, Витек, не ругайся... Я же  тебя  ждал,  -  Серега  совсем
сник. - Я же думал...
   - Ты что-нибудь сам когда-нибудь сможешь сделать?! Или ты всегда  бу-
дешь ждать меня? Может, я должен еще нос тебе вытирать и штаны тебе зас-
тегивать?
   - Прекрати сейчас же! - вдруг закричала Лена из кабины. - Как ты сме-
ешь!
   Но Карцев не обратил даже внимания на Лену.
   - Нам еще сто семьдесят верст до Москвы, а мы уже на сутки  опаздыва-
ем! А ведь в парке не с тебя спросят, а с меня! С тобой никто и разгова-
ривать не будет, мешок с дерьмом!..
   Лена выпрыгнула из кабины, подошла к Карцеву и сказала:
   - Если бы ты знал, как ты сейчас отвратителен!
   Но совершенно раздавленный Серега тронул ее за плечо.
   - Не надо, Леночка... Витя, конечно, прав...
   - Он знает, что я прав! А ты не суйся не в свое дело...
   - Если ты еще раз посмеешь разговаривать в такой оскорбительной хамс-
кой форме, я... - закричала Лена.
   - Что - ты? Что - ты! Что ты сделаешь? - издевательски  спросил  Кар-
цев. - В другую машину пересядешь? Может, к нему?!
   - Витек! - голос у Сереги вдруг окреп. - Не надо так с Леночкой...
   - Ах так?! - Карцев уже себя не помнил от ярости. -  Не  надо?  А  ты
знаешь, как надо?
   - Витенька!.. - взмолилась Лена. - Опомнись! Что ты говоришь!
   - Витька! - крикнул Серега.
   - Да я таких, как ты... - повернулся Карцев к Лене.
   И тогда Серега ударил Карцева в лицо.
   Он ударил его сильно и страшно. Карцев отлетел к своему фургону, впе-
чатался в него спиной и стал сползать на землю. Изо рта побежали струйки
крови.
   Карцев провел рукой по лицу, увидел кровь на ладони и  нащупал  около
себя большой разводной ключ из Серегиных инструментов.
   - Ах ты ж, друг-приятель... - сказал он и поднял мутные глаза на  Се-
регу.
   Серега стоял, ловил ртом воздух, покачивался и смотрел широко  откры-
тыми, испуганными глазами куда-то мимо Карцева, мимо Лены...  Слабеющими
руками он пытался разорвать себе воротник рубашки...
   - Серега!.. - в ужасе закричал Карцев.
   - Витек... Леночка... -  прошептал  Серега,  широко  расставил  руки,
словно хотел нащупать какую-нибудь опору... и упал. Сначала на колени, а
потом и всем телом.
   - Сереженька!.. Сережа! Сережа!.. - кричала Лена.
   Она хотела перевернуть Серегу на спину, лицом вверх. Но он был  тяжел
и уже неподвижен.
   - Ленка! Спаси его... Спаси, миленькая!.. Что ты смотришь?! Ну, гово-
ри... Говори что-нибудь! Серега! Прости!.. Прости меня, Серый!..
   Карцев перевернул Серегу на спину и стал делать ему искусственное ды-
хание. И в такт усилиям Карцева моталась голова Сереги с неживыми глаза-
ми.
   Лена рванула комбинезон на Серегиной  груди,  стала  массировать  ему
сердце, а потом обхватила его руками, припала к его груди и закричала:
   - А-а-а-ааа!...
   Карцев вскочил на ноги.
   - Погоди, Серега!.. Погоди!..
   Он метнулся к шоссе, на ходу вытаскивая из кармана пачки денег.
   - Стой!! Стой!.. Сволочи!.. Стой!!!
   Карцев пытался остановить редкие машины, но они пролетали мимо, пото-
му что Карцев - окровавленный, с безумным перекошенным лицом, нелепо су-
ющийся под колеса, размахивающий деньгами - был так  похож  на  обычного
пьяного трассового ханыгу, что водители шарахались  от  него,  объезжали
как зачумленного и продолжали нестись дальше!..
   - Стой!.. - плача, кричал Карцев и протягивал вслед уходящим  машинам
пачку в полторы тысячи рублей, которые он только что получил от Ивана...
   - Остановитесь же!.. Ну погодите кто-нибудь...
   И в это время, метрах в двухстах, на  трассу  из  "посадки"  выползла
старая лядащая лошаденка, запряженная в ветхую  телегу,  и  потрусила  в
направлении Карцева.
   - Стой!.. - закричал Карцев вознице-старику в ватнике и теплой шапке.
   Он, шатаясь, побежал навстречу телеге, и старик в испуге осадил лоша-
денку.
   - Помоги, помоги, родненький!.. - умолял его Карцев.
   Он совал старику деньги, тряс его за ватник и все показывал и показы-
вал на то место, где лежал Серега.
   Помертвевший старик только один раз глянул на Карцева, увидел его ис-
каженное, залитое кровью лицо и уже не мог оторвать глаз  от  невиданной
доселе пачки крупных денежных купюр. Он отпихивал их сухой, темной стар-
ческой ручонкой и трясся от страха.
   - Друг у меня там... Друг... - лепетал Карцев. - Помоги...
   И тогда старика вдруг осенило: деньги, кровь, слезы, трясущиеся  руки
Карцева...
   - Так ты убил его, видать?! - в ужасе ахнул старик и перекрестился.
   Потрясенный своим открытием, старик вдруг с неожиданной силой оттолк-
нул Карцева от телеги, взмахнул кнутовищем и погнал лошаденку  прочь  от
этого страшного места.
   - Да ты что, дурак старый?! - закричал ему Карцев вослед.
   Он схватился за голову, но одна рука его все еще сжимала толстую пач-
ку денег. И тогда в полном отчаянии и безысходности он со всего  размаху
швырнул деньги на дорогу. На трассу.
   Пачка разлетелась еще в  воздухе.  Сильный  осенний  ветер  подхватил
красные, фиолетовые и зеленые бумажки, закружил их над бетонкой и  понес
в придорожные канавы, а через канавы - дальше, к молодому перелеску, ко-
торый отделял трассу от внешнего мира и оберегал зимой от снежных  зано-
сов.
   Толик и Лиза сидели у телевизора. Был вечер, и шла передача  "Время".
Звук был приглушен, и Лиза мягко и спокойно говорила Толику:
   - Это не мой каприз, не желание быть полной хозяйкой в доме... Просто
у меня непроходящее ощущение, что я что-то не так делаю, не так  смотрю,
не так разговариваю... И от этого я в состоянии постоянного раздражения.
Наверняка я бываю не права и несправедлива, но я ничего не могу с  собой
поделать!.. Мне кажется, что я постоянно прохожу  какую-то  нескончаемую
проверку на прочность!.. Ну, согласись, Толечка, что так жить  невыноси-
мо!..
   - Ну, Лизавета... - вяло проговорил Толик, глядя на экран телевизора.
- По-моему, ты преувеличиваешь...
   - В конце концов, я думаю о твоем отце тоже, - сказала Лиза. - Он еще
не настолько стар, чтобы... Чтобы не иметь личной жизни.
   - Ты о чем? - не понял Толик.
   - О Господи! - Лиза страдальчески подняла глаза к потолку.
   Вошла Катька в пижаме, с игрушечным автомобильчиком в руках.
   - Папочка, почини мне самосвал. Он  не  едет...  -  капризно  сказала
Катька.
   - Катька! - Толик подхватил дочь на руки. - Шоферюга моя маленькая! Я
тебе завтра пять самосвалов куплю!..
   Раздались резкие короткие телефонные звонки. Лиза сняла трубку:
   - Да... Есть... Рязань? Одну секундочку... - Она протянула трубку То-
лику. - Кажется, отец из Рязани. Очень плохо слышно.
   Держа Катьку на руках, Толик взял трубку.
   - Дедушка! - крикнула Катька.
   - Тихо!.. - цыкнул на нее Толик и сказал: - Алле! Ты,  папуль?  Ну?..
Как это? Не, я не могу...
   Лицо Толика вытянулось.
   - Но у меня завтра выезд на линию в шесть тридцать... Меня же с маши-
ны снимут и с работы уволят! Да что такое, наконец?
   - У тебя будет другая работа и другая машина! - кричал Карцев в теле-
фонную трубку. - Возьми дяди Сережину "Волгу" и немедленно выезжай!  Мне
водитель нужен!.. Мне нужен свой водитель. Сыночек... Родной мой!.. При-
езжай... Горе... Горе у нас, сынок... - И Карцев тихо заплакал.
   Лена подхватила трубку и сказала:
   - Толик, с вами говорит Лена. Пожалуйста, выезжайте... Мы будем ждать
вас у первой городской больницы. Папа не может  больше  говорить.  Пожа-
луйста... Нет. Папа здоров...
   Лена положила трубку и обняла за плечи сидящего на табурете Карцева:
   - Ну все, все... Толик выезжает.
   Это было в пригородном отделении милиции, и врач "скорой помощи" нег-
ромко говорил дежурному офицеру:
   - Явная ишемия... Сердечная недостаточность, резкий спазм. Раньше это
называлось "разрыв сердца"... Случай, к сожалению, не редкий...
   За рулем старой Серегиной "Волги" Толик медленно въезжал  по  длинным
толстым доскам в открытый пустой фургон отцовской "шкоды"...
   Он осторожно въехал в черноту фургона, застопорил машину  и  выключил
двигатель.
   - Поставь на скорость и затяни ручник, - сказал ему Карцев.
   Толик послушно поставил на скорость и до отказа затянул  ручной  тор-
моз. И только после этого вылез из машины.
   В маленьком больничном дворе "шкода" казалась огромной. И когда Толик
появился в проеме фургона, Карцев сбросил на землю доски,  протянул  ему
стопорные колодки и сказал:
   - Поставь на всякий случай под передние и задние колеса.
   Толик поставил колодки и снова подошел к краю фургона.
   - Давайте...
   Лена, Карцев, больничный санитар и старший лейтенант милиции  подняли
гроб с телом Сереги и понесли его к фургону.
   Толик опустился на колени, перехватил широкий конец  гроба  и  втащил
его в фуру. Карцев и старший лейтенант помогали ему.
   - Раскрепить 6ы надо, - прошептал старший лейтенант Карцеву.
   Тот не ответил. Впрыгнул в фургон и сказал Лене сверху:
   - Подавай, Алена...
   Лена протянула ему снизу топор, Толику - несколько деревянных брусков
и ножовку.
   Карцев и Толик измерили расстояние от гроба до стенок фургона и стали
отрезать и обрубать лишние куски от брусков...
   А потом Карцев и Толик загнали бруски между гробом и стенками  фурго-
на. Загнали плотно, чтобы гроб не сползал при движении.
   И встали. Один по одну сторону, другой - по другую...
   В темном проеме фургона они стояли над гробом Сереги Пушкарева, опус-
тив головы. Прислонившись лицом к борту, беззвучно плакала Лена.
   - Все... - сказал Карцев.
   По трассе Рязань - Москва шли две голубые "шкоды" с серебристыми фур-
гонами. Несмотря на яркий солнечный день, "шкоды" шли с включенными  фа-
рами и зажженными бортовыми огнями...
   Впереди шел Карцев. За ним, за рулем Серегиной машины, - Толик.
   На контрольном посту рязанского ГАИ старший лейтенант милиции,  кото-
рый помогал Карцеву, Лене и Толику, говорил по селектору:
   - Передай всем постам до Москвы: две  "шкоды"  с  включенным  светом,
фургоны "Алка" - не останавливать. Пусть идут... Запиши номера  машин  и
фургонов...
   Километр за километром катились "шкоды" к Москве...
   Они проходили какие-то посты ГАИ, и сидящие  в  высоких  застекленных
будках милиционеры отмечали их прохождение по трассе...
   На узкой обочине стояла "шкода" с молдавскими номерами.
   Около нее были разбросаны инструменты, валялся ватник. Два колеса  от
тягача вылезли косо в сторону...
   Машина стояла на домкрате. Грязный измученный водитель в отчаянии ма-
ялся у самого фургона, по которому шла надпись огромными буквами "Молдо-
вощпром".
   Он увидел две идущие "шкоды" с включенными фарами и отчаянно  замахал
руками.
   "Шкоды" начали притормаживать, съезжать с трассы.
   Карцев медленно вылез из кабины.
   Спрыгнул на землю Толик. Подошел к отцу.
   Лена осталась сидеть в кабине...
   Молдавский водитель бросился к Карцеву и Толику.
   - Мужики!.. Не поможете?..
   - Что у тебя? - спросил Карцев.
   - Полуось полетела!..
   Несколько секунд Карцев невидяще смотрел на молдаванина, потом повер-
нулся к Толику:
   - У тебя ключи дяди Сережи?
   - Вот... - Толик показал связку ключей.
   - Вот этим, большим, открой нижний багажник в своей машине.  Дай  ему
полуось. Дядя Сережа всегда возил с собой полуось...
   Толик открыл багажник Серегиной "шкоды", порылся в куче  нужного  же-
лезного барахла и нашел длинную полуось, завернутую в промасленную тряп-
ку. Закрыл багажник на замок и принес полуось молдаванину.
   - Ну, мужики!.. - восхищенно сказал тот и стал лихорадочно  доставать
из кармана деньги. - Ну, спасибо! Ну, выручили! За полуось-то, ребята...
Четвертачок хоть возьмите! Братцы!..
   - Спрячь... - тихо сказал Карцев. - Недавно на трассе?
   - Точно! А вы откуда узнали?
   - Больно громко радуешься...
   Карцев пошел к своей машине. Толик - за ним.
   У самой кабины Толик остановил отца.
   - Папа... Пока вы оформляли документы в больнице, я позвонил Лизе.  Я
ей все сказал... Она ждет нас... - и Толик показал глазами на кабину,  в
которой сидела Лена.
   Карцев усталой рукой погладил Толика по лицу.
   - Хорошо, сынок. Трогай потихоньку. Не торопись... Не рви.
   Когда впереди показался до боли знакомый Карцеву щит с  надписью  "До
Москвы 65 км", Лена сидела уже в своей старенькой  замшевой  курточке  с
уложенной сумкой на коленях.
   Она положила руку на плечо Карцеву и показала на щит. Карцев  сбросил
скорость, проглотил комок.
   - Притормози, Витя.
   Медленно надвигался на них зеленый щит.
   - Останови.
   И Карцев остановил машину у самого щита.
   - Не уходи, - хрипло сказал Карцев. - Не бросай меня.
   Лена судорожно вздохнула, горько улыбнулась сквозь слезы:
   - Хорошо. И ты не бросай меня, пожалуйста...
   Подбежал обеспокоенный Толик:
   - Что-нибудь случилось?
   - Все нормально, сынок. Едем.
   Толик побежал к своей машине, а Карцев включил первую передачу, и зе-
леный щит, на котором  было  написано,  что  до  Москвы  осталось  всего
шестьдесят пять километров, стал уплывать назад, все быстрее  и  быстрее
уменьшаясь в размерах...
   А потом трасса пошла чуть влево, и зеленый щит совсем исчез за  пово-
ротом.

   1979 г.


                              Владимир КУНИН

                               ИНТЕРДЕВОЧКА




                               ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

     Была середина белой летней  ночи.  Мне  нужно  было  успеть  одеться,
привести себя в порядок, выскользнуть из гостиницы, поймать тачку, доехать
до дома, поспать пару часиков и к восьми махануть в свою больничку.
     Времени было еще навалом. Я стояла у распахнутого окна в одних туфлях
и трусиках - и не торопясь застегивала лифчик. Я знала, что и  без  шмоток
выгляжу - будьте-нате, и была уверена,  что  он  сейчас  с  меня  глаз  не
сводит. Но если с вечера во мне к мужикам еще что-то шевелится, то к  утру
уже все до лампочки. И моя неторопливость - просто результат привычки.
     С высоты десятого гостиничного этажа я видела плывущий по Неве буксир
и баржу с желтым песком.
     - Я люблю тебя, Таня, - сказал он у меня за спиной.
     Он неплохо трекал по-нашему. Даже надбавку получал в своей  фирме  за
знание русского языка.
     - Я тебя тоже, - ответила я не оборачиваясь.  Он  мешал  мне  слушать
мелодию с проплывающей внизу баржи.
     - Я хочу жениться на тебе, - с чувством сказал он.
     Ох, черт побери! Неужели - все? Неужели точка?!
     Я резко повернулась к нему. Он все еще лежал в неширокой  гостиничной
кровати и напряженно щурил свои близорукие глаза.
     - Слава те, господи! - Я даже рассмеялась. - Наконец-то раскололся!..
     - Что?
     Я заметила, что с ним и вообще с иностранцами, говорящими  по-русски,
я всегда разговариваю упрощенным языком. Это происходит  помимо  сознания.
Может быть, я инстинктивно стараюсь облегчить им общение со мной?
     Я села к нему на кровать, погладила по лицу:
     - Ты действительно хочешь на мне жениться?
     - Да, - он положил голову мне на колени. Волосики у него были мягкие,
реденькие, с пепельной проседью. - Я уже говорил со своей папой и мамой.
     Это становилось серьезным.
     - И мы уедем к тебе?
     - Да. Если хочешь.
     Он еще спрашивает! А ради чего я здесь-то? Ни  хрена  они  в  нас  не
понимают. Даже самые умные.
     Я наклонилась и поцеловала его в щеку. Почувствовала несвежий запах у
него изо рта, встала и осторожно сказала:
     - Теперь будет все, как захочешь ты.
     В ванной я натянула свое бундесовое платьице - полштуки  отвалила  за
него Кисуле, - собрала в сумку свою косметику и подкрасила губы. И увидела
непромытую, с засохшей мыльной пеной бритвенную кисточку. Я вот уже  месяц
с ним тусуюсь и каждый раз вижу эту непромытую кисточку. Но до сих  пор  я
считала, что это его дело.  А  сегодня...  Я  тщательно  вымыла  кисточку,
просушила ее в махровом полотенце и поставила на стеклянную полочку  перед
зеркалом. Может быть, именно с этой кисточки у меня начиналась  совершенно
новая жизнь...
     Выйдя из ванной я посмотрела в окно на неву, но баржи с песком уже не
было.
     - Вот пятьсот крон, - он смотрел на  меня  поверх  очков,  протягивая
деньги. - Как всегда. Но если хочешь в долларах, то  получится  меньше.  У
нас сейчас немножко упал долларовый курс и тебе это не может быть выгодно.
     Брать? Не брать?.. Да в гробу я видела эти пятьсот крон!  Теперь  мне
важно совсем другое. Я сказала:
     - Спрячь. Завязано. Теперь ты у меня знаешь  как  будешь  называться?
"Бесплатник", - я видела, что он ни черта не понял. - У нас жены  с  мужей
за... Это самое... Денег не берут, - объяснила я. - Аморально.
     - Это правильно. Хотя жена всегда стоит дороже, - он спрятал деньги в
бумажник.
     Все-таки какие они рассудительные и четкие ребята! Не  то  что  наши.
Хотя я даже и не понимаю - нравится мне это или нет.
     - Презенты возьмешь?
     Он мне кое-что купил в березке.
     Я посмотрела на часы и решила не рисковать. Прихватят вдруг, найдут у
меня эти шмотки, пока выяснят, что я их не того... Я и на работу опоздаю.
     - Нет. Лучше привези мне их сам. Хорошо?
     - Хорошо, - согласился он. - И надо про нас обязательно сказать  твою
мать.
     Я рассмеялась.
     - Обязательно! Чао, - поцеловала  его  в  нос  и  пошла  к  двери.  -
Пронеси, господи!
     Теперь у нас в "Интуристах" дежурных по этажу нет. Все как у них, "за
бугром" сделали. А кто может помешать посадить у лифта старшую  горничную?
Никто. Вот и сидит за столиком наша подруга драгоценная - анна  матвеевна.
Вид - для полтинника - еще будь здоров. Вся в люрексе, на голове - "хала".
     - Доброе утро, анна матвеевна.
     - Танечка! - Ну просто мать родная.
     Я лифт  вызвала,  сунула  ей  червончик,  помадку  французскую.  Анна
матвеевна глазками захлопала:
     - Ой, ну ты всегда, танюшка! Ну прямо я не знаю...
     Но тут лифт  подошел.  А  пока  я  себя  в  зеркале  рассматривала  и
представляла, как я  буду  выглядеть  "там"  в  качестве  его  жены,  анна
матвеевна (надо же ей быть такой сукой!) подняла трубочку телефона...
     Ну и конечно, когда я  доехала  до  первого  этажа,  тут  же  меня  и
приняли. Я так расстроилась!
     - Тьфу, - говорю, - ну, что за непруха, а, Женя?!
     А Женя стоит в свитерочке, в пиджачке кожаном и  зевает.  Ему  только
недавно лейтенанта дали.
     - Может, отпустишь, жень?
     - Что ты, Зайцева! Пойдем, пойдем. У нас без тебя - скука смертная...
     - Анна матвеевна стукнула? - Спрашиваю.
     - Я тебя не узнаю, Таня, - огорчился Женя. - Ты же  опытный  человек.
Профессионал. Что за вопросы?
     Идем гостиничными переходами. Казалось бы, спит гостиница без  задних
ног. А на самом деле держи карман шире: и наш  "профсоюз"  работает,  и  у
спецслужбы ушки на макушке, и разная торговая шваль еще гуляет...
     - А я замуж выхожу, Женя.
     - Поздравляю, - Женя пропускает меня  вперед  и  открывает  дверь.  -
Проходи, Зайцева.
     Каждый раз, когда я попадаю в эту комнату -  обшарпанную,  с  жуткими
столами, с продранным диваном, со стульями без спинок и уродливым  сейфом,
- мне начинает казаться, что  эту  комнату  целиком  вынули  из  какого-то
отделения милиции и насильно впихнули в середину роскошной, построенной по
последнему слову техники гостиницы. И каждый раз для меня это смена миров...
     - Здрассьте, - сказала я всем присутствующим.
     - Лучшие люди нашего профсоюза, - улыбнулся мне  Толя  -  Вот  теперь
почти полный комплект. Присаживайтесь, Татьяна Николаевна.
     Толя - старший опергруппы нашей гостиницы. Милицейско-капитанского  в
нем нет ни на грош. В костюмчике с галстучком -  вылитый  студент.  Только
очки на нем не по студенческому карману. Очень попсовые очечки!
     Посредине комнаты баррикада из двух письменных столов буквой "Т".  По
одну сторону - семь стульев вдоль стены для задержанных.
     На  первом  -  Наташка-школьница.  Противная   девка,   наглая.   Еще
семнадцати нету. С восьмого класса ходить начала. Сейчас в десятом.  Морда