це,  по  всей
видимости, завела нового любовника и у нее нет времени мне  звонить,  но
это - слабое утешение.
   - Никакого секса, одни  мобили,  -  ответила  я  коротко.  По-другому
разговаривать  с  Дагги  нельзя  -  он  мог  бы  выступать  за   сборную
Великобритании по трепу.
   - Великолепно! - Голос Дагги буквально звенел  радостью.  -  Когда  я
могу зайти на них посмотреть? У нас есть отличные идеи для  инсталляции.
Помнишь этого жуткого Вилли,  которого  мне  навязали  в  ассистенты?  А
Адриана? Того, что носит бледно-розовые костюмы?
   - Бледно-розового не помню...
   -  Уверяю  тебя!  Точно  такого  же  гадостного   оттенка,   как   то
американское вино, которое все время  рекламируют.  Белый  "Зинфандель",
только розовенький. Господи, это какой-то кошмар. Я все время боюсь, что
люди решат, будто он мой дружок, такой позор. Короче говоря,  оказалось,
что  у  Адриана  наметанный  глаз.  Он  прослушал  курс  по  организации
выставок. Я понимаю, ты такие вещи презираешь,  но,  как  выяснилось,  в
деле он очень даже неплох,  несмотря  на  весь  этот  идиотизм,  которым
набита его голова. Адриан решил, что можно сделать так,  чтобы  один  из
мобилей падал с потолка. Я приведу его к тебе. А потом мы  могли  бы  от
него избавиться и где-нибудь мило поужинать, как ты считаешь?
   Мы договорились  встретиться  на  следующий  день,  и  я,  ухмыляясь,
повесила трубку. Я так давно не говорила с Дагги, что  его  болтовня  не
высосала из меня всю энергию, а, напротив, придала бодрости. Я  высушила
волосы и полезла на платформу - поразмыслить, что  сегодня  надеть.  Как
всегда после приступа лихорадочных  трудов,  меня  переполняла  радость:
наконец-то можно выбрать наряд, состоящий не только из дырявых  свитеров
и заляпанных джинсов. Совершенное счастье. В конце концов я остановилась
на узких виниловых  брюках  с  поясом  ниже  талии,  маленькой  майке  с
надписью "Барби - шлюха" и сюртучке из синели.  Волосы  собрала  в  узел
множеством голубых заколок. Затем спустилась в ванную и  накрасила  губы
помадой цвета сливочного мороженого. Теперь я была готова столкнуться  с
реальным миром. А готов ли  он  столкнуться  со  мной  -  совсем  другой
вопрос.
 
*** 
 
   Я припарковалась у служебного входа, заперла машину. Спешить  некуда,
я наслаждалась жизнью, чувствовала себя владычицей мира. Сияло солнце, а
небольшой  кусочек  неба,  видневшийся  между  крыш,  был  ярко-синим  -
неплохое сочетание.  Я  провела  ночь  с  Хьюго,  закончила  работу  над
мобилями, и теперь ими будут заниматься техники, а мне уже наплевать,  с
какими проблемами они могут столкнуться. Словом, настроение приподнятое.
   Я прошла мимо стоявшего у двери Вива, оглядевшего меня с нескрываемым
интересом - нечасто меня увидишь в приличной одежде, -  и,  мурлыча  под
нос веселую песенку, углубилась в лабиринт коридоров, ведущих  к  сцене.
Все же приятно обладать правом бродить по  театру  как  мне  вздумается,
особенно без всякого дела.
   Голоса актеров я услышала задолго до того, как оказалась за кулисами.
Я, как и все  остальные,  уже  знала  пьесу  настолько  хорошо,  что  по
обрывочным фразам могла определить, какую сцену репетируют. Единственным
исключением были комические  интерлюдии,  которые,  честно  говоря,  мне
никогда не нравились. Мне всегда казалось,  что  Шекспир  придумал  всех
этих своих Пигв, Миляг и гробокопателей с целью подложить  свинью  самым
мужественным актерам, а вовсе не для того, чтобы порадовать их  хорошими
ролями.
   Гермия и Елена - они же Фиалка и Хэзел - стояли на сцене  и  доводили
друг друга  до  белого  каления.  Гермия  не  могла  поверить,  что  оба
поклонника  бросили  ее  ради  презираемой  прежде  Елены,  и   обвиняла
последнюю в том, что она их околдовала. Елена же была убеждена, что  все
это - розыгрыш, цель которого - подчеркнуть, что ни один  из  парней  не
находит ее даже отдаленно привлекательной, и это,  с  ее  точки  зрения,
издевательство расстраивало ее все больше  и  больше.  Сцена  постепенно
вырождалась в поток оскорблений. Гермия, решившая, что Елена иронизирует
над ее невысоким ростом, перестала владеть собой:
 
   Как, я мала, раскрашенная жердь?
   Как, я мала? Не так уж я мала,
   Чтоб не достать до глаз твоих ногтями!
 
   Я видела раньше, как разводили сцены, и знала, что сейчас  последует.
На последней фразе Гермия срывается на визг  и,  скрючив  пальцы,  точно
когти, прыгает на Елену, Лизандр оттаскивает ее в сторону,  подбрасывает
вверх и держит на руках. Гермия вырывается и снова бросается  на  Елену.
Деметрий, пытаясь спасти Гермию, перебрасывает ее Лизандру через  голову
Елены и падает, сбитый с ног мощным ударом Гермии.  Лизандр  победоносно
хватает Елену и держит ее над головой, как трофей. Сцена была отработана
идеально (хореографию ставил Тьерри), время выверено до  долей  секунды,
оба актера-мужчины  очень  сильны  физически.  Пол,  игравший  Лизандра,
постоянно    занимался    спортом,    так    что    мог     подбрасывать
шестидесятикилограммовую Хэзел будто тряпичную куклу.
   До меня донеслось энергичное шарканье, потом вместо следующей реплики
- сдавленный всхлип Хэзел.
   - Хэзел, что случилось? - спросил Деметрий - Фишер.
   - Глаз, - простонала Хэзел. - По-моему, она попала в него ногтем...
   - Ты сама не вовремя шагнула! - визгливо запротестовала Фиалка.  -  Я
не виновата!
   Я дошла до конца коридора, свернула за угол и поравнялась  со  столом
зампомрежа. За ним,  как  всегда,  сидела  Луиза.  Откинув  голову,  она
наблюдала за происходящим на  своем  жутковатом  инопланетном  мониторе.
Рядом вечно раздраженный Стив орал:
   - Что, черт возьми, происходит?
   Будто  Луиза  несет  личную  ответственность  за  все  катастрофы   в
"Кроссе".
   - Фиалка не вовремя прыгнула на Хэзел, - спокойно ответила  Луиза.  -
По-моему, ничего страшного.
   - Черт подери, Луиза! -  злобно  выкрикнул  Стив,  точно  сама  Луиза
царапнула Хэзел  глаз,  и  пошлепал  прочь,  бренча  висящими  на  поясе
инструментами. Его задница была похожа на мешок с гнилой картошкой.
   Не обратив на него внимания, Луиза улыбнулась. Я  нырнула  в  кулису,
чтобы взглянуть на сцену. Вокруг заплаканной Хэзел толпились озабоченные
медики-любители. Всеми покинутая Фиалка дулась на правом краю авансцены.
   - Ты сможешь работать? - спросила наконец Мелани, после того как одна
из ассистенток худрука принесла какую-то мазь.
   - Естественно, сможет, - пробурчала Фиалка - достаточно громко, чтобы
все расслышали.
   - Что ты сказала? - набросился на нее Деметрий-Фишер. - Не понимаешь,
что ли, - у нее царапина в миллиметре от глаза?
   - Я нечаянно! - запротестовала Фиалка. - Я ни в чем не виновата! Если
бы ты сам раньше ее оттащил, этого бы не произошло!
   - О, бога ради...
   - Правильно, хватит!  -  властно  потребовала  Мелани  и  хлопнула  в
ладони. - Я хочу повторить эту сцену. И на этот раз все должны  быть  на
своих местах. Мы только что увидели, к чему может привести ошибка.
   - Если вы говорите обо мне... - начала Фиалка, но  под  выразительным
взглядом Мелани моментально заткнулась. -  Я  не  хотела  тебя  обидеть,
Хэзел, - сердито добавила она. - Как ты?
   Фишер сухо хихикнул, давая понять, что сказано слишком мало и слишком
поздно. Пол стоял, сунув руки в карманы, и  выразительно  молчал.  Хэзел
аккуратно сложила платок, положила в карман  и  тихим,  строгим  голосом
вполне натурально произнесла:
   - Я знаю, что ты не хотела, Фиалка.  Постараемся  быть  осторожнее  в
этой сцене.
   - Отлично, давайте начнем со "Славно...", - распорядилась  Мелани.  -
Все по местам.
   - Освободите,  пожалуйста,  сцену!  -  крикнул  Мэттью,  торопясь  за
Мелани, которая направилась к своему стулу в центральном проходе.
   Ассистентки помрежа исчезли за кулисой, возбужденно  переговариваясь:
"Ты видела, что случилось?" - "Нет, а ты?" - "Она вцепилась  ей  в  лицо
когтями. Ты бы видела эту царапину!" А  Хэзел  мгновенно  вошла  в  роль
Елены и страдальческим голосом говорила:
 
   Славно!
   Нет у тебя ни робости, ни капли
   Девичьего стыда.
 
   Меня, как всегда, поразило умение актеров мгновенно  перевоплощаться.
Фишер,  который  до  репетиций  казался  мне  обычной   смазливой   юной
бездарностью, играл очень  умно,  что  вообще-то  не  должно  было  меня
удивлять. После первого же разговора с ним  становилось  ясно:  У  этого
парня есть кое-что еще, помимо симпатичной  морды.  Судя  по  всему,  он
немало  поработал   с   текстом,   и   его   Деметрий,   поначалу   юнец
совратительный, жестокий и злобный, к  концу  пьесы,  после  всего,  что
случилось в ночном лесу,  становится  вполне  сносным  типом.  В  сцене,
которую они репетировали сейчас, Деметрий,  Хэзел  и  Фиалка  так  умело
заводили друг друга, что драка выглядела по-настоящему страшной.  Обычно
подобные потасовки в спектаклях преподносятся как комические номера.
   Единственным слабым звеном оставался Пол, который всегда играл самого
себя, тупо подавая реплики и не проявляя никакого  интереса  к  развитию
характера. Как мужчина он был великолепен: высок и  широк  в  плечах,  с
рыжей шевелюрой и великолепной молочно-белой,  чуть  веснушчатой  кожей.
Однако Пол был из тех актеров, которых держат скорее для  импозантности,
чем для дела. Если бы у него был разумный агент, он бы отправил  его  на
телевидение, и Пол играл бы в сериале доктора или полицейского и получал
бы мешки писем от восторженных фанаток.
   Я досмотрела сцену до конца. На этот раз все движения были  выполнены
точно, хотя им не хватало той спонтанности, от которой захватывало  дух.
Все излишне осторожничали, кроме Хэзел, которая  бросалась  в  воздух  с
прежней энергией, словно ничего не случилось, -  а  может,  с  ее  точки
зрения, ничего и не случилось. Хэзел не интересовало ничего, кроме роли;
царапина не  имела  отношения  к  спектаклю  и  была  мгновенно  забыта.
Свойство, достойное восхищения.
   Я смотрела на Хэзел, и меня невольно задевало то страдание,  с  каким
она произносит свои реплики. Я вдруг поняла, что думаю о  Ширли  Лоуэлл.
Хэзел была способна мучиться и переживать за вымышленную Елену,  но  при
этом равнодушно отмахнулась от известия, что девушка, которую она знала,
покончила с собой. Как Хэзел относится  к  смерти  Ширли  теперь,  когда
стало известно, что девушку убили? Может, прямо спросить у  нее?  Скорее
всего, Хэзел ответит  что-нибудь  невнятное  своим  тихим  голосочком  и
сменит тему, но все-таки попытаться стоит.
   Как позже выяснилось, это было не лучшее решение.
 
Глава шестнадцатая 
 
   Актеры убежали со сцены, слегка приволакивая ноги, - так  они  делали
всякий раз, когда заканчивалась  работа  над  их  сценой  и  требовалось
быстро освободить пространство для других. Можно подумать, их специально
обучают этому в театральных школах.  Но,  оказавшись  за  кулисами,  все
резко тормозили. Со сцены доносились голоса Оберона  и  Пэка.  Последней
появилась Фиалка. Замерев в позе загнанного животного,  она  с  тревогой
осмотрелась и капризным голоском вскрикнула:
   - Софи! Софи?
   Та уже спешила к ней:
   - Фиалка! Я все слышала. Как ты себя чувствуешь?
   Фиалка бросилась в  объятия  Софи  с  видом  кинодивы  времен  немого
кинематографа.
   - После репетиции мне надо идти на допрос, - хныкала она, - и  писать
заявление. Мне  страшно.  Не  могу  сосредоточиться,  а  у  нас  еще  не
получилась сцена, и все просто набросились на меня...
   Сидевшая за столом Луиза вежливо, но твердо шикнула на  Фиалку.  Софи
встретилась с помощницей худрука взглядом.
   - Извини, Луиза, - прошептала она. - Пойдем, Фиалка, а то мы путаемся
под ногами. Давай встанем у другого выхода, у нас есть время поболтать.
   Она увела Фиалку. Стив свирепо посмотрел им вслед:
   - Как будто не понимает, что театр - не место для истерик.
   Луиза щелкнула переключателем на пульте, взглянула  на  расписание  и
тихо проговорила в микрофон:
   - Деметрий к правому выходу, Деметрий к правому выходу, пожалуйста.
   "Сон в летнюю ночь" двигался вперед  без  особых  сбоев,  как  хорошо
отлаженный механизм. У меня  появилось  ощущение,  будто  я  -  в  рубке
боевого корабля; реальные события - где-то далеко, прибегают и убегают с
сообщениями возбужденные люди, но  здесь,  в  центре  мироздания,  царит
спокойствие - стол в озерце желтого света и невозмутимый штурман  Луиза.
Казалось, уйди отсюда - и сразу очутишься на периферии событий.
   У пожарного ведра стоял Пол, быстро и нервно стряхивая в песок пепел.
   - Что думаешь об этом  спектакле?  -  саркастически,  но  очень  тихо
спросил он. - Она ведь твоя подруга, да?
   - Ты о Фиалке?
   - Такой бардак. - Он  пропустил  мои  слова  мимо  ушей;  ему  просто
хотелось спустить пар, а я  первой  подвернулась  под  руку.  -  Фиалка,
конечно, полный вперед. Хэзел ни в чем не  виновата.  Хейзи  никогда  не
ошибается. Репетируя с ней, бесишься и пугаешься  ее  безупречности,  но
понимаешь, что это - от Бога. - Пол прикурил от бычка следующую сигарету
и снова заговорил:
   - На  самом  деле  Шекспир  -  это  не  мое.  Я,  конечно,  учился  в
театральной школе и  все  такое,  отбарабанил  свой  срок,  но  в  "Сне"
согласился играть только потому, что  агент  настоял.  Он  считает,  что
поработать с  ММ  полезно  для  карьеры.  Она  ведь  довольно  известный
режиссер, да? В общем, - заключил  он,  затягиваясь  сигаретой  с  такой
страстью, словно это была трубка от баллона с кислородом, - мне,  честно
говоря, весь этот бардак не по душе. Да и о стишата эти  язык  сломаешь.
По-моему, я скорее актер натуралистического типа, понимаешь?
   - Я как раз думала о том, что ты классно смотрелся  бы  по  ящику,  -
честно ответила я. Пол просиял:
   - Правда? У меня как раз что-то такое намечается. Типа  драматический
сериал. Молодой герой и все такое. Не  видела  вечером  рекламный  ролик
шоколада? Я там изображаю парня, которого  кинула  подружка,  отвалившая
жрать шоколад. Глупо, конечно, но все-таки деньги.
   - Наверно, проглядела.
   - Ничего страшного, еще покажут, - беспечно сказал он.  -  По  правде
сказать, мне больше понравилось в ролике сниматься. Хотя,  наверно,  это
кощунство. Но я лучше себя чувствую перед камерой. Так уж я устроен.  Но
мне нравится и вот так повозиться, как в последней сцене, - добавил  он.
- Когда  я  ловлю  Хэйз  и  все  такое.  Весело.  Только  Фиалка  иногда
раздражает своими номерами.
   - Ты думаешь, она была виновата?
   - Естественно. Слишком быстро пошла навстречу Хэзел. У  той  не  было
времени отпрыгнуть. Я понимаю, что Фиалкин  дружок  копыта  откинул,  но
вряд ли это большая утрата! Не самый кайфовый был тип, не говоря  уже  о
том, что сейчас все всплыло. Они  ведь  подозревают,  что  он  прикончил
девчонку, которую здесь нашли, да? Я пожала плечами:
   - Одна из гипотез.
   - Вот-вот. Он пришил ее, а потом сам загнулся. Очень красиво.  Думаю,
Фиалке он был до фонаря. Она возилась  с  ним  только  для  того,  чтобы
отхватить роль в "Кукольном доме". Она должна  быть  в  бешенстве  из-за
того,  что  Хейзи  получила  роль  Кристины.  Фиалка  вечно   со   всеми
конкурирует. Не мешает сбить с нее спесь.
   - А ты, похоже, неравнодушен к Хэзел, - заметила я.
   - По-моему, она  классная,  -  ответил  Пол  беспечно,  словно  давая
понять, что испытывает к Хэзел чисто дружеский интерес. - Очень  хорошая
актриса, но не тычет этим тебе в нос, понимаешь?  А  большинство  делает
это постоянно. Поверь мне. Не думаю, что она  хорошо  смотрелась  бы  на
телеэкране. Не очень фотогенична. Нет, она - не мой тип, -  добавил  он,
чтобы сохранить хоть какую-то гордость.
   - Правда? - протянула я.
   Описывать "свой тип" Пол не стал, но вместо этого снова набросился на
Фиалку: она, мол, выпендривается, считает, что лучше всех  остальных,  а
на деле - не такая уж хорошая актриса,  слишком  манерничает.  Последнее
замечание   было   универсальным   актерским    оскорблением,    которое
употреблялось, когда не оставалось других доводов.
   - Ты хотел бы, чтобы Гермию  играла  Табита?  -  поинтересовалась  я,
чтобы посмотреть, какую реакцию вызовет мой вопрос.
   Пол отвернулся.
   - Да, наверно, - ответил он уже не  так  беспечно.  -  Табита  совсем
неплохо играет. Было весело, когда  она  читала  за  Фиалку.  Но  ты  же
знаешь, как все устроено. Мы не можем от нее отделаться.  От  Фиалки,  я
хочу сказать. Ой... - Он прислушался к бубнежу со сцены. - Извини.
   Загасив сигарету, Пол пулей вылетел на сцену и заорал:
   - Где ж ты, гордец Деметрий? Отвечай! Я не  удивилась  тому,  что  он
говорил  со  мной  столь   откровенно.   Сдержанная,   спокойная   Хэзел
действительно была исключением из правила.  Считается,  что  все  актеры
должны непрерывно сплетничать и водиться с кем ни попадя. Видимо, именно
поэтому мне нравилось общаться с ними:  я  никогда  не  умела  ладить  с
людьми, страдающими эмоциональным запором.
   Бесцеремонно брошенная  у  пожарного  ведра  с  вонючими  бычками,  я
решила, что смена декораций  не  повредит.  Пора  наконец  спуститься  в
подвал и посмотреть, чем занимаются парни.  Но,  проходя  мимо  кабинета
Марджери, я услышала ее бодрый голос:
   - Сэм! Как дела?
   Она сидела  за  столом  перед  включенным  компьютером.  Канцелярские
коробки были забиты бумагами.  Воплощение  здоровья  и  эффективности  в
светло-розовом пиджаке и узорчатой блузке.  Очки  болтаются  на  кончике
носа, а высушенные феном волосы тщательно уложены.
   - Подстриглись? - спросила я. Марджери машинально коснулась волос:
   - Да. Сегодня утром. Нравится?
   - Элегантно, - вежливо ответила я. - Вы хорошо выглядите - не то  что
в прошлый раз.
   Марджери и впрямь выглядела  цветущей  и  расслабленной;  можно  было
подумать,  что  смерть   Филипа   подействовала   на   нее,   как   доза
успокоительных солей. Губы она накрасила ярко-розовой помадой, по  щекам
прошлась румянами. Ее глаза блестели, как у здоровой и ухоженной собаки.
Я с трудом удержалась, чтобы не проверить, мокрый ли у нее нос.
   - Мне действительно лучше, - стыдливо призналась она. - Хотя все это,
конечно,  ужасно.  Я  никогда  не  любила  работать   в   неопределенной
обстановке. Понимаете, я очень организованна и  ненавижу  ситуации,  где
приходится пассивно ждать. Слава богу, выяснилось хотя бы, что случилось
с девушкой. И Филип как-никак решился на достойный поступок.
   - Совершил харакири, - вставила я.
   Марджери кивнула. Я решила не ставить под сомнение ее  уверенность  в
том, что Ширли Лоуэлл убил именно Филип Кэнтли.
   - Кроме того, -  продолжала  она,  -  я,  разумеется,  веду  активные
переговоры с советом театра о новом художественном руководителе. Пока мы
не подберем нового, все обязанности на себя возьмет  Бен,  но,  конечно,
чем скорее мы уладим этот вопрос, тем лучше будет для всех.
   - Кроме Бена, - предположила я.
   - И с Беном попытаемся решить. Думаю, новый худрук мог бы работать  с
ним так же плодотворно, как и Филип. Для нового человека  очень  полезно
иметь помощника, который знает  всю  механику  этого  театра.  А  в  том
случае, если он пожелает взять собственного помощника...
   Она не договорила.
   - У Бена нет контракта? - догадалась я.
   - Мы  теперь  заключаем  только  краткосрочные.  Даже  у  Филипа  был
контракт всего на три года.  Со  всеми  остальными  театр  перезаключает
соглашения каждый год. - Марджери пожала плечами. - На дворе девяностые.
   - А у вас какой контракт? - поддела я ее. Как я и  предполагала,  она
тут же напряглась:
   - Ну я же администратор. Администраторов нельзя увольнять каждый год.
Возникла бы неразбериха. - Она махнула в сторону своей картотеки:
   - Представьте, что случится, если здесь  каждый  год  будет  меняться
система.
   - Глупо,  -  послушно  согласилась  я.  Умная  Марджери,  несомненно,
составила для себя особый контракт: до конца жизни, все по-взрослому.
   - "Сон" произвел на нас огромное