ац! а он ножичком - хрясь!
Эрзя оттуда, я отсюда, он на нас, мы на него... Я его ногой в почки, а он мне
рукой по яйцам, а я его головой в кадык, а он, гад, жилистый был, захватил и
начал меня душить, а я его каааак - круть! - и выкинул из самолета. Но он к
этому времени уже подстрелил беднягу Эрзя, так что я одел парашют, спрыгнул и
автостопом приехал в Якутск, Эрзя-то сказал мне перед смертью, что четвертый
агент - это его знакомая Елена Жукова, да я и сам ее немного знал. И вот я перед
вами, все, я кончил.
Софрон кашлянул и поклонился.
Была тишина; Дробаха натянуто улыбался, старик Марга изумленно крутил у себя в
ухе.
Вдруг из четвертого ряда встал молодой человек сердитого вида и громко сказал:
- Разрешите, уж я. Член партии Осипов. Послушайте, дорогой мой докладчик, вы
что, пьяны, или наглотались какого-то там <цэ>?
Софрон покраснел, удивленно развел руки в стороны и пробормотал:
- Я... Не понимаю... Что...
- Как же можно так долго говорить такую чушь! - воскликнул Осипов, хлопнув
ладонью о спинку кресла перед собой. - Извините меня, Павел Самсонович... Но это
ж невозможно! У меня все уши завяли. Он что - издевается?! Я уже не говорю о
цели вашего путешествия, дорогой мой, в реальность которого я, впрочем, вообще
не верю, но все остальное!.. Как это вы из Покровска на корабле лопали в
Чернышевский?.. А из Депутатского на автобусе в Кулар?.. И там какие-то юкагиры,
кереки, слава богу, что не японцы... Хоть врите, да не завирайтесь! А вся это
джеймсо-бондовская часть с пытками и доморощенным каратэ!.. Да вы в зеркало
вообще смотрелись? Вас же пятиклассник, извините, завалит. И эти <кишки>, цветы,
вертолеты, настоящие небоскребы в Намцах!.. Да у меня дядя в Намцах, он ни разу
сардельку не ел, не то что <хот-дог>, и ананасы у них нормальные, якутские. И
последнее. Извините, вы тут, кажется, говорили про атомный взрыв. В Куларе. Так
вот. Я сам - куларец, и я бы, наверное, знал бы что-нибудь об этом! И мы все бы
знали! В газетах было бы написано! Вон недавно в Алдане был выброс радиации -
так он уже в печенках у всех сидит! А Кулар? Не пудрите нам мозги. Или
протрезвитесь, или проспитесь, а такой ерундой больше не занимайтесь. Это просто
маразм! Стыдно!
Человек тихо выругался и сел на свое место.
Софрон издал какой-то звук, но тут поднялся улыбающийся Дробаха. Все захлопали,
но он сделал запретительный жест руками, и стало тихо. Он сказал:
- Не надо, дорогой мой Коля, так уж сплеча рубить нашего приятеля. Не надо. Я
понимаю тебя, ты высказался, все услышали, но тут не все так просто, как ты
сказал, и это яе маразм. Вот что бы ты мне ответил, если бы я тебе сказал, что
этот человек выполнял мое задание и не говорил вам правды из-за конспирации? А?
Иногда он даже давал ложную информацию - время-то непростое? Что - съел? Так
что, ие суди Коля, и тебе это зачтется.
Все весело захлопали; Осипов сжался в кресле и опустил голову вниз.
- Так-то вот, - продолжил Дробаха. - Я лично с удовольствием прослушал рассказ
Жукаускаса. Какие-то части мне больше нравились, какие-то меньше, иногда он
пробуксовывал, иногда ему ие хватало изобразительных средств, но в главном
рассказ получился. Ведь Софрон исследовал нашу власть на местах, видел
конкретных живых людей, разговаривал с ними, толкал идеи ЛДРПЯ, расхваливал
киви. Это все важные вещи, приятели! Ведь мы победили, а Америка-то осталась с
Канадой, и океан остался, и агент у океана!.. Все остается; и наши задачи, и
цели, и наш тайный смысл. Ведь мы должны сделать нашу ССУХ жаркой страной с
гамбургерами и коктейлями! Преувеличенный рассказ получился у Жукаускаса, но он
идет от жизни! Туннель-то нужен подо льдом! Земная ось еще не поколеблена! Так
что, я думаю, Софрон Исаевич должен найти последних двух агентов и восстановить
связь. Теперь он уже не подпольный революционер, а официальный наш
представитель, а терять старые контакты, несмотря на новые дипломатические
возможности, мне бы не хотелось. Могу я позвонить и Бушу и кому угодно - но
зачем это надо?!Ведь мы же граничим с Америкой через полюс, ведь стоит только
руку протянуть - и вот Канада! А наша рука - это Софрон Исаевич Жукаускас,
гениальное существо, способное свернуть горы и обратить реки вспять в борьбе за
свою страну. Поэтому, я думаю, чудесно, что так получилось, что он оказался
сейчас у нас в процессе выполнения своей задачи, ну а уж мы должны его
благословить на удачнейшее ее завершение. И пусть дорогой Софрон Исаевич с
честью осуществит то, что я ему поручил, пусть он найдет последнего агента,
пусть наладит связь, пусть начнет великий якутский прорыв нашей планеты, пусть
соединит нашу любимую Землю сверху так же, как она объединена посредине
экватором и разными тропиками!.. Давайте ж похлопаем герою, а потом он пройдет
со мной в маленькую комнатку, и я ему все расскажу, когда и как ему
отправляться.
- Э?! - немедленно произнес Софрон, обескураженно посмотрев на Дробаху. - Это
чего еще?.. Как, отправляться?.. Куда еще отправляться?...
Дробаха слегка удивленно обернулся в его сторону, сердито сверкнув глазами, но
потом добродушно сказал:
- Ну как же, вы же не закончили свою славную миссию, свое основное дело! Надо
найти остальных агентов и узнать, почему же все-таки прервалась наша прекрасная
цепочка! Мы на сей раз дадим вам специальное удостоверение, подписанное лично
мною, подпись будет заверена, дадим командировочные, вещи теплые, если надо...
- Да... вы что?! - обомлев, спросил Софрон. - Я уж, по-моему, наездился, хватит.
Сколько можно! Пускай еще кто-нибудь теперь поедет - вон сколько наших членов
сидит... - он демонстративно указал на сидящих в зале людей, которые внимательно
смотрели на сцену. - Мне как бы и отдохнуть немного хочется, придти в себя, надо
перевести дух...
- Дух только закаляется, приятель мой, от испытаний и путешествий, - жестко
проговорил Дробаха, глядя Софрону в лицо. - Как же вы можете допустить, что вашу
задачу, которую вы, надо сказать, так замечательно выполняете, мы вот так
возьмем и перепоручим сейчас другому!.. А как же тайна, конспирация? Или вы
думаете, что если мы победили, то все уже замечательно, и нам ничего не надо
бояться?! Напрасно, говорю вам, напрасно... Сейчас трудное время, надо быть
бдительным; сопротивление свергнутых коммунистических гнид очень сильно; они
планируют восстания, мастерят втайне баррикады... Даже по вашим рассказам
получается, что вес неоднозначно, армия вообще способна выкинуть любой фортель!
А тут вы со своей несознательностью!.. Немедленно, пока мы еще сдерживаем напор
недобитых краснозадых, нужно наладить нашу связь и начать преобразования! Люди
ведь ждут от нас монорсльсовых экспрессов и запотелых хайболов в бассейне, а
если мы в ближайшее время это не устроим, то нам будет очень и очень стыдно. Так
что, не дурите, я уверен, вы пошутили, и завтра же с улыбкой на устах и с песней
в сердце отправитесь в путь.
- Как завтра?.. - вскричал потрясенный Жукаускас. - Да я только приехал, да я...

- Тьфу! - разозлснно плюнул Дробаха перед собой. Стояла накаленная тишина. - Вы
это бросьте, за такие вещи можно и угодить... и получить. Хватит проявлять свою
несознательность. А то... сами знаете, что. Военное время, приказ... Что с
вами?..
Дробаха медленно приблизился к перепуганному Софрону и укоризненно зацыкал.
Потом вдруг усмехнулся, повернулся к залу и с сожалением воскликнул:
- Вот существо!.. Не ожидал. Не этого я ждал от своего будущего заместителя... -
по залу прошел пораженный гул. - А я-то дурень, уже кабинет приготовил, табличку
<Жукаускас> прибил, секретаршу посадил... Ну, что ж поделаешь...
- Что? - резко выпалил Софрон, делая шаг к Дробахе. - Я... Вы не так поняли...
Я...
- Ну, что вы? - бесстрастно спросил Павел.
- Я... наоборот. Я, конечно же, поеду. Я... сразу хотел поехать, а как же, ведь
это мое дело, моя задача! - Софрон молодцевато топнул ногой. - Но... так
неожиданно... Я не знал, что надо, так быстро... Вы уж извините... За секретаршу
я готов все сделать, - прошептал он.
Дробаха подошел к нему, хлопнул его ладонями по плечам, хмыкнул и провозгласил:
- Вот так! Другое дело. Ну, приятели, я думаю, вы тут разберетесь, а мы с
Софроном Исаевичем тоже разберемся. Пойдемте, Софрон Исаевич.
- Постойте! - вдруг раздался визгливый голос из зала. - Можно вопрос?
Дробаха рассерженно посмотрел в зал, ища того, кто это сказал. Потом недоуменно
поморщился и кивнул. Вскочил длинный прыщавый человек.
- Я - член Мычаах. Я хочу спросить - так ли уж нужно нам посылать сейчас этого
клоуна к каким-то вряд ли сохранившимся агентам и давать ему деньги, в то время
как у нас ужасная ситуация с едой, с товарами и с жильем? И потом, мы ведь
официально завоеванная власть, значит, мы можем и просто так наладить с той же
Америкой и той же Канадой! Пусть Павел Самсонович, или какой-нибудь
представитель, полетит в Вашингтон или Оттаву, там установит контакт и предложит
идею этого планетарного сдвига. И поторгуется о наших минералах и золотишке. Или
пусть к нам пригласят президентов, мы их встретим, сводим на охоту, предложим
кумыс...
- Да заткнитесь вы! - раздраженно рявкнул Дробаха. - Вам не удастся сейчас
сорвать собрание, втянуть в дискуссию! Вы, Мычаах, неизвестно чем занимались во
время нашей победы, а сейчас лезете! Я уже объяснял, что мне, как два пальца...
извините, связаться с Бушем, или с Колем, и вообще с любым Колей, но у нас уже
есть четкая завязанная конспиративная связь! И одно не отрицает другого! Я не
думаю, что Бушу понравится идея нашего тепла и ихнего холода, а люди, с которыми
я тайно имел дело, брались это устроить за определенную плату. У них свои каналы
в Хьюстоне, может, они вообще могут ракету угнать, или какой-нибудь гигантский
земснаряд. Нам надо все попробовать, Родина-то не ждет! Вы бы помолчали; мы обо
всем думаем и все знаем. Будем выходить с официальной дипломатической
деятельностью и параллельно тайно играть полярную карту. Все ясно? Жукаускас,
пойдемте.
- На двух стульях-то не усидишь... - нагло заметил Мычаах, но тут на него все
зашикали, кто-то засвистел, а большой мускулистый человек встал со своего места,
подошел к нему, и резким движением посадил Мычааха обратно в кресло. Раздались
какие-то протестующие его трепыхания и гневные возгласы, прерываемые зажимающей
его рот сильной рукой, но скоро, после отчаянного взвизга, все смолкло. Дробаха
строго посмотрел в зал, слегка улыбнулся и воскликнул:
- Спасибо! Я думаю, тут уже всем ясно, говорено уже неоднократно, голосовать не
стоит, да и вообще. Благодарю всех вас, родные мои приятели, пожелайте Софрону
Исаевичу ни пуха, мы пошли!
Опять произошел взрыв всеобщего экстаза; старик Марга зарыдал, хлопая в ладоши,
какие-то женщины попытались запеть добрую песню, а некий юноша, издав высокий
вскрик, упал в обморок. Дробаха взял Софрона за руку, помахав другой рукой
членам своей партии, и они скрылись за массивной дубовой дверью.
Дробаха деловито подошел к столу, стоящему в центре комнаты, и решительно сел за
него. Жукаускас встал напротив.
- Извините меня... - промямлил он, слегка наклонившись вперед. - Вчера...
Сегодня... Я... Если б не вы...
- Будет, хуйня!.. - дружелюбно, по-свойски отозвался Дробаха, рассмеявшись. -
Ладно, перейдем к серьезным вещам. Вам Надя назвала агента?
- Нет еще, мы... не успели...
- Ладно, она мне назвала, мы же думали - вы мертвы!
Дробаха лукаво подмигнул Софрону и четко проговорил:
- Вы отправляетесь завтра утром в девять на теплоходе <Пятнадцатый Сибирский> из
Жатая, капитан Илья, пароль <заелдыз>. Да я думаю, вы это уже и так знаете.
Кстати, передайте Илье, что я переименовываю его корабль в <Абрам Головко>.
Понятно? Так что, на <Абраме Головко> поплывете!..
- Спасибо, - благодарно прошептал Софрон.
- Вот так-то. Доплывете до Тикси, точнее, до Быкова мыса, короче, где-то там
есть катер <Лысьва>, курсирует там... Агента зовут Август Петров, он работает на
этом катере, я уж не помню кем. Ну, вы найдете. Пароль: <заелдыз>. И у него
спросите о последнем агенте. А потом уж находите его... и действуйте по нашим
прежним инструкциям. Ясненько?
- Да! - крикнул Жукаускас.
- Ну и все.
- Все? - растроганно переспросил Софрон.
- Все.
- А, может, у него какой-то адрес есть, у этого агента, вдруг я не найду?
- Да ну, - отмахнулся Дробаха, - он вообще минчанин, нс знаю я, найдете, очень
ведь просто: <Лысьва>, Август Петров. Ясненько?
- Ясненько, - ответил Софрон.
- Так что же?... Идите, вперед!
- Ну... Скажите мне напутствие, раскройте секрет, дайте мне силу, произнесите
последнее слово!.. - трепетно воскликнул Жукаускас, вставая на одно колено. -
Дайте мне знак, образумьте...
- Вы получите все, что нужно у моего секретаря, - хмуро сказал Дробаха и
отвернулся.
Большая слеза протекла по щеке Жукаускаса, словно знак проникновенной горечи,
укора и надежды; он медленно поднялся, поправляя пиджак и печально улыбаясь, как
разочаровавшийся в истине мудрец, повернулся и ушел из комнаты, бросив последний
странно-восторженный взгляд, похожий на молчаливое признание в любви, или на
внезапное уверование в Бога. Он прошел через зал, в котором сидели члены ЛДРПЯ,
занимающиеся своим делом, вышел на улицу, где рос тальник и было небо.
распростертое над Якутией, и остановился, потря-сенно посмотрев на лежащий рядом
с ним камешек в грязи. Он восхищенно поднял руки вверх. Мир опять был перед ним,
готовый на все, словно проститутка, которой только что хорошо заплатили, или
верный друг. Приключения снова продолжались и начинались. И Софрон глупо
усмехнулся, представив свое величие и ощутив свою храбрость, и пошел вперед по
дороге, уверенно ступая по ней, будто хозяин этой страны; и огонь славы ждал его
вдали, освещая его душу, как свидетельство> о чуде, и безмерная прелесть мира
преобразила реальность в этот миг, как сотворение света, и Софрон Жукаускас
существовал в нем, словно ангел, или прекрасный святой.



Заелдыз третий
Путь начинается, когда существо, готовое к озарению, творит свой первый мир и
вступает в реку, впадающую в море, которое есть суть земли и дух.
Может быть, просто существует Бог, и все море с рекой и кораблем есть Он, или
проявление Его, а, может быть, это Якутия.
Природа была случайным явлением в абсолютной стране свободы и благости; путь вел
сквозь мгновения и развлечения, притаившиеся в каждом речном атоме
осуществленной возможности великого творчества; и так происходила битва за
высшую жизнь и любовь, и так продолжалась история.
Когда дерево растет на берегу, а раковина лежит на морском дне, день сияет
теплом и тайной, словно волшебный лес, а ночь трепещет огоньками загадочных гор,
как милость.
Орел, догадывающийся об истине, не расправляет крыльев, летя ввысь; человек, не
знающий своего высшего лика, свободен от него и властен над всем.
Река Лена заключала в себе льды, травы, мхи и коряги; море Лаптевых омывало
почвы, льды, растения и корпуса кораблей.
Народ незаметен для того, кто слит с водой, как прекрасный несуществующий царь;
сила людей находится в их нелюдимости, а правды нет.
Птицы летают над Леной и садятся на ее скалы; будущее разверзается над Якутией,
словно бредовое пророчество.
Горний эфир хранит тайны настоящего корабля, плывущего среди огромной глубокой
глади; и свет сфер озаряет две белых палубы чудесной баржи, устремленной к
началу миров; и если какое-то лицо возникает над лесом, полем, травой и горой,
то это, без сомнения, священный лик.
Тот, кто существует второй раз внутри описываемого момента нынешнего мира, имеет
имя, состоящее из звуков, и его имя звучит <Жукаускас>, и оно похоже на все.
Софрон Жукаускас снова, но без Головко, плыл на этом корабле по Лене на Север!..
Он опять пил <Анапу>, опять сидел в каюте, опять смотрел вдаль, опять видел
сны!.. Все происходило почти точно так же, только не было Абрама и того счастья,
что тогда, и Софрон плакал украдкой, и думал, что вид моря утешит его!.. Как
было грустно ходить здесь по палубе, узнавать те самые запахи и переходы и
вспоминать Кюсюр, блистательный Мирный, мерзкий Чульман, Нерюнгри, ужасную
дорогу перед Алданом, да и Алдан!.. Неужели, все это было зря, просто так, не к
чему?.. Неужели, это ничего не значило?..
Жукаускас плыл посреди Якутии на корабле, и стоял сейчас на носу этого корабля,
смотря вперед - в прекрасную величественную дымку чарующих вод - и попивая вино
<Анапа>. К нему подошел капитан Илья, одетый в красно-зеленую куртку, но Софрон
продолжал мечтательно смотреть вдаль, не слыша ничего. Корабль проплыл уже
Жиганск и Кюсюр, и теперь, по обеим сторонам огромной речной шири, простиралась
победная тундра, в которой совершенно не было чахлых дурацких лиственниц и
баобабов, надоевших своей гадостной неопрятностью и какой-то недоделанностью, и
она напоминала знойные бугры жарких берегов, или холмы других планет. Илья
хлопнул Софрона по пояснице и обнял его за плечо.
- Вы все плывете?
- Да! Плыву!
- Партия?
- Партия.
- Победа?
- Цель.
- ЛРДПЯ?
- Заелдыз!
- Якутия?
- Якутия.
- Смысл?
- Я.
- Существование?
- Просто так.
- Вам не надоело все это? Это же бессмысленно; никому не нужно; вы уже плыли; вы
были вдвоем; того уже нет; Якутии нет; Коми есть; вы ничего не добились; стало
хуже; я так и плаваю; что-то меняется; все то же самое; я разочарован; займитесь
чем-нибудь приятным; над вами издеваются; вся ваша история просто глупа; это
маразм.
- Да нет же! Я счастлив! Для меня это и есть все! Якутия - моя любимая! Путь -
моя радость! Задача должна быть выполнена! Страна должна возникнуть, как весь
мир! Я осуществлю свою цель! Я найду то, что мне поручили! Мы сделаем, во что бы
то ни стало, несмотря ни на что, вопреки всему! Вы - настоящий друг и капитан!
Скоро я увижу море!
Илья погладил щеку Софрона, растроганно чмокнул губами и сказал:
- Жаль мне вас. Опять здесь, опять неизвестно зачем. Давайте поговорим о любви?
Жукаускас всхлипнул, высвободился из капитанских объятий и отхлебнул <Анапы>.
- Нету любви, обман все, ложь.
- Да как же это?.. - поразился Илья, пододвигаясь к Жукаускасу.
- Так. Я верил, мечтал, любил, а оказалось, все - чушь, ерунда, дребедень. Но у
меня осталось мое дело; у меня осталось все!! Этого не отнять; славу и
приключения не присвоить!
- Вам в Быков мыс, в Тикси? - хмуро спросил Илья.
- Да! Вы переименовали корабль, как я вам указал?
- А как же, - усмехнулся капитан. - Он теперь называется <Коми>.
- Как это?..
- Сами разбирайтесь со своим начальством! Мне они не указка, а вы - тем более.
Завтра их вообще не будет; я делаю то, что хочу. Мне плевать. Скажи спасибо, что
я тебя вообще везу, понял?!
- Ладно, капитанчик... - злобно пробормотал Жукаускас.
- Чего ты там вякаешь?!! - взвился капитан, вставая в угрожающую позу. - Сейчас
за борт полетишь!
- Да я ничего... - испуганно проговорил Софрон, задрожав. - Я так...
- Смотри! - рявкнул капитан и улыбнулся.
Софрон миролюбиво сложил руки перед грудью, капитан ударил его ладонью по животу
и ушел.
Они плыли дальше в безграничном царстве священной воды, величественной, словно
космос.
Ни звери, ни ангелы не встречались на их северной дороге, обращенной к высшей
точке Земли.
Софрон помнил, как он сел на этот корабль, сказав: <заелдыз>, и он пил чай в
столовой корабля, наслаждаясь его сладостью, словно приобщению к вершинам веры.
Чайки летали повсюду, как белые призраки конца одного из миров.
Пахло морем, будто свободой, и там, где было море, был, наверное, выход из чего
угодно, и существовал небесный край.
Софрон представлял рокот моря, сияющего радужными льдинами в холоде восторга и
смеха, и его руки сверкали изумрудным свечением надежды и царства выси, а его
голова разноцветно переливалась, словно калейдоскоп, или прекрасный предсмертный
сон о главных тайнах. Травы, воспоминания, чувства и устремления сплелись в его
душе в один-единственный белый клубок истин и откровений, и он был готов
завершить то, что было начато, и продолжить то, чего еще не было. Дорога вела
его вперед - в сторону великого полюса, связующего страны, народы