шь?
   - Знаю.
   - А голос! Да ты ж только рот откроешь - матери детей прячут! Ты  это
знаешь?
   - Знаю.
   - Да перестань улыбаться! Люди плачут  веселей,  чем  ты  улыбаешься!
Знаешь это?!
   - Знаю.
   - А то, что я ради тебя - ни палец о палец! Только  за  водкой!  Зна-
ешь?!
   - Знаю.
   - И вообще - я тебя брошу еще до того, как познакомлюсь! Знаешь?
   - Знаю.
   - Так какого черта ты мне веришь? Если все знаешь? Что ж ты  мне  ве-
ришь-то?!
   - Так ведь... хочется!
   "Сумашечий!.."
   - Сумашечий!.. Сумашечий!.. Уберите... Я больше не буду... Вы  и  так
уже меня споили... Сумашечий... У меня уже из-за вас все плывет... Зачем
вы ко мне подплыли?.. Уберите... Уберите бокал... Сумашечий...  Шампанс-
кое раньше пили из туфель... Сумашечий! Что вы  делаете?..  Ваш  ботинок
протекает... Теперь пол будет прилипать... Сумашечий... Я похожа на  ру-
салку?.. Я от шампанского всегда русалка... Куда вы опять заплыли?.. Су-
машечий... Это же не чешуя... Так же оно не снимется... Осторожнее "мол-
нию"... Японских не было... Сумашечий!.. Теперь убедились, что не японс-
кая?.. И не дергайте!.. Теперь там будет синяк... Куда -  через  голову,
когда оно облегает... Я лучше знаю, пройдет или нет... Потому что там  у
меня шире талии... Сумашечий... Попробуйте двумя руками... Упритесь  ко-
леном и вверх... Куда вы уперлись?.. Сумашечий... Возьмите  себя  в  ру-
ки... Уже взяли... Может быть, вы уже раздумали меня отпирать?.. Возьми-
те в тумбочке плоскогубцы... Теперь там  будет  синяк...  Зажмите  "мол-
нию"... Сумашечий... Вы же в жизни не  держали  в  руках  плоскогубцы...
Станьте сюда... Попробуйте стоять  вертикально...  Сейчас  я  выну  руки
внутрь и повернусь вокруг оси, и "молния" будет впереди... Я  оттяну  ее
изнутри, а вы дерните меня наружу... Сумашечий!.. Теперь там  будет  си-
няк!.. Дайте сюда!.. Нет, сверху застрянут... Там есть где...  Лягте  на
пол... И как будто я "Жигули"... Просуньте их вверх... Сумашечий...  Что
вы делаете? Прекратите! Я сказала, прекратите курить внутри!.. Будет по-
жар... Что вы там делаете, у меня же руки уже за спиной...  Ну,  доигра-
лись - они упали... Что - куда? Именно!.. Там уже  и  так  был  синяк...
Выньте руку... Свою выньте... Там в стенном шкафу проволока... Возьмите,
попробуйте продеть в язычок... Что вы лежите?.. Конечно, прилипли... На-
до было наливать в мою туфлю... Отлепитесь... Гусар... Теперь  проденьте
проволоку в язычок... Куда вы мне тычете?! В язычок "молнии"!.. Я упрусь
в стену, скажу "три-четыре"... Я еще не сказала! Сумашечий!.. Идите, там
в коридоре домкрат, поддомкратьте меня... Это паяльная лампа!.. Пока  вы
будете паять, он-таки придет с работы... Да, он тоже  обрадуется...  Ну,
упритесь в ту стену... Сумашечий, это же не капитальная!.. Та тоже  рух-
нула?.. Зато "молния" уже все... Ну, плывите скорей! Сумашечий... Что же
вы лежите?.. Опять прилипли? Ах, теперь  у  вас  заело?!.  А  надо  было
японскую ставить!.. Сумашечий!..
   Веришь - не веришь
   Уже давно мало кто сомневается, верно ли он поступает, сохраняя  вер-
ность. Мало кто сомневается, а многие даже сохраняют.
   Остальные, правда, тоже ничего такого не делают. А что вообще ты  мо-
жешь сделать, когда все зависит только от нее? Ты-то готов на любой  ва-
риант - лишь бы недалеко провожать. Ну, конечно, лучше всего, если у нее
отдельная. Но можно и в коммунальной, если мало соседей. Да если  много,
тоже можно. Лишь бы не в общежитии. Но можно и в общежитии.
   Хотя выбора же у тебя фактически нет - выбирают они. Кто  тебя  выбе-
рет, дело случая. Конечно, каждому охота, чтоб высокая блондинка с мате-
риальной  ответственностью.  Но  эти,  как  правило,  выбирают  брюнетов
дальнего плавания. А остальные уже берут кого попало, так что  в  случае
чего - извини.
   Но главное-то не это, главное - наличие общих интересов (это  ты  так
ей говоришь, а она делает вид, будто не знает, какой у тебя интерес). Ну
и тут могут быть нюансы. Скажем, если она не замужем. Хорошо:  хватит  и
того, что ты женат. Замужем - тоже хорошо. Это сближает на почве  взаим-
ного сострадания. Если, наоборот, у нее муж, а ты вольный -  еще  лучше!
Значит, он подлец, а ты не виноват.
   В любом случае не надо этих  угрызений,  самобичеваний,  криков  типа
"Измена!" Во-первых, что ты там изменил? Во-вторых, никакая  не  измена,
просто совмещение без отрыва...
   Поэтому - не бояться разоблачений. Бойся не бойся, все равно разобла-
чат. Даже если ты сидишь дома, на диете, и ни о чем таком и подумать  не
можешь без болей в пояснице, все равно найдутся  свидетели!  Они  видели
тебя с ней в ресторане, и вы оба хлестали коньяк,  причем  она  с  голой
спиной.
   Это настолько чудовищная клевета, что глупо даже  оправдываться,  тем
более она была не с голой спиной, а в кофточке.
   Но уж если твоей все стало известно, надо ставить  перед  ней  вопрос
ребром: верит она тебе или не верит?
   Скажет: "Не верю!" - значит, она умней, чем ты думал, больше вопросов
не задавай, молчи. Скажет: "Верю!" - тогда о чем вообще говорить?
   ...И вот так ты рассуждаешь и так действуешь.
   Но время идет.
   И вот тебя все больше выбирают не те, кто хочется, а те, кто не может
выбрать что-нибудь получше. Потому что с течением времени у тебя возрас-
тают запросы, но выпадают волосы.
   И наступает момент, когда тебя перестают выбирать вообще.
   И тогда остается одно: бегом бежать туда, откуда до этого  все  время
убегал. И дай Бог, чтобы тебя там еще кто-то ждал.
   Или хотя бы чуть раньше тебя вернулся...
   Репетиция
   (Зарисовка с натуры)
   Р е ж и с с е р. Так. Ну, давайте начнем. Прошлый раз мы с вами прод-
винулись, сегодня закрепим, да?
   А к т е р. Да.
   Р е ж и с с е р. Значит, с самого начала, да? В  хорошем  настроении.
Соберитесь. Давайте.
   А к т е р.
   Мой дядя самых честных правил,
   Когда не в шутку занемог,
   Он уважать себя заставил
   И лучше выдумать не мог...
   Р е ж и с с е р. Стоп. Так, очень хорошо. Очень хорошо, но  надо  чу-
точку уточнить. Вот вы читаете: "...и лучше выдумать не мог". Вы это чи-
таете так, что я могу понять, что он лучше просто  не  мог  выдумать.  А
ведь он не просто не мог. Он мог, но не хотел! В этом же вся его  траге-
дия как дяди! Что там было выдумывать, когда он уже занемог? Поняли  мою
мысль? Давайте!
   А к т е р.
   Мой дядя самых честных правил,
   Когда не в шутку занемог,
   Он уважать себя заставил
   И лучше...
   Р е ж и с с е р. Стоп! Стоп! Вот здесь. Давайте подумаем: может быть,
то, что он уважать заставил, это  как-то  более  иронично?  Вот  думайте
вместе со мной! Думаете? Хорошо. Ирония в чем? В том, что дядя-то  вроде
совсем уже занемог, так? Занемог, занедужил, захворал... Сам хворает,  а
уважения требует! Тонко, да? Поэтому и читать это надо тоже тонко,  так,
чтобы токи побежали не от вас к зрителям, а в обратном направлении!  Яс-
но, да? Давайте.
   А к т е р. Мой дядя самых честных пра...
   Р е ж и с с е р. Стоп! Вот! Вот сейчас я понял! Вы тоже  поняли,  да?
Мы же читаем как? Мы читаем впрямую - "мой дядя". Тут  может  возникнуть
ощущение, что это наш с вами дядя! Это получается лобово! А у автора тут
что заложено? У него заложено, что дядя - это, может быть,  вовсе  и  не
дядя! То есть дядя, но совсем не мой! Понимаете? Тут  надо  брать  более
общо! Обобщите мне дядю... Может быть, бровью как-то повести! Нет, лучше
левой - это тоньше! Давайте!
   А к т е р. Мой дядя самых чест...
   Р е ж и с с е р. Ага! Чувствуете? Уже гораздо ближе! Но  не  к  тому!
Потому что сейчас вы мне что делаете? Вы мне сопоставляете! А надо  про-
тивопоставлять! Разницу чувствуете? Надо, чтоб я вдруг ощутил:  вон  дя-
дя... Он где-то  там,  далеко...  Он  там,  а  мы  как  бы  кричим  ему:
"Ого-го-го-го! Дя-дя-я!.." Понимаете? Тогда тут возникает конфликт между
вами и дядей! Причем это контраст тонкий! Не так чтоб уж прямо черно-бе-
лое... А так - сине-зеленое где-то... Понимаете? Давайте.
   А к т е р. Мой...
   Р е ж и с с е р. Хорошо!
   А к т е р. ...дядя...
   Р е ж и с с е р. Хорошо!
   А к т е р. ...самых...
   Р е ж и с с е р. Стоп. Хорошо. Но уже лучше. Тут вы меня  где-то  уже
зацепили. Но я вам скажу, чего тут еще нет. Тут у нас еще нет вас.  Дядя
уже где-то есть! А где вы? Я же должен видеть дядю через вас. Понимаете?
То есть видеть вас с вашим отношением к не вашему дяде! Который  как  бы
занемог и заставил уважать... и как там дальше у автора... У  вас  такой
вид, как будто вы где-то не понимаете?
   А к т е р. Где-то да...
   Р е ж и с с е р. Вот!!! Вот наконец! Вот же главное! Ведь когда  есть
понимание, тогда нет чего? Нет искусства! Понимаете?  В  искусстве  надо
где-то не-допонимать! То есть понимать, но не до конца! Чтобы оставалось
еще место! Тут главное - чувство меры, то есть насколько именно  мы  се-
годня должны недопонимать! Как только вы это схватите, у вас все возник-
нет! Нет, определенно мы сделали шаг, мы продвинулись, мы сегодня трону-
лись где-то, да?
   А к т е р. Где-то да...
   Р е ж и с с е р. Да-да, хорошо. Тут, конечно, предстоит  еще  порабо-
тать с автором, - текст пока сыроват... Но не  все  сразу.  В  искусстве
нельзя спешить!..
   Львица
   Кто кузнец женского счастья?
   Сама!
   А почему так много несчастливых кузнецов?
   Слишком суетились у наковальни. Хватали, не глядя,  что  берут.  "Ах,
ох, он такой!.." Потом: "Ай, ой, он такой..."
   А счастье - не железо. Станешь ковать, пока  горячо,  -  потом  обож-
жешься. Счастье выждать надо. Выследить, подстеречь. Как львица на  охо-
те: залечь в зарослях, за холмом. Вон их сколько! Идут по саванне  -  на
водопой... Приглядеться, принюхаться, выбрать. Зайти с подветренной сто-
роны - чтоб не учуял. И - р-раз! Отбить от стада - и прыжком ему на хре-
бет! Он понять ничего не успел - уже в когтях!.. Главное - не прошляпить
с выбором хребта. И брать сразу. В смысле брать такого,  чтоб  тебе  все
сразу дал.
   Тот летчик... Я его только увидела - поняла: надо брать! Когда мужчи-
на имеет дело со стратосферой, то потом женщина это чувствует.  Он  даже
не пытался спастись - он признался сам. Он взял меня за руку  и  сказал:
"Я хочу сказать вам главное. Главное - это  дозаправка  в  воздухе".  Он
сказал: "Мы полетим по жизни вместе. То есть летать буду я, а  вы  -  вы
будете мой заправщик на земле". Я уже совсем было вцепилась в  него,  но
тут он сказал: "Сначала вы полетите со мной на Север. Пока  там  у  меня
ничего нет - только романтика. Но потом мы вместе построим наше счастье,
и вы у меня будете кататься как сыр в масле". Я подумала: да, это  будет
романтика - кататься как кусок сыра среди белых медведей. И  еще  ждать,
пока он даже это счастье мне построит!.. И я спрятала когти - это был не
тот хребет. Пока будешь с таким строить счастье от самой один хребет ос-
танется... Я бросила этого небесного тихохода на добычу другим заправщи-
цам - и снова скрылась в зарослях.
   Вокруг в саванне было полно дичи, но вся она  была  какая-то  мелкая.
Пока из-за горизонта не показался тот штурман.
   Это была добыча почище стратосферщика! Тот  летал  вдоль  границы,  а
этот - за!.. И не летал, а плавал. Когда мужчина так долго ходит в  тро-
пиках, то потом женщина это чувствует... Он сам шел мне в когти. Он ска-
зал: "Как только я вас увидел, я понял, как я  люблю  свой  танкер".  Он
сказал: "Со мной все просто. Восемь месяцев я там - четыре здесь. Четыре
месяца мои, восемь - ваши, но чтоб я ничего не знал. Все, на что  у  вас
хватит фантазии, я вам куплю там, а если у вас разыграется юмор -  купим
здесь". Он сказал: "Вы будете мой якорь в дальневосточном порту. И  пока
меня не съедят акулы, вы будете как за каменной стеной!" Я подумала, это
тоже очень романтично: четыре месяца - его, а восемь сидеть за  каменной
стеной на Дальнем Востоке на якорной цепи!.. И волноваться: а вдруг  его
никогда не съедят акулы? Нет! Прыгать ради  этого  хребта  за  Уральский
хребет было глупо. Я фыркнула и залегла за холмами. Дичи в саванне стало
куда меньше, но все же я учуяла...
   Едва тот геолог выскочил из зарослей, я задрожала! Когда мужчина  так
долго общается только с полезными  ископаемыми,  то  потом  женщина  это
чувствует. Он подарил мне кусок породы. Потом сказал: "Пять лет вы ждете
меня из тайги, а потом будете как у Христа за пазухой". Я сказала:  "Да-
вайте наоборот: сперва я пять лет за пазухой, потом можете идти  в  тай-
гу". Он что-то курлыкал мне вслед, но я уже снова ждала в засаде. Саван-
на совсем опустела, но я ждала. Хотела дождаться такого, чтобы дал все -
сразу! Как-то раз мимо пронесся один, я почуяла: этот мог бы дать все  и
сразу! Но за ним уже мчались другие, чтобы решить, как дать ему: с  кон-
фискацией или без...
   И я снова - ждала и выбирала. Выбирала и ждала. Выбирать теперь стало
проще. В саванне их стало меньше. Практически их был один. Я поняла: по-
ра! Пора ковать счастье. Я прыгнула - р-раз! Он даже не заметил! Я прыг-
нула снова. Потом - еще! Прыгала, прыгала... Так с тех пор и прыгаю вок-
руг него на задних лапках. Вдруг уйдет?! В саванне-то моей больше  нико-
го...
   Практически - народ
   Я, товарищи, рад нашей встрече. Такие встречи нас с вами  сплачивают.
И на таких встречах думается о многом, прежде всего о венике. Из  леген-
ды, когда помирал отец и вызвал к себе сыновей, сломал перед каждым  от-
дельный прутик от веника, потом сложил прутики вместе - и веник  уже  не
сломался. И мы, товарищи, сейчас, как никогда, должны  сплочаться,  чтоб
быть вот таким легендарным веником.
   Вместе с тем мы слышим такие разговоры, что у нас  тут  трещины,  что
какие-то разрывы, что между прутиками конфликты, что одни - толще,  дру-
гие - тоньше. Что, мол, у кого-то тут есть какие-то привилегии. Что мож-
но сказать, товарищи? Мне тут правильно подсказывают: это  хуже  обмана.
Это юмор. У нас тут у всех одна привилегия: быть в первых рядах.  И  все
отдавать: все знания, весь опыт, весь ум отдавать, всю  честь,  всю  со-
весть нашей эпохи - все отдавать людям, народу практически.
   Ведь бывает обидно, ведь буквально не спишь, не ешь,  ну  практически
не ешь - решаешь вопросы. Ведь все время вопросы, и надо эти вопросы ре-
шать, все время мотаешься с вопросами - то в исполком, то опять в испол-
ком, то по вопросам исполкома. Причем машин не хватает. И  это  напрасно
думают, что у нас все разъезжают в черных "Волгах". Вот мне тут  подска-
зывают, инструктор Сидоренкова до сих пор ездит в серой. И хотя она тре-
бовала, мы ей твердо сказали, чтоб не надеялась до  конца  года.  А  наш
"рафик" мы вообще отдали детскому саду, тем более он без двигателя, чтоб
развивалась у детей смекалка. То есть трудности есть, товарищи, но мы не
жалуемся, мы боремся.
   Так же и по вопросу телефонов. Якобы весь аппарат себе  поставил  вне
очереди. Да, товарищи. Мы были вынуждены пойти на эту крутую меру. Поче-
му? Мне тут правильно подсказывают: потому что, если нет  телефона,  не-
возможно же звонить! А аппарат должен из любого места, где бы ни сидел -
в кабинете, в машине, на кухне, на другой точке, -  прямо  оттуда  снять
трубку, выяснить, как вопросы решаются, как другие  вопросы.  Телефон  -
это не дает оторваться от людей, от народа практически.
   Теперь по вопросу якобы привилегий по вопросу лекарств. Мне тут подс-
казывают, товарищи: вопроса такого нет. Мы можем предъявить рецепты: нам
прописывают от того же, от чего и трудящимся. Причем зачастую то, что  у
нас не апробировано, а прямо из-за рубежа. Но  мы  идем  на  этот  риск.
Кто-то должен рисковать. И в поликлинике,  товарищи,  ничего  особенного
нет - обычная аппаратура для аппарата. Кто хочет, может посмотреть.  Вот
мне тут, правда, подсказывают, что там милиционер. Вот  это  безобразие,
товарищи. Это мы поставим вопрос что он там стоит? В форме?..  Но  ни  о
каких привилегиях речи быть не может категорически. Например, инструктор
Сидоренкова хотела недавно пройти на анализ раньше жены второго.  Мы  ее
одернули. Мы ей прямо сказали: скромнее надо быть, товарищ  Сидоренкова.
Учитесь демократии!
   Теперь другой вопрос, товарищи. Якобы имеются привилегии  по  вопросу
якобы пайков специально для аппарата. Да, товарищи, тут мы должны откро-
венно признать: болтовня такая идет. Мол, якобы в этих пайках что-то та-
кое особенное. Это неосведомленность, товарищи.  Ничего  особенного  там
нет. Все, что всегда. И ведь, товарищи, в чем смысл пайков? В том, чтобы
уменьшить очереди. Очереди - это наш позор, товарищи. И здесь мы настро-
ены бескомпромиссно: аппарат в очередях не стоит. Это вклад в нашу общую
борьбу.
   Так же как по вопросу культуры. Ведь ходят слухи, что, мол,  в  театр
невозможно попасть, что якобы мы для аппарата бронируем чуть ли не  весь
зал. Это хуже юмора, товарищи, это слепота. Вы вдумайтесь сами,  товари-
щи: откуда у нас в аппарате столько любителей театра? Вот мне тут  подс-
казывают, мы бронируем только партер. И не для себя,  товарищи,  а,  как
правило, для заезжего аппарата из городов-побратимов.
   Что касается по вопросу якобы брони  на  авиабилеты,  надо  признать,
факты есть. Но мы решительно боремся, товарищи. Так, недавно, инструктор
Сидоренкова обратилась, чтобы забронировать ей билеты на Сочи для  семьи
в командировку - двадцать семь билетов. Мы ей на аппарате прямо сказали,
товарищи: надо скромнее быть, товарищ Сидоренкова. Никаких привилегий  -
восемнадцать мест, и ни одного больше. Остальных членов семьи командиру-
ем через исполком. Иначе у нас тут начнутся конфликты, чего мы не можем.
   Как и в вопросе обслуживания. Нас пытаются столкнуть: мол, почему ап-
парат на вокзале идет через зал, где мягкая мебель и вентилятор, а  люди
в общем зале, многие на полу, а туалет не работает, хотя запах есть. Что
ж, давайте по диалектике, товарищи. А если бы при этом еще и аппарат вы-
шел бы из депутатского зала и лег на пол в общем? Это сколько бы на полу
прибавилось? И первый на полу, и второй, и общий  отдел,  и  инструктора
вплоть до Сидоренковой. При той же мощности туалета. Нет, товарищи,  это
мы только навредили бы этому вопросу, людям бы навредили, народу практи-
чески, среди которого женщины, дети.
   Вот, кстати, по вопросу детей. Мол, почему это только  дети  аппарата
поступают в тот институт? Скажу прямо, товарищи: нас это тоже -  интере-
сует. Мы должны с этого института строго спросить: почему они только на-
ших детей принимают? В чем дело? Вот мне тут подсказывают, они уже прис-
лали ответ. Что у них все решают знания. Так что они  сами  знают,  кого
принимать. Это в духе гласности, товарищи! Тут нам ставят другой вопрос:
почему дети аппарата и работать устраиваются в аппарат? Что  можно  ска-
зать на это? Мне тут подсказывают: мы - за трудовые династии,  товарищи.
Например, дед уголь добывал, отец добывал, теперь внук добывает. Дед пи-
лил или, скажем, варил, потом отец варил, теперь вся семья варит  посто-
янно. Здесь то же самое, товарищи. Например, мать - инструктор  Сидорен-
кова, дочь - инструктор Сидоренкова, внучка будет тоже инструктор  Сидо-
ренкова.
   А вообще, товарищи, для сплочения нам надо чаще  встречаться,  ходить
друг к другу в гости, мы - к вам, вы - к нам. Мне вот тут, правда, подс-
казывают, не всех могут пустить, там милиционер. Это безобразие! Мы пос-
тавим вопрос - что он там стоит, без формы? Это дезориентирует.
   Но это частности, товарищи, а в целом мы еще раз  убедились  сегодня,
что мы с вами вместе, и пока вы, товарищи, будете с нами, как  прутик  с
прутиком, нас не переломить, как тот легендарный веник. Вот мне тут  еще
подсказывают, товарищи: до новых встреч с  вами,  с  людьми,  с  народом
практически!..
   Серое вещество
   Самое светлое на свете - серое вещество. Если взять у людей  мозговые
извилины только одного полушария - скажем, восточного,  -  то  получится
расстояние от Земли до Меркурия. И приятно сознавать, что на  этом  пути
есть и мои сантиметры. И миллиметры ж