к будто все так и
нужно!.. Ах ты ж, стерва, сука, блядь, ты - прямо как сестра твоя, моя первая
женушка! Ничего, гадина, допрыгаешься, доизменяешь, я уже не тот; я много чего
пережил, прошел, и так этого не оставлю! А эта расфуфыренная гадина еще смеет со
мной здороваться!.. Ну, твари, ну...
- Помолчите, Жукаускас, - негромко перебил его Дробаха.
Софрон осекся и замолчал, гневно посмотрев на Дробаху.
- Мы думали, вас уже нет в живых! Я собирался жениться на Наде, извините. Это
все, что я могу сказать.
- Да, нам казалось, что ты - мертв, что ты - труп!! - остервенело выкрикнула
Надя, закуривая коричневую сигарету. - От тебя же не было никаких известий! Тут,
знаешь, что писали! Ну, прости меня, я уже собиралась замуж, а с Павлом
Самсоновичем ты так не разговаривай, он сейчас - председатель нашего города и
консул Якутии!
- Нс Якутии, а Свободноякутской Сажреспублики Урьян-Хай, - властным тоном
поправил Дробаха. - Сокращенно <ССУХ>. Пока вы ездили, у нас произошли большие
изменения: ЛДРПЯ пришла к власти.
- Да в жопу мне ваша ЛДРПЯ! - раздраженно воскликнул Софрон, ударяя кулаком по
столу. - Из-за нее Абрам погиб, а эта гадина мне вообще, оказывается, постоянно
изменяла. Но одного я убил, суку. Когда взорвали Алдан...
- Жукаускас, перестаньте, - строго сказал Дробаха. - Я очень рад, что вы
вернулись, вы нам очень нужны, я хотел вас сделать Главным моим заместителем по
спорту ССУХ, но вы должны серьезней относиться к происходящему. Обо всем, что вы
увидели, напишите мне в отчете. После этого вам надо явиться на сбор и изложить
все приятелем. ЛДРПЯ теперь - правящая партия. Советской Депии больше нет, мы
расфигачили всех коммунистов, Якутия теперь - наша, отдельная, но надо двигаться
дальше. И ваша задача ведь так и осталась невыполненной? Вы ведь не нашли
последнего агента?
- Заелдыз, - сердито произнес Софрон и мрачно отвернулся.
- Как же давно я это ждала!.. - воскликнула Надя, усмехаясь. - Но ты прости
меня, ты же не говорил мне ничего, если бы я знала, зачем ты едешь, я бы тебе
сказала, что четвертый агент...
- Все правильно! - важно сказал Дробаха. - Он везде побывал, провел инспекцию.
Нам доложит. Как, кстати, там наши представители на местах, осуществляют
реформы?
- Да какие представители! - возмутился Жукаускас. - Алдан взорвали атомной
бомбой, а Мирный вообще похож на Америку!..
- Вот! - обрадовался Дробаха. - Америка-то нам и нужна с Канадой! Задача-то
остается прежней! А вы ее воплощаете! Такие люди, как вы - герои! И ваш Абрам! Я
назову в его честь площадь, улицу, школу!
- Он говорил, что его выгравируют на рублейчике... - грустно заметил Софрон.
- У нас будут не рублейчики, а рублюзники, от американского глагола <чае> -
использовать, польза!.. Можно вспомнить старославянские <юс малый>, <юс
большой>...
- Еще тормозят <юзом>... - вставила Надя, затягиваясь своей сигаретой.
- Вот-вот! - восторженно воскликнул Дробаха. - Как же с вами хорошо, друзья, но
пора и за дела браться... Уезжаю я, шофер меня внизу ждет. Жукаускас, завтра к
дсвяти я жду вас с отчетом в Доме Правительства, в конференц-зале. Отчет
передадите мне, а уж приятелям расскажите о вашей поездке. Только из-за
конспирации не называйте настоящие города и имена, говорите другие. Например,
вместо <река Амга> говорите: <река Оленек> и тому подобное. Ну а уж мне напишите
все в точности! Я награжу вас орденом, и дам вам премию. Елену Яновну вашу
выгнали за противоположные взгляды, ну а вам мы обязательно найдем местечко. Рад
вас увидеть живым!
Дробаха широко улыбнулся, потом засунул руку в карман и вытащил большое красное
яблоко.
- Держите, соратник мой! - сказал он весело. - Покушайте; вам сейчас витамины -
ой, как нужны!..
- Пока, Паша, - мягко сказала Надя, облизываясь.
Дробаха сделал строгое лицо и собрался уходить. Софрон пораженно посмотрел на
него, потом встал и расправил плечи.
- И ты что, вот так прямо и уйдешь, гад?! - угрожающе спросил он.
- Вы чего это? - укоризненно проговорил Дробаха. - Мы же вам объяснили...
- И ты так и уйдешь, вонючка?! - с пафосом повторил Жукаускас, пытаясь принять
какую-то восточную борцовскую стойку.
- Софочка, прекрати! - осудительно воскликнула Надя.
- Не называй меня так! Жаль, я забыл свой автомат! Давай-ка драться! Я сейчас
убью тебя!
Дробаха хмыкнул, жалостливо оглядел Софрона и достал из внутреннего кармана
сигарету и маленькую золотую зажигалку.
- Вы ведете себя, как пацан, Жукаускас, - сказал он, закуривая. - Я ведь могу и
разозлиться. И что это за куриные ужимки... И это вы хотите изобразить мне -
черному поясу по каратэ, мастеру кун-фу, у-шу, пу-пу, якутской борьбы <жэ>,
самбо? Просто смешно! Перестаньте, вы устали, у вас больное воображение, ничего
я с вашей женой не делал. Мы думали, что вас подстрелили, а я собирался ей
сказать, что она мне нравится. Тут-то вы и появились! И очень хорошо, что
появились, в последний раз повторяю: я очень рад, что вы вернулись живым и
здоровым. Но, простите, как я должен реагировать на угрозу убийства консула
ССУХ? Ведь это же уголовщина, да еще со свидетелями... Ай-яй-яй... Ладно, будем
считать, что я ничего не слышал. Завтра жду вас в девять.
Дробаха послал Наде воздушный поцелуй, вежливо улыбнулся и ушел.
Софрон Жукаускас замер в нелепой позе, обалдело раскрыв рот и тупо смотря перед
собой. Послышался звук захлопываемой входной двери.
- Ну, что ты рот раскрыл? - насмешливо спросила Надя, туша сигарету в большой
хрустальной пепельнице. - Вафли-то не летают!
Софрон тут же вздрогнул, встрепенулся и сел.
- Ну, здравствуй, что ли, муженек мой... - ласково сказала Надя, протягивая
руку. - Ну, извини меня, я действительно думала, что тебя больше нет!
- Здравствуй, - жалобно ответил Софрон, пожимая руку жены. - Ты думала, я умер?
- Ну конечно! Мне было так горько! Я сходила с ума! Ужас! А тут еще победа! Все
радовались! Паша меня утешил...
- Не будем об этом, - тихо сказал Софрои.
- Хорошо.
- Послушай! - вдруг выпалил Софрон. - Но ты же трахалась с Ефимом Ылдя, третьим
агентом из Алдана, ведь я его убил прикладом, ведь я...
- Ылдя? - презрительно переспросила Надя, косо посмотрев на Софрона.
-Да!
- Ылдя? - еще раз переспросила Надя, как бы пытаясь что-то вспомнить.
- Да!
- Ах, Ылдя... Такой юркий... мудачок... Так щурится... Смешной такой... И ты
что, мог поверить, что... я... с ним?!
- Так он же сказал мне! - отчаянно воскликнул Софрон. - Перед смертью!
Надя надменно хмыкнула и четко произнесла:
- Ложь!
- Ложь?.. - с надеждой сказал Жукаускас.
- Ну конечно, ложь!.. Да, он приставал ко мне, но я над ним посмеялась и послала
его... Ты что, думаешь, я могу спать с каким-то... Ылдя?... Он, наверное,
разозлился и тебе наговорил... Но это бред же какой-то: я и... Ылдя!
Жукаускас преданно поглядел Наде в глаза и тихо спросил:
- Это правда?
- Ну конечно!
- И ты действительно?..
- Ну да! Как ты мог подумать, что этот Ылдя...
- А я убил его!
- Ты же у меня настоящий мужчина! - улыбнувшись, сказала Надя. - Ты, наверное, и
на войне был, и полком командовал, и по воздуху летал!
- Да, да... - радостным тоном прошептал Софрон, потом вдруг встал со своего
стула, упал на колени, дополз до Нади, обнял ее ноги и заскулил:
- Ну, прости меня, пожалуйста, ну, прости... Я не поверил тебе, я усомнился, я
думал, что ты... Я так тебя оскорбил, наговорил... А ты, оказывается, страдала,
переживала, и Дроба-ха... Павел Самсонович... Он теперь никогда не простит меня?

- Я его попрошу, - сказала Надя, гладя Софрона по голове. - Все будет хорошо. Ты
напишешь отчет, расскажешь все, и он забудет.
- Правда? - рыдая, произнес Жукаускас. - А ты... простишь меня?
- Прощу, любимый мой. Ведь ты так намучился, похудел...
- Я не ел с позавчерашнего дня! - гордо заявил Жукаускас.
- Да, да...
- А можно, мы будем сегодня с тобой... Заниматься. Можно ведь? Я так хочу...
- Глупенький ты мой, - сказала Надя. - Мне сегодня нельзя. Тебе надо писать
отчет. Ведь это очень важный отчет! А еду я тебе приготовлю. Хочешь яичницу?
- Хочу! - весело воскликнул Софрон, вставая. - Я пойду мыться и чистить зубы, а
ты приготовишь мне ужин. И мы будем сидеть, смотреть в окно, разговаривать и
мечтать. И чудо осуществится прямо здесь, и ты будешь прекрасна и загадочна,
словно волшебный образ высшей красавицы,а я буду рядом с тобой. И это будет так,
и все будет здесь. Ты согласна?!
- Да! - ответила Надя.
- Как я счастлив! - сказал Софрон и вошел в душ.



Заелдыз второй
И наступил сбор. Огромный розовый зал был переполнен серьезными сидящими людьми
в костюмах, которые шебурша-лись и негромко разговаривали друг с другом. На
сцене стояла массивная трибуна из инкрустированного дерева, похожего на
карельскую березу, а на задник сцены был приколот большой розовый флаг с
мамонтом в центре, нанизывающим на бивни желтое солнце. Слега висел транспарант
с надписью яркими голубыми буквами: <ЛДРПЯ ССУХ>. За окнами было пасмурно и
пустынно; несколько людей на площади образовали небольшую очередь у серого
одноэтажного домика. Софрон Исаевич Жукаускас, одетый в розовый костюм, сидел на
откидном кресле с красивой девушкой, которая пусто глядела на полную пожилую
женщину справа, и постукивал по подлокотнику указательным пальцем. На сцену
вышел высокий молодой человек в бархатном пиджаке и кроссовках, все захлопали.
Человек подошел к трибуне, весело посмотрел в зал, усмехнулся и зычно
проговорил:
- Здорово, приятели!
- Фью-фью-фью-фьюить! - хором отвечали все.
- Приятели! Открываем очередной сбор нашей партии и правительства!
- Ура! Ура! Ура!
Человек хитро улыбнулся, выдержал паузу и сказал:
- Сегодня, приятели, у нас радость. В сборе примет участие наш любимый лидер,
наша легенда, человек, приведший нас к победе, консул нашей страны, председатель
нашего города и партии - Павел Самсонович Дробаха!
Начался какой-то всеобщий экстаз, грохот аплодисментов, топот ног, взвизги,
вскрики, всхлипы; кто-то стучал ладонями по спинкам кресел, кто-то орал
неразборчивые лозунги, кто-то истерически хохотал, кто-то рыдал. Человек на
трибуне смотрел направо, и на лице его было написано выражение подлинного
счастья.
Через четыре минуты истошного ликования, поразившего зал, на сцену вышел Павел
Дробаха в розовом фраке, отороченном золотым галуном. Тут произошел вообще
какой-то дикий взрыв восторгов,по своей силе несколько напоминающий атомное
крушение Алдана. Дробаха подошел к трибуне с поднятыми вверх руками и начал
делать ими колебательные движения, похожие на пассы экстрасенса, показывая залу,
чтобы он замолчал. Зал не слушался; некий старик, резко что-то завопив,
схватился за сердце и упал с кресла, а девушка, сидящая рядом с Софроном, издав
низкий стон, засунула себе руку под юбку и принялась отчаянно мастурбировать,
исступленно смотря на Дробаху.
Дробаха нахмурился и резко взмахнул руками, как будто грузчик, показывающий
подъезжающей к складу машине, чтобы она немедленно остановилась. Зал тут же
смолк; старика подняли и усадили, а девушка быстро вытащила руку и замерла во
внимательной позе, как ученица за партой.
Дробаха встал рядом с трибуной, небрежно оперся о нее и негромко сказал,
причмокивая:
- Здрастс, я очень рад, польщен вашему приему, вот, вырвал несколько минуток,
чтобы встретиться... Но я не для этого здесь. Помните наш сбор еще в условиях
подполья, наши планы о прекрасной жаре и гамбургерах, об агенте, связанном с
Америкой и Канадой?
- Ах! - единогласно вымолвил зал.
- Так вот, мы же посылали двух людей, один из них трагически погиб за Якутию,
кстати, давайте-ка помолчим в его честь немножко... Встать!
Все встали и застыли, потупив головы.
- Сесть! Все сели.
- Так вот, его звали Абрам Головко, он был моим личным другом и одним из
основателей ЛДРПЯ!.. - Дробаха важно поднял указательный палец вверх и покачал
им. - Я уже дал указание назвать в его честь улицу, площадь, школу... Корабль
тоже неплохо.
Софрон гордо посмотрел по сторонам.
- Но другой наш действительный член вернулся, и находится здесь! Давайте
похлопаем его мужеству, сейчас он доложит нам о своей поездке!..
Все захлопали и стали вертеть головами туда-сюда. Дробаха внимательно поглядел в
зал, нашел, наконец, Софрона и торжественно объявил:
- Софрон Жукаускас! Ну, что же вы не встаете, не идете?..
- Я! - резко вскрикнул Софрон, вскакивая. Девушка, сидящая рядом с ним,
изумленно ойкнула.
- Идите, поведайте нам о своих странствиях,.. Дружок мой, вы написали мне отчет?

- Да!!! - рявкнул Жукаускас, поднимая над собой аккуратную зеленую папку.
- Чудно, чудненько...
- Я всю ночь писал!.. - воскликнул Софрон, задорно откидывая голову назад.
- Гениально! - проникновенно сказал Дробаха. - Вы заслужили мою личную похвалу.
Вы просто молодчина!
Зал опять захлопал; послышались одобрительные смешки.
- Я готов! - промолвил Софрон, принимая стойку <смирно>.
- Вот и хорошо, вот и хорошо, - деловым тоном сказал Дробаха. - Выходите на
трибуну и рассказывайте. А уж отчет дайте мне - секретно, все-таки...
Началось подобострастное хихиканье.
- Да, - ответил Софрон и пошел к сцене.
Он шел и цепенел от волнения; на него были направлены взоры всех; старик Марга
довольно кивал головой, а какая-то женщина, подстриженная под мальчика,
пристально глядела на Жукаускаса, словно желая пригласить его на танец, или
сказать ему комплимент. На лбу Софрона выступил пот, но он молодцевато взобрался
на сцену, отдал свою папку улыбающемуся Дробахе и зашел за трибуну, войдя затем
внутрь нее.
- Итак, послушаем!.. - объявил Дробаха, отступая назад. - А я уж посижу здесь на
стульчике... Я тоже еще ничего не знаю; интересно!
Дробаха уселся рядом с трибуной и вытянул ноги, обнажив белоснежные носки.
- Ну вот... - запинаясь, сказал Софрон, кладя свои руки на трибуну, как будто,
чтобы не упасть.
Зал молчал, стояла напряженная тишина.
- Вот... - повторил Софрон, достал грязный носовой платок и вытер лоб. Потом он
шумно вздохнул, засунул платок обратно, слегка щелкнул пальцами и начал свой
рассказ:
- Вот, значит, мы поехали, значит, с Абрамом покойным, беднягой, на корабле
<Восемнадцатый краснодарский> из Покровска, капитана звали Егор, он был большим
любителем женщин - наш человек, преданный партии - помню, много беседовали о
любви, о дружбе, первый агент был в городе Чернышевский, мы там вышли, увидели
много-много чумов разукрашенных и двух людей. Они говорили всякие странные вещи,
все время повторяли: <Шули-мули> и хлопали в ладоши. Мы спросили: <Где Ноябрь?>
- так звали первого агента, а они нам ответили, что его нет, он собирает
какие-то идиотские цветы в тундре и будет завтра, мы и заснули. На следующее
утро у них был праздник, все походило на какой-то дикарский культ, они взяли эти
цветы, которые, кажется, называются <цэ> и положили их в костер, а цветы-то были
ядовитые; я пять часов блевал, умирал, а Абрам вообще чуть нс свихнулся, и
потерял сознание. Вот какие гады - жители этого города Чернышевского! Я каким-то
образом пришел в себя, встретил Ноября, сказал ему: <кишки> - это пароль - он
обрадовался, и мы пошли приводить в чувство Абрама. Еле-еле его распихали, он
вообще ничего не соображал, пошли на поле, там прилетел вертолет. Оказывается.
Иоябрь"лродавал это <цэ> в Намцы, и следующий агент тоже находился в Намцах, и
вообще этот Ноябрь, оказался почти предателем, но все-таки выполняет свою
задачу. Где последний агент, он, естественно, нс знал. Прилетел вертолет, нас
туда усадили, мы полетели, поскольку Ноябрь договорился с пилотом. Там Головко
бредил, и рассказал мне целую речь про то, что на самом деле он не за Якутию, а
за Уганду, и он мечтает присоединить Якутию к Великой Уганде, которая завоюет
весь мир. Я это воспринял несерьезно, так и подумал, что это бред, и мы
прилетели. А там! Что-то несусветное. Огромные небоскребы, настоящие большие
пальмы, бананы, хот-доги, коктейли, автострады, и даже, кажется, киви! Мы
обалдели, Абрам тут же пришел в себя, мы пошли в ресторан. Кайф! Все было чисто,
прекрасно, деньги там другие - рублешиньки - нам их дал Ноябрь, и мы оттянулись,
просто ништяк, извините, ели диплодоков с текилой. Потом позвонили второму
агенту- его звали Иван Себастьян Бог - и он примчался на своей машине. Мы
встретились, я сказал: <кишки>, и все нормально. Кайф! Потом мы у него еще
поддали, в его личном бассейне купались, потом, на следующий день, ходили на
соревнование бабушек без-рук-без-ног (они играли в <балду>), и опять в бар!
Просто в шмат, извините! Там такое выражение. Пили, ели; мы спрашивали, откуда
здесь такая жизнь, Иван Себастьян говорил, что они продали все свои изумруды
(падлы), дали всем взятки и это построили. Так что все считают, что есть один
город Намцы, а на самом деле их два, и в этот второй никого не пускают. Ну, а уж
нам повезло! Абрам опять нажрался, мы его тащили, там какие-то бабы, сели в
самолет и полетели в Депутатский к третьему агенту. На самом деле, он живет не в
Депутатском, а в Куларе, но туда ничего не летает, потому что там комитет
<Сэргэ> взял власть и воюет за Якутию исключительно для одних юкагиров. Тем не
менее, нам обязательно надо было туда. Мы прилетели в Депутатский, там живут
чукчи, они выгнали всех русских, которые теперь рыщут по тайге, и там мы
встретили молодого скульптора по имени Андрей Дыра, он тоже хотел ехать в Кулар.
Мы все сели в автобус и отправились. В автобусе говорили про Якутию, шофер
повернулся и сказал: <А я - чукча, есть только Великая Чукотка, а ну вылезайте!>
Мы испугались, но тут вошли какие-то вооруженные люди в красных юбках и сказали,
что они - русские, сейчас они повезут нас к себе в лагерь и там будут
допрашивать и пытать. Мы стали говорить, что мы - тоже русские, особенно шофер,
но они не поверили, особенно ему. На вездеходе мы приехали в их лагерь. Там нас
подвели к их князю, которого звали Обшивуль. У него был охранник Килтырой, и он
начал нас пытать, жег огнем, загонял иголки под ногти, но мы молчали, правда,
скульптор все время говорил какую-то чушь. Князь решил нас казнить, и-когда нам
уже собирались рубить головы, на них напали прусские - то есть немцы из Намцев -
они всех перебили и стали нас допрашивать. Мы сказали, что мы за Якутию, они нас
связали, стали пытать, а потом повезли обратно к автобусу, который они
захватили. Приехали. Тут застрелили их князя, которого звали Обшивуль, и шофера,
который крикнул, что он русский. Оказывается, автобус у них уже отбили юкагиры.
В результате нас втроем забрали эти юкагиры .и повезли в Кулар. Я заснул, а эта
скотина скульптор задушил Абрама Головко. Он сказал, сука, что хотел сделать из
него скульптуру и объяснил, что это называется <концептуализм>. Сволочь! Мы
приехали в Кулар, нас привезли к герцогу юкагиров, которого звали Эрзя, он
распорядился сжечь на костре скульптора, а потом стал меня расспрашивать. Я
возьми, да и скажи: < кишки>. И оказалось, что он - третий агент, член нашей
партии, знает Павла Самсоновича, и не только его... - Софрон всхлипнул. - Тут
прибежали его люди, сказали, что какие-то кереки захватили цех по переработке
платины, и объявили его собственностью своей Керекии. Эрзя немедленно построил
войско, и мы отправились в путь. Мне он сказал, что с ЛДРПЯ завязал, занимается
устройством Юкагирии, и вообще плевать на все хотел. Говорить про следующего
агента он отказался. Мы пришли; кереки нас разбили, как каких-то салабо-нов, и
мы убежали. Да, пока мы шли, я видел горящего гада-скульптора, и очень
обрадовался. Мы вернулись в Кулар, а там уже новые войска, оказалось, что
победила другая группировка юкагиров - чуванцы, все перешли на их сторону, а мы
с Эрзя убежали. Мы добрались до аэродрома, засели в самолет, а тут какой-то
советско-депский генерал Тлепш объявил по радио, что в гробу и на своем члене
все это видал, и сейчас взорвет весь Кулар. Мы взлетели, пытались драться с
летчиком, потому что бомба была в нашем самолете, но он начал делать фигуры
высшего пилотажа, сбил нас с ног и сбросил бомбу. И весь Кулар взорвался, я сам
видел гриб. Ну уж а потом мы его начали автоматами - б