ом
стал раздавать свои личные вещи: Родику - брегет, Маше - медальон, Тихо-
ну - тощий бумажник...
   Скользнув по их лицам отсутствующим взглядом, Герстнер влез на  пара-
пет, прижал к груди проект и рулон чертежей, вздохнул и сказал хрипло:
   - Прощайте. Мне незачем больше жить.
   И бросился в темные воды Невы.
   - Федя!!! - резко крикнула Маша.
   Доивший козу Федор снизу увидел летящего над собой  Отто  Франца  фон
Герстнера и мгновенно поймал его в свои могучие объятия, не дав ему дос-
тигнуть губительных невских вод.
   Наверное, Герстнер истратил слишком много душевных сил, чтобы умереть
достойно, и теперь, будучи лишенным возможности отойти в мир  иной,  ры-
дал, кричал и бился в истерике:
   - Не хочу жить... Не хочу! Варвары!.. Варвары!..
   Пиранделло прижимал его к широкой груди, шептал по-бабьи:
   - Ну, будя... Ну, уймись, Антон Францыч... Будя...
   - Антон Францевич! Миленький, родненький!.. - причитала Маша. - Жизни
себя решить - грех-то какой!.. Все будет хорошо! Вот увидите.
   - Манечка знает, что говорит... - лепетал испуганный Тихон.
   - Успокойтесь, Антон Францевич! - кричал Родик. - Немедленно успокой-
тесь!..
   - Хорошо, - вдруг сказал Герстнер, лежа в руках Пиранделло. - Я оста-
нусь жить. Но пусть погибнет мой проект. Он никому не нужен.
   Герстнер дрыгнул ногами и швырнул в воду чертежи и проект.
   - Пиранделло! Держи Антона!!! - завопил Родик.
   Одновременно в воздух взвились четыре тела, одновременно в воду шлеп-
нулись Родик, Маша, Тихон и коза Фрося...
   В апартаментах Герстнера на протянутых веревках сушилась мокрая одеж-
да спасателей, чертежи, эскизы.
   Завернувшись в скатерть,  как  в  тунику,  Маша  проглаживала  утюгом
чью-то мокрую рубаху.
   У жарко натопленной печи сушилась обувь, грелся голый Тихон  в  одной
набедренной повязке. Его кремневый  пистолет  пеньковыми  веревками  был
приторочен под левой подмышкой точно так же, как  через  полтораста  лет
станут носить оружие тайные агенты всего мира...
   Коза Фрося, укутанная в  армяк  Пиранделло,  лежала  на  узкой  софе,
что-то жевала, трясла мокрой бородой...
   Босоногий Родик в халате на голое тело нервно расхаживал:
   - Стыдно, Антон Францевич, и недостойно  интеллигентного  человека!..
Сегодня ваша жизнь и ваш проект уже принадлежат...
   - Российской империи, - вставил дрожащий Зайцев.
   - А ты вообще молчи! Не умеешь плавать - нечего в воду прыгать! - ра-
зозлился Родик.
   - Все прыгнули - и я прыгнул, - виновато пробормотал Тихон.
   - Вы талантливый инженер, Антон Францевич!..
   - Очень плохо в России жить инженеру, - простонал Герстнер.
   - Эх, Антон Францыч, - вздохнул Пиранделло. - А кому на Руси жить хо-
рошо?
   - Как ты сказал, Пиранделло? - удивился Родик.
   - А чего я такого сказал?!.. Чуть что - сразу Пиранделло!..
   - Я здесь совсем недавно, а уже заметил, что существование  в  России
окружено такими стеснениями... - слабым голосом проговорил Герстнер.
   - Что каждый лелеет тайную мечту уехать отсюда куда глаза  глядят,  -
подхватил Родик. - И заметьте, Антон Францевич, дело вовсе не в  полити-
ческой свободе. а просто в личной независимости, в возможности свободно-
го передвижения, в обычном выражении естественных человеческих чувств...
   Зайцев в панике заткнул уши, закричал тоненько:
   - Я этого не слышал, господа! Вы этого не говорили!..
   - Ой, да не верещи ты, инакомыслящий! - поморщился Родик. - Будто  на
облаке живешь...
   Маша поплевала на утюг:
   - Родион Иваныч! Тихон!.. Золотце вы мое! Чем друг  с  дружкой  соба-
читься - подумали бы, что дальше делать.
   Тихон неуверенно почесал в затылке:
   - Есть, конечно, один человек. Он и по нашему департаменту  проходит,
и с Алексан Христофорычем на короткой ноге. Он слово  скажет  -  на  всю
Россию слышно. Но... Очень любит  это  самое...  Тут  не  грех  и  сбро-
ситься...
   Тихон подошел к столу, развязал нагрудный кожаный мешочек и вынул от-
туда несколько смятых ассигнаций.
   Герстнер пораженно приподнялся на постели. Тихон сказал:
   - Вот. Все, что есть.
   - Откуда это у тебя? - насторженно спросил Пиранделло.
   - Премия, - с милой гордостью ответил Тихон.
   - За что?! - вскричал Родик.
   - За вас, - скромно улыбнулся тайный агент.
   Герстнер потерял сознание и упал на подушки.
   Следующим утром Родион Иванович вел под  руку  редактора  и  издателя
"Северной пчелы" Фаддея Венедиктовича Булгарина.
   - Ах, Фаддей Венедиктович! Вы же не только светоч российской  словес-
ности, но и рупор передовой общественной мысли...
   - Вы мне льстите... Однако чем могу служить?
   - Вы, конечно, наслышаны о проекте Герстнера?
   - В общих чертах, - осторожно сказал Булгарин.
   Родик достал из кармана конверт, протянул его Булгарину:
   - Вот здесь письмо, объясняющее выгоды устроения железных  дорог.  Мы
льстим себя надеждой, что если к этому наброску вы приложите хоть части-
цу своего тонкого ума и высокого таланта - эта штука  станет  посильнее,
чем "Фауст" Гете!
   - Вы, уважаемый Родион Иванович, не очень ясно представляете себе все
тонкости издательского дела...
   И тут Родик вложил в руку Феддея Венедиктовича пачечку денег:
   - На нужды отечественной литературы, дорогой Фаддей  Венедиктович.  -
Родик смотрел на Булгарина ясными, безгрешными глазами.
   Они остановились у входа в редакцию "Северной пчелы".
   - Надеюсь, завтра вы сможете уже  прочесть  статью,  любезный  Родион
Иванович, - поклонился Булгарин и вошел в подъезд редакции.
   Оставшись один, Родик в восторге от самого себя вдруг  по-мальчишески
подпрыгнул, сотворил в воздухе этакое коленце и умчался.
   Войдя в свой кабинет, Булгарин увидел следующую картину: в кресле для
посетителей, не по-русски раскованно, сидел чрезвычайно симпатичный, ху-
денький и элегантный человечек с длинными  вьющимися  волосиками  и  ан-
гельским лицом с большими голубыми глазами. Это был Иван Иванович.
   В левой руке Иван Иванович держал дамскую дымящуюся  пахитоску,  а  в
правой - длинную сверкающую шпагу. Острие клинка упиралось в  горло  ог-
ромного швейцара Семена, пригвожденного к стене. Руки  Семен  держал  на
затылке.
   - Что?.. Что такое?!.. - ошеломленно спросил Булгарин.
   - Ну, что же ты, Семен? - очаровательно улыбнулся  Иван  Иванович.  -
Докладывай, шалун. Докладывай...
   - К вам пришли, Фаддей Венедиктович... -  сдавленно  произнес  Семен,
боясь шелохнуться.
   - Кто пришел? - игриво спросил Иван Иванович и пощекотал горло Семена
клинком шпаги. - Проказник!..
   - Господин Иванов... - в ужасе прохрипел Семен.
   - Умница, - похвалил его Иван Иванович. - А теперь ступай на место, и
пока я не выйду отсюда, к Фаддею Венедиктовичу никого не впускай. И убе-
гать не вздумай - зарежу, как кролика.
   Он убрал шпагу от горла Семена и сообщил ему начальную скорость  лег-
ким уколом в зад. Семен пулей вылетел за дверь.
   Иван Иванович положил на стол толстую пачку ассигнаций и вежливо ука-
зал клинком шпаги на редакторское кресло:
   - Присаживайтесь, Фаддей Венедиктович. Садитесь, садитесь. У меня тут
возникло к вам одно маленькое, ну буквально крохотное дельце...
   В пригостиничном трактире Герстнер потрясал свежим номером  "Северной
пчелы" и кричал:
   - Я его на дуэль вызову!..
   - Нет! Это я его вызову на дуэль... - Родик вырвал газету у  Герстне-
ра. - "Светоч российской словесности..." Мать его за ногу!  Извини,  Ма-
шенька...
   - Как же это он?.. - Пиранделло смял оловянную кружку в комок.
   - "Как, как"! Взял деньги, чтобы написать статью за железные  дороги,
а написал против! - Родик бросил газету под стол.
   - Не ожидал я от Фаддея Венедиктовича, - вздохнул Зайцев. - С ним сам
Алесандр Христофорович на короткой ноге...
   - Я б им обоим ноги из задницы выдернул... Извини, Манечка, -  сказал
Пиранделло.
   - Федор! - вскричал Зайцев. - Я этого не слышал! Наш Александр  Хрис-
тофорыч...
   - Ваш Александр Христофорович еще две недели тому назад обещал устро-
ить мне аудиенцию у царя, - желчно проговорил Герстнер. - Где эта  ауди-
енция?! - Герстнер выругался по-немецки и тут же галантно  извинился:  -
Простите меня, Мария.
   - Нужен прямой выход на самого царя! - решительно  сказал  Родик,  но
тут же сник и честно признался: - А как это сделать - ума не приложу...
   - Но это-то проще всего! - воскликнула Маша и поднялась из-за  стола.
- Чего же вы раньше-то молчали?! Эх, вы...
   В Летнем саду на берегу пруда Николай в окружении фрейлин кормил  ле-
бедей. Каждая держала в руках кулек с кормом, и государь  вот  уже  нес-
колько раз подряд воспользовался услугами одной и той же  фрейлины.  Это
было тут же замечено стоявшими наверху придворными:
   - Поздравляю. Сегодня государь особенно благосклонен  к  вашей  доче-
ри... Я искренне рад за вас.
   - Спасибо, мой друг! Ваше последнее повышение в чине благодаря очаро-
ванию вашей жены меня тоже очень радует!..
   Вдруг все лебеди, как по команде, повернулись и поплыли к другому бе-
регу. Царь растерянно посмотрел им вослед и увидел  на  противоположному
берегу Машу. Лебеди подплыли к Маше, вытянули к ней шеи, что-то  залопо-
тали. Маша рассмеялась. Лебеди тоже...
   Николай грозно крикнул Маше:
   - Сударыня! Благоволите подойти ко мне!
   - С удовольствием, ваше величество, - ответила Маша и легкой,  граци-
озной походкой направилась к царю.
   Лебеди поплыли за ней. Царь  невольно  залюбовался  Машей,  расправил
усы, придал лицу томность и спросил:
   - Кто вы, дитя мое?
   - Меня зовут Мария, ваше величество, - улыбнулась Маша.
   Фрейлины презрительно разглядывали Машу. Одна достаточно громко  ска-
зала по-французски:
   - Она даже реверанс не может сделать!..
   - А что такое "реверанс"? - тут же спросила по-французски  Маша,  чем
привела царя в неслыханное удивление!
   - И одета как чучело!.. - сказала другая фрейлина по-немецки.
   - Что вы говорите? - огорчилась Маша на немецком языке. - А мне каза-
лось, что вполне прилично... Очень жаль.
   - Она вообще выглядит отвратительно! -  по-английски  сказала  третья
фрейлина.
   Маша совсем было расстроилась, но посмотрела на царя и  спросила  его
по-русски:
   - Это действительно так, ваше величество?
   Николай оправился от изумления и поспешил успокоить Машу:
   - Что вы! Что вы, дитя мое!.. Это шутки... - Николай гневно повернул-
ся к фрейлинам: - Это недобрые и недостойные шутки!
   Он любезно взял Машу под руку и повел по аллее Летнего сада.
   - Откуда вы знаете языки, дорогая Мари? - спросил Николай.
   - Я их не знаю, ваше величество... Я  просто  слышу  и  стараюсь  по-
нять... А уж отвечается как-то само по себе.
   - Но это невозможно!
   - Возможно, ваше величество. Нужно быть только очень  внимательной  к
людям. Вы никогда не пробовали?
   - М-м-м... Прелестница!.. - Николай прильнул губами к  руке  Маши.  -
Поедемте ко мне, Мари! Поговорим... Послушаем музыку...
   - С удовольствием, ваше величество, - просто ответила Маша.
   Притаившийся за кустом Зайцев всхлипнул и в ужасе  закусил  себе  ру-
ку...
   Объединенные любовью к Маше Герстнер, Родик, Тихон и Пиранделло в па-
нике мчались по Петербургу.
   - Если бы я не знал, как у вас  подозрительно  относятся  к  браку  с
иностранцем, - я бы тут же сделал ей предложение!.. - на бегу кричал за-
дыхающийся Герстнер.
   - Да я его сейчас своими руками с престола свергну! - орал  Пирандел-
ло, громыхая сапогами. - Не посмотрю, что царь..  Я  ее,  нашу  Манечку,
раньше всех полюбил и в обиду не дам!..
   Тихон чуть не плакал на бегу:
   - Боженька милостивый!.. Сохрани рабу божью Марию  от  его  величест-
ва!.. Нешто нам неведомо, как он с девицами обращается?!.. В кои-то веки
промеж государственных дел по безопасности Отечества пришла ко  мне  моя
личная любовь!..
   - Прекрати причитать! - рявкнул на него Родик. - Вспомни  точно,  что
он ей сказал? Какими словами?..
   - Поедем, говорит, ко мне... Музычку послушаем... И  она,  рыбка  на-
ша...
   - Быстрей!!! - скомандовал Родик и вырвался вперед. - "Музычку послу-
шаем"... Мало ему придворных потаскух!.. "Музычку  послушаем"!  Прием-то
еще какой гнусный, затасканный! Пошляк!..
   В тех же покоях, где Николай обычно развлекался с  фрейлинами,  музы-
кальная шкатулка играла уже знакомую нам мелодию.
   На широкой кровати под балдахином Маша, как могла, отбивалась от отк-
ровенных притязаний монарха в уже расстегнутом мундире.
   - Мари!.. Я влюблен... Запах вашего тела... Хотите быть первой  фрей-
линой двора? Сольемся в едином экстазе!.. - бормотал царь.
   - Ваше величество, нужно принять господина Герстнера... -  уворачива-
ласъ Маша от царских объятий. - И как можно скорей. Это необходимо  всей
России...
   - Да, да!.. Конечно!.. Завтра же я приму его!..  Я  сделаю  для  тебя
все! А сейчас!.. Божественная!!!
   Николай на секунду замешкался. Маша вырвалась  и  вскочила  на  ноги.
Прижавшись спиной к стене, она рассмеялась и сказала царю:
   - Хорошо, хорошо...  Успокойся,  миленький!  Но  завтра  же  господин
Герстнер должен 6ыть здесь. Ладно?
   - Завтра же! Завтра же!.. - в восторге закричал царь и бросился к Ма-
ше, срывая с себя мундир.
   - Ну, а теперь помоги и мне, Господи, - устало вздохнула Маша и прос-
то растворилась в глухой стене.
   С раскрытыми объятиями Николай так и влип в то место, где только  что
была Маша. Он потрясенно оглянулся, потом схватил колокольчик и  яростно
затрезвонил.
   Дверь отворилась, показалась физиономия лакея.
   - Фрейлину сюда немедленно! - в нетерпении закричал царь.
   - Какую, ваше величество?
   - Любую! И как можно быстрей!..
   Гонимые жаждой мести за поруганную честь своей любимой, Герстнер, Пи-
ранделло, Тихон и Родик ворвались через арку Главного штаба на Дворцовую
площадь так, словно собирались с ходу взять Зимний дворец!
   Добежав почти до Александрийского столпа, они вдруг увидели  спокойно
идущую через площадь Машу. Мокрые, измученные, задыхающиеся, они остано-
вились как вкопанные.
   - Батюшки! - удивилась Маша. - Да что это с вами? Куда это вы?
   Никто не ответил ей ни слова. Каждый с испугом оглядывал Машу,  отыс-
кивая на ней следы царского насилия...
   И тогда Маша внезапно поняла, что так взволновало ее друзей. Она под-
мигнула им и сделала успокоительный жест рукой - дескать, не волнуйтесь,
братцы, все в порядке!
   На следующий день у отеля "Кулон" прифранченного Герстнера сажали  на
извозчика всей компанией: Пиранделло снимал с Герстнера невидимые пушин-
ки, Зайцев поправлял на нем жабо, Родик наставлял:
   - Больше выпячивайте военные выгоды проекта! И не  сутультесь.  Госу-
дарь ценит бравый вид и отменную выправку.
   Маша обняла Герстнера, расцеловала его в обе щеки:
   - С Богом...
   В приемной  императора  придворные,  фрейлины,  титулованные  хозяева
русского извоза, генералы и министры в ожидании  государя  разбились  на
маленькие группки. Шептались, любезничали, интриговали -  словом,  очень
старались не обращать внимания на стоны, вздохи и ритмичное  поскрипыва-
ние, доносившееся сквозь знакомую нам уже мелодию  музыкальной  шкатулки
из-за двери царских покоев.
   Только какой-то старичок-генерал переходил от одной группки к  другой
и жало6но спрашивал:
   - Прощу прощения, господа... Вы не видели моей жены?
   Когда он с тем же вопросом обратился к Герстнеру, стоявший рядом Бен-
кендорф прислушался и ответил:
   - Думаю, что она вот-вот появится, генерал.
   Стоны из-за двери перешли в финальный вопль и оборвались. Замолкла  и
музыкальная шкатулка.
   Мужчины тут же перестали шептаться и одернули свои мундиры,  фрейлины
прекратили щебетать и привели в порядок платья и прически.
   Отворились двери царских покоев, и государь явил придворным свой  по-
бедительный лик. Из-за его спины  выпорхнула  молоденькая  жена  старич-
ка-генерала и торжествующе оглядела всех женщин в приемной. Генерал бро-
сился к ней:
   - Где вы были, Катрин?!..
   Жена генерала скосила глаза на государя и ответила:
   - В раю!
   Николай польщенно улыбнулся и громко объявил:
   - Сегодня я приму всех, господа!
   В номере у Герстнера в тягостном ожидании полукругом сидели Маша, Ро-
дик, Тихон, Федор и коза Фрося. Завороженно уставившись  в  одну  точку,
они не могли оторвать глаз...
   ...от большого, подсвеченного сзади, аквариума, в  котором  суетилась
уйма нарядных разноцветных  рыбок.  Таинственность  рыбьего  мельтешения
очень напоминала приемную государя-императора...
   Федор тяжело вздохнул, сказал, не отводя глаз от аквариума:
   - Как-то там наш Антон? Хоть бы глазом глянуть...
   Не в силах оторваться от аквариума, Маша спросила:
   - Ну неужели люди ничего не могут придумать, чтобы видеть через  дом,
города, губернии?..
   - А нам, агентам, насколько было бы легче! - сказал Тихон.
   Родик с ходу подхватил идею:
   - Сидеть бы вот так дома, смотреть бы вот в такой, примерно, аквариум
и наблюдать, что происходит сейчас во дворце! И слышать,  кто  что  ска-
зал...
   - Так тебе все и покажут - держи карман шире, - пробормотал Федор,  а
Фрося заблеяла, будто рассмеялась.
   А в это время взволнованный Герстнер говорил царю:
   - ...Между Петербургом и Москвой по железной дороге  можно  будет  за
двадцать четыре часа перевезти пять тысяч человек пехоты, пятьсот конни-
ков со всей артиллерией, обозом и лошадьми...
   - Да, это заслуживает внимания, - сказал Николай.  -  0днако,  должен
признаться, я не люблю войны - она портит солдат, подрывает дисциплину в
армии и очень пачкает мундиры!..
   - Ваше величество, - сказал граф Татищев, -  паровая  тяга  не  может
быть допущена у нас, ибо полное отсутствие каменного угля в России  пов-
лечет за собой истребление русских лесов...
   - Эта затея так же нелепа, ваше величество, как если бы вдруг  Россия
вздумала закупать пшеницу в заморских странах, - подхватил  граф  Бутур-
лин.
   Николай улыбнулся оригинальному сравнению - все рассмеялись.
   - Чугунные колеи уничтожат извозный промысел, ваше величество, - пок-
лонился князь Меншиков. - Крестьяне лишатся хлеба насущного и счастливой
возможности платить подати и оброки своим господам.
   - Вот это уже деловой разговор, - усмехнулся Бенкендорф.
   Меншиков на секунду смешался, но тут же поспешил добавить:
   - А потом, ваше величество, отчего же господин Герстнер  не  построил
такие же дороги в своей Австрии? Не водятся ли  там  за  ним  какие-либо
грешки, от коих он и бежал к нам в Россию со своими  странными,  чуждыми
нам идеями?
   Царь вопросительно посмотрел на Бенкендорфа. Тот сказал:
   - Ну, это легко проверить...
   Потоцкий решил поддержать Меншикова и бездумно воскликнул:
   - Ваше величество! Что может сравниться с нашей простой, верной,  ис-
тинно русской лошадкой?! А выдумки господина Герстнера... Что-то в  этом
есть... Иудейско-масонское!..
   Николай удивленно глянул на Бенкендорфа. Шеф  жандармов  ответил  ему
легкой улыбкой и отрицательно покачал головой.
   - А что министр финансов? - спросил успокоенный Николай.
   - У нас на такие забавы денег нет, ваше величество.
   Но Герстнер не сдался:
   - Ваше величество, все доводы моих противников основаны на  предполо-
жениях, а не на инженерном расчете. Строительство  двадцати  пяти  верст
железной дороги с оплатой паровозов в Англии и вагонов в  Бельгии  обой-
дется в три миллиона рублей. Я предлагаю в виде  опыта  построить  такую
дорогу увеселительного характера между Петербургом и Царским Селом.  Там
как раз двадцать пять верст...
   Фрейлины восторженно зааплодировали. Николай строго обернулся.  Апло-
дисменты мгновенно смолкли. Царь спросил Герстнера:
   - На какие деньги?
   - Я завтра же открою акционерное общество и соберу эту сумму в  тече-
ние суток! - уверенно ответил Герстнер.
   Николай увидел умоляющие глаза жены старичка-генерала.
   - Быть по сему, - сказал он. - Пробную увеселительную дорогу я дозво-
ляю.
   Молоденькая генеральша восторженно  запрыгала,  з