ричала она вдруг мужчине с  портфелем,
который быстро прошел мимо, и кинулась за ним. Семен воспользовался  мо-
ментом и проскочил внутрь.
   Его долго гоняли от одного к другому, пока наконец какой-то человек с
изможденным лицом не выслушал его в коридоре.
   - Слушай, парень, - сказал он. - Пойми. У меня на носу две  конферен-
ции. Одна - по неполегающим пшеницам, другая - профсоюзная. А тут - ты.
   - Вы поймите, - сказал Семен. - Тут, может быть, всемирное  открытие.
Для пограничников...
   - Вот именно, - задумчиво сказал человек. - С одной стороны - всемир-
ное открытие. С другой - у половины института взносы не  уплачены.  Пора
переизбираться к чертовой матери... Да и потом, что ты там говоришь? Со-
бака с крыльями...
   - Во-во! - сказал Семен. - Я, это,  с  помощью  особого  корма...  На
спирту...
   - Собака на спирту, - повторил человек. - Не смешно, ей-богу.  В  об-
щем, так. Я тебе дам телефон одного человека. Очень крупный ученый. Мож-
но сказать, крупнейший. Ты позвони, он тебе скажет, как и что. И, предс-
тавив себе реакцию Бори Генкина, когда этот псих ему позвонит, человек с
изможденным лицом впервые улыбнулся.
   "Ну подожди, чокнутый! Я тебе это запомню!" -  бормотал  пунцовый  от
ярости Семен, спускаясь по лестнице дома, где жил  Боря  Генкин.  "Скажи
ему, как он размножается! Видали? Все они!.."
   Семен остановился, нацарапал на стене гадкое слово и вышел на улицу.
   "Летний сезон в зоопарке", - прочитал он надпись на афишной тумбе.
   Директор зоопарка глядел мрачно.
   - Ну что? - неприветливо спросил он. - Опять крокодил?
   - Какой крокодил? - опешил Семен.
   - А такой! - еще мрачнее сказал директор и неожиданно закричал: - Вот
я б их вешал!
   - Это точно, - деликатно сказал Семен. - А кого вешать-то?
   - А вот моряков этих! Которые себе домой крокодилов привозят! Он  для
смеха привезет маленького, а тот раз - и вырос! И чуть жену  не  сожрал!
Он - ко мне: возьмите, избавьте. А куда я его возьму! Куда? У меня  что,
фонды из своего кармана?
   - У меня не крокодил, - твердо сказал Семен. - У меня новое животное.
Гибрид гуся и собаки. Я их, это, скрестил... Под этим делом...
   Директор зоопарка, багровея, стал подниматься из-за стола.
   - Что-о? - зловеще прошептал он. - Помесь гуся?!.
   - Папаша! - Семен вскочил со стула. - Вы это, сядьте...
   - Я тебе сейчас покажу "папаша"! - задышал директор. - Кто пустил?! -
заорал он в дверь. - Кто его впустил?!
   - Папаша! - повторил Семен. - Я прошу, папаша...
   Неожиданно в кабинет влетела какая-то тетка в белом халате.
   - Алексей Иванович! - закричала она с порога. Началось!
   Директор схватился за сердце и, забыв про Семена, ринулся из  кабине-
та.
   Семен тоже вышел.
   - Куда это он как угорелый? - спросил он девчонку-секретаршу.
   - На роды, - равнодушно ответила девчонка. - Матильда рожает, бегемо-
тиха.
   - Бегемотиха, значит, - желчно сказал Семен. -  Интересно  -  девочка
будет или мальчик? Если мальчик - пусть Лешей назовут.
   - Почему это? - спросила девчонка.
   - А в честь директора вашего! - рявкнул Семен и  вышел  вон,  грохнув
дверью,
   В котлетной было уютно и тепло.
   - Я  ему  говорю:  всемирное  открытие,  понял?  -  кричал  Семен.  -
От-кры-тие!
   - Понял, - кивали оба небритых мужика, чокаясь стаканами.
   - Он мне: тебе, говорит, учиться надо, понял? - распалялся Семен.
   - Понял, - сочувствовали мужики, заглатывая утешающий напиток.
   - Учиться! - яростно объяснял Семен. - А сам сидит, борода - во!
   - Но, - кивали понимающе мужики. - Этих, с бородой, мы  знаем.  Слава
богу, с бородой!
   Семен чувствовал понимание, которого ему до сих пор не хватало.
   - Я им говорю: гусак под этим делом был! И она тоже! А он мне: не мо-
жет быть!
   - Может! - утешали мужики. - Под этим делом все может!
   - А этот говорит: не может! С бородой! - сказал Семен.
   - Этих, с бородой, мы знаем, - сказал один небритый.  -  Вон,  видал,
еще один! Эй, борода!
   - Нет! - сказал Семен. - Этот рыжий. А тот черный был.
   - Это неважно, - строго сказал небритый. - Вот счас мы его спросим. -
И, качнувшись, он подошел к мужчине со светлой бородой: -  Слышь,  друг,
ты зачем моему другу не поверил?
   - В чем дело? - спросил мужчина.
   - А че ты грубишь-то? - спросил второй небритый, подходя. - Ты че мо-
ему другу грубишь?
   - В чем дело? - повторил бородатый. - Вас, кажется, не трогают.
   - Друг! - обратился один из небритых к Семену. - Он тебя  трогал?  Мы
его не трогали!
   - Всемирное открытие! - внезапно закричал Семен. - Для пограничников!
Гады!..
   И он с размаху стукнул пустым стаканом по столу.
   Домой он вернулся через две недели.
   - Семушка! - закричал крестный. - Ну как ты там?
   Увидев взгляд Семена, крестный смолк.
   - Ничего, Семушка, - пробормотал он. - Ничего, я  после,  потом  зай-
ду...
   И крестный ушел, часто оглядываясь.
   Семен подошел к Жучкиной будке, двинул по ней ногой. Оттуда  выскочил
рыжий петух и неверным шагом засеменил к забору. Семен поглядел на него,
потом вытянул за цепь Жучку. Та даже хвостом не вильнула  и  не  открыла
глаз.
   Семен бросил цепь и пошел к сараю. Отпер дверь, вошел внутрь.
   - Беги! - раздался его злой крик. - Беги, пока я тебя не прибил!
   Из сарая выскочило какое-то странное существо и остановилось.  Следом
выбежал Семен.
   - Беги! - закричал он снова, поднимая с земли камень. - Ну!
   Существо побежало - сперва медленно, потом все быстрее,  выбежало  за
калитку и скрылось вдали.
   Семен поискал глазами, швырнул камень в петуха, но промахнулся.
   Жители разных широт видели в тот год удивительную птицу,  летевшую  в
небе с криками, напоминавшими собачий лай.
   На глазах у крестьян одной турецкой деревни птица напала  на  орла  и
обратила его в бегство.
   Английский лорд, пересекший океан на резиновом матрасе,  рассказывал,
что видел эту птицу над экваториальной Атлантикой. Впрочем, ему не очень
поверили, так как лорд долго питался одним планктоном и  мог  наговорить
ерунды.
   Но спустя некоторое время пришло сообщение из Бразилии,  что  некоему
мистеру Джеймсу Уокеру удалось подстрелить необычайную птицу с  четырьмя
лапами. Птица жалобно заскулила и, теряя высоту, скрылась за лесом. Най-
ти ее не удалось. Мистер Уокер утверждал, что, скорее всего, она упала в
реку и стала добычей крокодилов, которые водятся там в изобилии.
   В тот день и час, когда было получено это сообщение, Семен Стекольни-
ков находился дома. Он стоял на дворе и, почесывая  затылок,  глядел  на
хрюкающего поросенка, у которого прорезались уже приличные рога...
   Золотая пуговица
   Придя на работу, Спиркин снял в гардеробе пальто и подошел к зеркалу.
В зеркале возникло поясное изображение Спиркина: рубашка, галстук,  пид-
жак. На пиджаке благородно блестели золотые пуговицы. Вокруг хитроумного
рельефного герба со львом в центре шла надпись по-латыни, смысла которой
не знал никто, и, возможно, в этом был ее смысл.  В  зеркале  отразились
две пуговицы. Третьей не хватало. Спиркин  провел  ладонью  по  пиджаку,
глянул на пол, поискал в карманах, потом снова  посмотрел  в  зеркало  и
нахмурился.
   - Куда же она девалась? - произнес он вслух.
   С нахмуренным лицом Спиркин стал подниматься по лестнице.
   - Здравствуйте, Дмитрий Дмитриевич, - многозначительно  посмотрев  на
часы, сказал начальник, когда Спиркин вошел в отдел.
   - Подождите, - сказал Спиркин.
   Он сидел за столом и думал.
   - Дима, - подошел к столу Спиркина инженер Орехов, - у  тебя  акты  о
внедрении новой техники?
   Спиркин поднял голову и посмотрел на Орехова долгим взглядом.
   - Мне для отчета, - сказал Орехов неуверенно. - Ну извини,  старик...
Я потом...
   И Орехов отошел, оглядываясь.
   Час Спиркин сидел неподвижно.
   По отделу пополз слух, что у Спиркина в  семье  неприятности,  скорее
всего, даже несчастье. Инженеры Хохлова  и  Воскобойникова  рассказывали
друг другу о болезнях, от которых теперь все  умирают.  Профорг  Щеглова
стала писать список сотрудников для сбора средств в пользу Спиркина.
   Еще через полчаса Спиркин шевельнулся. Он достал из ящика стола бланк
увольнительной и, заполнив его, подошел к начальнику.
   - Да-да, - торопливо сказал начальник, ставя свою подпись. - Я  пони-
маю, как вам сейчас тяжело. Что делать, все там будем...
   Спиркин шел по направлению к дому, глядя под ноги. Один раз он с  за-
колотившимся сердцем бросился к блеснувшему золотому предмету, но  пред-
мет оказался пробкой от бутылки.
   Войдя домой, Спиркин начал обыск. Из шкафа полетели верхняя одежда  и
белье. Перетряхнув постель, Спиркин заглянул в шкатулку жены и в ее  хо-
зяйственную сумку. Пуговицы не было.
   Спиркин подошел к окну. Между домом Спиркина и автобусной  остановкой
ударными темпами шло жилищное строительство. Рычали бульдозеры, сверкала
электросварка, валялись трубы.
   - Строительство, - пробормотал Спиркин.
   Он спустился по лестнице и пошел к стройке. Поискав глазами,  Спиркин
увидел экскаватор. Кабина была пуста, ковш лежал на земле, но  двигатель
работал. Спиркин никогда прежде не управлял экскаватором, но  надо  было
проверить - может, пуговица упала, когда Спиркин шел к автобусу, а потом
ее затоптали.
   Спиркин заканчивал проверку на шестиметровой глубине, когда в  кабину
вскочил человек в стеганых штанах и выпихнул Спиркина из экскаватора.
   - Ты что наделал? - закричал человек, добавляя  после  каждого  слова
два других. - Мне этот котлован по плану месяц  копать  надо!  А  теперь
из-за тебя норму поднимут! - И человек произнес яркую  речь,  в  которой
нефольклорным было только слово "зараза".
   Спиркин вернулся домой, сел на стул и стал думать.
   - Конечно! - сказал он, подумав. - Автобус!
   В автобусном парке Спиркин вошел к директору.
   - Я потерял пуговицу, - сказал он. - В вашем автобусе. Вчера или  се-
годня.
   Директор открыл рот, чтобы сказать то, что ему хотелось, но, поглядев
на Спиркина внимательно, сказал:
   - Где ж я вам ее возьму? В каком автобусе?
   - Третьего маршрута, - сказал Спиркин. - Золотая пуговица. Со львом.
   - Со львом, - тихо повторил директор. - Так сейчас автобусы на линии.
Двадцать шесть машин!
   - Я подожду, - сказал Спиркин.
   - Да, может, пуговицу-то вашу подобрал кто-нибудь, - осторожно сказал
директор.
   - Этот вариант я рассмотрю позже, - сказал Спиркин.
   - Ага, - сказал директор. - Понимаю. Ну, идите на кольцо и ищите себе
на здоровье. Скажите, я разрешил.
   К ночи Спиркин проверил двадцать четыре машины. Пуговицы не  было.  В
восемь утра Спиркин вошел к директору автобусного парка. Увидев  Спирки-
на, тот побледнел.
   - Где еще две? - спросил Спиркин.
   - Сейчас, - торопливо сказал директор. - Только вы не волнуйтесь. Од-
ну машину у нас забрали для "Интуриста".  Расширяются  связи  с  другими
странами...
   - А вторая? - строго спросил Спиркин.
   - Вторая в аварию попала, - вздохнул директор. - Водитель в больнице,
машину на авторемонтный повезли.
   В больнице Спиркину сказали, что шофер очень плох и свидания с ним не
разрешаются.
   - У меня особый случай, - сказал Спиркин.
   - Так у него уже были из милиции, - сказали Спиркину. - Или вы из...
   - Я из, - сказал Спиркин.
   - Только постарайтесь его не утомлять, - предупредили Спиркина. - Для
него сейчас покой - это жизнь.
   - Ясное дело, - сказал Спиркин.
   Шофер лежал, забинтованный с ног до головы. Ему было нехорошо.
   - Я насчет пуговицы, - сказал Спиркин. - Я в вашем  автобусе  ехал  и
пуговицу потерял. От пиджака. Может, конечно, и в другом автобусе, кото-
рый в "Интурист" забрали, но вам лучше вспомнить.
   - Не понимаю я, - сказал с трудом шофер. - Чего вам от меня надо?
   - Что тут понимать? - удивился Спиркин. - Золотая такая  пуговица.  С
буквами и со львом. Не видели? Вы думайте, думайте, я не тороплю.
   - Плохо мне, - сказал шофер.
   - Очень плохо, - подтвердил Спиркин. - Потому что нельзя так небрежно
относиться к своим обязанностям.
   - Мама, - сказал шофер, теряя сознание.
   Из больницы Спиркин поехал в "Интурист".
   Там удалось выяснить, что в его автобусе каких-то французских  ученых
повезли на космодром, где им покажут запуск ракеты.
   - Как туда попасть? - спросил Спиркин.
   - По коридору прямо и направо, - ответили ему. - Там у нас медпункт.
   - Над собой смеетесь, - заметил Спиркин.
   У космодрома его остановили.
   - Золотая пуговица, - сказал Спиркин.
   - Это вчерашний пароль, - сказал часовой.
   - Разве? - удивился Спиркин.
   - Слишком много работаете, - сочувственно сказал часовой. -  Себя  не
щадите...
   Возле ракеты Спиркин увидел автобус. В нем никого не было, кроме  во-
дителя.
   - Вы золотой пуговицы тут не находили? - спросил Спиркин.
   - Пуговицы? - переспросил водитель. - А вы спросите,  может,  кто-ни-
будь из ваших подобрал.
   И водитель, забыв удивиться тому, что понимает французский язык, кив-
нул в сторону громадной ракеты.
   На лифте Спиркин поднялся к самому люку ракеты. На площадке перед лю-
ком стояли французы, которым наши что-то объясняли. Спиркин  протиснулся
поближе к одному из французов.
   - Вы тут пуговицы не видели? - прошептал он.
   - Т-с-с-с-с! - сказал француз, делая вид, что его интересует ракета.
   "Хам", - подумал Спиркин и повернулся к другому французу:
   - Вам тут пуговица не попадалась? Я ее в автобусе потерял. Такая,  со
львом.
   Француз заулыбался и закивал в сторону ракеты.
   - Там? - тихо спросил Спиркин. - Как она туда попала?
   Француз снова кивнул на ракету и поднял большой палец.
   - Еще бы, - сказал Спиркин. - Такая пуговица!
   И тихонько влез в люк.
   Внутри ракеты было тесновато. Спиркин стал искать.  Он  обшарил  все,
что можно, но ничего не нашел. Спиркин опустился в глубокое кресло и на-
чал размышлять. От размышления его оторвал шум закрывающегося  люка.  Он
хотел встать, но раздался мощный гул, и огромной тяжестью Спиркина вмяло
в кресло.
   - Что за шутки? - прохрипел Спиркин. - Алло!
   В ответ перед ним загорелись лампочки, тяжесть увеличилась.  А  потом
Спиркин услыхал голос.
   - Чижик, - позвал голос. - Я - Лютик. - И спросил про какие-то  пара-
метры.
   - Это вы меня? - с трудом спросил Спиркин. - Я сам здесь случайно!
   - Это ты, Чижик? - удивился голос. И сказал, чтоб Чижик перестал  ва-
лять дурака.
   Спиркин сказал, что это Спиркин говорит и чтоб голос сам перестал ва-
лять дурака и выпустил бы его отсюда, потому что ему некогда.
   Спиркин услышал, как  голос  совещается  с  другими  голосами.  Из-за
сильного треска он разобрал только три фразы: "Надо было  согласовать!",
"Разгильдяйство!" и "Лишить премии!".
   - Кого лишить? - заинтересовался Спиркин.
   Однако голос больше не откликался, вместо этого Спиркин  услыхал:  "В
эфире - "Маяк". Передаем концерт  по  заявкам  воинов-пограничников".  И
вместе с первыми звуками песни "Я люблю тебя, жизнь..." Спиркин стал не-
весомым. Побарахтавшись в воздухе, он добрался до иллюминатора. Там, со-
перничая в блеске с двумя пуговицами на пиджаке Спиркина, неспешно плыли
звезды...
   ...Спиркин вылез из люка, спрыгнул на землю и посмотрел по  сторонам.
Вокруг была пустыня. Спиркин хотел подумать  что-нибудь,  но  не  успел.
Земля перед ним зашевелилась, и оттуда стали выскакивать люди.
   "Дружинники, - понял Спиркин. - В милицию поведут!"
   "Дружинники" окружили Спиркина. Один из них вытащил какую-то трубу  и
приложил к губам.
   - Планета Марс приветствует посланца Земли, - услыхал Спиркин.
   - Тьфу! - сказал Спиркин. - Я-то испугался.
   - Тебе нечего бояться, - сказал марсианин в трубу. -  Мы  тебя  ждали
тысячи лет, пока вы сможете принять все знания нашей цивилизации. И  вот
этот великий час настал!
   Все марсиане согласно затрясли головами.
   - Вы тут пуговицы не видели? - спросил Спиркин.  -  Золотая  пуговица
такая, от пиджака.
   Марсиане обеспокоенно переглянулись.
   - Мы не знаем пуговиц, - сказал главный. - Но мы умеем делать хлеб из
песка, и овладели антивеществом, и победили все болезни, и мы ждали  ты-
сячи лет, и вот настал великий миг...
   - Это все ясно, - сказал Спиркин.
   Он повернулся и полез в ракету. Закрывая люк, он увидал, что марсиане
отчаянно скачут и размахивают руками. "Пуговиц не знают, - подумал Спир-
кин. - Дикари!"
   Он уселся в кресло. Надо было продумать дальнейшую линию поиска. Вни-
зу суетились маленькие фигурки. Потом они пропали. Спиркин  думал.  Вне-
запно он хлопнул себя по лбу и тут же стартовал с Марса.
   "Шляпа! - выругал он себя. - Вот шляпа!"
   Он удовлетворительно перенес перегрузки и перешел к состоянию невесо-
мости. Вскоре в иллюминаторе  показалась  Земля.  Спиркин  прилепился  к
стеклу и стал смотреть на родную планету. Из  Европы  торчал  посадочный
ориентир - труба авторемонтного завода. Спиркин напряг зрение, и ему по-
казалось, что там, на заводском дворе, в огромной куче  железного  хлама
вспыхнул золотой лучик. Спиркин улыбнулся и,  мурлыкая  "Я  люблю  тебя,
жизнь...", устремил корабль мимо каких-то звезд и галактик к своей сияю-
щей цели.
   Девять десятых
   Сначала я пустил горячую воду. Затем, постепенно  добавляя  холодную,
установил свою любимую температуру - не слишком горячо, но в то же время
чтобы руки интенсивно прогревались. Я намылил руки душистым мылом -  мы-
лил долго и тщательно, - затем мыло смыл. Потом я вытер руки насухо  по-
лотенцем махровым - полотенце было жестковатым, но  приятным  на  ошупь.
Повесив полотенце на изогнутую теплую трубу, чтобы оно скорей  высыхало,
я сделал разминку пальцами рук - сгибал их в разные стороны и  разгибал,
- затем со стеклянной полочки левой рукой взял ножницы,  блестящие,  но-
вые, слегка изогнутые в концах, продел в кольца ножниц большой и средний
пальцы правой руки и пощелкал ножницами в воздухе.  Чуть  туговаты  были
ножницы, но щелкали хорошо.
   Начал я с левой руки. Подогнув все пальцы, я оставил вытянутым вперед
один мизинец и принялся аккуратно стричь, медленно  поворачивая  мизинец
так, чтобы линия среза была ровной и закруглялась плавно. После  горячей
воды ноготь стал мягким и хорошо поддавался, не крошась на отдельные ку-
сочки, а отходил сплошной тоненькой стружкой, таким светлым полумесяцем.
   Мизинец удался! Ни малейшей зазубрины, ни мельчайшей неточности.  Тут
было изящество, которое не бросалось в глаза, но тем не менее  не  могло
остаться незамеченным. Да, мизинцем можно было гордиться.
   Перед тем как приступить к безымянному пальцу, мне  пришлось  сделать
небольшую паузу - служба в армии, потом еще, кажется, институт.  Но  это
было, пожалуй, даже кстати: ведь безымянный палец - очень труден; он го-
раздо менее подвижен и послушен, чем остальные, и к нему  нужно  присту-
пать отдохнувшим и свежим. Разумеется, самое сложное  -  это  безымянный
палец правой руки (если вы не левша), но и левый тоже не подарок...
   Когда наконец я вытянул безымянный палец вперед, мизинец тоже поднял-
ся вверх, будто был связан с безымянным каким-то соглашением.  Это  меня
позабавило и даже как-то тронуло.
   Я уже поднес к пальцу ножницы, уже развел кольца,  как  вдруг  ударил
телефонный звонок. Сердце заколотилось.
   Я снял трубку. Какой-то женский голос. Из разговора я понял, что зво-
нила моя невеста. Ну, разумеется, я не забыл, что сегодня наша  свадьба.
Впрочем, оказалось, что  свадьба  состоялась  накануне...  Там  положили
трубку.
   Этот звонок внес какое-то смятение, и, вернувшись в ванную,  я  долго
не мог успокоиться. В самом деле, если свадьба уже была, значит, все хо-
рошо, тогда звонить было незачем. Если же свадьбы не было, то можно было
тем более не звонить... Все это было странно.
   От нервного возбуждения руки стали холодными. Я снова открыл  кран  и
подержал руки под горячей водой, вытер высохшим уже полотенцем  и  вновь
взял ножницы. Вновь вытянул я безымянный  палец,  отчего  мизинец  вновь
поднялся немедленно, - и это меня не