отив
ненадежный. Вика сейчас его не интересовала,  Шарока  переориентировал  на
испанцев; переправлял их в Мексику,  сколачивал  там  мощную  диверсионную
группу, дело вел широко, денег не жалел.
   Эйтингон и в Париже держался столь же уверенно, как и  в  Москве.  Даже
любовницу не прятал, Шарок позавидовал:  чувствует  себя  хозяином,  а  он
робел, жил монахом. Связываться  с  проститутками  побаивался  -  наваришь
какую-нибудь гадость, все деньги  угрохаешь  на  врача  или  нарвешься  на
сутенера, влипнешь в  историю,  и  прощай  карьера.  Ему  бы  какую-нибудь
постоянную бабу найти, лучше всего было бы с Викой, но  с  Викой  Эйтингон
оказался прав.
   Как и было договорено, через  неделю  "Сухов"  в  сопровождении  Шарока
подъехал к Лувру. Прошли в зал. Вика ждала на скамейке. Но "Сухов"  к  ней
не подходил, рассматривал с Шароком картины, прошли и в следующий зал,  не
упуская Вику из виду. "Сухов" изменил  внешность,  приклеил  усы,  бороду.
Народу было немного, Шарок и "Сухов" заметили двух  типов,  которые  целый
час не покидали зал, что за типы, догадаться  было  нетрудно.  Потом  типы
ушли, вслед за ними ушла и Вика.
   Эйтингон высказал предположение, что Вика во всем призналась мужу,  тот
связался  с  Сюрте,  с  контрразведкой,  предложил  через  Вику  выйти  на
советских агентов, за это ей простят московские девичьи шалости.
   - Не трогайте ее пока, - сказал  Эйтингон,  -  надобности  в  ней  нет.
Придет время, будете думать.
   Много общаясь теперь с Эйтингоном, Морнаром,  встречаясь  с  людьми  из
Испании и направляя их в Мексику, Шарок получил представление об  основных
участниках предстоящей операции. В Москве ею руководил Судоплатов, здесь -
Эйтингон. Бабенка эта - Эустасия  Мария  Каридад  дель  Рио  -  не  только
любовница, но и помощница Эйтингона. Дочь богатого кубинца,  была  замужем
за живущим в Барселоне испанским аристократом Меркадером,  имеет  от  него
пятерых детей, женщина экзальтированная, ушла от мужа,  жила  с  детьми  в
Париже, вернулась в Барселону, вступила в коммунистическую партию  и  была
завербована Эйтингоном. Дети находились под  ее  влиянием,  один  из  них,
Рамон Меркадер, и назывался ныне Жаком Морнаром. Как и мать, завербованный
Эйтингоном, отправился в Москву, там, в разведшколе, Шарок его и видел.  В
Москве Рамон пробыл год с чем-то, в  Париж  прибыл  уже  под  именем  Жака
Морнара, сошелся с Сильвией Агелофф, познакомился с  Росмерами,  и  все  с
одной целью - проникнуть в Кайоакан к Троцкому.
   Пришло официальное сообщение:  Ежов  освобожден  от  должности  наркома
внутренних дел. Итак, свершилось. Можно считать, что Ежов уже покойник  Не
имеет значения, когда его посадят и  расстреляют  -  через  неделю,  через
месяц или через два. На его место назначен Берия. Как пометет новая метла?
Хотелось, конечно, Шароку обсудить все это с Эйтингоном,  но  не  решился:
незачем выказывать беспокойство. Эйтингон обронил как-то в разговоре,  что
Кобулов, ближайший человек Берии, покровительствует Абакумову. Значит, и у
Шарока есть в верхах заручка. Поживем - увидим. Перетряска  будет,  но  их
отдел вряд ли пострадает, для "хозяина" центральная задача - Мексика,  кто
ее готовит, тех не  тронут.  Тронут,  если  не  выполнят  задачу.  Хотя  и
медленно, но все  идет  хорошо.  Сильвия  вернулась  в  Америку.  Меркадер
остался пока в Париже, сославшись на коммерческие дела. На самом  же  деле
Эйтингон решил заменить его паспорт на более  надежный.  Таковым  оказался
паспорт канадского гражданина югославского происхождения Тони Бабича (Tony
Babich), погибшего в Испании. "T" было переделано  на  "F",  "o"  на  "a",
между "F" и  "a"  вписали  "r",  последнюю  букву  "y"  изменили  на  "k".
Получился "Frank". То же  самое  проделали  с  фамилией,  вместо  "Babich"
получился  "Jackson"  -  канадский  гражданин  Франк  Джексон,  родился  в
Югославии 13 июля 1905 года, натурализовался в Канаде в 1929 году. Паспорт
подделывали в Москве опытнейшие мастера. Все было готово в августе.  Рамон
Меркадер,  он  же  Франк  Джексон,  он  же  Жак  Морнар,  получил  наконец
возможность отправиться в Америку, где его ждала Сильвия.



32

   Многочисленная немецкая делегация, сопровождаемая охраной и  прислугой,
вылетела из Берлина на двух четырехмоторных самолетах "кондор".  На  одном
из них, личном самолете фюрера, летел Риббентроп. В Москве приземлились  в
полдень 23  августа.  Делегацию  отвезли  в  здание  бывшего  австрийского
посольства, переданного  теперь  Германии.  Наскоро  пообедав,  Риббентроп
поспешил в Кремль. Переговоры с  Молотовым  назначены  на  15:30.  Вечером
предстоит  встреча  со  Сталиным.  Однако,  войдя  в   кабинет   Молотова,
Риббентроп увидел там Сталина.
   Это был ЕГО ход, ОН решил сразу же огорошить гитлеровского министра. Но
держался просто,  радушно,  благожелательно.  ОН  не  дипломат,  ОН  здесь
_хозяин_, арбитр. Спор может решить одной фразой, одним своим  словом.  Он
сидел в кресле,  внимательно  слушал  Молотова,  Риббентропа,  переводчика
Павлова. Советский проект пакта был краток: в отношении друг друга СССР  и
Германия обязуются воздерживаться от насилия,  агрессии,  нападения.  Если
одна  сторона  окажется  объектом  военных  действий  со  стороны  третьей
державы, другая сторона эту державу поддерживать не будет.  Споры  стороны
будут разрешать исключительно мирным путем.  Договор  заключен  сроком  на
пять лет и вступает в силу после ратификации.
   Риббентроп предложил поправку: договор заключен не на пять, а на десять
лет и вступает в силу немедленно после  подписания.  Торопятся,  а  потому
хотят  задобрить.  Ну  что  ж,  можно  согласиться,  советский  народ  это
поддержит: если договор вступает в  силу  немедленно,  значит,  немедленно
вступает в силу и мир.
   Перешли к секретному протоколу. Риббентроп вынул из  кармана  сложенный
вчетверо лист бумаги, передал переводчику Хильгеру.  Хильгер  зачитал  его
пункт за пунктом. Риббентроп, не отрываясь, смотрел на Сталина. Но на лице
Сталина ничего нельзя было прочитать. Прикрыв глаза, он  слушал  Хильгера,
по-русски читавшего протокол о разграничении сфер интересов обеих сторон в
Восточной Европе... Гитлер  открывает  ЕМУ  путь  в  Прибалтику  и  отдает
половину Польши, а вопрос о самом ее существовании они решат в дальнейшем.
ОН должен еще подумать, что ЕМУ выгоднее: иметь общую границу с  Германией
или сохранить между ними какой-то обломок Польши.
   - Это все, господин Сталин. - Хильгер положил листок на стол.
   Сталин  заговорил  медленно,  с  паузами,  давая  возможность   Павлову
переводить.
   - Я думаю, протокол в основном приемлем. Будет  полезным  упомянуть  об
интересах Советского Союза в Бессарабии.  Всем  известно,  что  Бессарабия
всегда входила в состав России и была оккупирована Румынией в 1919 году.
   Выслушав перевод, Риббентроп сказал:
   - Я вас понял, господин Сталин. Я немедленно запрошу согласия господина
Гитлера. Я надеюсь, что ответ будет скорым и положительным.
   Ответ пришел через два часа:
   "Да, согласен. Гитлер".
   Подписание документов перенесли на полночь.
   На  церемонию  подписания   Сталин   приказал   пригласить   начальника
Генерального штаба Шапошникова.  Присутствие  бывшего  полковника  царской
армии будет импонировать немецкому генералитету, в прошлом -  кайзеровским
офицерам. Пусть знают, что ОН уничтожил только  нескольких  изменников,  а
основная масса офицеров за НЕГО.
   Молотов и  Риббентроп  подписали  договор  и  протокол.  Как  положено,
обменялись папками и рукопожатиями. Риббентроп попросил соединить  его  по
телефону с Гитлером. Прямая связь была установлена накануне. Взволнованный
и довольный собой, Риббентроп радостно  доложил  фюреру  о  том,  что  все
документы подписаны, миссия  увенчалась  полным  успехом.  Разговаривая  с
Гитлером, Риббентроп по ошибке опустился в кресло Молотова.
   "Совсем ошалел от восторга", - подумал Сталин.
   Перешли в комнату, где был накрыт стол с винами  и  закусками.  Там  их
ожидали корреспонденты и фоторепортеры. Все пили и закусывали стоя.
   Сталин сел в кресло у стены, пригласил Риббентропа сесть  рядом.  Возле
Риббентропа встал немецкий переводчик Хильгер,  возле  Сталина  -  русский
переводчик Павлов.
   -   Интересно   знать,   как    господин    Риббентроп    рассматривает
советско-японские отношения? - спросил Сталин.
   Риббентроп выслушал перевод, в знак искренности приложил руку к сердцу:
   - Господин Сталин, могу вас заверить, что германо-японская дружба _ни в
коем случае_ не  направлена  против  Советского  Союза.  Более  того,  мы,
господин Сталин, в состоянии внести вклад в  дело  улаживания  разногласий
между Советским Союзом и Японией. Я готов  энергично  действовать  в  этом
направлении.
   Несколько  часов  назад  ЕМУ  вручили  донесение  с  Дальнего  Востока.
Наступление советских войск  в  районе  Халхин-Гола  успешно  развивается,
основные  силы  японской  армии  полностью  окружены.  Риббентроп   этого,
конечно, не знает.
   - Советский Союз не боится войны и готов к ней, - сказал Сталин. - Если
Япония хочет мира, тем лучше. Конечно, помощь Германии может быть полезна.
Но мы ни у кого помощи не просим. Мы рассчитываем только на свои силы.
   - Конечно, конечно, господин Сталин, вы абсолютно правы. Никакой  новой
инициативы Германии не будет. Я просто продолжу  с  ними  беседы,  которые
веду уже несколько месяцев.
   Понимает! Напрасно Геринг называл его некомпетентным.
   Возле них возник человек с фотоаппаратом.
   - Господин Сталин, -  торжественно  произнес  Риббентроп,  -  позвольте
представить вам господина Гофмана, личного  фотографа  и  друга  господина
Гитлера.
   Сталин пожал Гофману руку, улыбнулся, показав на стол.
   - Когда мы с господином Риббентропом перейдем к  столу,  мы  выпьем  за
ваше здоровье.
   Взволнованный фотограф ответил:
   -  Ваше  превосходительство,  для  меня  большая  честь  передать   вам
сердечный привет и добрые пожелания от моего друга Адольфа Гитлера. Он был
бы рад лично познакомиться с великим вождем русского народа.
   - Прошу вас, - ответил Сталин, - передать господину Гитлеру,  что  и  я
был бы счастлив с ним познакомиться.
   Затем Гофман  сделал  шаг  назад,  установил  аппарат,  сфотографировал
Сталина с Риббентропом, поблагодарил и отошел к столу.
   - А что вы думаете о  Турции?  -  спросил  Сталин.  Турция  граничит  с
Советским Союзом, Турция владеет проливами - Босфором, Дарданеллами, - это
выход советского Черноморского флота в Средиземное море, а  следовательно,
в Мировой океан. Проливы - давняя и острая проблема русской политики.
   - О господин Сталин! - воскликнул Риббентроп.  -  Я  делаю  все,  чтобы
добиться  дружеских  отношений  с  Турцией.  Но  с  турками  очень  трудно
договариваться, господин Сталин.
   - Да, - подтвердил Сталин, - турки всегда колеблются.
   - Это понятно,  господин  Сталин,  -  подхватил  Риббентроп.  -  Англия
потратила пять миллионов фунтов стерлингов на антигерманскую пропаганду  в
Турции.
   Сталин усмехнулся.
   - Английские плутократы уверены, что все покупается и  продается.  Вот,
приезжали к нам их военные представители, десять дней болтали. Мы так и не
поняли, чего же они в действительности  хотят.  Если  бы  можно  было  нас
купить, они бы, наверное, знали, что сказать. Но, как  вы  понимаете,  нас
купить нельзя.
   - Господин Сталин, - закивал головой Риббентроп, - простите, но я  могу
вам сказать, что Англия слаба, уверяю вас, господин Сталин. Я был послом в
Англии и знаю, Англия слаба и хочет, чтобы другие страны  поддерживали  ее
высокомерные претензии на мировое господство.
   Уходит от вопроса о проливах,  перескочил  на  Англию.  Ничего.  Никуда
Гитлер от решения этой проблемы не уйдет - СССР должен  господствовать  на
Черном море. Пройдет время, ОН потребует и проливы,  и  еще  многое,  чего
Гитлер сейчас не желает отдавать.
   - Я с вами согласен. - Сталин сделал  паузу,  чтобы  Риббентроп  оценил
такое признание. - Англия господствует в мире  только  благодаря  глупости
других стран. Всего несколько сотен англичан правят Индией - это разве  не
смешно?  Но  войну  они  будут  вести  упрямо,  будут  ловко   играть   на
противоречиях  между  странами.  К  тому  же  Франция,  союзница   Англии,
располагает армией, которую нельзя сбрасывать со счетов... Вот  спросим  у
Молотова.
   Он сделал знак Молотову подойти.
   Молотов поставил на стол тарелку и подошел.
   - Мы с господином Риббентропом обсуждаем вопрос военной мощи Франции, -
сказал Сталин. - Что вы думаете?
   - Я думаю, Франция располагает армией, достойной внимания.
   - Вот видите! - сказал Сталин Риббентропу.
   - Возможно, вы, господин Сталин, и вы, господин  Молотов,  располагаете
более достоверными данными, - ответил Риббентроп, -  но  учтите,  господа,
что "Западный вал" в пять раз сильнее, чем "линия Мажино".
   Сталин усмехнулся про себя. И Молотов усмехнулся.  Они  отлично  знали,
что немецкий "Западный вал" - лишь разрозненные укрепления от  Люксембурга
до швейцарской границы и как единая оборонительная линия существует только
на бумаге. И Риббентроп  это,  конечно,  знал.  И  все  же,  чтоб  придать
убедительность своим словам, высокомерно добавил:
   - Если Франция попытается воевать с Германией,  она  определенно  будет
побеждена. Германия имеет союзников...
   - По антикоминтерновскому пакту? - иронически спросил Молотов.
   Риббентроп встал, потом сел, волнуясь, заговорил:
   - Господин Сталин, господин Молотов,  господа.  Я  хочу  внести  полную
ясность в этот  вопрос.  Я  хочу  со  всей  определенностью  и  твердостью
заявить: антикоминтерновский пакт ни  в  коей  мере  не  направлен  против
Советского Союза, он направлен исключительно против западных демократий.
   - Антикоминтерновский пакт напугал только мелких английских  торговцев,
- сказал Сталин. - Больше никого этот пакт не мог запугать.
   Пусть Гитлер поймет: названия своих союзов нужно выбирать поосторожнее.
Никакого антикоминтерновского пакта ОН не боится.
   Риббентроп не понял или сделал вид, что не понял насмешки...
   - Вот именно, господин Сталин, вот именно. Я тоже не  думаю,  что  этот
пакт мог напугать советский народ, господин Сталин. Я догадывался об этом,
читая советскую печать. Немцы все это хорошо  понимают.  Знаете,  господин
Сталин, среди берлинцев, известных своим остроумием, уже несколько месяцев
ходит  такая  шутка:  "Сталин  еще  присоединится  к  антикоминтерновскому
пакту".
   Сталин поморщился. Немчик лишен чувства юмора. В этом Геринг прав.
   - Большие шутники берлинцы, - сказал Сталин. -  А  как  немецкий  народ
относится к урегулированию отношений между Германией и Советским Союзом?
   - Все слои германского народа, господин Сталин, это приветствуют. Самые
простые люди понимают, что нам препятствуют только интриги Англии.
   - Простые люди всегда желают мира, - сказал Сталин.
   - Да, - подтвердил Риббентроп, - германский народ  хочет  мира,  но,  с
другой стороны, возмущение Польшей так сильно, что все до  единого  готовы
воевать. Германский народ не будет больше терпеть польских провокаций.
   Сталин не собирался говорить о войне Германии с  Польшей.  Не  дослушав
перевода, встал, движением руки пригласил Риббентропа к столу.
   Официант разлил шампанское. Сталин поднял свой бокал. Все затихли.
   - Я знаю, - сказал Сталин, - как сильно  немецкий  народ  любит  своего
вождя, поэтому мне хочется выпить за его здоровье.
   Все выпили за Гитлера. В  эту  минуту  уже  знакомый  Сталину  немецкий
фотограф щелкнул аппаратом.  Сталин  подозвал  его,  кивнул  на  свободный
фужер, фотограф торопливо налил шампанского, чокнулся со Сталиным.
   - Скажите ему, - Сталин повернулся к переводчику Павлову, -  что  такой
снимок не надо публиковать. Такой  снимок  может  быть  неправильно  понят
советскими и немецкими людьми. Немецкие и советские люди  могут  подумать,
что мы здесь не обеспечиваем людям мир, а пьянствуем.
   - Извините, господин  Сталин,  извините,  -  смутился  фотограф,  -  вы
абсолютно правы, я сейчас открою камеру и отдам пленку.
   Движением руки Сталин остановил фотографа.
   - Не надо! Я ему верю. Скажите, что мне достаточно его слова.
   Сталин зря поверил фотографу. Как и Гитлер, он тоже обманул его.  Через
некоторое время снимок, изображающий Сталина пьющим за  здоровье  Гитлера,
появился в немецкой, а затем и в мировой печати.
   Молотов поднял бокал в честь товарища Сталина.
   - Именно товарищ Сталин своей речью  в  марте  этого  года,  которую  в
Германии правильно поняли, полностью изменил политические отношения  между
нашими странами.
   Молотов имел в виду доклад Сталина на XVIII съезде партии.
   Затем  Молотов  предложил  тосты  за  Риббентропа,  за  посла  Германии
Шуленбурга и за германскую нацию.
   Тост Риббентропа за господина Сталина, господина Молотова  и  советское
правительство вылился в длинную и витиеватую речь.
   За окном уже рассветало, наступило утро 24 августа. Прием кончался.
   Проводив Риббентропа до дверей, Сталин остановился и через  переводчика
Павлова медленно, значительно и, как ему казалось, душевно сказал:
   - Передайте господину Гитлеру, что советское правительство относится  к
новому пакту очень серьезно. Я даю вам свое честное слово,  что  Советский
Союз никогда не предаст своего партнера.
   - Господин Сталин, - ответил Риббентроп, - можете быть уверены, что это
будут первые слова, которые я передам господину Гитлеру.


   31  августа  вечером  внеочередная  сессия   Верховного   Совета   СССР
ратифицировала Договор о ненападении между СССР и Германией.
   1 сентября, на рассвете, в 4:45 утра, немецкая армия пересекла  границы
Польши и двинулась к Варшаве с  севера,  юга  и  запада.  Началась  Вторая
мировая война, самая кровопролитная война в истории человечества.



33

   Однако поначалу это была странная война. Англия и Франция не сделали ни
одного выстрела, спокойно наблюдая, как танковые армады  Германии  за  две
недели разгромили польскую армию и, пройдя через всю страну, заняли Брест.
   Не оставляет ли Запад ЕГО один на один с Гитлером? Не  совершен  ли  за
ЕГО спиной новый "мюнхенский сговор"? Не жертвуют ли  они  Польшей,  чтобы
направить удар Гитлера на Советский Союз? Не просчитался ли ОН? Не обманул
ли ЕГО Гитлер?
   17  сентября  советские  войска  вошли  в   Польшу   и,   не   встречая
сопротивления, вышли  на  линию,  согласованную  с  Риббентропом.  Значит,
Гитлер ЕГО не обманул. Все прошло четко, организованно  и  корректно.  При
передаче  советским  войскам  Бреста  и  других  городов   были   устроены
совместные военные парады, прошедшие в дружеской и теплой атмосфере; Рядом
с таким соседом можно жить.
   27 сентября Риббентроп вновь прибыл в Москву. На этот раз его  встречал
сам Молотов, был выстроен почетный караул,  аэропорт  украшен  флагами  со
свастикой - теперь их изготовили достаточно.
   Переговоры  начались  в  кабинете  Сталина  в  десять  часов  вечера  и
продолжались до рассвета. Заключили договор "О дружбе и границе". Поделили
Польшу.  СССР  получил   всю   Прибалтику.   Провели   на   карте   новую,
"окончательную" границу. Сталин подписал ее синим карандашом, Риббентроп -
красным. Польша  как  государство  перестала  существовать.  На  заседании
Верховного Совета Молотов заявил: "Оказалось достаточно короткого удара со
стороны германской армии, а затем Красной Армии, чтобы ничего не  осталось
от этого уродливого детища Версальского договора".
   На следующий день Сталин  устроил  в  честь  Риббентропа  торжественный
обед.  Вечером  в  Большом  театре  смотрели  балет   "Лебединое   озеро".
Впоследствии Риббентроп писал об этой  встрече  со  Сталиным:  "Порой  мне
казалось, что я нахожусь в кругу старых партийных товарищей".
   После отъезда Риббентропа Советский Союз разместил в Эстонии,  Литве  и
Латвии войска,  военно-морские  базы  и  аэ