им СП, но ее мне  тоже  вернули
из издательства. Обе рукописи лежат на столе, так же как и сам  я  лежу  вот
уже четырнадцать лет из тридцати четырех.
     Не пугайся, друг! Я не буду  жаловаться  на  свою  планиду.  Ты  хорошо
знаешь, чего стоит один день такой жизни, к тому же без надежд  на  будущее,
живя на 27 рублей пенсии. Семь из них за квартиру  плачу,  пять  на  курево,
остальные на лекарства и жизнь. Но все это мелочи. Главное же,  это  не  зря
прожить. Ведь я для чего-то рождался на свет! Неужели эти  четырнадцать  лет
я переживал адовы муки для того, чтобы теперь умереть?
     Помнишь, твой Серега бежал к железнодорожному полотну? Уверен,  что  ты
прочитал Амлинского  "Жизнь  Эрнста  Шаталова".  Эрнст  подбирался  к  окну.
Испытал это и я, но пистолет дал осечку. На второй заход не хватило  сил.  А
скорее всего струсил. После такой  щекотки  в  черепке,  видимо,  включаются
какие-то  новые  клетки,  которые  заставляют   искать   выход,   чтобы   не
существовать, а жить. Если можно, разреши, я пришлю тебе  свои  рукописи.  Я
уверен, что ты не покривишь душой и скажешь то, чего они  заслуживают.  Твой
суд будет самым справедливым в этом мире. Пойми  меня  правильно.  Жить  без
надежды и цели в моем положении бесполезно Все  время  лежу,  иногда,  когда
чуть-чуть терпимо, сижу. Тогда из окна видны кусок неба и ломоть улицы.
     Г. Ярцево, Анатолий Ш.".

     "Я не нахожу слов, чтобы передать вам чувство  искренней  благодарности
и восхищения. Обещаю, что буду стараться делать все, чтобы найти свое  место
в жизни и быть полезной людям.
     Мне двадцать лет, ровно столько, сколько было вашей Тане. Уже пять  лет
я прикована к постели. Прикована  навсегда,  навек.  Место  в  жизни...  Нет
надобности объяснять вам, что это значит для меня. Своей повестью  и  жизнью
вы вселили надежду.
     Альбина К., Ивановская обл.".

     Нет, эти письма не пришли одно за другим,  в  одной  пачке.  Я  нарочно
подобрал их и расставил в таком порядке. Это из почты  одной  недели  -  683
письма. Я не привожу здесь ответов, которые дал на  все  эти  письма.  И  не
потому, что ответы эти носят очень личный характер.  Нет.  Я  приглашаю  вас
подумать над этими человеческими документами. Может быть,  они  откроют  вам
доселе неизвестную жизнь. И еще:
     "В возрасте четырнадцати лет я заболел и после  длительного  пребывания
в больнице на всю жизнь остался инвалидом. Передвигаюсь только с  костылями.
Некоторые люди смотрят на меня как на заморского зверька, а  старушки  ахают
и крестятся. Временами рождается  такое  чувство,  что  ушел  бы  от  людей,
закрылся бы где-нибудь и никогда не встречался с ними. Ну а как  без  людей?
Мне двадцать лет, начальную школу я закончил в своей деревне, и дальше  надо
было идти учиться в соседний поселок за сорок километров. В  общежитие  меня
не приняли, в школу тоже не принимали. Мол, инвалидам не место в  нормальной
школе. Но после продолжительной тяжбы в роно и облоно в школу меня  приняли.
Жить пришлось  на  частной  квартире,  за  километр  от  школы.  С  большими
трудностями, но я закончил десять классов. Многое передумал в эти годы.  Где
же он, гуманизм, о котором у нас кричат на всех перекрестках? Или  к  таким,
как я, он не подходит?
     Поступил  учиться  в  техникум,  но  заболел  и  закончить   не   смог.
Выздоровев, решил устроиться на работу, но  это  оказалось  не  так  просто.
Везде я слышал: "Не можем, не имеем  права  брать  инвалидов".  "Иди  в  дом
инвалидов, там тебе найдут дело". И все время приводили в пример  Корчагина,
Мересьева.
     Поймите меня, я не хочу в дом инвалидов! Я хочу  работать,  иметь  свою
семью, жить свободным  человеком.  Только  после  восьми  месяцев  мытарств,
когда  газета  "Новгородский   комсомолец"   опубликовала   статью   "Барьер
равнодушия", мне предложили работу на  полставки  в  библиотеке.  Ничего  не
поделаешь, выбора нет, а жить-то нужно. Целый год дружил с девушкой,  а  она
вышла замуж за другого. У меня нет друзей, не  успел  ими  обзавестись,  нее
время по больницам, да и большинство людей таких, как я, обходят стороной.
     Как мне жить, посоветуйте, пожалуйста.
     Володя Д.. Новгородская обл.".

     "Товарищ Титов!
     Спасибо вам! Я хочу это сказать так, как бы сказал это вам  Егорыч  или
кто другой из вашего произведения. В вашей повести  я  нашла  то,  что  сама
пережила и переживаю, ту физическую и моральную  боль,  которые  так  хорошо
известны вам. У меня не все так  хорошо  получается,  как  хотелось  бы.  По
сравнению  с  вашим  мое  несчастье  небольшое,  но   всю   жизнь   пришлось
перестраивать. Девочкой одиннадцати лет я пережила  трагедию.  Три  года  не
поднималась с постели, была закована в гипс.  Все  эти  и  последующие  годы
продолжала учиться в школе, училась хорошо, неизменно  избиралась  комсоргом
класса. По  окончании  десяти  классов  решила  поступить  в  Благовещенский
медицинский институт, потому что с медициной была знакома уже десять лет,  и
не как-нибудь, а на своей шкуре практику познавала. Но в  приемной  комиссии
"полюбовались" моей ногой и сказали, что принять меня  не  могут.  Это  меня
очень морально надломило. Но на следующий год  поступила  в  университет  на
биологический факультет, думаю, что хоть как-то буду  связана  с  медициной.
Вышла замуж. Родила на свой страх и риск. Мальчишке моему уже пять лет.  Вот
так и живу. Еще раз спасибо за повесть. Верю,  она  многим  поможет  обрести
себя.
     Варя Е.. г. Якутск".

     "В пятом классе меня посадили за одну парту с мальчишкой. Мы  оба  были
отличники, быстро нашли общий язык, после уроков шли  вместе  домой,  вместе
готовили  уроки,  читали  книги.  Он  увлекался  марками,  я  открытками   с
артистами. На зимних каникулах мы ездили в Одессу, Севастополь, в  Москву  и
еще больше сдружились.  Мы  ведь  уже  взрослые,  сейчас  учимся  в  восьмом
классе. О нашей дружбе узнали одноклассники и стали подсмеиваться над  нами.
С тех пор  его  словно  подменили.  Он  перестал  со  мной  здороваться,  не
замечает меня. Что случялосъ с ним? Я вижу,  что  теряю  верного  друга,  но
поделать ничего не могу. Мне сейчас так тяжело. Ответьте  мне,  что  же  мне
делать? Не считайте меня глупой девчонкой, ведь эго так  серьезно,  особенно
в нашем возрасте.
     Оля С, г. Саратов".

     "Здравствуйте, Владислав Андреевич!
     Это опять пишу вам я, Галя Б.  Во-первых,  хочу  поблагодарить  вас  за
ваше письмо. Получив его, я была очень рада и  осталась  довольна  ответами.
Особенно запало в памяти: зри в корень! Внешнее часто обманчиво.  Не  хотела
отнимать у вас время, но снова пишу. Вы писали, что людям нужно верить,  что
без этой веры можно зачахнуть. Я сама знаю, что людям нужно веоить, иначе  и
тебе никто не поверит. Вот какая история: дружила я  с  парнем,  он  говорил
мне разные слова, я не верила, он  злился,  убеждая,  спрашивал,  почему  не
верю.  Когда-то  давно  у  меня  была  неудачная  любовь.  Тогда  мне   тоже
говорились такие же слова. И все оказалось ложью. Ложь поджидала меня  и  на
этот раз. Он уехал и даже не ответил ни на одно из моих писем.  Мы  живем  с
девушками в общежитии и часто спорим  по  этим  вопросам,  и  всегда  каждый
остается при своем мнении. Тот, кто не обжегся в жизни, -  верит,  тот,  кто
обжегся,  -  не  верит.  Трудно  нам  разобраться   в   этом.   Посоветуйте,
пожалуйста.
     Павлодарская обл.. Чидерты".

     "Чтобы вам было яснее, кто  я,  напишу  сразу.  Я  Большакова  Анна  А.
Работала кладовщиком в ЖКО, имею двух сыновей, есть муж, сейчас  второй  год
на пенсии, получаю 36 рублей.
     Не думайте, что я вас жалею. Нет. Я даже  немного  рассердилась,  когда
дочитывала повесть. Это что значит - бежать под поезд! Это что  за  слабость
такая!
     Недавно мне сделали трудную операцию  на  желудке.  Врачи  скрывают  от
меня, но разве можно так обмануть, чтобы совсем ничего не  знать.  Жить  мне
осталось мало. Часто говорят, что безвыходных  положений  нет,  оказывается,
есть... Никто никогда не видел, чтобы я плакала, и не  увидит,  наверное.  Я
завидую  вам,  я  радуюсь  вашему  мужеству.  Человек  должен  быть   всегда
человеком. Детей я воспитывала правильно, у них  не  будет  повода  сказать,
когда меня не станет, что я была плохой матерью. Правда, они  еще  малы,  и,
может, обидятся, что рано ушла от них, но это уж не моя  вина.  Старший  мой
сын, Павлуша, учится в седьмом классе, иынче  вступил  в  комсомол,  комсорг
класса. И Саша хороший мальчик. Вы и ваша повесть нужны им, моим  мальчикам.
Спасибо вам за нее.
     Г. Еманжелинск".

     "Вместе с героями вашей повести я страдал, боролся, побеждал.  Я  вновь
пережил то, что мне пришлось пережить за  четыре  года  болезни.  И  всегда,
когда не было сил уже бороться, к  тебь  на  выручку  приходят  люди.  Чужие
люди, которых не замечал, но которые были рядом с тобой. Жить второй раз  не
каждому дано, когда чувствуешь даже  вкус  воздуха  и  как-то  по-особенному
ощущаешь тепло солнечных лучей и видишь молодую зелень в утренней  росе.  Мы
знаем с тобой это.
     Твоя повесть написана кровью сердца. Не может так писать  тот,  кто  не
пережил всего этого сам. Как мне хочется  некоторых  равнодушных,  бездушных
заставить  прочувствовать  ее  так,  чтобы  поняли  вкус  жизии,   здоровья,
счастья. Жизнь прекрасна}  И  то,  что  она  действительно  прекрасна,  меня
останавливало от всяких необдуманных шагов.
     Когда я кончил читать повесть, первое, что пришло мне в голову,  -  это
мысль, что книжка эта о настоящих людях. Без громких фраз и  красивых  слов.
Все просто и в то же время сложно, как сама жизнь. И действительно,  сколько
хороших людей вокруг вас. Их  искать  не  надо,  они  сами  придут  к  тебе,
случись беда или осложнения в жизии.
     Виктор Уланкин, ЧИАССР, г. Грозный".

     "Здравствуйте, Сережа!
     Вы очень помогли мне. Я с  детства  почему-то  не  любила  жизнь.  Меня
ничего не радовала Может быть, это удивит вас, но так оно и было.  Мне  даже
жить порой не хотелось. Сама  не  знаю,  отчего  у  меня  такое  настроение.
Может, потому, что у  меня  нет  отца  и  было  два  отчима.  Самое  большое
желание - иметь отца. Я не маленькая, мне  уже  двадцать  семь  лет,  а  вот
желание это не проходит. Много несправедливостей пришлось увидеть  в  жизни.
И негодяев много. Иногда думаешь: ну почему живет этот негодяй на  свете,  а
мой папа погиб? Зачем он отдал  свою  жизнь?  Ведь  у  него  была  я.  Много
думала, плакала, и шальные мысли лезли в голову.
     Я работаю. Работа связана с воспитанием  ребят.  Совершенно  по-другому
взглянула я теперь, когда прочитала вашу повесть,  и  на  свой  труд,  и  на
жизнь, и на ребят. Главное, я нужна им, понимаете, нужна, я вижу это  по  их
глазенкам. А раньше не замечала этого. Мне хочется сделать  для  них  что-то
хорошее-хорошее, и я знаю теперь: это хорошее не пропадет даром,  оно  будет
жить.
     Г. Тула, Галя О.".

     "Мне восемнадцать лет, в прошлом году без  троек  я  окончила  на  дому
десять классов. Я плохо вижу, плохо владею руками. Я  пережила  и  переживаю
все то, что пережилн вы в свое время. Выхожу  ли  я  за  ворота,  еду  ли  в
больницу - везде встречаю в глазах прохожих жалость и страх  или  шепот:  "И
чего путается под ногами!" Или вопрос: "Девочка! Почему ты так ходишь?"  Или
восклицание: "И зачем на свет рождаются вот  такие!"  Или:  "Скорей  бы  бог
тебя прибрал" и т. д. и т. п. Очень тяжело слышать  такое,  и  не  раз  мною
владела мысль свести последние  счеты  с  жизнью  и  этим  самым  освободить
родителей от такой обузы и каждый раз не решалась сделать  это,  потому  что
меня постоянно окружала забота  моих  преподавателей  и  одноклассников.  Но
после выпускного бала я пошла к железнодорожному полотну и  опять  вспомнила
близких людей, родных и...
     Если  у  вас  будет  немного  свободного  времени,  напишите   мне.   С
комсомольским приветом В.. Московская обл.".

     "Здравствуйте, Владислав!
     Вам пишет  врач-хирург.  Дело  в  том,  что  моя  профессия  неожиданно
столкнула меня с очень интересным и, я бы сказал,  героическим  человеком  -
Ириной Борисовной Триус. Вам, как многим  другим,  наверное,  незнакомо  это
имя. Вот об этом я хочу написать, и не только об этом.
     Ирине  сейчас   немногим   более   сорока   лет.   По   профессии   она
инженер-путеец, после окончания института работала  в  одном  из  московских
депо. Трагедия этой прекрасной  женщины  заключается  в  том,  что  тяжелая,
неизлечимая болезнь костей  таза  вот  уже  семнадцать  лет  крепко-накрепко
держит ее в постели. Это ее-то, слабую женщину?  Ничуть  не  бывало!  Подвиг
этой маленькой и такой слабой на вид Ирины в том, что она Человек с  большой
буквы. Сильная духом и, несмотря  на  физические  страдания,  жадно  любящая
жизнь и людей. Когда с  ней  случилось  несчастье  и  она  не  могла  больше
работать  по  своей  специальности,  Ирина,  закованная  на  долгие  годы  в
гипсовую кровать, через боль и муки, нашла в себе силы  закончить  еще  один
институт, изучить  несколько  иностранных,  языков,  заниматься  с  больными
детьми и была общей любимицей  большого  и  дружного  коллектива  больных  и
сотрудников  отделения,  в  котором  она  лечилась.  Многочисленные   друзья
помогли  ей  найти  работу,  которую  она  полюбила  всей  душой  и  которая
составляет главный смысл  ее  жизни.  С  друзьями  Ирине  повезло,  это  они
украшают ее жизнь, в трудную минуту помогают  ее  престарелым  родителям  (о
которых, кстати, можно написать целую книгу), друзья являются тем  мостиком,
который крепко-накрепко связывает ее с жизнью  всей  страны.  Для  нее  даже
была устроена специальная передача по Центральному телевиденью,  и  она  как
бы наяву побывала вновь в своем родном депо.  Пионеры  одной  из  московских
школ вывезли ее прямо с кроватью в зимний  подмосковный  лес,  и  она  снова
увидела чудную нашу природу, которую так сильно любит.
     Теперь о главном.  Несколько  лет  назад  Ирина  Триус  начала  писать.
Вначале это были небольшие статьи и очерки  в  газете,  затем  в  1965  году
вышла ее первая книжка "Спасибо вам, люди".  Я  только  закончил  читать  ее
большую рукопись "Жить стоит", которая уже принята издательством.
     Казалось бы, человек в несчастье получил  довольно  много,  и  это  уже
счастье. Но у Ирины есть еще одно качество. Я имею в виду активное  служение
и помощь людям, которые, как и она, попали в беду. На страницах печати  и  в
частной переписке с многочисленными ее корреспондентами Ирина  и  ее  друзья
стараются  обратить   внимание   общественного   мнения   на   необходимость
привлечения к  общественно  полезному  труду  инвалидов,  особенно  молодого
возраста. В этом плане  эта  проблема  приобретает  социальное  звучание.  В
своих статьях и книгах Ирина приводит многочисленные примеры молодых  судеб,
отчаявшихся в жизни и стоящих на грани ухода из  нее,  но  которые  нашли  в
себе силы вновь стать полноценными людьми благодаря учебе, привлечению их  к
труду и дружескому участию окружающих. Это очень важное и трудное дело.
     Зачем я все это вам пишу? Я не буду говорить громких фраз о вас  как  о
личности и о вашей повести. Мне нравится все.  Поэтому  я  решил,  если  это
возможно, помочь Ирине приобрести такого союзника, как вы, в ее  благородном
и очень нужном стремлении сделать всех людей счастливыми. Я  пишу  это  вам,
так как лучше вас вряд ли кто это поймет.
     Всего вам самого доброго!
     Москва. Друянов Б ".

     У Гете есть слова: "Если  есть  что-нибудь  более  могущественное,  чем
судьба, это - мужество ее непоколебимо перенести".
     Судьба и мужество... Об их вечном борении написано  и  сказано  немало.
Больше, наверное, чем о природе трусости.  Но  героический  поступок  -  это
все-таки  не  альтернатива  трусливого  поведения.  Я  вижу  альтернативу  в
обычной   человеческой   порядочности,   проявляющейся   в   самых   сложных
обстоятельствах. Поступать порядочно, поступать так,  как  требуют  интересы
дела, интересы коллектива, - в этой  вовсе  негероической,  обыденной  линии
поведения и кроются, по-моему, истоки тех поступков,  которые  поражают  нас
своей обыденностью.
     Иной раз мне хочется вместо ответа запечатать в конверт  письмо  одного
читателя и послать его  другому.  Но  что-то  останавливало  меня  поступить
подобным образом. Скорее всего, в памяти повисло то самое первое  письмо  из
этой подборки, дикое по своей циничности, ни во что  не  верящего,  упавшего
на самое дно человека, злое,  оскорбительное  для  людского  достоинства.  Я
боялся, а вдруг на  то  письмо,  что  пошлю  озлобленному  человеку,  тот  -
нашедший мужество для борьбы,  -  получит  подобный  циничный  ответ.  Много
трудных минут, горьких раздумий принесло мне то письмо Олега  Н.  из  Керчи.
Как пойдет  дальше  по  земле  этот  человек,  душа  которого  почернела  от
озлобления, от трудной судьбы, сплошного разочарования и неверия? Я  имею  в
виду не его физический недостаток, полученный в результате какой-то  травмы.
Вы убедились, что есть жизненные ситуации и посложней, чем  у  Олега.  Какой
след останется после него? Чем утешит он сам себя у того порога, за  которым
начнется небытие? Ведь не сможет же он сказать, что честно  жил,  боролся  в
меру сил, как подобает человеку, стремился к добру, непоколебимо нес  судьбу
свою и  не  опускался  до  скотского  положения.  Кто  останется  на  земле,
согретый его теплом, с доброй  памятью  и  благодарностью?  Никому  не  надо
доказывать, что любому инвалиду жить  значительно  сложней  и  трудней,  тем
здоровому человеку. Из  этого  следует,  что  каждый  должен  быть  хотя  бы
чуть-чуть мужественнее любого смертного, чуть-чуть настойчивей в  достижении
намеченной цели, если хотите, сильней, устойчивее к всевозможным соблазнам.
     На заре Советской власти  наше  законодательство,  очевидно,  не  имело
необходимых данных о жизни инвалидов (да и откуда знать!  В  царской  России
они были предоставлены  самим  себе,  нищенствовали  и  бродяжничали)  да  и
достаточными средствами молодая  республика  не  располагала,  и  получилось
так,   что   некоторая   категория   инвалидов   ве   располагает   пенсией,
обеспечивающей прожиточный минимум. При  Советской  власти  появилась  новая
группа инвалидов - инвалиды Великой Отечественной войны. Не все решено  и  с
ними, но инвалиды труда и особенно детства живут  в  бситее  неблагоприятных
условиях. Частичное решение этой проблемы предлагает  И.  Триус,  а  ней  же
пишет в своем письме доктор Друянов. У нас в стране существует широкая  сеть
благоустроенных  домов  инвалидов.  Но  как,  скажите  на  милость,  жить  и
работать в нем пятнадцати-двздцатилетнему парню,  как,  скажите  пожалуйста,
оторвать его от семьи, близких, друзей, от привычной обстановки  (что  очень
важно для любого инвалида), от родных мест? Не проще  ли  сделать  так,  как
предлагает Триус? Ведь  даже  человека,  навсегда  прикованного  к  постели,
можно обучить какому-либо посильиому ремеслу и приобщить  его  тем  самым  к
задачам, которые решает весь наш народ. И дело даже не в  том,  что  человек
получит  дополнительный  источник  существования  (что  само  по  себе  тоже
важно), у него появится цель жизни, он не  будет  чувствовать  себя  лишним,
обузой для родных и  общества,  инвалид  может  жить  полнокровной  трудовой
жизнью.
     О важности этого  вопроса,  о  срочной  необходимости  его  решения,  я
думаю,  не  требуется  дополнительных  доказательств,  хотя  в  Министерстве
социального обеспечения они, очевидно, нужны.
     В конце  1966  года  меня  познакомили  с  Леней  Колосовым  -  высоким
жизнерадостным парнем, комсоргом завода имени Ленина (теперь  Леня  работает
парторгом). Однажды он видел, как я, зажав в  зубах  карандаш,  писал.  Леня
долго ходил по комнате, цепляясь  головой  за  люстру,