риота:  "И
бросив   сребреники  в  храме,  он  вышел,  пошел  и  удавился"
(Матф., 27, 5).

[3_2_2_08]
     ...следовать примеру Иуды или же, если угодно,  примеру
Распятого...
     -- Парадоксальное  сближение  Христа и Иуды характерно для
гностической  мысли.   Иуда   повесился,   но   и   Христос   в
новозаветных, литургических и богословских текстах неоднократно
именуется  "повещенным  на  древе"  --  и притом специально ддя
того, чтобы применить к нему формулу Ветхого завета -- "проклят
всяк висящий на древе". Христос  принял  на  себя  всю  полноту
тяготевшего   над   человечеством   проклятия,   а  потому  его
предельная   святость   оказывается   тождественна   предельной
сакральной нечистоте.

[3_2_2_09]
     У  этого человека, как явствовало из его рассказа, были
друзья  среди  магов  и  звездочетов.  --  Рассказ  ученого
незнакомца  содержит подлинные понятия и учения позднеантичного
гностицизма, а также стилизованные в гностическом духе  моменты
доктрины Юнга (см. комм. к стр. 138).

[3_2_3_01]
     ...носил имя Равана...
     -- Имена  героев этой новеллы довольнo свободно выбраны из
сокровищницы имен, фигурирующих в наиболее известных  индийских
сказаниях. Демон Равана, участвовавший в битве демонов с Рамой,
известен  по  "Рамаяне".  Васудева -- имя брахмана, который был
министром  последнего  представителя   династии   Шунга   и   в
результате  переворота  сам основал новую династию Kaнваяна ок.
72 г. до н.э. Нала, соперник Дасы  в  борьбе  за  власть  и  за
женщину,  носит  то  самое  имя,  которое  со времен Жуковского
известно русскому читателю как "Наль". Имя "Правати" заставляет
вспомнить  обольстительную  супругу  бога  {1_04}Шивы  Парвати,
любострастными  мыслями  о  которой  Камадева пытался отвратить
Шиву от аскетического подвига.  То  же  относится  и  к  прочим
именам,  кроме  имени  Дасы,  по сбоему смыслу соответствующего
именам "Кнеxт", "Слуга", "Фамулус".

[3_2_3_02]
     Майя -- в индийской религиозной  философии  понятие
мирозиждительной,  космической  иллюзии,  которая  должна  быть
преодолена  усилием  самоуглубления.  "Для  того,  кто   достиг
состояния истины и действителъности, весь видимый мир исчезает"
("Веданта-сутра-бхашья", II, 1, 14).

[3_2_3_03]
     ...а на коленях у нее лежал его сын Равана.
     -- Образу Правати с мертвым сыном на коленях Гессе придает
явственные  черты  изученного  Юнгом  архетипа  Великой Матери,
которая вновь и вновь рождает свое  Дитя,  губит  его  в  своих
смертоносных объятиях и застывает в плаче над его окровавленным
телом.  Эта  всерождающая и всегубящая, беспредельно ласковая и
беспредельно жестокая  Мать,  лгущая  самим  своим  бытием,  --
символ все той же "майи".

[3_2_3_04]
     Леса он больше не покидал.
     -- Эта фраза, замыкающая не только новеллу, но и всю книгу
в целом,  намечает,  наряду  с  главным  движением  рассказа  о
Кнехте, то есть движением от касталийской духовности к  "миру",
встречное,  обратное  движение  и  возвращает  нас  к эпиграфу,
возвещавшему  желательность  Касталии  как   оплота   "истинной
духовности" и бескомпромиссных поисков смысла жизни.