сказали?
      - Я говорю, как же это могло случиться? Красный Луч  (вероятно  подняв
голову и поведя в сторону  рукой).  Коллектив  недосмотрел...  проглядели...
Придется наказать виновных... Так как насчет вашего приезда к нам?
      - Мы позже договоримся... (Положил трубку). Рита. Ну что?
      - Бандитка, э-э-э... аферистка. В милицию надо позвонить.
     Таня. Папа, ее в тюрьму посадят?
      - Надо бы... Рита. Такая симпатичная... Жалко.
      - А мне за тех детишек обидно! Не денег жалко. С  ложью,  с  подлостью
встретились! Ждали, мечтали, радовались, а тут... В душу каждому...  Ну  как
можно?! Черт знает  что  такое!  Сколько  людей  живут  трудно,  сложно,  но
честно. А та... Откуда только берутся такие выродки!

     "Уважаемый Владислав!
     Спасибо вам! Вы мне вернули любовь к жизни, веру в нее. Прочитала  вашу
повесть и подумала, что только такие маленькие  люди,  как  я,  могут  из-за
пустячных неудач считать себя  несчастными,  плыть  по  течению,  ничего  не
желать, полагая, что все хорошее осталось  позади-Теперь  я  хочу  смеяться,
видеть людей, хочу просто, без цели, бродить по городу. У нас ведь  красивый
город, и уже весна. Благодарю вас за все.
     Ташкент. Алла Р.".

     "Пишет вам комсомолка двадцатых годов. Я  выросла  в  горняцкой  семье,
была работницей на шахте. На заре первых пятилеток земляки-углекопы  избрали
меня депутатом местного Совета. Я была дружна тогда с  Алексеем  Стахановым,
Никитой Изотовым, Александром Степаненко, не раз и не  два  мне  приходилось
беседовать с ними о смысле жизни, о  цели,  об  идеалах  рабочего  человека.
Сейчас я, как  принято  говорить,  на  заслуженном  отдыхе,  живу  вдали  от
крупных промышленных  центров,  но  прочитала  вашу  книгу  и  словно  вновь
вернулась  в  свою  кипучую  трудовую  молодость,  в   чудесную   страну   -
Комсомолию.
     Я  знаю,  товарищ  Титов,  что  "Всем  смертям  назло..."  -   это   ве
беллетристика в обычном смысле  слова.  Каждый  шаг  ее  персонажей  выверен
самой жизнью,  соизмерен  с  искренностью  ваших  убеждений,  освещен  вашей
комсомольской совестью. Земной поклон  вам  за  это  от  тех,  кого  "водила
молодость в сабельный аоход".
     Матюшинская, Казахская ССР".

     "Я вам пишу, хоть вы и не знаете меня. Я - французская студентка,  живу
и учусь в городе Тулузе. Русский язык изучаю с пяти лет.  Я  прочитала  вашу
повесть на французском языке, а сейчас  достала  русский  журнал  и  пытаюсь
осилить ее в подлиннике. Я взволнована всем тем, что вам пришлось  пережить.
Очевидно, подобное возможно только в той стране,  в  которой  вы  живете.  В
обществе с гуманными идеалами. Я хочу сказать вам, что  в  мире  есть  люди,
которым вы нужны и которые думают о вас. Считайте и меня своим другом.
     Даниэль Кларк, Тулуза, Франция".

     "Дорогой мой Слава!
     Сердечное спасибо за теплое, хорошее письмо, за драгоценный  подарок  -
твое произведение.
     Да, ты прав, Слава. Проводив своих питомцев из  стен  школы  в  большую
жизнь, учитель еще долго мысленно  шагает  рядом  с  ними  по  их  жизненным
тропам, радуясь их успехам, печалясь их горестями или неудачами.
     Твоя  судьба,  дорогой  Слава,  конечно,  исключительна.  "Суметь  жить
тогда, когда жизнь  становится  невыносимой,  сделать  ее  полезной"  -  это
судьба славных, мужественных, героических,  никогда  не  уходящих  из  жизни
людей, так как подвиги никогда не уходит в прошлое, как  не  умирают  герои.
Восхищаясь твоим мужеством, нельзя не полюбить горячо, не преклонить  колени
перед твоей верной подругой Ритой. Оба вы настоящие советские люди,  каждого
из вас можно назвать Человеком с большой буквы. В  вас  понятие  советского,
социалистического гуманизма нашло свое ярчайшее, совершенное выражение.
     С захватывающим интересом читала  повесть.  Умело,  ярко  дани  главные
герои - Сергей, Таня, Егорыч и др. На твоей книге, на твоей  жизни  и  жизни
героев повести будут учиться мужеству,  человеколюбию,  оптимизму  поколение
за поколением.
     Надо видеть загорающиеся восторгом глаза детишек,  когда  при  изучении
романа Н. Островского "Как закалялась сталь" говоришь им о  твоей  книге,  о
тебе, нашем земляке, ученике, когда-то сидевшем за  партой  в  нашей  школе,
чтобы понять и оценить, какую любовь окружающих обрел ты...
     До свидания. Желаю вам самого наилучшего.
     Твоя  учительница  Клавдия  Алексеевна  Чеботарева.  Добринка  Липецкой
обл.".
     P. S. Слава, райбиблиотека проводит читательскую конференцию  по  твоей
повести.  Я  выступаю  по  вопросу  "Художественные  достоинства   повести",
Несколько позже проведем конференции в школе".

      .. - Иди к доске, Слава Титов. Я вынуждена была поставить тебе  двойку
по сочинению. Грамматических ошибок нет, но ты не раскрыл  образа  Данко  по
рассказу М. Горького "Старуха Изергиль". Почему ты думаешь, что  человек  не
может вырвать из груди сердце?
      - Потому что тогда он сразу умрет.
      - Но  это  же  символ,  понимаешь  -  символ!  Это  готовность  одного
человека пожертвовать  всем,  даже  самой  жизнью,  ради  жизни  других.  Ты
написал, что сердце не лампочка и не свеча и гореть оно не может.  Это  тоже
символ. Хорошие  дела  человека  всегда  остаются  в  добрей  памяти  людей,
помогают им  стать  лучше,  чище,  мужественнее,  то  есть,  короче  говоря,
освещают им их жизненный путь. Чего ж тут не понять?! Придется тебе  сегодня
остаться  после  уроков  и  повторить  пройденный  материал.   Возьми   свое
сочинение и перепиши его...
     "Мы прочитали о вас и вашей книге  в  "Литературной  газете".  Поражены
вашим мужеством и настойчивостью  в  достижении  поставленной  цели.  Только
человек такой великой страны, как ваша,  способен  на  подобное.  Мы  помним
советских солдат, освободивших  нашу  родину  от  фашистских  поработителей.
Гордимся тем, что свое мужество они достойно передали своим сынам.
     Желаем  вам  здоровья,  больших  успехов  в  литературном   творчестве.
Приезжайте к нам, в наш  прекрасный  город.  Встретим  как  самого  дорогого
гостя.
     Ваши Иозеф и Юлия Лойчак, Нове-Замки, Чехословакия".

     "Я живу в мире, отличающемся от  того,  в  котором  вы  имеете  счастье
жить. Я воспитан на других  идеалах  и  принципах.  Порой  всем  нам  трудно
понять и объяснить поступки, которые совершают ваши люди. Если  бы  о  вашем
поступке было рассказано на страницах газеты или при помощи радио  и  в  той
манере и стиле, как это делается, я бы со всей  откровенностью  заявил:  это
пропаганда. Но,  прочитав  вашу  книгу,  я  не  мог  не  поверить,  что  это
действительно взято из жизни, вырвано цельным и колоритным куском. Не  знаю,
пишете ли вы еще что, но мне кажется, у вас есть  дар  воспроизведения  мира
во всех коллизиях и взаимосвязях.
     Я приветствую и благодарю вас.
     Сандерс Бартлоу, Лондон, Великобритания".

     "Раньше  меня  называли  сентиментальной.  Но,  странно,   читая   вашу
повесть, у меня не появилось слез. Только какой-то комок сжимает сейчас  мне
горло, когда пишу эти строки. Наверное, я сама сжилась с вашими  героями,  с
их горем и радостью, с их болью и счастьем. А их любовь  мне  представляется
как горящее сердце Данко. Это не красивые слова. Нет! Ведь это  сама  жизнь,
ведь это так на самом деле.
     Очень пошлы и  бедны  люди,  утверждающие,  что  любви  нет,  что  люди
совершают героические поступки только из-за страха.
     Часто спорю с такими людьми. У меня много  аргументов  в  этих  спорах.
Подвиги советских людей в годы войны, совершаемые по  чувству  долга,  из-за
любви к своей Родине, к жизни. Теперь у меня есть еще ваши герои.
     Часто задаю себе вопрос: "А смогла бы я так? Как Сергей  или  Таня?"  И
не нахожу ответа. Может, я трусиха? Вот и сейчас,  прочитав  повесть,  опять
поставила такой вопрос. Не знаю, смогла бы я быть такой или нет, но  знаю  и
верю в людей, окружающих  меня:  они  смогут.  Сколько  замечательных  людей
встречается в жизни. И зачастую ничего в их виде нет  такого,  что  отличало
бы от всех.
     Желаю вам больших успехов во всех ваших делах.
     Богуслава А.. Лит. ССР, Эйшишкский р-н".

     "Здравствуйте, дорогие мои Сережа и Таня!
     Мне  очень  хочется,  чтобы  ваша  жизнь  была  такой  же,   как   ваша
необыкновенная свадьба, чтобы вас по-прежнему влекло что-то  необыкновенное,
чтобы ярче для вас светило солнце, чтобы быстрее кружилась планета. Читая  о
вас, я плакала. Я плакала оттого, что еще сильнее поверила в то,  что  самое
благородное, самое высокое чувство - любовь -  существует  на  земле.  И  не
только существует, но и помогает  людям  переносить  злые  удары,  усиливает
радость, делает жизнь еще прекрасней. Читая  повесть,  иной  раз  становится
стыдно за себя, и тогда появляется желание  сделать  что-то  хорошее,  чтобы
человек лишний раз улыбнулся, чтобы ему стало  хорошо.  Ваша  повесть  очень
нужна мальчишкам 16 - 17 лет,  которые  считают,  что  много  видели,  много
испытали, и утверждают,  что  никакой  любви  нет,  это  выдумка  несчастных
лириков. Для меня вы слились в одно целое,  и  вас  не  разъединить  никаким
ураганом. Я бы ничего больше от жизни не хотела, если бы  нашелся  на  земле
человек, который стал бы для меня, как Сережа для Тани, а я для него  -  как
Таня для Сережи. Я была бы самой счастливой. Но где он, этот Сережка?  Может
быть, ходит рядом, а я не вижу. Будет очень обидно, если мы  не  встретимся.
Нет, я уверена, встречу его!
     Я обещаю вам, что пронесу свою любовь свято и бережно, оберегая  ее  от
ненужных дрязг и осложнений.
     Алла М.. 10-й кл, г. Харьков".

     "Мы, ваши земляки, очень гордимся вами. Мы  тоже  работали  В  шахте  и
имеем достаточиое представление о жизни шахтеров. Спасибо вам солдатское  за
вашу твердость и настойчивость. Через несколько месяцев  мы  демобилизуемся,
снова пойдем в шахту, продолжим работу и  учебу.  До  армии  мы  работали  в
городах Краснодон, Красный Луч, Антрацит, Ровеньки.
     А найдем ли мы, Владислав Андреевич, себе таких девушек, как ваша  жена
Рита? Лично я сомневаюсь. Наглядные примеры - наши ребята, мои  однополчане.
К каждому второму подойдите я спросите:  пишет  тебе  та,  что  провожала  в
армию и клялась в вечной любви? Ответ будет один -  нет.  Как  можно  понять
нашил йрекрасных, "верных" подруг? Чаще всего, проводив в армию,  она  пишет
год-полтора, и все, хватит!
     Вам очень повезло. Про такую девушку можно с уверенностью сказать,  что
она и десять, двадцать лет, всю жизнь ждала бы. Счастья вам и успехов!
     Владимир Родионов, Кострома".

     "Уважаемый Владислав Андреевич!
     Нас глубоко тронула и ваша повесть,  и  ваша  корчагинская  судьба.  На
вашем примере, идеях вашего произведения  будут  учиться  молодые  строители
социализма и коммунизма не только  в  вашей  великой  стране,  но  и  других
странах мира.
     Нам хотелось бы  предложить  ваше  произведение  болгарским  читателям,
которые в этом юбилейном году воспримут его как  дар  от  любимой  советской
литературы. В связи с этим убедительно просим вас, дорогой  советский  друг,
сообщите нам, выйдет ли в ближайшее  время  эта  повесть  отдельной  книгой,
будут ли какие-нибудь существенные изменения, или  нам  можно  уже  начинать
перевод? Мы были бы вам очень благодарны, если вы не откажете  в  любезности
выслать нам свой портрет для болгарского издания.
     Нам приятно сообщить вам, что ваш рассказ "Раненый чибис" прочитали  по
болгарскому радио и опубликовали в газете "Литературен фронт", органе  Союза
болгарских писателей.
     Желаем дальнейших успехов!
     Директор Дамян Барняков, главный редактор Д. Добрев.
     Государственное издательство "Народна культура". София, Болгария".

     Рукопись  повести  из  Киева  мне  вернули.  Четвертый  номер   журнала
"выстрелил" другим произведением.
     В хитросплетениях домов и  переулков  квартала  имени  Гаевого  звенела
капель, пробивались несмелые  мелководные  ручейки.  Шла  весна  1966  года.
"Четвертый год мыкаюсь со своей писаниной. А  чего  достиг?  Вот  она  опять
передо мной, как в прошлом году, позапрошлом. Может, хватит?  Может,  не  за
свое дело взялся? А может, не надо было забирать из Киева? Пусть  бы  шла  с
добавлениями и изменениями, которых требовал редактор.  Может,  капризничаю?
Может, так надо, все так делают? Ведь согласны же были напечатать, а этэ  же
не районная газета - журнал идет на всю республику, а может, и больше  того.
Может, по недомыслию своему упорствую?!  Но,  как  только  вспоминал  советы
редактора и работу  над  исправлением  повести,  в  груди  вставал  какой-то
глухой протест, и я не мог с ним ничего поделать. И даже сама мысль  увидеть
свою работу в таком искаженном виде претила  и  пугала.  "Нет,  лучше  пусть
пропадет, не увидит света, но переписывать ее не буду! Но,  наверное,  нужны
уступки, без них, может быть, нельзя? К тому же это  первая  работа...  Чего
теперь рассуждать! Может, так, а может,  эдак  -  дело  сделано,  мосты  все
сожжены, точка!"
     А весна, как нарочно, напоминала ту весну, шахтерскую...
     В чистом небе трепетал жаворонок, и  воздух  был  крут  и  пьянил,  как
тогда, у  дальнего  шурфа  шахты  "Северной",  после  смены,  после  пыльной
круговерти лав и штреков, когда, хватнув полной грудью настоянный  на  весне
воздух, на миг замрешь, подставив чумазое лицо солнцу, и где-то внутри  тебя
скворчонком защебечет: вот и все, и больше ничего не надо, пусть  будет  так
и завтра, и послезавтра,  всегда,  всю  жизнь...  И  над  головой  такой  же
жаворонок в небе...
     Рукопись в тринадцатый раз была исчеркана  вдоль  и  поперек.  Странное
действие оказал на  меня  редактор.  Теперь  я  уже  намеренно  и  убежденно
сокращал те сцены из  больничной  жизни,  которые  он  советовал  расширить.
Будто назло ему,  эпизод,  где  Сергей  выпивает,  был  заново  переписан  и
усилен. "Сергей сморщился и, стуча зубами о край кружки, выпил водку.  Влага
опалила желудок..." - выписывал я на белом листе бумаги, а сам  видел  перед
собой редактора и полемизировал с  ним:  "Вот  тебе!  Вот  тебе  "не  примет
читатель!" Вот тебе "не примет!"  И  сам  пьянел  и  от  того,  что  отрывок
получался еще точнее, правдивее, жизненнее, и от зла, которому дал выход.
      А  вскоре  одна  из  местных  газет,  в  общем-то  из   самых   добрых
побуждений, опубликовала обширную статью, в  которой  бойко  излагалась  моя
биография и без всяких обиняков, чуть ли не немедленно,  обещалась  читателю
публикация повести в  республиканском  журнале.  Посмотрел  на  подпись  под
статьей и подивился. И тут поработал киевлянин.
     Статья называлась "Корчагин из города  Луганска"  (тогда  Ворошиловград
назывался Луганском). Много горьких минут  принесла  эта  статья.  На  улицу
стыдно было выходить, со знакомыми неприятно встречаться, будто я сам  нагло
и  громогласно  объявил  себя  человеком  выдающимся  или  присвоил  высокую
награду, принадлежащую другому.
     В этой связи мне хочется сказать еще несколько слов. У нас  вошло,  что
ли, в моду очень часто и как-то очень  легко  и  просто,  как  говорится,  с
ходу, примерять обыкновенного человека к тому, что  живет  в  святой  памяти
народа, является его совестью и гордостью. Я понимаю,  это  обычно  делается
из самых лучших побуждений. Но разумно ли это? Будем чтить труд,  честность,
смелость. А время само поставит все на свое место.
     Весна в тот год несколько померкла для меня,  а  добровольный  домашний
"арест" казалс? невыносимо томительным. Досадно  было  вдвойне.  Я-то  знал,
что в указанном республиканском журнале моя повесть никогда не выйдет.

     "Вашу повесть прочла на одном дыхании, не  отрываясь.  Много  думала  о
вас. Не о вашем подвиге и мужестве  (по  всей  вероятности,  большинство  из
наших людей, советских людей, поступили бы  точно  так),  а  о  той  боли  и
страданиях,  которые  вам  пришлось  перенести.  Говорить   о   литературных
достоинствах  или  недостатках  вашего  произведения  не  могу  из-за  своей
некомпетенции, но у меня есть и своя точка зрения - точка зрения читателя.
     В любом рассказе, повести, романе нам наиболее  близко  и  понятно  то,
что в какой-то степени нами  самими  пережито  и  передумано,  что  созвучно
нашему  настроению  и  помогает  выйти  из  лабиринта  нерешенных  вопросов.
Последнее очень важно.
     Твердо верю в то, что  вы  будете  писать.  Откуда  такая  уверенность?
Позвольте  перефразировать:  "...в  глубоком   понимании   горя,   душевного
страдания,  скорби  таится  огромная  нравственная  сила,  помогающая  учить
других людей мужеству".
     Ю. Третьякова, г. Алма-Ата".

     "Вот уже десять лет, как я прикована к постели. Живу не так,  как  надо
бы, т. е.  бесцельно  и  бесполезно.  Раньше  я  могла  с  кем-то  говорить,
дружить, но в последнее время во мне появилась  злоба  на  всех,  кто  может
ходить,  работать.  Как  увижу,  что  все  ходят,  что-то  делают,  смеются,
разговаривают, а я лежу и ничего не могу делать, так не знаю, что бы  смогла
сделать со всеми, поубивала бы просто. Пробовала писать рассказы, стихи,  но
до конца ничего не дописала. Играть на каком-либо инструменте не могу, да  и
не хочу. Вот и лежу живым трупом, а дальше что будет, не  знаю.  Еще  тогда,
когда  мне  было  семь  лет,  врачи  говорили,  что  я  умру,  но  мне   уже
девятнадцать, а я не умираю и не выздоравливаю.
     Вы побороли болезнь. Скажите, что мне делать?
     Таня Б.. г. Аре, Лат. ССР".

     "Я не хочу  сказать,  что  слезы  -  мерило  достоинства  литературного
произведения. Вовсе нет. Но мне кажется, если написанное трогает до  глубины
души, заставляет еще и еще раз задуматься о  смысле  жизни,  о  человеческом
счастье, вызывает восхищение от чистоты чувств и  силы  характеров,  то  это
несомненная удача автора. Искренне поздравляю вас и желаю дальнейших удач.
     С. Н. Иванова, врач, пос. Рамонь Воронежской обл.".

     "Уважаемый Владислав Андреевич!
     Помогите нам вернуть домой сестричку Иринку.  Нас  бросил  отец,  мы  с
Сашей и Таней остались с мамой. Отец взял с собой  Люду  и  Иринку.  Но  суд
постановил всех детей оставить при маме. Вначале я  думала,  что  наща  мама
плохая, так нам говорили у папы, но когда вернулась к ней, то  увидела,  что
мама очень хороший человек, что она живет только для нас, для  своих  детей.
Но Ира, которая осталась у отца, никак не хочет понять этого, не видит,  что
отец наш плохой человек, потому что ушел от  нас.  Сейчас  отец  женился  на
другой женщине - учительнице. Как же она будет учить  детей,  если  живет  с
таким человеком? Мы не живем с ним три года. И за все  время  он  не  выслал
нам ни копейки. Мы вее очень любим нашу  старшую  еестричку  Иру.  Мы  очень
скучаем по ней и почти каждый день плачем,
     Очень просим вас заставить нашего отца вернуть нам Иру.
     Люда, Саша, Таня, Ворошиловградская обл.".

     "Каждая строчка вашего произведения заставляет думать.  Потому  что  за
ней стоят живые люди, откровенные,  понятные  нам,  читателям.  Почувствовав
это, заставляешь себя глубже всмотреться в жизнь, спросить,  сможешь  ли  ты
быть на месте этих героев, всегда ли  сможешь  быть  таким,  как  они.  Ваша
книга раскрывает образ современника, такого же, как  все.  "В  жизни  всегда
есть место подвигу" - на эту тему мы  провели  литературную  конференцию,  и
каждому участнику хотелось сказать: "Живу, но "того мало! Что я  сделал  для
людей и что смогу еще сделать?" Ведь современник - это  частица  нас  самих.
Некоторые  выступления  на  этой  конференции  запомнятся  на   всю   жизнь.
Становится стыдно за  малодушие,  когда  от  малейших  невзгод  приходишь  в
отчаянье, и начинает казаться, что все потеряно. Жить, жить всегда,  жить  в
борьбе, с каждодневной пользой для людей!
     Учащиеся учетно-кредитнюго техникума, 2-й курс, г. Куйбышев".

     "Здравствуйте, Влади