впечатление,  -  сказала  Марджери.
Очевидно, ей хотелось сменить тему. - Бен очень доволен,  а  сегодня  на
прогон пришли несколько членов  совета.  Раньше  этим  занимался  Филип,
но... Ваши скульптуры, кстати говоря, превосходны, Сэм.
   -  Спасибо,  -  сдержанно  поблагодарила  я.  -  А  как  ищут  нового
художественного руководителя? Не думаю, что вы просто даете объявление в
"Гардиан".
   - О, конечно нет. - Марджери несколько опешила. Она  не  была  лишена
чувства юмора,  но  все,  что  ей  говорилось,  воспринимала  буквально.
Скрытый смысл, неявная ирония проплывали мимо ее ушей и исчезали, пройдя
сквозь стену, как на картинах Магритта . - Мы разговариваем с теми,  кто
мог бы нам подойти, спрашиваем - сначала  неформально,  -  не  хотел  бы
человек поработать с нами. Затем начинаются  собеседования.  Все  должно
быть проделано на высшем уровне, а на это требуется  время,  -  печально
добавила она. - Но мы обязаны соблюдать все правила.
   - Верно, - согласилась я. - Ладно, не буду больше вас задерживать.  У
вас работы по горло.
   Марджери одарила меня улыбкой и поправила очки.
   - Работы полно, - призналась она. - Завтра первый просмотр, и я  едва
успеваю подготовиться.
   Я махнула ей на прощанье и направилась вниз. В  подвале  не  было  ни
души, если не считать помощника главного электрика, который  смотрел  по
видео  порнуху  и  чуть  не  упал  со  стула,  услышав   мое   дружеское
приветствие. Когда работяга пришел в себя - точнее, когда нормализовался
цвет его лица, а сам он смог перейти с  жалкого  писка  на  человеческий
голос, - он сообщил, что База можно найти на  колосниках.  Я  удалилась,
прошептав на прощанье сладким голосом:
   - Желаю  приятно  провести  время.  Извини,  что  ворвалась  в  самый
интересный момент.
   Бедняга снова покраснел, попытался что-то сказать,  но  вовремя  себя
оборвал да так и остался стоять с полуоткрытым ртом.  Или  не  до  конца
закрытым, если взглянуть с другой стороны. Я, улыбаясь, пошла наверх.
   Преодолев два лестничных пролета, я пролезла в люк  и  спустилась  по
трапу вдоль задней стены театра. Я бы могла срезать путь, поднявшись  по
лестнице за сценой, но там слишком много народу, а мне не хотелось ни  с
кем разговаривать.  Когда  мне  оставалось  несколько  ступенек,  кто-то
по-хозяйски схватил меня сзади и опустил на пол.
   - Не могу спокойно смотреть на эти штаны, -  радостно  объяснил  Баз,
когда я развернулась. - Приятно видеть тебя в нормальной  одежде.  -  Он
прочитал надпись на моей майке и расхохотался. - Эй, ребята, послушайте.
- Он повернулся к трем операторам, стоявшим у своих канатов в наушниках:
   - Угадайте, что написано у Сэм на майке? "Барби - шлюха". Класс!
   -  Тебя  спонсирует  фан-клуб  Синди?  -  поинтересовался  кто-то  из
рабочих.
   Я ухмыльнулась:
   - Как дела, Баз?
   - Неплохо. Очень даже  неплохо.  Если  не  считать  кровопролития  на
сцене.
   - Это же случайность, - с укоризной сказала я. Я вовсе не вздыхала по
Фиалке, но не могла ее не пожалеть, какой бы бессердечной она  ни  была.
Сплетни распространялись в театре, как лесные пожары  в  августе;  скоро
начнут поговаривать о том, что ее необходимо изолировать, а  то  актеры,
чего доброго, разыграют сцену ослепления из "Короля Лира".
   - Да, да, знаю. Я не стал бы ее винить, даже если бы она сделала  это
специально. Хэзел - скользкая девица. Шныряет, как  тень,  никто  ее  не
замечает. - Баз задумчиво помолчал. - Хотел было назвать ее тихоней,  но
это не совсем точно. Она просто... всегда и везде  оказывается  вовремя,
все  делает  как  надо,  стоит  там,  где  полагается.  Робот.  Поневоле
начинаешь задумываться.
   - Но она же отлично играет.
   - Тем более! - вскинулся Баз. - Здорово, что они будут вместе  играть
в "Кукольном доме". То-то будет представление.
   На сцене меняли декорации;  стало  темнее,  актеры  заговорили  тише.
Операторы утащили мои мобили в  темноту  над  нашими  головами,  где  те
повисли, как  спутники.  Я  на  минуту  забылась,  задумавшись  о  своих
скульптурах, - и взглянула Сэм на труды свои и увидела, что это хорошо.
   - Великолепные скульптуры, - тихо сказал Баз.
   Мы говорили вполголоса; меня всегда удивляло,  как  хорошо  слышно  в
зале, что происходит за сценой. Я не  очень  нуждалась  в  похвалах,  но
все-таки невольно улыбнулась.
   Шла  репетиция  последней  сцены.  Оберон-Хьюго  читал  предпоследний
монолог.
   - Вот кто  действительно  хорош,  -  сказал  Баз.  -  На  него  стоит
посмотреть.
   Я уже заметила, что рабочие театра  не  только  тонко  понимают  игру
актеров,  но  и  чувствуют  их  потенциал.  Если  хочется  узнать,   как
кто-нибудь играет и каковы его  перспективы,  спросите  мнение  главного
техника, главного электрика или даже кого-нибудь из рабочих  сцены:  они
перевидали такое количество актеров, что с ходу могут  определить,  кого
ждет успех.
   - Он ведь будет играть в Национальном, да? - спросил Баз.
   - Эдмунда в "Короле Лире". И, думаю, еще в паре пьес. Баз кивнул:
   - У них сезонная работа, да. Сначала парня выберут в "Лир", потом еще
несколько режиссеров пригласят в свои  постановки.  Репертуарный  театр,
что поделаешь.
   - Это, наверно, кошмар для администрации, - заметила  я.  -  Марджери
была бы в своей стихии.
   Баз хмыкнул.
   -  Марджери  отсюда  никуда.  Когда  помрет,  ее  вынесут  отсюда  на
носилках. Хоп! - Его лицо расплылось в улыбке. Улыбка База была одной из
самых заразительных, что я встречала в жизни. -  Похоже,  я  переборщил.
Тел отсюда вынесли уже достаточно. Нет, Марджери в "Кроссе" надолго, как
и я. Все-таки человек привязан к месту, согласись.
   - Она сказала, что совет театра ищет нового худрука.
   - Да, и лучше бы поскорее  его  найти.  -  Баз  оперся  на  перила  и
серьезно посмотрел на меня. - Знаешь, что я слышал? Они  подумывают,  не
предложить ли это место ММ.
   - Серьезно? - удивленно  воскликнула  я.  -  Но  она  же  никогда  не
руководила театром.
   Баз пожал плечами:
   - А как еще такому научишься? У Филипа - до того как он сюда пришел -
тоже не было никакого опыта. Он много играл сам, потом  немного  ставил,
но худруком никогда не работал. Нет, ну кто бы мог подумать, а?  Старина
Фил - убийца. Просто  в  голове  не  укладывается.  -  Он  на  мгновение
замолчал, словно пытаясь уразуметь произошедшее. - Хотя, конечно,  точно
ничего не известно. Но это, - он кивнул  в  сторону  сцены,  где  в  тот
момент шел эпизод с Пирамом и Фисбой, - абсолютный  успех.  ММ  уже  под
рукой, а  театру  срочно  нужен  новый  худрук...  Конечно,  им  хочется
подыскать кого-нибудь поизвестнее, и тем не менее.
   - По-моему, у ММ куча контрактов на руках, - заметила я.
   - Никогда не знаешь, что будет, - загадочно повторил Баз.  -  Поставь
себя на место худрука. Большинство новых худруков сразу же избавились бы
от Бена. Ему очень не повезло, что Филип вот так...
   - Это я уже слышала, - заметила я.
   - Но ведь так оно и есть, разве нет? Поработай  Филип  еще  несколько
лет, Бен без проблем занял бы его место, а так...
   - Но у него же не меньше опыта, чем у ММ. Она ведь всего на несколько
лет старше.
   - Она чертовски опытная, эта девчонка. Сразу видно. К тому  же  ММ  -
талант. Понимаешь?
   Мы  замолчали,   прислушиваясь,   как   пьеса   движется   к   своему
триумфальному финалу.
 
   Давайте руку мне на том.
   Коль мы расстанемся друзьями,
   В долгу не буду перед вами.
 
   Мэри замолчала, занавес опустился.
   Рассказы База  и  Марджери  заставляли  задуматься.  Выходит,  кто-то
ненавидит Бена так сильно, что решил убить  Филипа  Кэнтли,  понимая,  в
какой  неопределенности  окажется  тогда  Бен...  Нет,  глупости.  Столь
запутанные гипотезы редко подтверждаются. В конце концов,  если  кому-то
не нравится Бен, почему бы не убить его  самого,  не  прибегая  к  столь
изощренной мести?
 
Глава семнадцатая 
 
   Я  вскарабкалась  по  трапу,  через  люк   спрыгнула   на   линолеум,
отряхнулась и задумчиво посмотрела на дверь гримерки с  табличкой  "Мисс
Хэзел Даффи. Елена". Поддавшись внезапному порыву, я постучалась.
   - Войдите, - раздался голос Хэзел.
   Я приоткрыла дверь, просунула  в  гримерку  голову  и  сказала  почти
честно:
   - Проходила мимо и решила узнать, как ты. Подобно большинству  комнат
в "Кроссе" гримерка Хэзел была совсем крошечной. В  помещениях  побольше
актеры обычно располагались по  двое,  а  в  самой  шикарной  гримерной,
переделанной из двух обычных,  поддерживали  шаткое  перемирие  Хьюго  и
Билл. Хэзел переодевалась  в  обычной  маленькой  комнатке,  выкрашенной
некогда белой, а сейчас пожелтевшей от старости краской, облупившейся  в
тех местах, где бесчисленные  актеры  кусочками  изоленты  или  кнопками
пришлепывали открытки и фотографии,  от  которых  теперь  остались  лишь
оторванные  уголки.  В  углу  стоял   маленький   электрокамин,   весьма
ненадежный на вид; вдоль стены тянулась узкая стойка, над которой висели
зеркало и лампочка без абажура. Из прочей обстановки имелись вешалка для
одежды и два стула. Протертый коврик застрял в двери, когда я  закрывала
ее за собой.
   - Уютно, - протянула я, оглядываясь.
   - На самом деле мне больше  и  не  нужно,  -  отозвалась  как  всегда
сдержанная Хэзел.
   Хэзел уже сняла сценический костюм и переоделась в джинсы и  рубашку.
Сидя перед зеркалом, она салфеткой и детским лосьоном снимала грим.  Под
зеркалом  выстроились  пузырьки  и  баночки  недорогой   косметики.   Не
сомневаюсь, что Фиалка пользуется кремом от "Ланком" и самыми нежными  и
безумно дорогими ватными тампонами.
   - Глаз не саднит? - спросила я, проявляя чуткость и заботу.
   - Немного. Потом мазью намажу. Спасибо, что зашла.
   - Не за что. Мне все равно нечего делать.  У  вас  сейчас  начинается
самое интересное, а я свою работу уже закончила. - Я старалась  говорить
максимально убедительно. - Получается неплохо, как ты считаешь?
   - Я довольна, -  ответила  Хэзел,  встретившись  со  мной  глазами  в
зеркале.
   Я не поняла, что она имела в виду - постановку в целом или свою роль.
Удалив макияж, она стащила с  головы  парик  и  начала  расчесывать  его
аккуратными  короткими  движениями.  Повесив  парик  на  стойку,   Хэзел
занялась  собственными  волосами  -  с  ними  она  была  далеко  не  так
заботлива, как с фальшивым хвостом. Очень в ее духе.
   - Слава богу, по-моему, все эти огорчения не очень повредили пьесе, -
отважно рванулась я в атаку. - Если не считать Фиалки,  конечно,  но  ее
можно понять. Это ведь она первой обнаружила его. К тому же  он  был  ее
любовником.
   - Фиалка не нарочно, - безмятежно ответила Хэзел.  -  Она  не  хотела
меня  поцарапать,  -  добавила  она,  заметив,  что  первая  фраза  меня
озадачила. Она, как всегда, говорила только о том, что касалось либо ее,
либо постановки. - Фиалка  просто  немного  огорчена,  ты  права.  Я  не
сомневаюсь, впредь она будет осторожнее. Она тоже очень испугалась.
   - А как тебе вообще все это? -  спросила  я,  решив,  что  ничего  не
остается, кроме как спросить прямо. - Ты же была знакома с той девушкой.
С Ширли Лоуэлл. Вы даже,  кажется,  дружили.  Помню,  ты  сама  об  этом
говорила на репетиции.
   - Да, мы учились в одной театральной  школе,  когда  она  пропала,  -
ответила Хэзел. Голос ее  не  дрогнул,  выражение  глаз  не  изменилось.
Запросто обманет любой детектор лжи. - Думаю, мы  с  ней  дружили,  -  с
сомнением добавила она, будто не  совсем  понимая,  что  означает  слово
"дружить".
   Хэзел собрала волосы в узел и принялась накладывать  на  лицо  и  шею
детский лосьон. Я следила за ее медленными, аккуратными движениями.  Она
заботилась о своей внешности с отстраненным вниманием. Ее лицо было лишь
одним из инструментов актрисы, требующих  постоянного  ухода.  Прежде  я
видела не саму Хэзел, а лишь персонаж, в который она перевоплощается.  У
нее были мышиного цвета волосы, широкий лоб и тонкое лицо - хоть  оно  и
не обладало подвижностью обезьяньей мордашки Мэри, но могло  быть  очень
выразительным. Широко посаженные серые глаза много выиграли бы, если  бы
Хэзел положила на длинные ресницы несколько  слоев  туши;  но  она  лишь
немного припудрила лицо - чтобы смахнуть блестки, а вовсе  не  добиваясь
какого-то эффекта, - и повернулась ко мне, по всей видимости решив,  что
с макияжем  покончено.  Я  припомнила  Джуди  Денч  и  прочих  актрис  с
заурядной  внешностью  и  незапоминающимися  лицами,  которым  удавалось
убедить зрителя в своей неотразимости и оригинальности.
   - Ширли была странной девушкой,  -  задумчиво  проговорила  Хэзел.  -
Неплохой актрисой, но в определенных пределах. Мы часто  вместе  обедали
после занятий. Она жила недалеко от  меня.  Ширли  нельзя  было  назвать
счастливой.  Я  удивилась,  когда  она  пропала.  Она   очень   серьезно
относилась к театру, и мне показалось  странным,  что  она  вдруг  стала
пропускать занятия. Позже нам сообщили, что найдена ее машина,  а  Ширли
покончила с собой. Это меня тоже несколько удивило. А потом я подумала и
поняла, что ничего странного нет.
   Я тупо смотрела на Хэзел, сочувствуя полицейскому, который  снимал  с
нее показания, - Хэзел можно допрашивать целый день  и  не  получить  ни
малейшего представления о человеке, которого она описывает. Похоже,  она
сама не знала, что представляла собой Ширли Лоуэлл.
   - Какая она была? - спросила я. Интересно, что Хэзел ответит.
   - Ширли неплохо играла, но, как я уже сказала, у  нее  был  не  очень
большой диапазон.
   - Я имею в виду как человек, а не как актриса, - мягко уточнила я.
   Этот вопрос поставил Хэзел в тупик.  После  некоторого  раздумья  она
ответила:
   - Хороший человек. С  ней  было  легко.  Амбициозная.  Думаю,  именно
поэтому у нее  был  роман  с  Филипом.  На  самом  деле  мужчины  ей  не
нравились. Она пошла на это, потому что так  лучше  для  карьеры.  А  не
потому, что ей хотелось.
   Я не отрываясь смотрела на нее:
   - Ты все это время знала, что у Ширли был роман с Филипом?
   - Ой, нет. То есть я даже сейчас в этом не уверена.  Но  так  считают
полицейские. Они спрашивали, говорила ли она когда-нибудь о нем, но я не
помню.
   Вот этому я ничуть не удивилась  -  трудно  представить,  что  кто-то
станет поверять Хэзел свои душевные секреты.  Я  невольно  задумалась  о
личной жизни самой Хэзел. Сексуальности она лишена напрочь  -  настоящая
амеба, размножающаяся делением. Всю свою страсть Хэзел  приберегает  для
сцены.
   - Но разумно предположить, что  Ширли  могла  с  ним  встречаться,  -
продолжала Хэзел. - Она была очень похожа на Фиалку.
   Я тут же  вспомнила  слова  Марджери  о  том,  что  фотография  Ширли
напомнила ей кого-то. Вероятно, Фиалку. У Филипа Кэнтли, похоже, имелась
склонность к определенному типу женщин.
   - Она тоже очень хорошо одевалась, - добавила Хэзел. - Но не так, как
Фиалка. Фиалка всегда выглядит как кинозвезда. - Все  это  она  говорила
без малейшего намека на злобу или зависть. - Я  очень  рада,  что  мы  с
Фиалкой будем играть в "Кукольном доме". Мне кажется, Нора у нее  хорошо
получится.
   - А тебе самой не хотелось бы сыграть Нору?
   -  Еще  бы!  -  У  нее  загорелись  глаза.  -  Эта  роль  дает  такие
возможности... Но я буду ее дублершей. К тому же Кристину тоже интересно
играть. Это правильно, что Нору дали Фиалке. Меня  ведь  пока  никто  не
знает.  Когда-нибудь  я  тоже  ее  сыграю,  -  заявила   она   с   такой
уверенностью, что я не усомнилась в ее словах.
   Тут раздался стук, и, не дожидаясь ответа, кто-то приоткрыл в  дверь.
В гримерку просунулась голова Бена.
   - Как ты, Хэзел? - ласково спросил  он,  дружески  кивнув  мне.  -  Я
подумал, что, раз уж на меня возложены обязанности директора, надо зайти
узнать, как у тебя дела.
   - Все отлично, спасибо.
   - Тогда хорошо. - Бен вошел. - Ты из тех героев, что выйдут на  сцену
даже с переломанной лодыжкой. Привет, Сэм. Тоже с миссией спасения?
   Я вытянула ноги:
   - Да, но миссия оказалась короткой. Сидим вот, болтаем.
   - Очень мило с вашей  стороны,  -  сказала  как  всегда  невозмутимая
Хэзел. - Но правда, со мной все в порядке.  Смотрите,  почти  ничего  не
видно. - Она откинула голову и показала царапину.  Возле  правого  глаза
виднелся красноватый след. - Не понимаю,  зачем  подняли  столько  шума.
Наверно, всем просто хотелось выпустить пар.
   - Ну, это можно понять. Атмосфера не самая приятная.  Повсюду  трупы,
полиция шастает. Я сам сегодня  утром  давал  показания.  Было  довольно
страшно, хотя мне и не в чем признаваться. Но все равно чувствуешь  себя
неприятно, тут ничего поделаешь. Я уже был готов сознаться  в  том,  что
таскал шоколадки с прилавков в четырнадцать лет.
   - Думаю, что в  полиции  все  себя  чувствуют  одинаково  неуютно,  -
заметила Хэзел. - Именно поэтому Фиалка была так взвинчена.  Ей  сегодня
тоже пришлось туда идти.
   - А о чем тебя спрашивали в участке? - спросила я Бена.
   - А, обычные вопросы. Ничего неожиданного. - Он привалился к стене  и
сунул руки в карманы. Очки сползли на кончик носа. Бен,  как  и  Мелани,
одевался нарочито невзрачно, точно они специально  договорились  о  том,
что  режиссера  не  должно  быть  видно  -  только  слышно.  Потрепанные
вельветовые штаны плохо сидели  на  его  коренастой  фигуре,  заношенный
свитер напомнил мне моего приятеля  Тома,  уехавшего  путешествовать  по
Индии со своей чудовищной подружкой.
   - Спрашивали, где я находился в тот момент, когда  Филип  покончил  с
собой, и тому подобное, - сказал  Бен.  -  Я  мог  ответить  лишь,  что,
видимо, ехал куда-то в Энджел, в семьдесят третьем автобусе... Слыхал ли
я что-нибудь об отношениях между Ширли Лоуэлл и Филипом - на это я  тоже
ответил "нет". Я же пришел в "Кросс" где-то через год  после  того,  как
она пропала, и, хотя мы с Филипом неплохо ладили, он вряд  ли  признался
бы мне, что кого-то задушил, согласитесь.
   - Так ты считаешь, что это он ее задушил? - с  любопытством  спросила
я.
   Бен проводил с Филипом немало времени и,  наверное,  знал  его  лучше
многих.
   - Да. - Бен взглянул на меня ясными  карими  глазами,  и  мы  впервые
встретились взглядами. - С Филипом творилось что-то странное.  Раньше  я
не мог точно сказать, что именно, но чувствовал - что-то не так.
   - И ты думаешь, что...
   - Мне надо идти, - сказала  Хэзел,  вставая.  -  ММ  будет  проводить
инструктаж.
   Мы вышли в коридор и тут же оказались в толпе актеров, вываливших  из
гримерок уже в обычной одежде. Лица некоторых блестели от кремов, другие
успели аккуратно накраситься. Все шли вниз, к сцене. Когда мы  проходили
мимо большой гримерной на первом этаже, дверь резко  распахнулась,  и  в
коридор пулей - а точнее сказать, бомбой - вылетел Билл.
   - Дорогуша моя, ты что, решил бросить меня здесь  одного?  -  жалобно
крикнул ему вслед Хьюго. -  У  тебя  осталось  немного  туши  над  левым
глазом. Разреши мне ее стереть!
   Не удержавшись от  искушения,  я  отделилась  от  актерской  толпы  и
прошмыгнула в открытую дверь. Хьюго, закинув  ногу  на  стол,  завязывал
шнурок. В узкой черной  водолазке  и  брюках  в  черно-синюю  клетку  он
выглядел неотразимо.
   - Привет, дорогая! - воскликнул он, завидев меня. - Мне сказали,  что
ты здесь. Заходи. Нет, подожди, Билл уже ушел? Ну, бог с ним.
   Он усадил меня к себе на колени и очень тщательно поцеловал.
   - Роскошно выглядишь. - Он пригладил  прядь  волос,  упавшую  мне  на
лицо.  -  М-м...  мне  нравится  целовать  тебя  перед  зеркалом.  Очень
эротично. Мне всегда хотелось повесить зеркало над кроватью.
   Мы посмотрели на свое отражение. Хьюго  уткнулся  подбородком  в  мои
локоны; у обоих до безобразия самодовольные физиономии.
   - Могу повесить, если у тебя есть зеркало, - предложила я, кусая  его
в шею.
   - Я уже забыл, какая ты мастерица, - сказал  Хьюго,  разглядывая  мою
ладонь. - Пока не увидел эти  несчастные  израненные  лапки.