ом скоро  придется  проглотить  много
разных  гадостей. У Джима,  надеюсь,  хватит выдержки,  но  Глазастик, когда
заденут ее гордость, сразу кидается в драку...
     Я думала, тут дядя Джек не смолчит. Но он и на этот раз сдержал слово.
     - А будет очень скверно, Аттикус? Ты как-то толком не рассказал.
     -  Хуже  некуда,  Джек.  У  нас только и  есть  показания  негра против
показаний Юэлов. Все сводится  к тому, что  один  твердит - ты это сделал, а
другой -  нет, не делал. И, конечно, присяжные поверят не Тому  Робинсону, а
Юэлам... ты имеешь представление об этих Юэлах?
     Дядя Джек  сказал - да, припоминаю  - и стал  описывать Аттикусу, какие
они. Но Аттикус сказал:
     - Ты отстал на целое поколение. Впрочем, нынешние Юэлы ничуть не лучше.
     - Так что же ты думаешь делать?
     -  Прежде чем  меня  разобьют, я  рассчитываю  встряхнуть  присяжных  и
вызвать разногласия... притом  у нас есть  еще  шансы  на  апелляцию. Право,
сейчас  еще трудно  что-либо  сказать,  Джек. Знаешь,  я надеялся,  что  мне
никогда не придется  вести такое дело, но Джон Тейлор прямо указал на меня и
сказал, что тут нужен я и никто другой.
     - А ты надеялся, что минует тебя чаша сия?
     - Вот именно. Но как, по-твоему, мог бы я смотреть  в глаза моим детям,
если бы отказался?  Ты и сам понимаешь, чем это кончится, Джек, и дай им бог
пройти  через  все это  и не озлобиться,  а главное,  не подхватить извечную
мейкомбскую болезнь.  Не  понимаю,  почему  разумные  люди  впадают в буйное
помешательство, как  только дело коснется негра...  просто  понять не  могу.
Одна надежда,  что Джим и  Глазастик со всеми вопросами придут ко мне, а  не
станут слушать,  что болтают в городе Надеюсь,  они мне достаточно  верят...
Джин Луиза!
     Я так и подскочила. Заглянула в дверь.
     - Да, сэр?
     - Иди спать.
     Я побежала к себе и легла. Какой молодец дядя  Джек, не выдал  меня! Но
как Аттикус  догадался, что я подслушиваю? Только через много  лет я поняла:
он говорил для меня, он хотел, чтобы я слышала каждое слово.


Глава 10

     Аттикус был слабосильный, ведь ему было уже под  пятьдесят. Когда мы  с
Джимом  спросили, почему он  такой старый,  он сказал  -поздно  начал,  и мы
поняли: поэтому  ему далеко до других мужчин. Он был  много старше родителей
наших  одноклассников, и, когда другие ребята начинали хвастать - а вот  мой
отец...- мы волей-неволей помалкивали.
     Джим  был  помешан на  футболе. Аттикус о футболе и думать не хотел,  а
если Джим пытался его затащить, неизменно отвечал:
     - Для этого я слишком стар.
     Ничем стоящим наш отец не  занимался. Работал он  в  кабинете, а  не  в
аптеке.  Хоть  бы он водил грузовик, который вывозил  мусор на свалки нашего
округа,  или был  шерифом, или  на  ферме хозяйничал, или работал в гараже -
словом, делал бы что-нибудь такое, чем можно гордиться.
     И, ко всему, он носил очки.  Левым глазом  он почти ничего не видел, он
говорил, левый  глаз - родовое проклятие Финчей.  Если  надо было что-нибудь
получше разглядеть, он поворачивал голову и смотрел одним правым.
     Он не делал ничего такого, что делали отцы всех ребят: никогда не ходил
на охоту,  не  играл  в  покер, не удил рыбу, не пил,  не курил. Он  сидел в
гостиной и читал.
     При таких его качествах мы бы уж хотели, чтоб его никто не замечал, так
нет же: в тот  год  вся школа только и говорила про то, что Аттикус защищает
Тома  Робинсона, и  разговоры эти были самые нелестные. Когда я поругалась с
Сесилом  Джейкобсом,  а  потом  ушла, как  последняя  трусиха, ребята  стали
говорить - Глазастик Финч больше драться не будет, ей папочка  не велит. Они
немного  ошиблись: я не могла  больше драться на  людях, но в семейном кругу
дело другое. Всяких двоюродных и пятиюродных братьев и сестер  я готова была
отдубасить за Аттикуса всласть. Фрэнсис Хенкок, к примеру, испробовал это на
себе.
     Аттикус  подарил нам  духовые ружья, а учить нас  стрелять  не захотел.
Поэтому  дядя  Джек  дал  нам первые уроки;  он  сказал - Аттикус ружьями не
интересуется. Аттикус сказал Джиму:
     - Я бы предпочел, чтобы ты стрелял на огороде по жестянкам, но знаю, ты
начнешь бить птиц. Если сумеешь попасть  в сойку, стреляй их сколько угодно,
но помни: убить пересмешника большой грех.
     Я впервые  слышала,  чтоб  Аттикус  про  что-нибудь  сказал  - грех,  и
спросила мисс Моди, почему грех.
     - Твой отец прав,- сказала  мисс Моди.- Пересмешник - самая  безобидная
птица,  он только поет нам на радость. Пересмешники не клюют ягод в саду, не
гнездятся в овинах, они только  и делают, что поют для нас  свои песни.  Вот
поэтому убить пересмешника - грех.
     - Мисс Моди, наш квартал очень старый, правда?
     - Он существовал, когда и города-то не было.
     - Нет, я не про то - на нашей улице все люди старые. Всего и детей-Джим
да я.  Миссис Дюбоз скоро будет сто лет, и мисс  Рейчел тоже старая, и вы, и
Аттикус.
     -  Я бы  не сказала,  что  пятьдесят  лет  - такая  уж старость,-  едко
заметила мисс  Моди.-Меня, кажется,  еще не  возят  в коляске. И твоего отца
тоже. Хотя, надо сказать, слава богу, что этот мой старый склеп  сгорел, мне
уже не под силу было содержать его в порядке...  да, пожалуй, ты права, Джин
Луиза, квартал наш очень солидный. Ты ведь почти не видишь молодежи, правда?
     - Вижу, мэм,-в школе.
     - Я имею в  виду - молодых,  но уже взрослых. Вы с Джимом счастливчики,
скажу я тебе. Вам повезло, что  отец у вас немолодой. Будь ему тридцать, вам
жилось бы совсем по-другому.
     - Ясно, по-другому, ведь Аттикус ничего не может.
     - Ты его не знаешь,- сказала мисс Моди.- Он еще полон жизни.
     - А что он может?
     - Ну,  например, может  так разумно и толково составить для кого-нибудь
завещание, что комар носу не подточит.
     - Поду-умаешь...
     - Ну, хорошо, а известно тебе, что он  лучший  игрок  в  шашки во  всем
нашем  городе? Ого, на "Пристани",  когда мы были еще совсем  детьми, он мог
обыграть кого угодно и на том берегу и на этом.
     - Да что вы, мисс Моди, мы с Джимом всегда его обыгрываем!
     - Потому что он вам поддается, пора бы понимать.  А известно  тебе, что
он умеет играть на окарине?
     Есть чем хвастать! Мне стало только еще больше стыдно за Аттикуса.
     - Ладно же...
     - Что ладно, мисс Моди?
     - Ничего.  Ты, видно, не умеешь гордиться отцом. Не всякий может играть
на окарине.  А теперь не  вертись-ка  у плотников под ногами. Беги  домой, я
сейчас  займусь азалиями, и мне некогда  будет за тобой смотреть. Еще доской
зашибет.
     Я пошла к нам  на  задворки,  там Джим палил в консервную банку - самое
глупое  занятие, когда  кругом  полно  соек. Я вернулась  в  сад  и два часа
сооружала  крепость   -на  строительство  пошла  автопокрышка,  ящик  из-под
апельсинов, бельевая корзина, стулья с веранды и маленький национальный флаг
с коробки от жареной кукурузы, мне его дал Джим.
     Когда Аттикус пришел обедать, я сидела в крепости и целилась.
     - Ты куда метишь?
     - В попку мисс Моди.
     Аттикус обернулся и увидел мою обширную  мишень  - мисс Моди склонилась
над кустами у  себя в саду. Аттикус сдвинул шляпу на затылок и зашагал через
улицу.
     - Моди,-  окликнул  он,-  хочу тебя предупредить. Тебе грозит серьезная
опасность.
     Мисс Моди выпрямилась и поглядела на меня. И сказала:
     - Аттикус, ты просто дьявол.
     Потом Аттикус вернулся и велел мне переменить позиции.
     _- И чтоб я больше не видел, что  ты  в кого бы то ни было  целишься из
этого оружия,- сказал он.
     А хорошо,  если  б  мой отец  был просто дьявол! Я  стала расспрашивать
Кэлпурнию.
     - Мистер Финч? Да он все на свете умеет.
     - Ну что, что?
     Кэлпурния почесала в затылке.
     - Не знаю я толком,- сказала она.
     А тут еще Джим  спросил Аттикуса, будет  ли  он играть за методистов, и
Аттикус ответил: нет, он  для этого слишком стар  и  может сломать себе шею.
Методисты  хотели выкупить заложенный  участок  при своей церкви  и  вызвали
баптистов  сразиться в футбол. В матче  должны  были  участвовать  отцы всех
мейкомбских ребят,  кроме, кажется,  одного Аттикуса.  Джим  сказал  -  он и
смотреть-то не хочет, но где ему было утерпеть, раз играют в футбол, хотя бы
и любители! Конечно, он пошел, и стоял рядом со мной  и  Аттикусом, и мрачно
смотрел, как отец Сесила Джейкобса забивает голы методистам.
     Один раз в субботу мы с Джимом захватили свои ружья и пошли на разведку
- может, подкараулим белку или кролика. Миновали дом Рэдли, отошли еще ярдов
на пятьсот, и вдруг я вижу, Джим  украдкой  поглядывает куда-то  в  сторону.
Повернул голову вбок и скосил глаза.
     - Ты что там увидал?
     - А вон пес бежит.
     - Это Тим Джонсон, да?
     -- Угу.
     Хозяин Тима,  мистер  Гарри Джонсон,  шофер мобилского автобуса, жил на
южной окраине города. Тим, пойнтер с рыжими подпалинами, был любимцем  всего
Мейкомба.
     -- Что это он?
     - Не знаю, Глазастик. Давай вернемся.
     - Ну-у, Джим, сейчас февраль.
     - Все равно, надо сказать Кэлпурнии.
     Мы побежали домой и ворвались в кухню.
     - Кэл,- сказал Джим,- выйди на минутку на улицу, пожалуйста.
     - А зачем? Некогда мне каждый раз выходить.
     - Там собака, и с ней что-то неладно.
     Кэлпурния вздохнула.
     - Некогда  мне  сейчас  собачьи  лапы перевязывать В ванной есть марля,
возьми сам и перевяжи.
     Джим покачал головой.
     - Этот пес болен, Кэл. Что-то с ним неладно.
     - А что, он ловит себя за хвост?
     - Нет, он  делает вот  так.-  Джим  весь сгорбился,  изогнулся  и  стал
разевать рот, как золотая рыбка. - Он  вот так и идет, Кэл, и, по-моему, ему
это совсем не нравится.
     -  Ты  меня не разыгрываешь,  Джим  Финч?  -  Голос  у  Кэлпурнии  стал
сердитый.
     - Нет, Кэл, честное слово!
     - Этот пес бежит бегом?
     - Нет, он как-то трусит рысцой, только очень медленно. Он идет сюда.
     Кэлпурния сполоснула руки и вышла за Джимом во двор.
     - Никакого пса не видать,- сказала она. Мы повели ее мимо дома Рэдли, и
она поглядела в  ту сторону, куда  показал Джим. Тим Джонсон был  еще  очень
далеко, но он шел к нам. Он двигался как-то вкривь, будто правые лапы у него
короче левых. Я подумала: он как автомобиль, который забуксовал на песке.
     - Он стал какой-то кривобокий,- сказал Джим.
     Кэлпурния  вытаращила  глаза,  потом сгребла  нас  за  плечи  и  скорей
потащила домой. Захлопнула дверь, бросилась к телефону и закричала:
     - Дайте контору  мистера Финча!  Мистер Финч, это Кэл! Как перед богом,
на нашей улице бешеная собака... Да, сэр,  к нам бежит... Да... Мистер Финч,
вот  вам  мое честное  слово...  Тим Джонсон... Да,  сэр...  Хорошо,  сэр...
хорошо...
     Она повесила трубку, мы  стали спрашивать, что  говорит  Аттикус, а она
только головой мотнула. Постучала по рычагу и сказала в трубку:
     -  Мисс  Юла  Мэй... нет,  мэм, с мистером  Финчем  я  уже  поговорила,
пожалуйста,  больше не  соединяйте...  Послушайте,  мисс Юла Мэй, может,  вы
позвоните  мисс  Рейчел, н  мисс  Стивени Кроуфорд, и  у кого  там еще  есть
телефоны на нашей улице? Скажите им: идет бешеная собака! Пожалуйста, мэм!
     Она послушала немного.
     - Знаю,  что  февраль,  мисс  Юла Мэй,  только я  уж знаю, который  пес
здоровый, а который бешеный, не ошибусь. Пожалуйста, мэм, поторопитесь!
     Потом Кэлпурния спросила Джима:
     - А у Рэдли телефон есть?
     Джим посмотрел в телефонной книге и сказал - нету.
     -Да ведь они из дому не выходят, Кэл.
     - Все равно, надо им сказать.
     Она выбежала на веранду, мы с Джимом кинулись было за ней.
     - Сидите дома! - прикрикнула она.
     Мисс Юла  уже  передала  предупреждение  Кэлпурнии всем нашим  соседям.
Сколько хватал глаз, по всей улице двери были закрыты наглухо. Тима Джонсона
нигде  не было видно. Кэлпурния подобрала юбки и фартук и  бегом  кинулась к
дому Рэдли. Взбежала на веранду и забарабанила в дверь. Никто не выглянул, и
она закричала:
     - Мистер Натан! Мистер Артур! Берегитесь, бешеный пес! Бешеный пес!
     - Ей полагается стучать с заднего крыльца,-сказала я.
     Джим покачал головой.
     - Сейчас это неважно,- сказал он.
     Напрасно Кэлпурния ломилась в  дверь.  Никто не  откликнулся, казалось,
никто ее и не слышит.
     Она помчалась к заднему крыльцу Рэдли, и тут на нашу подъездную дорожку
влетел черный "форд". Из него вышли Аттикус и мистер Гек Тейт.
     Гек Тейт был  шериф  округа Мейкомб.  Высокий, как  наш Аттикус, только
потоньше и  носатый. На нем были  высокие  сапоги со шнуровкой, с блестящими
металлическими  глазками, бриджи и охотничья куртка. И пояс с патронами. И в
руках  огромное ружье. Они  с Аттикусом  подошли  к крыльцу, и Джим  отворил
дверь.
     - Не выходи, сын,-сказал Аттикус.-Где он, Кэлпурния?
     - Сейчас уже, наверно, где-нибудь тут,- и Кэлпурния махнула рукой вдоль
улицы.
     - Бегом бежит или нет? - спросил мистер Тейт.
     - Нет, сэр, мистер Гек, его сейчас корчит.
     - Может, пойдем ему навстречу, Гек? - сказал Аттикус.
     - Лучше подождем, мистер Финч. Обычно они бегут по прямой,  но кто  его
знает. Может быть, он повернет,  как улица поворачивает, это  бы дай  бог, а
может, его понесет прямиком на задворки к Рэдли. Обождем немного.
     -  Не думаю,  чтобы  он забежал во двор к Рэдли ,  -  сказал Аттикус. -
Забор помешает. Скорее всего двинется, по мостовой...
     Раньше я думала - у бешеных собак идет пена изо рта, и они очень быстро
бегают, и кидаются на тебя, и хотят перегрызть тебе горло, и все  это бывает
в августе. Если б Тим Джонсон был такой, я испугалась бы куда меньше.
     Когда  на  улице  ни  души  и все затаилось и ждет чего-то,  это  очень
страшно. Деревья застыли  неподвижно пересмешники и те смолкли,  плотники со
двора  мисс Моди куда-то исчезли. Мистер  Тейт чихнул, потом высморкался.  И
взял ружье  на руку. Потом за  стеклом  своей парадной двери, точно в рамке,
появилась мисс Стивени  Кроуфорд.  Подошла мисс  Моди и  стала с нею  рядом.
Аттикус поставил ногу на перекладину кресла и медленно потер ладонью колено.
И сказал тихо:
     - Вот он.
     Из-за поворота показался Тим Джонсон, он плелся по тротуару, огибающему
дом Рэдли.
     - Смотри-ка,-  прошептал  Джим.-  Мистер Гек  говорил, они двигаются по
прямой. А он по мостовой и то идти не может.
     - По-моему, его просто тошнит,- сказала я.
     - Стань ему кто-нибудь поперек дороги - и он кинется.
     Мистер Тейт заслонил глаза ладонью и подался вперед.
     Тим Джонсон двигался черепашьим шагом, но он не играл с сухими листьями
и не нюхал землю. Он будто  знал, куда идет;  будто  какая-то невидимая сила
медленно подталкивала  его к  нам. Он  передергивался,  как лошадь, когда ее
одолевают слепни; то раскрывал  пасть, то закрывал; его кренило  набок и все
равно медленно тянуло к нам.
     - Он ищет места, где издохнуть,- сказал Джим.
     Мистер Тейт обернулся.
     - До смерти ему далеко, Джим, он еще и не начал подыхать.
     Тим Джонсон доплелся до проулка  перед  домом  Рэдли и,  видно, собирал
последние крохи разума, пытаясь сообразить, куда ему теперь податься. Сделал
несколько  неверных шагов и уперся  в ворота Рэдли; хотел  повернуться  - не
вышло.
     Аттикус сказал:
     - Теперь его уже можно достать, Гек. Поторопитесь, пока он не свернул в
проулок - одному богу известно, кто там может оказаться за углом. Иди в дом,
Кэл.
     Кэл  отворила забранную  сеткой дверь,  заперла  ее за собой  на засов,
опять отодвинула  засов  и накинула только  крючок. Она старалась загородить
собою нас с Джимом но мы выглядывали у нее из-под рук.
     - Стреляйте, мистер Финч.
     И мистер Тейт протянул Аттикусу ружье. Мы с  Джимом чуть  в обморок  не
упали.
     - Не теряйте времени, Гек,- сказал Аттикус.- Бейте, не раздумывайте.
     -  Мистер  Финч,  тут надо  бить без  промаха.  Аттикус сердито замотал
головой.
     - Не тяните, Гек! Он не станет целый день вас дожидаться...
     - Мистер  Финч,  да вы поглядите,  где  он стоит! Только промахнись - и
угодишь прямо в окно Рэдли. Я не такой меткий стрелок, вы это и сами знаете.
     - А я тридцать лет оружия в руки не брал...
     Мистер Тент рывком сунул Аттикусу свое ружье.
     - Вот и возьмите сейчас, мне будет куда спокойнее! - сказал он.
     Мы  с  Джимом смотрели как  в  тумане...  Отец  взял ружье и  вышел  на
середину улицы. Он шел  быстро,  а мне казалось, он еле  движется, точно под
водой,- так тошнотворно ползло время.
     Аттикус взялся за очки.
     - Боже милостивый, помоги ему,-.пробормотала Кэлпурния и прижала ладони
к щекам.
     Аттикус сдвинул очки на лоб,  они соскользнули  обратно, и он уронил их
на землю. В тишине  я услышала - хрустнули стекла. Аттикус потер рукой глаза
и подбородок и сильно замигал.
     У ворот Рэдли  Тим  Джонсон, как мог,  что-то сообразил.  Он,  наконец,
повернулся и двинулся дальше по нашей улице.  Сделал два шага, остановился и
поднял голову. И весь одеревенел.
     Аттикус, кажется, еще и вскинуть ружье не успел -  и в тот же миг нажал
спуск.
     Грохнул  выстрел.  Тим Джонсон  подскочил,  шлепнулся  наземь  и застыл
бело-рыжим холмиком. Он даже не узнал, что случилось.
     Мистер  Тейт  спрыгнул  с  крыльца и кинулся  к дому Рэдли. Остановился
возле собаки, присел  на корточки обернулся  и постукал  пальцем себе по лбу
над левым глазом.
     - Вы взяли чуточку вправо, мистер Финч!
     -  Всегда  этим  страдал,-  ответил Аттикус.-  Будь у меня  выбор, я бы
предпочел дробовик.
     Он нагнулся,  поднял очки, растер каблуком в пыль осколки стекол, потом
подошел к мистеру Тейту, остановился и посмотрел на Тима Джонсона.
     Одна за другой  отворялись двери, улица медленно оживала. Вышли из дому
мисс  Моди и мисс  Стивени. Джим  оцепенел.  Я его ущипнула, чтоб сдвинуть с
места, но Аттикус нас заметил и крикнул;
     - Не ходите сюда!
     Потом мистер  Тейт  с  Аттикусом вернулись  к нам  во двор. Мистер Тейт
улыбался.
     -  Я велю  Зибо его подобрать,-сказал он.-Не так-то  много вы позабыли,
мистер Финч. Говорят, этому не разучишься.
     Аттикус молчал.
     - Аттикус...- начал Джим.
     - Что?
     - Ничего.
     - Любо было на тебя смотреть, Финч Без Промаха!
     Аттикус  круто  обернулся,  перед  ним  стояла  мисс  Моди.  Они  молча
посмотрели друг на друга, и Аттикус сел в машину шерифа.
     -  Поди сюда,-  сказал он  Джиму.-  Не  смейте подходить к этой собаке,
понял? Не смейте к ней подходить, мертвая она не менее, опасна, чем живая.
     - Да, сэр,- сказал Джим.- Аттикус...
     - Что, сын?
     - Ничего.
     - Что с  тобой, друг, у  тебя  отнялся  язык?-усмехнулся мистер  Тейт.-
Неужели ты не знал, что отец у тебя...
     - Бросьте, Гек,- прервал Аттикус.- Нам пора в город.
     Они уехали,  а мы с Джимом пошли к дому мисс Стивени. Сели на крыльце и
стали ждать Зибо с его машиной.
     Джим сидел ошеломленный и растерянный. Мисс Стивени сказала:
     - Гм-гм,  бешеная собака в  феврале... кто бы  мог подумать? Может, она
была  никакая не  бешеная, она  просто так одурела? Но  хотела  бы я  видеть
физиономию Гарри Джонсона, когда он вернется из Мобила и узнает, что Аттикус
Финч пристрелил его собаку. Пари держу, пес просто набрался где-то блох.
     Мисс  Моди  сказала  - мисс Стивени запела бы  по-другому,  если  б Тим
Джонсон  все еще гулял по нашей улице,  а выяснится все очень быстро, голову
пошлют в Монтгомери.
     Джим, наконец, раскрыл рот:
     - Видела Аттикуса, Глазастик? Нет, ты видела, как он стоял?.. Вдруг его
вроде  как  отпустило, и как будто  ружье  не отдельно  от него, а  тоже его
рука...  и так быстро все, раз-раз... а я, прежде чем  во что-нибудь попаду,
десять минут прицеливаюсь...
     Мисс Моди ехидно улыбнулась.
     - Ну-с, мисс Джин  Луиза,- сказала  она,- ты все еще думаешь, что  твой
отец ничего не умеет? И все е