ли еще
две положенные к этому времени тысячи лет.
   Бюджет неба лимитирован.
   Наконец Прудовский мало подходил для роли спасителя, все-таки с точки
зрения примитивной земной нравственности он не был абсолютным человеком.
Может быть, его за это отправили в услужение кому-то в параллельное время.
   - В параллельное время?
   - Параллельное время? - археолог, ни секунды не задумываясь, объяснил и
это. - Параллельное время - это код всех сказок. Это то, из чего черпают
силы все волшебники на свете. Представьте себе: у вас есть волшебная
палочка. Что это такое? Это прибор, который способен остановить ваше
время. Любой человек, имея такой прибор, может стать волшебником, даже...
вон рабочие работают, они тоже могут. Это очень просто. Вы взмахиваете
палочкой и говорите:
   мне нужен бочонок шотландского виски. Через три секунды перед вами
стоит бочонок. Как это происходит? Это происходит очень просто. Ваш
знакомый из параллельного времени узнает о том, что вам нужен бочонок. Для
вас время стало, потому что прибор - палочка остановил ею, а для него оно
продолжает длиться. Он едет на один рынок, на другой, узнает, что бочонок
стоит кошмарные деньги, устраивается на работу, зарабатывает их, покупает
бочонок, потом приносит в ту точку координат, где находитесь вы, включает
ваше время и кладет его у ваших ног.
   Для вас прошло три секунды, а он потратил на это месяц. Вот что такое
параллельное время. Волшебником быть трудно, это очень тяжелая работа, я
вас уверяю, почти такая же тяжелая, как быть обычным человеком. а
попробуйте храм воздвигнуть, тут целая команда волшебников понадобится, и
все для того только, чтоб человечество уверило в чудеса и подобрело бы...
   Так что, дорогой Леонид Владимирович, я вам не советую спускаться в
шурф, и знаете почему? Потому что там вы увидите не просто параллельное
время, но параллельную цивилизацию. Вы встретите там множество знакомых,
находящихся в иной ипостаси, вы встретите там вашего друга в виде огромной
ухоженной собаки, которая все время останавливается и к чему-то
прислушивается и которую ведет на поводке прелестная девочка, которая
сегодня является в нашем искаженном бытии его собакой. Так что для того,
чтобы вы не свихнулись от всего этого, я вам не советую туда ходить. Я,
между нами, - археолог понизил голос, - не поручусь даже, что Прудовский
сам не обрушил на себя всю эту толщу земли.
   - Но позвольте, - удивился я, - вы откуда все это знаете?
   - Очень просто, - сказал археолог, прищурившись, - для меня это
безопасно. Это ведь я погубил профессора Прудовского, внушив ему мысль о
кончине. Дело в том, что я являюсь посланником другого мира, собственно,
того мира, который контролирует ваш мир. Но вы еще долго будете считать их
за разные миры. Так вот если вам это интересно, я могу показать компьютер,
на экране которого вы можете проследить двести, триста, пятьсот поколений
людей во всеми их поступками...
   Но я не стал его слушать, я встал из-за стола и только спросил:
   - А документы у вас есть, что вы представитель иного межпланетного мира?
   Археолог улыбнулся, достал красную книжечку, на развороте которой я
прочитал: "Предъявитель сего удостоверения действительно является
представителем инопланетного мира и разума".
   Слово "разум" было выделено курсивом.
   Я завершил работу по делу о смерти профессора Прудовского и нашел
случившееся всего лишь форс-мажорным стечением обстоятельств, поставил
точку и отправился в пансионат, где заждалась меня Марина. По дороге,
проезжая деревню Выползово, я пересел в машину своего друга,
возвращавшегося из Питера, но тут вдруг почувствовал страшную сонливость и
сладко задремал в преддверии встречи с Москвой.
   А когда на следующий день прочитал в газетах сообщение о землетрясении
в районе границы Тверской и Новгородской областей как раз возле деревни
Выползово, землетрясении, уничтожившем все что только можно себе
представить, понял, что счастливо отделался.
   Но мучает меня вопрос, ведь если в книге Прудовского было и мое имя, -
   1. откуда узнал только,
   2. неужели я такой популярный, то
   3. почему я тогда жив,
   4. а может для кого-то и нет,
   ...и стоит только переместиться ко мне в параллельное время, как мы
тотчас же откупорим "Шато и Кем" и пофилософствуем на досуге об
оставленных нашими душами мирах...


ПОСЛЕДНЕЕ ПУТЕШЕСТВИЕ НЕДРОХОДА


   Прокурор просил исключительную меру наказания, и его можно было понять.
Леня Прудовский действительно посягнул на основы государства, те самые, на
которых зиждился и покоился его абстрактный авторитет, комфорт и счастье в
этом мире для некоторых.
   Но, слава Всевышнему, не все под звездами заканчивается речью именно
этой процессуальной фигуры. Есть еще слово защитника, которое, если и не
разжалобит суд, то уж во всяком случае хотя бы на некоторое время оттянет
событие обвинения, сконцентрированного до невозможности в речи прокурора.
И даже если суд потом все-таки вынесет бессовестно суровый приговор,
адвокат успеет сорвать лавры человека добродетельного и справедливого.
   Во всех судах мира перед речью обвинителя монотонно и проторенно
проистекает судебное следствие. Поэтому мы позволим себе не забегать
вперед, чтобы в самом начале не знакомить раздосадованного читателя с
безжизненным телом нашего героя, но, наоборот, повернем назад, дабы каждый
увидел личность Лени Прудовского и сам по достоинству оценил состав
совершенного им преступления.
   Судья докладывал дело равнодушно и невыразительно.
   Ранним солнечным днем, - говорил он, - Леня Прудовский выехал на своем
автомобиле... и вот тут мы сделаем паузу, поскольку ничего еще не известно
об автомобиле Лени Прудовского. Леня вообще ненавидел всякий транспорт и
тех, кто им управляет, особенно. Был какой-то в том экзекуционный ритуал,
когда он отчитывал очередного шофера. Шоферы на него жаловались...
   А дело-то в том, что автомобиль, на котором выехал в тот злополучный
день Лепя, имел обыкновение путешествовать не по земле, не по воде, не по
воздуху, а под землей и носил название недрохода. Вот так нот все было
просто и буднично, как будто речь шла об обычном геликоптере.
   До Лепи Прудовского таких машин еще не было, поэтому ему пришлось
изрядно попотеть, прежде чем настал сладостный день, и странная машина
нашла свое место в подвале сарая. Она манила своей способностью
путешествовать, ориентируясь в подземном пространстве.
   Над ее созданием Леня Прудовский работал без малого три сна, а когда
она была наконец построена и испытана, немедленно поехал туда, куда ехать
можно было лишь под землей.
   Суд подробно проследил весь путь невиданной машины и пришел к
заключению, что весь вояж Лени Прудовского был от начала до конца
незаконен. Хотя бы потому, что сорок миль его дороги проходили по землям
компании ФБО. Вернее, не по самим землям, а под землями, но ведь всякому
ясно, что частная собственность на землю распространяется на всю ее толщу,
по крайней мере - до половины земного шара. А уж судья штата как только
мог поспешно организовал иск по поводу территориальной неприкосновенности
земель компаний, хотя, конечно, компании без судьи вряд ли и вообще узнали
бы о таком нарушении.
   Следующие одиннадцать миль подземного путешествия были на совести, а
значит в собственности ирландского беженца, некоего Пети Церебушкина -
эсквайра, который едва только к нему пожаловал судебный клерк, сперва
раскричался, а потом заявил, что ему все равно, кто ездит под его землей,
и что если судебный клерк и впредь будет совать свой нос не в свои дела,
то он, Церебушкин, эсквайр, обязательно спустит его с крутой лестницы
своего дома. Конечно, только тогда, когда се построит.
   Дальнейшее путешествие Лени Прудовского не было омрачено ни приятными,
ни неприятными для него минутами, и он конечно бы добрался до конечной
цели своего путешествия, если бы не его превосходительство случай,
довлеющий бесконечно и неожиданно над всеми, кто только поселился на
голубой планете, именуемой старушка Земля.
   Леня Прудовский, увлекающийся человек, убежденный гурман был в восторге
от идеи, которую навязал ему когда-то индиец. Он даже в своем последнем
слове с удовольствием вспоминал разговор с мудрым Махатмой. По
рассуждениям Махатмы выходило, что стоит только создать недроход, машину,
которая доселе еще в истории человечества не существовала, как с нашим
несовершенным миром можно сделать много хорошего, а главное, в нем можно
было бы предотвратить то окончательное снинство, к которому, словно бы
повинуясь какому-то неестественному року, бесконечно тяготеет
человечество. Махатма утверждал, что человечество обижает природу на
протяжении всей своей истории и вот природа из мести или каких-то других
высших мотивов, непостижимых людям, вложила в подсознание человека идею
самоуничтожения. Человек стал изобретать оружие с каждым поколением все
более совершенное.
   Леня Прудовский уверовал, что он именно тот самый, кому назначено
уничтожить оружие и вывести человечество на тропу добродетели.
   И вот Леня Прудовский по чертежам, переданным тем же Махатмой.
   принялся строить недроход. А построив его, но еще не осуществив
задуманного. уже обвинялся сразу в двух преступлениях. Во-первых, в
убийстве своего помощника Роберта Янга, и. во-вторых, в нарушении
территориальной неприкосновенности земель, находящихся в частной
собственности.
   Адвокат, словесно состязаясь с прокурором, посчитал возможным задать
суду вопрос: а сами ли собственники догадались обратиться с исками в
судебную инстанцию по поводу нарушения своего права или это было кем-то
подсказано. Суд ответить на этот вопрос не посчитал возможным. Губернатор
штата, да что там губернатор - самый последний бездомный собачник был
убежден, что по законам собственности Лене Прудовскому полагается, если не
электрический стул, то по крайней мере пожизненное заключение.
   Леня Прудовский держал себя в суде подчеркнуто вежливо и даже галантно.
Он даже спросил разрешения курить у присутствующих в зале суда женщин и с
удовольствием затянулся. После первой затяжки он вспомнил, что суд
присяжных признал его виновным, даже не выслушав сути, после чего не
строил уже никаких иллюзий.
   Четыре полисмена, которым, вероятно, в жизни нечего было больше делать,
как только служить охранниками, стерегли его, а он, Леня Прудовский,
наслаждался воспоминаниями, которые иногда прерывались вопросами
участников процесса, но это было все же не так часто (все решали за него),
и он в промежутках между вопросами успевал насладиться образом той
свободы, которую мечтал подарить человечеству...
   Мери Фаин была столь же прекрасна, сколь и умна. К тому же Мери Фаин
была любима. И она мечтала иметь детей. А Леня Прудовский был как раз тем
человеком, которого она хотела видеть их отцом. У Лени Прудовского была
своя идея и у Мери Фаин тоже, а в итоге эти две идеи, соединившись,
предложили человечеству сирот, вдову Мери Фаин и недолгую память о Лене
Прудовском.
   Леню Прудовского мы после процесса никогда больше не встретим на улице,
поэтому есть смысл рассмотреть его теперь в скучном обществе прокурора
штата, далеко не лучшего защитника, и судьи. В процессе он сидел тучно и
тяжело, казался плохо выбритым,, имел большие желтые усы, а вовсе не был
гладко выбрит, красив, строен, как писала пресса. Он имел немного
блуждающий взгляд, но вообще был импозантен.
   Госпожа Дюффо была прелестна, хотя, конечно, вряд ли это понятие
применимо к судье, ставшей оной по несчастливой случайности, а может быть
по недоразумению или недогляду министерства юстиции. Но тем не менее она
им была и сквозь напудренные щеки судьи - госпожи Дюффо проглядывала еще
котирующаяся мадам, то есть дама, способная волноваться, глядя на
страдания неподсудимогоЛепи Прудовского, а хорошего секс-партнера с тем же
названием.
   Леня Прудовский чувствовал себя неуверенно. Преступления, в которых он
обвинялся, заставляли его сидеть на скамье подсудимых строго и скромно. А
тот факт. что суд присяжных признал его виновным, свидетельствовал о том,
что Лене предстояло до конца испить чашу с напитком, именуемым судьбой. И
он был готов ко всему. Кроме того. он устал. и. честно говоря,
электрический стул, о котором говорили все чаще, привлекал ею больше, чем
одиннадцатидневиое сидение на жесткой скамье подсудимых. А когда прокурор
со всей решительностью, отвергнув всякие доводы защиты, вознамерился
отправить его на тот свет. Лепя равнодушно воспринял его слова.
   Конечно, ему было неприятно, что он сумел выполнить предначертанное ему
на этой планетке, но тем не менее ему было приятно, когда его жена вошла в
зал судебных заседаний с кипой газет, среди которых Леня Прудовский
прочитал и русские, и французские, и британские, и индийские названия.
Весь мир следил за процессом над Леней и поражался негибкости, черствости
и тяжеловесности правосудия.
   В то время, когда весь мир говорил об уникальности и смелости этого
человека, прокурор обвинял его в таких мелочах, чтоЛеня диву давался на
своей скамье подсудимых, наслаждаясь косностью и одновременно косноязычием
речей государственного обвинителя. Прокурор пересказывал уже наверное в
двадцатый раз историю о том. как ясным весенним днем обыкновенный Леня
Прудовский изобрел и построил машину. которую он назвал недроходом, и
поехал на этой машине на одну из важных стратегических военных баз,
которая призвана была по своему назначению нести людям смерть. Поехал для
того, чтобы взорвать, уничтожить, подкопать эту базу смерти, и тем самым
принести человечеству добро, мир и счастье.
   Нет, по закону Леня совершил кошмарнейшее преступление - прокурор опять
перескакивал на мелочи - взять хотя бы его вояж под чужими землями. Да за
одно это ему полагалось бог знает что. А уж если принять во внимание
убийство своего помощника Роберта Янга, то это вообще не лезло ни в какие
правовые ворота.
   И хотя Леня не хотел рассказывать про этого самого Роберта Янга, про
то, как тот, пользуясь своей недюжинной силой оттолкнул от пульта
управления инженера, повел было недроход сперва к... чтобы разрушить
Парламент, а потом и к Белому Дому, его действия почему-то не считались
антигосударственными. А вот Леня был обвиняем в убийстве.
   Он не хотел уничтожать здания и архитектурные сооружения, он хотел
уничтожить то, что мешает человечеству думать - оружие...
   Но ведь подсудимый и не отрицал, что убил своего помощника. Вопрос лишь
в том, может ли считаться предотвращенный этим деянием вред больше того
вреда, который бы принесли действия Роберта Янга.
   Если да, то убийство можно бы не принять в расчет. Но к несчастью, над
этим вопросом вообще никто не задумывался, ибо правосудие было формальным,
а прокурор не был педантичным, чтобы с молекулярной точностью выяснить
вину и невинность человека, посягнувшего на устои новой государственной
политики.
   "Кто на планете Земля, - прокурор явно себе льстил громадностью
обобщений, - поймет этого безумца". А адвокат уже писал себе в записную
книжку, что прокурор допустил небольшой огрех в своей речи, назвав
подсудимого "безумцем". После словесной перепалки прокурор уступил и
потребовал назначить экспертизу. Адвокат поддержал обвинителя, но требовал
провести ее не в одном медицинском учреждении.
   Экспертиза прокурора к несчастью для Лени Прудовского показала
абсолютную вменяемость, экспертиза адвоката, к несчастью для его
банковского счета - тоже. Пришлось искать иные пути защиты, а Леня был
равнодушен и даже доволен. По крайней мере отправят на тот свет вменяемым,
убежденным противником ядерного катаклизма, которого, похоже, не боится, а
даже желает, судя по его речи, господин прокурор.
   Судья отложил процесс ровно на три недели. За это время солнце достигло
как раз той самой части сопок, что можно было с уверенностью сказать -
лето тянется бесконечно долго, и неплохо было бы его прекратить, а заодно
и прекратить этот скучный процесс над Леней. Решительно всем хотелось в
суде облачиться в бесконечный период дождей и перестать обвинять,
обвинять, обвинять, а, закутавшись в теплое одеяло, проводить время за
чтением неторопливых строк бесконечного Голсуорси. Но, будучи предприятием
непрерывным, процесс вынужден был продолжать жить: чувствуя свою силу, он
и жил, сворачиваясь и извиваясь, готовясь кинуться на каждого как
разъяренная кобра.
   Процесс засыпал, процесс близился к своей кульминации - приговору, и
уже устал адвокат, и не мог ничего больше придумать прокурор, и сам Леня
готов был наслаждаться любым благодеянием вплоть до электрического стула,
как вдруг неожиданно глас ребенка поразил тишину дворца правосудия.
   Этим ребенком выступила Сюзанна Митчел, дочь и притом очаровательная
дочь местного фермера. Надо сказать, что Сюзанна Митчел никакого отношения
к господину Прудовскому не имела. Она даже толком и не разглядела
осунувшегося средних лет человека на скамье подсудимых. Но так некстати
проснувшееся патриотическое чувство заставило ее зайти в зал подсудимых и
дать свидетельские показания в пользу гениального строителя недрохода. Она
с совершенно естественным для ее цвета кожи и темперамента состоянием
заявила, что в сущности Леня Прудовский предотвратил ядерную катастрофу и
поэтому она, дочь фермера и ничья еще не жена готова поручиться за Леню
Прудовского и готова стать его женой, избавив таким образом его от
электрического стула и предоставив ему счет в местном банке порядка шести
миллионов долларов.
   Леня Прудовский был не только растроган, но и шокирован. Как уже было
говорено, он был женат. Однако по нечаянной прихоти своей, желанию
все-таки остаться по эту сторону, а не по ту сторону добра и зла Леня
Прудовский взглядом ответил согласием на ее предложение. Очаровательная
Сюзанна Митчел удовлетворенная покинула судебную кафедру для того, чтобы
отправиться на земли отца и сообщить ему свое страшное, но вполне разумное
решение.
   А Леня Прудовский продолжал сидеть на скамье подсудимых. И суд все еще
решал его судьбу.
   Судью теперь больше всего заботило не то, что за Леню Прудовского
поручилась очаровательная Сюзанна, и вовсе не то, что подсудимый совершил
какое-то там паршивенькое убийство неизвестного болвана. Судью заботило
совсем другое. А именно - недавний звонок из ..., который предписывал
судье применить к Лене Прудовскому исключительную меру наказания.
   И судье теперь совершенно все равно было: и признания, и эмоции, и
последнее слово подсудимого, судья хотела быть судьей и дальше. Судья
хотела пестовать своих детей в безбедности и счастье, судья вынесла
приговор исключительной строгости Лене Прудовскому, предотвратившему по
сути начало ядерной войны, поскольку скандальное его судебное дело стало
достоянием гласности на шести материках планеты, и никто уже просто так не
рискнул бы нажать эту самую пресловутую кнопку с надписью "пуск" с
названием на сорока девяти языках.
   В качестве вещественного доказательства был демонтирован и оставлен в
музее криминалистики его примитивный и наивный до очарования недроход, на
котором он так и не доехал до места своего действия, до супербазы, но на
котором при желании он мог бы пропутешествовать под Тихим и Атлантическим
океанами, наслаждаясь безнаказанностью.
   Такова история обыкновенного подсудимого Лени Прудовского,
обыкновенного, потому что к его идеям присоединяются многие жители нашей
планеты, и конечно же главным образом те, кто не может в силу своей
неосведомленности и негениальности создать нечто подобное недроходу,
подземному кораблю, построенному по принципам обыкновенного дождевого
червя, способного двигаться не более чем двенадцать миль в час, то есть на
скорости более чем в семь миллионов раз меньшей, чем скорость лучей
радара, способного засечь практически на любой глубине любую машину.
   Через несколько недель после приговора, сидя на электрическом стуле,
гордо отказавшись от тройного очищенного виски и от сигар с плантации г-на
Березовско