ымается главный и  гово-
рит:
   - А теперь, товарищи, хочется заслушать интересное мнение  нашей  об-
щественности с шарикоподшипникового завода, для которой мы и создаем все
наши произведения.
   Тут ко мне все обернулись, смотрят, вроде бы им интересно, что  же  я
про ихнее кино скажу. А мне это и самому интересно.
   Ну, напрягаю память и начинаю, что наш  участок  план  по  втулкам  в
прошлом  квартале  перевыполнил.  И  в  этом  тоже  успешно  претворяет.
Чувствую, что им все жутко волнительно. Читаю дальше, про себестоимость,
потом говорю, что ихнее произведение оставило во мне неизгладимый  след.
И что особенно взволновал меня образ Антонины, который воплощает  в  се-
бе...
   Ну, чего он воплощает, я сказать не успел, потому что  входит  в  зал
какой-то парень и что-то на ухо главному шепчет. И тот встает и говорит,
что всем им бесконечно важна моя оценка образа Антонины, но только меха-
ник извиняется, потому что он по ошибке нам вместо Антонины показал кино
из жизни вирусов. И поэтому давайте, говорит, сперва посмотрим настоящую
картину, а потом я продолжу свой глубокий анализ.
   Я сперва хотел ему сказать, что за один отгул два раза  анализировать
дураков нет. Да потом раздумал: кино-то бесплатно тоже не каждый день...
   Ну, опять свет погас, музыка пошла, скрипочки... Замша  опять  талды-
чит:
   - Ах, Феллини! Ах, Антониони!
   А я рядом с ткачихой сижу - мне это все сплошной Лелюш. Лишь бы плен-
ка не обрывалась...
   Скрепки
   Спустя неделю после того, как я принял  организацию  под  свое  руко-
водство, у меня уже был готов "План первоочередных мероприятий".  "План"
предусматривал резкий бросок вперед и казался настолько  очевидным,  что
было непонятно, почему его не осуществили мои предшественники.
   На восьмой день я записал пункты "Плана" на нескольких листках бумаги
и сложил листки, чтобы сколоть скрепкой. В коробочке скрепок  не  оказа-
лось. Я нажал было кнопку звонка, но тут  же  вспомнил,  что  секретарша
взяла отгул. Где у нее хранились скрепки, я не знал.
   Я снял телефонную трубку и набрал номер заместителя.
   - Ящеров, - холодно сказала трубка.
   - Здравствуйте, Иван Семенович, - сказал я.
   - Добрый день, Игорь Андреевич! - Голос в трубке обрел деловитость  и
бодрость. - Слушаю вас!
   - Тут, понимаете, какая штука, - сказал я. - Я сегодня секретаршу от-
пустил...
   - Безусловно! - с горячностью сказал Ящеров. - Я полностью согласен!
   - Да нет, - сказал я. - Не в том дело. Просто мне скрепка нужна, а  я
найти не могу. Попросите, пожалуйста, кого-нибудь занести мне коробочку.
   - Очень нужная мера, - сказал Ящеров. - Ваше указание понял.
   - Какое тут указание, - засмеялся я. - Просьба.
   Я положил трубку и стал ждать.
   От кабинета Ящерова до моего кабинета было полминуты хода. Через пол-
минуты скрепок мне не принесли. Через полчаса тоже. Я снова набрал номер
Ящерова. Трубку не снимали. Не откликались также ни канцелярия, ни  пла-
новый отдел.
   Я вышел из кабинета и направился вдоль коридора,  заглядывая  во  все
двери подряд. Всюду было пусто. Мне стало не по себе. Хорошенькая  исто-
рия: среди бела дня исчезает штат целой организации!
   Тут до меня донесся смутный шум.
   Звук шел из конца коридора. Я приблизился к двери с табличкой "Конфе-
ренц-зал" и чуть приоткрыл...
   Зал был заполнен людьми. На возвышении стоял стол  президиума.  Среди
сидевших там я узнал начальника планового отдела и женщину, которая уби-
рала в моем кабинете. Слева, впереди стола, находилась трибуна. За  три-
буной стоял Ящеров. Он глядел в зал и неторопливо бил в  ладони.  Спустя
некоторое время Ящеров перестал хлопать и покашлял в микрофон.
   - Товарищи! - сказал Ящеров. - В заключение я хочу  выразить  уверен-
ность, что отныне мы будем руководствоваться основополагающими указания-
ми товарища Игоря Андреевича Степанова о необходимости улучшать  снабже-
ние скрепками. Скрепку - во главу угла! Таков наш девиз!
   "Какой девиз? - подумал я. - Бред какой-то!"
   Ящеров было покинул трибуну, но, хлопнув себя по лбу, сказал в микро-
фон: "Спасибо за внимание" - и пошел к пустому столу в президиуме. Затем
к трибуне вышла женщина, убиравшая мой кабинет, и призвала согласно моим
указаниям развернуть кампанию, чтоб скрепок не бросать  на  пол.  Я  ти-
хонько прикрыл дверь и пошел в кабинет.
   До конца дня я обдумывал, что делать. В голове вертелась одна  фраза:
"За вопиющее нарушение дисциплины, выразившееся..." Однако в чем  именно
выразилось нарушение, сформулировать не удавалось.
   Я уже собрался уходить, когда зазвенел телефон.
   - Докладывает Ящеров!
   - Зайдите ко мне, - приказал я и не успел положить трубку, как он уже
стоял в дверях.
   - Что все это значит? - спросил я. - Что вы тут устроили?
   По лицу Ящерова было видно, что он ошарашен.
   - Виноват, - забормотал он. - Я, Игорь Андреевич, несколько недопони-
маю... Так сказать, не совсем улавливаю...
   - Чего вы не понимаете? - спросил я. - Я вас  утром  просил  прислать
мне скрепок. А вы что устроили?
   - Общее собрание, - пролепетал Ящеров. - Поняв ваши указания в  самом
широком смысле, счел необходимым донести... Как основу для  работы  вве-
ренной вам организации... Безусловно, были допущены отдельные искажения,
но...
   - Постойте, Иван Семенович, - сказал я. - Какие указания? Какие иска-
жения? И потом, почему меня не поставили в известность о собрании?
   - Моя вина! - прижав руку к груди, сказал Ящеров. - Не мог  предпола-
гать, что вы лично пожелаете участвовать...  Ошиблись...  Готов  понести
самое суровое...
   - Слушайте, Иван Семенович! - сказал я. - Надо делом заниматься, а не
болтать попусту.
   - Безусловно! - вытянулся Ящеров. - Именно заниматься делом.  В  этом
надо видеть смысл нашей работы!
   - Вот-вот! - сказал я. - Я рад, что вы поняли. Идите.
   В конце концов, я только начал тут работать и недостаточно  знал  лю-
дей, чтобы принимать поспешные решения.
   Утром следующего дня я снова перечитал свой "План первоочередных  ме-
роприятий" и окончательно убедился в  его  продуманности.  Нажав  кнопку
звонка, я вызвал секретаршу.
   - Принесите мне скрепок, пожалуйста.
   Секретарша помедлила и сказала:
   - У меня нету, Игорь Андреевич.
   - Что значит "нету"?!
   - Все скрепки собраны по указанию товарища Ящерова и будут  распреде-
ляться по специальным заявкам.
   - Ящерова ко мне! - закричал я.
   - Ящерова нет на месте, - сказала секретарша.
   - А где он?
   - Проводит совещание.
   - Совещание? - тихо переспросил я. - Ладно, сейчас посмотрим...
   В коридоре в глаза мне бросился свежий номер стенной газеты. Еще вче-
ра ее не было. Всю газету занимала одна заметка под  названием  "Искоре-
нять болтовню, заниматься делом, как учит тов. Степанов".
   Заметка была подписана Ящеровым.
   Идти в конференц-зал уже не имело смысла.
   - Как только Ящеров освободится, пусть зайдет, - сказал я секретарше,
вернувшись в кабинет.
   Ящеров освободился через два с половиной часа.
   - Иван Семенович, - сказал я. - Как прикажете понимать ваши действия?
   - Простите, Игорь Андреевич, - начал Ящеров, - я  не  совсем  понимаю
ваш...
   - Я вижу, что не совсем! - сказал я. - Что за новые совещания? Что за
глупости вы в газете написали? Люди над нами смеяться будут, если уже не
смеются!
   - Кто смеялся? - деловито спросил Ящеров, доставая записную книжку.
   - Уберите книжку! - закричал я. - Я вас спрашиваю,  чем  вы  занимае-
тесь?
   - Так ведь как же! - расстроенно сказал Ящеров. - Дабы ознакомиться с
новейшими указаниями... Незамедлительно  довести...  Как  руководство  к
действию...
   - Подождите, - сказал я, пытаясь держать себя в руках.  -  Может,  по
крайней мере, вы объясните, зачем отобрали у всех скрепки?
   Ящеров оживился и торопливо заговорил:
   - Реорганизация системы снабжения сотрудников скрепками,  проведенная
мною в соответствии с данными вами основополага...
   - Ящеров!! - заорал я. - Что вы мелете?!
   - Виноват, - сказал Ящеров, хлопая глазами. - Готов понести...
   - Слушайте меня внимательно, Ящеров, - сказал я. - Чтоб завтра навес-
ти полный порядок. Чтобы у всех были  скрепки.  Газету  вашу  сейчас  же
снять. И больше никаких глупостей, иначе  придется  принять  решительные
меры. Вам ясно?
   - Абсолютно! - воскликнул Ящеров. - Завтра утром все будет исполнено.
   Завтра утром началось созванное Ящеровым общее собрание.  Двухчасовая
речь Ящерова завершилась словами: "Будем принимать решительные меры, как
призывает товарищ Степанов!"
   Я был начеку. Как только Ящеров стал собирать листки своего  доклада,
я вошел в зал. Увидев меня, Ящеров округлил глаза до размера чайных блю-
дец и радостно крикнул в микрофон:
   - В нашей работе принимает участие сам товарищ Степанов!
   - Товарищи! - крикнул я. Зал замер. - Неужели вы  не  понимаете,  что
никаких указаний Ящерову никто не давал? Он же несет абсолютную  ахинею!
И вообще, по-моему, это форменный идиот!
   Секунду в зале царила  жуткая  тишина.  А  потом  на  меня  обрушился
пульсирующий грохот оваций. За моей спиной рукоплескали те, кто находил-
ся за длинным столом президиума. Краем глаза я увидел Ящерова. Он  стоял
за столом и хлопал громче других.
   И тут я понял, что выполнить намеченный мною "План" будет  не  так-то
легко...
   Превращения Шляпникова
   Лежа в кровати, Шляпников дочитал последнюю страницу брошюры "Как се-
бя вести" и заснул. Проснулся он другим человеком - он теперь знал,  как
себя вести.
   Утро начинается со службы. Шляпников пришел на работу, сел  за  стол,
откинулся на спинку стула и стал глядеть на сотрудников. Сотрудники при-
ходили, усаживались, доставали из своих столов входящие и исходящие. Без
пяти девять, как обычно, пришел старый Дорофеев и, как обычно,  принялся
с каждым здороваться за руку.
   - Здравствуйте, Борис Андреевич, - бормотал Дорофеев, протягивая руку
для пожатия. - Здравствуйте, Пал Палыч... Здравствуйте, Анечка! - сказал
Дорофеев и протянул руку Анечке. - Чудесная у вас сегодня прическа.
   - Ой, что вы! - расцвела Анечка и протянула руку Дорофееву.
   - Постыдились бы! - раздался голос Шляпникова.
   - Что такое? - испуганно посмотрели на него Анечка и Дорофеев.
   - Хамство какое! - сказал Шляпников. - Пожилой человек!
   - Что? Почему? - зашумели сослуживцы.
   - Потому! - произнес Шляпников. - Разве мужчина даме первым руку  по-
дает?! Бескультурье! А вы, Аня, тоже вели бы себя поприличней! А то  вот
так, один руку протянет, другой. А там вообще...
   Анечка заплакала. Дорофеев взялся за сердце.
   Шляпников поморщился и сказал Дорофееву:
   - Полюбуйтесь! Довели даму до слез! Культурный человек на вашем месте
хоть бы воды подал! Мужлан!
   И Шляпников вышел из комнаты. В остальном рабочий день прошел спокой-
но, потому что Шляпников решил себя пощадить и не трепать нервы по мело-
чам.
   После работы Шляпников зашагал к магазину. Надо было  купить  подарок
ко дню рождения Петухова.
   Народу в магазине было много. Но очередь  оказалась  какая-то  вялая,
неразговорчивая. Да и продавщица работала быстро. Шляпников совсем  было
скис. Но, подходя с завернутым в бумагу галстуком к выходу, он  приобод-
рился. У дверей стояли люди, пропуская входящих с улицы.  Шляпников  ри-
нулся вперед и прямо в дверях сшибся с заходящей в магазин бабушкой.
   - Спятила, старая? - вежливо спросил Шляпников. - Совсем одурела?
   - Ты что, сынок? - напугалась бабушка. - Дай пройти-то...
   - Во-первых, надо говорить "пожалуйста", - сказал Шляпников. - Темно-
та! Во-вторых...
   - Чего там встали? - крикнули сзади. - Пропустите женщину-то!
   - Деревня! - бросил через плечо Шляпников. -  У  магазина  культурные
люди сперва пропускают выходящих, а уже потом лезут.  А  эта  прет,  как
танк. На похороны свои, что ли?
   Когда Шляпников с женой пришел к Петуховым, гости уже сидели за  сто-
лом, ели, пили, курили, шумели.
   - Поздравляю вас! - сказал Шляпников Петухову, торжественно  протяги-
вая сверток. - Это вам подарок от меня и моей супруги. То есть наоборот:
от моей супруги и меня.
   - Спасибо большое! - сказал Петухов. - Садитесь, сейчас мы вам штраф-
ную - за то, что опоздали!
   - Во-первых, - строго проговорил Шляпников,  -  если  гость  опоздал,
значит, у него были веские причины, и говорить об этом просто неприлично
и бестактно!
   Шум за столом стих.
   - Извините, - сказал Петухов, краснея, - я не думал...
   - Думать надо всегда! - указал Шляпников. - А во-вторых, когда  гость
приносит подарок, его следует развернуть и посмотреть, после  чего  сер-
дечно поблагодарить дарителя. Чек из подарка я тактично вынул.
   - Простите, - пробормотал Петухов и потянулся было  к  шляпниковскому
свертку.
   - Теперь уже нечего! - с горечью сказал Шляпников. - Настроение  гос-
тям вы уже испортили. Кроме того, здесь многие курят. А культурные  люди
прежде обязаны спросить окружающих, может, они не курят. Положим,  мы  с
женой курим. Но все равно!
   За столом воцарилась уже могильная тишина.
   - Кушайте! - пискнула жена Петухова. - Кушайте, вот салат вкусный...
   - Во-первых, - сурово сказал Шляпников, - хозяйке не подобает хвалить
свои изделия. Гости сами похвалят, если сочтут нужным. Во-вторых...
   Жена Петухова приложила платочек к глазам и выбежала из комнаты.
   Кто-то боязливо сказал:
   - А знаете анекдот: уехал муж в командировку...
   - Во-первых, - сказал Шляпников, - анекдоты рассказывают лишь  те,  у
кого за душой ничего нет. Во-вторых, анекдот может быть  принят  кем-ни-
будь из окружающих как намек. В-третьих...
   Гости стали прощаться с Петуховым.
   - Подождите, - сказал бледный Петухов, - может,  кто  хочет  потанце-
вать...
   - Во-первых... - начал Шляпников.
   Комната опустела.
   - Что ж, - сказал Шляпников, - посидели, пора и честь знать. Мы  тоже
пойдем. Пойдем, Клавдия.
   - До свидания, - сказал плачущий Петухов. - Приходите еще.
   - Непременно, - учтиво сказал Шлялников. - Только, во-первых,  запом-
ните...
   Дверь за ним захлопнулась.
   - Абсолютно никакой культуры, - сказал Шляпников жене.
   - Жлобы, - вздохнула жена. Она тоже читала книжки.
   Приехав домой, Шляпников попил чаю,  походил  по  комнате.  Телевизор
включать было уже поздно, а спать еше не хотелось. Шляпников  задумался.
Потом подошел к стенке и прилип к ней ухом. Отлепившись, он посмотрел на
часы. Было пять минут двенадцатого. Шляпников расправил плечи и пошел  к
соседям по площадке.
   - Добрый вечер, - открыл двери сосед, молодой человек  с  бородой.  -
Пожалуйста.
   - Вежливый! - иронически сказал Шляпников. - Поучились бы себя  вести
в быту! - закричал он на бородатого.
   - Что случилось, Женя? - выбежала в коридор какая-то сопливая девчон-
ка в халате, должно быть жена бородатого. - В чем дело?
   - А в том! - Шляпников стукнул себя по часам. - Людям спать  надо!  А
вы после одиннадцати на полную катушку включаете!
   - Что вы! - сказал бородатый. - Мы спать ложимся. У нас только транс-
ляция...
   - Вот хамло, а! - сказал Шляпников. -  Во-первых,  старших  некрасиво
перебивать, а во-вторых, все равно слышно, если прислушаться как  следу-
ет! А в-третьих...
   - Извините, - сказала девчонка. - Мы сейчас выключим.
   - А в другой раз милицию вызову, - пообещал Шляпников.  -  Пусть  она
вас культуре поучит!
   И Шляпников вернулся к себе.
   - Смотри, какую я книжку купила, - сказала ему жена, когда он уже ле-
жал в кровати. Она дала в руки Шляпникову брошюрку под  названием  "Ста-
новление гармоничной личности".
   Шляпников открыл книжку и стал читать.
   Уже за полночь он перевернул последнюю страницу и заснул.
   Проснулся он другим человеком. Теперь он  был  уже  гармоничной  лич-
ностью.
   Заботы Сергея Антоновича
   За стенкой раздался шум, послышался женский крик. Потом женский  крик
перешел в мужской. Что-то загремело. Потом открылась дверь и  в  комнату
вошла Антонина Ивановна.
   - Обратно Колька напился, - сообщила она. - Клаву  бьет,  гад  такой.
Слышишь ты или нет?!
   - Мгм, - сказал Сергей Антонович.
   - Все вы подлецы, - сказала Антонина Ивановна.
   Она хотела развить тему, но за стеной снова загрохотало, кто-то побе-
жал по коридору, хлопнула входная дверь. Антонина Ивановна вышла -  пос-
мотреть.
   Сергей Антонович вздохнул облегченно, стал глядеть в  окно  и  думать
дальше.
   Сергей Антонович Питиримов не мог бы с гарантией ответить, есть ли на
свете телепатия. Сергей Антонович мог бы вообще послать того,  кто  стал
бы приставать к нему с такими вопросами. Но к нему никто и не приставал.
Однако с некоторых пор стали происходить вещи, которые никак не  уклады-
вались в рамки познаний Питиримова о материальном мире. И  не  то  чтобы
эти рамки были слишком узки - Антонина  Ивановна  выписывала  популярный
женский журнал, - но все же объяснить происходящее с  материалистических
позиций Сергей Антонович не мог. Впрочем, справедливости  ради  отметим,
что и для большинства ученых в области человеческой  психики  еще  имеют
место белые пятна. Эти пятна и позволяют действовать феноменам, одни  из
которых различают цвета пальцами, другие запоминают наизусть  телефонный
справочник, а третьи одеваются во все заграничное, не выезжая за пределы
родной области (так называемый телекинез)...
   Как бы то ни было, с некоторых пор Питиримов начал получать  сигналы.
И тогда Сергей Антонович как бы раздваивался. Одна его половина  остава-
лась кладовщиком инструментального склада,  мужем  Питиримовой  Антонины
Ивановны, отцом Питиримова Вовы, другая же, лучшая часть Сергея  Антоно-
вича, вступала в контакт с Гологваем.
   Когда это произошло впервые, Сергей Антонович решил, что в  жизни  не
станет больше смешивать портвейн с пивом. Однако  и  вечером  следующего
дня, проведенного с примерной трезвостью, Гологвай снова заговорил, вер-
нее, не заговорил, а, лучше сказать, вышел на связь.
   Питиримов заикнулся было насчет Гологвая при жене. Антонина  Ивановна
отнеслась к этому с надлежащим сочувствием. "Дура я была, когда за  тебя
пошла", - указала она Сергею Антоновичу и добавила, чтоб насчет рубля  в
субботу даже не заикался. Питиримов хотел  сперва  обидеться,  но  потом
раздумал, решив, что, в сущности, Тоська и не может ничего понимать, по-
тому что куда ей.
   - Вовка! - сурово спросил сына Сергей Антонович. - Ты уроки учил?
   - Ты чего? - удивился Вовка. - Мать уже в школу ходила!
   - Мало ли что ходила! Ты вот скажи-ка, что у вас сейчас по географии?
   - Азия, - сказал Питиримов-младший.
   - А ну, скажи, - небрежно сказал Сергей Антонович, - где страна такая
находится - Гологвай?
   - Гологвай! - захохотал Вова. - Нету такого! Это Уругвай есть! И  еще
Парагвай! Гологвай! Ха-ха-ха!
   - Ладно, - мрачно сказал Питиримов. - Это я тебя проверял.  Смотри  у
меня...
   Теперь Сергей Антонович принимал гологвайские  сигналы  почти  каждый
день. Это было ни на что не похоже - ни на телевизор, ни на радио, ни на
телефон. Это был какой-то язык без слов - сразу в голове получались мыс-
ли. Начиналось всегда с мысли: "Привет тебе, далекий друг!" Ощущать себя
далеким другом было приятно. Обыкновенно  это  слово  Питиримов  слышал,
когда возле магазина его просили: "Слышь, друг, добавь семь копеечек!" А
тут... Нет, это было хорошо.
   И вскоре Сергей Антонович оказался в самой гуще  разных  гологвайских
дел. Дела были разные, странные и  удивительные,  пищи  для  переживаний
хватало. Узнав, например, что гологвайцам нельзя иметь больше сорока де-
тей, Сергей Антонович так огорчился, будто этот закон  перечеркивал  его
личные жизненные планы. Он даже купил Вовке фонарик. На каждую следующую
новость Сергей Антонович отзывался все сильнее. И самое глубокое впечат-
ление произвело на него последнее полученное им телепатическим путем из-
вестие - о том, что некоторые гологвайцы хотят уничтожить дрокусы.
   Что такое дрокусы, Сергей Антонович не понял, но сообщение  его  п