Ландсея  Гордона
(1833-1870) "Усталому путнику".}

     Это, по-моему, квинтэссенция всякой философии.
     - Парамор, - начал Грегори, - моя  подопечная  очень  дорога  мне;  она
дороже для меня  всех  женщин  на  свете.  Передо  мной  сейчас  мучительная
дилемма: с одной стороны, этот  ужасный  процесс  и  неизбежная  огласка;  с
другой - ее положение:  красивая  женщина,  Любящая  светские  удовольствия,
живет одна в этом Лондоне, где так трудно уберечься от посягательств  мужчин
и от женских языков. Недавно мне  пришлось  это  понять  со  всей  остротой.
Господь да простит меня! Я даже  советовал  ей  вернуться  к  мужу,  но  это
абсолютно невозможно. Что мне теперь делать?
     Мистер Парамор встал.
     - Я знаю, - сказал он, - я знаю. Друг мой, я знаю! - Минуту он стоял не
двигаясь, отвернувшись от Грегори.
     - Будет лучше всего, - вдруг заговорил он, -  если  она  расстанется  с
ним. Я поеду к ней и сам поговорю обо всем. Мы ей поможем. Я сегодня же  еду
к ней и дам вам знать о результатах моего посещения.
     И, словно повинуясь одному и тому же инстинкту, они  протянули  руки  и
пожали их, не глядя друг на друга. Затем Грегори схватил шляпу и вышел.
     Он  отправился  прямо  в  свое  Общество,   занимавшее   помещение   на
Ганновер-сквер. Оно располагалось в  самом  верхнем  этаже,  выше,  чем  все
другие Общества, населившие этот  дом,  -  так  высоко,  что  из  его  окон,
начинавшихся в пяти футах от пола, было видно только небо.
     В  углу  на  машинке  работала  девушка,  краснощекая,  темноглазая,  с
покатыми плечами, а  за  бюро,  на  котором  в  беспорядке  были  разбросаны
конверты с адресами, дожидающиеся ответа письма и номера газеты,  издаваемой
Обществом, боком к кусочку неба в окне, сидела женщина  с  седыми  волосами,
узким, длинным обветренным лицом и горящими глазами и, нахмурившись, изучала
страницу рукописи.
     - А, мистер Виджил, - заговорила она, увидев Грегори, - как хорошо, что
вы пришли. Нельзя пускать этот абзац в его настоящем виде. Ни в коем случае!
     Грегори взял рукопись и прочитал отмеченный абзац:
     "История Евы Невилл так потрясает, что мы позволили себе спросить наших
уважаемых читательниц, живущих под надежным кровом своих усадеб, в  тиши,  в
довольстве, а быть может, и в роскоши, что бы стали делать они на месте этой
несчастной, которая очутилась  в  большом  городе  без  друзей,  без  денег,
разутая и раздетая, где на каждом  шагу  ее  подстерегали  демоны  в  образе
человеческом, промышляющие несчастьем женщины. Пусть каждая из  вас  спросит
себя: устояла бы я там, где Ева Невилл пала?"
     - Ни в коем случае нельзя оставить в таком виде,  -  повторила  дама  с
седыми волосами.
     - А что, по-вашему, здесь плохо, миссис Шортмэн?
     - Это оскорбляет. Подумайте о леди Молден и других  наших  подписчицах.
Вряд ли им будет приятно даже мысленно поставить себя на место бедной Евы. Я
уверена, что им это придется не по вкусу.
     Грегори провел ладонью по волосам.
     - Неужели это их шокирует?
     - Все потому, что вы привели столько  ужасных  подробностей  того,  что
случилось с бедной Евой.
     Грегори поднялся и зашагал по комнате. Мисси