в дремоте он опускал их
неволь-но, они цеплялись за камни. Тогда он, ворча, поддер-гивал их.
  Сириец этот явился к Никодиму с предложением своих услуг еще в Яффе. Он
немного говорил по-русски и очень хорошо по-английски, но в лице его и в
облике сирийского было весьма мало - скорее он напоминал англичанина, и
Никодим даже подумал, не отпрыск ли крестоносцев этот сириец. Однако сам
сириец, спрошенный Никодимом о том, отговорился полным незнанием, и
действительно, по выражению его лица в ту минуту можно было думать, что
кресто-носцы - для него звук пустой.
  Он мало разговаривал и чаще всего мурлыкал пе-сенку, но за Никодимом
присматривал очень внима-тельно и оказался добросовестным слугой.
  К Мертвому морю Никодим ехал не только по собственному желанию: в Яффе ему
подали письмо от Якова Савельича, который извещал его, что он сейчас живет
в Иерусалиме, но оттуда предполагает ехать к Мертвому морю и, если Никодим
свободен, пусть приедет туда же, чтобы непременно повидаться с ним.
  Дорога в письме была указана. Сириец уверил Ни-кодима, что он также знает
дорогу. Но теперь, задре-мав, он, по-видимому, сбился с настоящей^
направле-ния и, когда Никодим, наскучив некончающейся ез-дой, окликнул его
- сириец, вздрогнув от неожидан-ности, протер глаза, осмотрелся кругом и
сказал с до-садой:
  - Мы не туда попали, напрасно я понадеялся на мулов.
  - Что же будем делать? - спросил Никодим.
  - Мы можем ехать наугад в сторону, хотя это очень трудно,- пояснил
сириец,- лучше нам ехать той же дорогой - наверное, куда-нибудь приедем и
спросим там. Я не местный житель. Я знаю только одну дорогу.
  Никодим согласился. Они тронулись дальше и к ве-черу заметили у дороги
одинокое строение обыкновен-ного в тех местах типа, белое с плоскою
кровлей.
  У порога жилища находились двое: очень старый еврей, с седой бородою до
пояса, одетый в черное и молодой человек тоже еврейского типа, но в
клетча-том европейском костюме коричневого цвета.
  Старый еврей сидел на пороге, закрыв глаза, и на-распев произносил
молитву, а молодой с веселым и приветливым видом покуривал папироску и
посма-тривал по сторонам.
  За домом, запирая проход между двумя скалами, возвышались тяжелые железные
ворота, утыканные поверху зазубренными железными остриями. Ни одно-го
растения не было видно около дома - голый ка-мень и песок повсюду.
  Сириец, 'ехавший впереди, слез с мула и, ведя его в поводу, направился к
молодому еврею.
  - Даст ли господин путникам совет и ночлег? - спросил его сириец.
  Еврей ответил утвердительным кивком головы и сказал:
  - Прошу пожаловать к нам. - Затем, обратившись к старому еврею, добавил: -
Ты бы, Янкель, прекра-тил на время свое пение: не всякому оно понравится.
К нам приехал просвещенный господин.
  Старый еврей открыл свои глаза,, посмотрел на Никодима одно мгновение,
снова закрыл их и продол-жал петь.
  - Войдите, господа! - сказал молодой еврей, отворяя дверь в жилище.
  Никодим передал повод своего мула сирийцу и во-шел в дом. Посередине
первой комнаты стоял боль-шой некрашеный стол, на нем находились/два
высоких глиняных сосуда с узкими горлами, лежал нарезанный белый хлеб, а
кругом стола стояли скамейки. В углу . возвышалась конторка американского
типа с промока-тельной бумагой, густо закапанной чернилами; на ней были
поставлены письменные принадлежности. '
- Вы из России? - спросил еврей, пытливо глядя. на Никодима и уже
по-русски.
  - Да! - ответил Никодим радостно.- А вы тоже из России?
  - Нет, я из Берлина. Я раньше жил в России и был русским подданным. Теперь
уже нет. Но родители мои и сейчас живут в Белостоке.
  - Что же вы здесь делаете?
  - Я состою на службе.
  - У кого же?
  - Нет, это не лицо. Это акционерная компания.
  - Как же называется ваша компания?
  - Она не имеет названия. Это аноним в полном

  смысле слова. Но мы обслуживаем главным образом государственную власть
почти всего мира. То есть'те правительства, разумеется, которые
располагают деньгами.
  - Почему же вы здесь?
  - Здесь находится одно из наших учреждений.
  - Какое?
  - Я не могу сказать. Не имею, собственно, права. Но я вижу, что вы человек
порядочный и можете дать мне слово никому не рассказывать об этом в
течение двух лет.
  - Хорошо. Я дам вам это слово.
  - Слушайте. Я бедный еврей Лейзер Шмеркович Вексельман из города
Белостока, но я делаю важное дело, потому что я еврей. Только еврею
компания могла доверить такое 'дело.
  Он остановился на минуту, опять пытливо глядя на Никодима.
  - В чем же дело?? - удивленно спросил Никодим.
  - Есть разные женщины,- почти шепотом загово-рил снова еврей,- но только
еврей может знать, что такое женщина. И вот мне поручили...
  Он, очевидно, с трудом находил соответствующие важности его положения
слова. Глаза еврея бегали по сторонам.
  - Да,- продолжал он,- здесь за воротами нахо-дятся на полном моем
попечении (не думайте, что тот старый Яикель мне начальник; он должен
только за определенную сумму справлять за меня все необходи-мые обряды;
мне самому некогда тем заниматься;
у меня по горло работы),- так вот несколько жен-щин, которых нельзя было
посадить в тюрьму, но и нельзя было оставить на свободе. Они мужеубий-цы...
  Еврей запнулся, будто сожалея, что он рассказал Никодиму так скоро все.
  Никодим на его слова ответил, желая помочь ему выйти из неудобного
положения.
  - Мне же это неинтересно - пусть акционерная компания. Мы ищем только
отдыха и ночлега.
  - Ах, нет, вовсе нет! - засуетился еврей.- Вы меня не понимаете, это очень
важно: ведь здесь нахо-дится также и ваша жена.
  - Действительно не могу понять,- сказал Нико-дим, широко раскрывая глаза,-
я не женат, а, кроме того, если здесь мужеубийцы, то почему я жив?
  - Ах да!- сказал еврей, почесывая подбородок.- Я забыл вам сказать: ваша
жена особенная. Она тоже мужеубийца, как остальные, но по-другому.
  - Все же, я решительно ничего не понимаю,- возразил Никодим,- но если моя
жена особенная, как вы говорите, то нельзя ли, во внимание к этой
особен-ности, позволить мне взглянуть на нее хотя раз? Где же она, в
другой комнате, что ли?
  - Нет, она вместе со всеми остальными за ворота-ми. Там долина, и они
живут.
  - Какая же'долина?
  - Хорошая долина. Все, что осталось от Содом-ской. Растения, фрукты,
плодородная земля 4- нельзя и сравнить с тем, что у нас. Я думаю, женщины
там хорошо устроились - вы знаете, как умеют устраи-ваться женщины.
  - Да, я знаю,- ответил Никодим,- но, голубчик, нельзя ли мне попасть туда
к ним? Еврей заколебался.
  - Ну, прошу вас,- повторил Никодим.
  - Господин Ипатьев,- сказал еврей, называя Ни-кодима по фамилии, хотя до
того в его присутствии Никодим еще не называл себя,- вы поняли меня,
вероятно? Мне очень хотелось передать вам все, что я знаю, ведь так трудно
знать и не иметь права кому-либо рассказать об этом. Я рассказал, но не
сочтите, что я болтлив. Янкель не должен знать ничего; слугу

                                56

  вашего я вижу первый раз, но кто он? Как же я могу?
  - Вы боитесь, что я расскажу. Но ведь вы же просили меня никому не
Говорить? И я дал слово. Пожалуйста, успокойтесь.
  - Я уже успокоился. Но душа моя будет больна, если я вас пущу туда. Еще
третьего дня один из нас, местный житель, из любопытства, а может, и по
другому чему, прошел к ним (я не заметил как) и боль-ше не возвращался.
Ай-ай, что с ним?
  - Что же с ним могло случиться?
  - Ах, вы не знаете этих женщин. Они так ненави-дят мужчин. Только дурного
и жди от них. Они его замучили до смерти, наверное, а потом съедят.
  - Полно вам! Разве эти женщины - людоедки?
  - О, вы не знаете их!
  - Но все же пустите меня к ним,- просительно повторил Никодим...- Не
беспокойтесь, я вернусь к утру. Скажите, есть у вас бритва? Я оставил свою
в Иерусалиме.
  - Я вас понял! - воскликнул еврей, радуясь, что он действительно постиг
намерение Никодима,- но, ведь если вы пробудете дольше, чем до утра,
борода отрастет. Но не подумали вы и о другом - где же мы достанем платье?
  - Да, не подумал,- сказал Никодим, разочаровы-ваясь в своем плане.
  - Не горюйте,- с самодовольной улыбкой отве-тил еврей,- у меня есть
платья, я кое-что припас:
  этим женщинам присылают их много, а я припрятал, будто знал, что вы
приедете сюда. О, недаром бедного Лейзера всегда считали проницательным
человеком. Еще папаша, когда я жил в Белостоке, говорил мне каждый день:
"Ты, Лейзер, будешь у меня самый умный и полезный ребенок". Садитесь,
господин Ипатьев, я вас побрею. Я люблю помянуть старое - когда-то в
Белостоке, там папаша имеет две собст-венных парикмахерских, мне часто
приходилось бри-вать.
  Через короткое время Никодим преобразился со-вершенно. Вексельман его
начисто выбрил, подзавил ему пряди волос, перерядил в женскую одежду,
вы-брал очень шедшую к Никодиму шляпу - повертел его, повертел и,
удовлетворенный результатами своей работы, сказал: "Готово!"
- Теперь пойдемте,- попросил он, вывел Никоди-ма другою дверью через
вторую комнату наружу, провел узким каменным коридорчиком к калитке,
проделанной в скале рядом с воротами, и остановился около нее.
  - Я... я боюсь за вас,- сказал'он, глядя Никодиму в лицо, причем нижняя
губа у него задрожала,- вы не вернетесь.
  - Вернусь,- уверенно ответил Никодим.
  - Всю ночь я не буду спать и буду стеречь у калит-ки. Когда вам придется
вернуться, вы стукните два раза - я открою сейчас же. Но пусть женщины
этого не видят. Если встретите там нашего слугу - молчи-те, чтобы он не
выдал вас. Берегите себя. Я откры-ваю.
  Он щелкнул, замком калитки с таким видом, ,будто показывал замысловатый
фокус. Калитка отошла не-большою щелью. Никодим ухватил калитку за край,
потянул к себе и прошел туда, в сумрак; дальше нужно было идти ходом,
прорубленным в сплошном камне, ход заворачивал влево.
  Калитка за Никодимом защелкнулась. Первые шаги Никодим шагнул неуверенно,
весьма колеблясь, но потом оправился и смело пошел вперед.
  Коридор кончился. У самого выхода росли больши-ми кустами розы. Они были в
полном цвету. Над ними колыхались пальмы, и тут же легкою струйкою пада-ла
из утеса холодная вода, убегая по каменному же-
лобку вдоль дорожки. Никодим набрал воды в горсти и напился ею, она весьма
освежила его.
  Солнца Никодим за скалами не видел - оно, веро-ятно, было уже недалеко от
горизонта. Но в воздухе не чувствовалось приближения холода. А за кустами,
у дорожки, невдалеке, склоняясь над куртинами и сры-вая цветы, стояла
женщина в белом и пела песенку. Еще дальше Никодим увидел другую, в
голубом. До-лина же, расширяясь, постепенно уходила к смутно различимым
граням.

                                  ГЛАВА ХХХШ

  Ночь в долине.- Мертвый город и деревянная башня.
  Никодим подошел к первой женщине и поклонился. Его поклон выдавал в нем
мужчину, но женщина, должно быть, этого не заметила. Никодим же почув-,
ствовал, что сделал неловкость, стал извиняться, еще больше смутился и
замолчал.
  Первая женщина была очень молода, стройна и вы-сока ростом, одета в белое
легкое платье с нежно-голубым воротником, такими же обшлагами и поясом;
она испуганно взглянула на Никодима светлыми боль-шими глазами. Рот у нее
был маленький, красивый, щеки покрыты слабым румянцем, белокурые буколь-ки
выбивались из-под соломенной шляпы, а чулки и туфли были тоже белые.
  - Вы... сегодня только попали сюда? - спросила она по-французски и
запинаясь от неожиданности.
  - Да, только сегодня... приехала,- ответил Нико-дим, тоже запинаясь. Он
положительно не знал, куда девать руки, и, право, никогда не предполагал,
что так трудно будет держаться в женском одеянии.
  Собеседница оживилась, у
- А здесь найдется для вас очень хорошая комната. Вы англичанка? -
защебетала она.
  - Да, англичанка,- ответил Никодим, пользуясь тем, что он сносно
изъяснялся по-английски.
  - Пойдемте же, пойдемте,- сказала она, беря его за руку, и потащила за
собою.- Я познакомлю вас со всеми.
  И она побежала. Никодим побежал рядом с нею. Она вывела Никодима на
обширную площадку, об-саженную разнообразнейшими, но искусно подобран-ными
цветами. Посередине многими струями, заго-рающимися в последних лучах
солнца, бил фонтан, далеко разбрасывая брызги и освежая ими воздух. На
скамьях, расставленных повсюду, сидели женщины. Их было до тридцати, они
или читали, или занимались рукоделием. При появлении Никодима и его
спутницы головы всех повернулись в сторону пришедших не без любопытства.
  - Наша цветочница привела кого-то,- сказала одна дама, уже почтенная,
вставая и направляясь к пришедшим.
  Глаза всех сидевших при этих словах загорелись, и все заговорили разом
свои приветствия. Но взор Никодима был привлечен только глазами одной из
них, сидевшей у фонтана и глядевшей на него молча. Это была госпожа NN.
Никодим понял, что она узнала его, и со страхом ждал, что будет дальше.
  Госпожа NN вдруг воскликнула веселым голосом:
  - Ах, я знаю, кто это. Это госпожа Ипатьева, из России. Ведь мы
встречались, Нина Михайловна,- обратилась она к Никодиму.
  Никодим только тогда вспомнил, что он не подумал найти себе новое имя. Но
к восклицанию госпожи NN отнесся недоверчиво. Бог знает, может быть, она
хочет посмеяться над ним сначала и потом выдаст его, подумал он.
  Но она совсем не собиралась поступить так. Напро-тив, подошла к Никодиму,
приняла его из рук той,
которую называли цветочницей, и, крепко пожав ему руку, быстро сказала, но
так, чтобы другие не замети-ли:
  - Пожалуйста, твердо ведите вашу роль.
  - Да, мы встречались,- ответил он ей.
  - Мы скоро будем ужинать. Вы разделите с нами первый ужин, а потом
устроитесь здесь,- сказала она и начала знакомить Никодима со всеми
остальными.
  Никодим не мог запомнить их имен и через минуту уже всех спутал. В голове
у него осталось только, что здесь были и француженки, и американки, и
англичан-ки, две или три испанки, две итальянки, одна индуска и одна
японка.
  Делая реверансы, Никодим все же не, переставал думать о том, что его ждет
дальше.
  Дамы, сидевшие на площадке, вскоре стали соби-раться, чтобы идти к ужину.
Они еще не успели привыкнуть к Никодиму и не знали, как лучше обхо-диться
с ним.
  Госпожа NN. уже не оставлявшая Никодима, под-хватила его под руку и повела
в столовую. Дом, куда они вошли, оказался очень обширным. Столовая,
убранная цветами, была в два света, с расписным потолком. Гул шагов и
голосов терялся в комнате где-то вверху и в углах.
  Но обитательницы этого радующего, богатого дома стали почему-то невеселы и
мало разговорчивы. Мол-ча сели они за стол, уставленный различными яствами
и напитками в красивой и невиданной Никодимом посуде, и молча принялись
кушать.
  - Здесь всегда так... тихо и скучно? - робко спро-. сил Никодим.
  - Нет,- сказала госпожа NN. стараясь предупре-дить чей-либо ответ.
  Пожилая дама, назвавшая первую женщину, увиден-ную Никодимом в долине,
цветочницей, играла за столом роль хозяйки: угощала, напоминала то одной,
то другой из сидевших о различных кушаньях, хвалила их.
  Когда подали какое-то мясное блюдо, она сказала, обращаясь к Никодиму:
  - Так как вы только сегодня прибыли и, вероятно, никогда не имели, в
противоположность нам, возмож-ности отведать этого редчайшего кушанья, я
положу первый кусок вам. Через него вы войдете в нашу дружную семью.
  - Ну, не очень-то дружную,- заметила госпожа NN вполголоса.
  - А... что же это за блюдо?.. Это не человеческое мясо? - опять очень
робко спросил Никодим, вспом-нив, что ему говорил Вексельман о пропавшем
слуге. В ту минуту он слова Вексельмана принимал всерьез.
  - Зачем вам знать? - сердито ответила ему поч-тенная госпожа.- Или вы
хотите заводить здесь но-вые порядки?
  Госпожа NN дернула Никодима за рукйв, но он почувствовал, что если возьмет
кусок в рот, кусок этот непременно станет ему поперек горла.
  - Я, право, не знаю... я не могу,- трясясь, как лист, пробормотал Никодим.
  - Вы, должно быть, страдаете вегетариан-ством? - гневно спросила его
почтенная госпожа.
  - Нет... нет... я не страдаю вегетарианством,- попробовал оправдаться
Никодим, но куска все-таки не решился взять.
  Его выручила госпожа NN.
  - Мааате, прошу вас,- сказала она, обращаясь к почтенной даме,- моя
знакомая вовсе не вегетари-анка, но она очень устала с дороги и не совсем
здоро-ва.
  - Как хотите,- отвечала почтенная госпожа,- можете не есть; только знайте,
что завтра этого блю-да я уже не могу вам дать.

  И положила приготовленный кусок на другую та-релку.
  - Я налью вам вина лучше,- сказала госпожа NN и налила ему красного.
  Никодим, отпивая глоток за глотком, успел шеп-нуть своей собеседнице:
   - После ужина мы поговорим?
  - Да! -'ответила она, но так громко, что многие на нее посмотрели.
  Когда ужин кончился и застучали отодвигаемые стулья, госпожа NN отвела
Никодима в темный угол.
  - Разве можно вам здесь с вашей бородой,- вос-кликнула она шепотом и
провела по его подбородку рукой, как бы желая знать, насколько борода
отросла и не представляет ли она уже теперь опасности.- Еще ничего,-
сказала госпожа ј'1,- но ждать безумно. Милый мой, бегите, если знаете
дорогу,- И, сжав страстно его руку, добавила: - И меня возьмите с со-бой,-
вкладывая в последние слова все свое очарова-ние.
  - Да, я не могу здесь оставаться,- сказал Нико-дим,- я обещал вернуться к
утру. Вексельман и слуга ждут меня. Я должен торопиться. И здесь страшно.
  - Торопитесь, торопитесь,- повторила госпожа NN,- если вы не хотите
разделить печальную участь попавшего сюда на днях слуги.
  - Идем,- сказал Никодим,- я знаю дорогу.
  Они вышли из столовой, никем не замеченные. Никодим отыскал знакомую
дорожку и быстро, бы-стро пошел. Госпожа NN едва поспевала за ним. Она
сильно волновалась.
  В наступившей темноте по'звуку падающей воды и сильному запаху роз Никодим
отыскал вход в камен-ный темный, коридор и ощупью нашел калитку. Оты-скав
ее, он стукнул два раза.
  Калитка раскрылась и выпустила их на площадку. Но ничего не было в этой
площадке схожего с тою, на которой Никодим вечером оставил Вексельмана.
  Эта площадка находилась в конце широкой город-ской улицы, обставленной
белыми домами и освещен-ной большими фонарями с молочным светом. Калитку
за Никодимом и госпожою NN запер молодой чело-век - негр в высоком белом
тюрбане, вооруженный холодным богатым оружием.
  - Мы не туда вышли,- с досадой сказал Никодим, отступая к калитке, но негр
загородил ему дорогу с красноречивым жестом, который говорил одно:
  нельзя.
  - Мы пропали,- сказала госпожа NN упавшим голосом.- Наверное, войдя в
долину, вы напились воды из источника у розовых кустов? Зачем вы мне не .
сказали? Теперь нам нет выхода.
  - Не волнуйтесь, я знаю, как спастись,- ответил Никодим твердо, уверенный
в ту минуту, что он непре-менно найдет выход и для себя, и для своей
спутницы.
  Они пошли вдоль улицы, совершенно пустынной, не встретив ни одного живого
существа, и на пути заме-тили дом, освещенный особенно ярко, и доску,
приби-тую на нем у подъезда, где золотыми буквами по черному было
написано: "Нб1е1".
  - До утра нам лучше обождать в городе. Я устал, и вы тоже. Остановимся
здесь,- сказал Никодим госпоже NN.
  Она кивнула головой, соглашаясь. Он раскрыл дверь и, пропустив госпожу NN
в вестибюль, прошел за нею следом.
  Оба они боялись погони и уговорились, откинув излишнюю стеснительность,
ради безопасности пере-ночевать в одной комнате, но Никодим так и не мог
заснуть до утра, а госпожа NN немного поспала.
  Как только стало вполне светло, Никодим разбудил свою спутницу и сказал ей
усталым от бессонной ночи голосом:
  - Больше нельзя спать. Одевайтесь. У меня дур-ные предчувствия: я боюсь
опоздать.
  Госпожа NN быстро оделась. Позвав слугу, Нико-дим, уже переодевшийся в
мужское платье, которое он ночью достал от слуги, расплатился и через
минуту был с госпожой NN опять на улице. Они пошли дальше от отеля,
надеясь выйти к городским воротам. Улица была так же пуста, как и ночью, и
очень скоро к