ня хорошо знает, это прозвучало бы безнадежно фальшиво; краем глаза  я
заметила, что Хьюго скрючило еще больше. - Разве нет?
   В глазах Бена появились слезы, но в голосе зазвучало раздражение:
   - Хэзел позвонила  мне  только  потому,  что,  если  со  мной  что-то
случится, постановку "Кукольного дома" могут  отменить.  Неужели  ты  не
понимаешь? Иначе она не стала бы утруждать себя. Нет, конечно, ей бы  не
хотелось, чтобы я попал в тюрьму. Я еще могу оказаться полезен для  нее.
Но она знает, что  Кристина  у  нее  выйдет  прекрасно.  Она  не  желает
рисковать такой ролью.
   - Возможно, ты ее недооцениваешь, - ласково сказала я.
   - Ты правда так думаешь? - Бен смотрел на меня с тревогой.
   В следующее мгновение события понеслись вскачь.  Распахнулась  дверь,
которую я оставила открытой, и в квартиру впорхнула перепуганная Фиалка.
Осознав, что происходит, она без раздумий бросилась на Бена:
   - Бен! Нет!
   Бен  на  долю  секунды  отвлекся.  Я  схватила   дорогое   стеклянное
пресс-папье, стоявшее на столике, - круглое, тяжелое, оно  очень  удачно
легло в руку. Обомлевшая Фиалка замерла перед Хьюго.  Бен  злобно  орал,
чтобы она отошла. Я встретилась с Хьюго глазами и чуть  заметно  дернула
головой. Он бросил взгляд на пресс-папье и кивнул.
   - Фиалка, отойди от Хьюго!  И  закрой  дверь!  -  орал  Бен  и  махал
свободной рукой, точно надеялся отодвинуть Фиалку одной лишь силой воли.
   Бен сознавал, что угодил в ловушку, - пусть  он  по-прежнему  угрожал
Хьюго, но стоит ему сделать укол, и все для него будет кончено. Его лицо
застыло в ужасе. Я кивнула Хьюго. Он рывком поднял  ноги  и  опрокинулся
назад вместе со стулом. Я резко размахнулась  и  метнула  пресс-папье  в
голову Бена.
   Но Бен отшатнулся, уворачиваясь  от  падающего  Хьюго,  и  стеклянный
булыжник лишь чиркнул по его виску. Бен потерял равновесие. Я прыгнула и
изо всех сил ударила ему под коленную чашечку. Падая,  он  наткнулся  на
стул, попытался ухватиться за  него  и  рухнул  прямо  на  Хьюго.  Игла,
которую он все время держал в руке, исчезла между их телами.
   Перепугавшись, что Бен может - пусть и случайно -  ввести  Хьюго  еще
одну дозу инсулина, я схватила его за  воротник  и  дернула  вверх.  Бен
резко вскочил и вырвался. Иглы в его руке уже  не  было.  Фиалка  вопила
леденящим душу голосом. А в дверь уже вламывались двое полицейских.
   - Сделайте же  что-нибудь!  -  визжала  Фиалка,  отчаянно  размахивая
руками над Хьюго. - Он умирает! Умирает!
   Падая со стула,  Хьюго,  по  всей  видимости,  ударился  головой.  Он
стонал, но был в сознании. Никто не знал, сделал Бен ему еще  один  укол
или нет. Я не заметила, куда девался чертов шприц. Бен бросился к двери.
Я вцепилась сзади в  его  свитер  и  дернула  на  себя.  Он  по  инерции
развернулся, и я врезала ему в нос  левой.  Он  попытался  достать  меня
ударом в лицо и почти попал, хоть я и  пыталась  закрыться  рукой.  Удар
пришелся в скулу, я отшатнулась и едва устояла на ногах. Прижав  руки  к
лицу, Бен затравленно озирался.  Выход  уже  заблокировали  полицейские.
Один прошел в комнату и  склонился  над  Хьюго.  На  другом  в  истерике
повисла Фиалка.
   У  меня  кружилась  голова.  Отдышавшись,   я   увидела,   что   Бен,
прихрамывая, отступает к ванной. У него из носа текла кровь. Я бросилась
следом и поскользнулась. Металлические  набойки  царапнули  лакированный
пол. Развернувшись, Бен ударил меня здоровой ногой и сморщился от  боли.
Я пошатнулась, и он отскочил к двери  ванной.  К  этому  времени  второй
полицейский умудрился отшвырнуть Фиалку на диван и рванулся к нам. И тут
Бен вскинул руку со шприцем и замахал им, словно белым флагом:
   - Не прикасайтесь ко мне! Я уже сделал себе один укол! Еще одна  доза
- и я умру!
   Мы  замерли,  точно  кто-то  нажал  на  кнопку  "пауза".  Полицейский
посмотрел на меня и пробормотал:
   - Что за долбаная хрень?
   Его трясло от адреналина, будто цепного пса, которого вот-вот спустят
с поводка. Угроза самоубийства остановила нас лишь на долю  секунды,  но
Бен успел запереться в ванной. Бешено матерясь, полицейский навалился на
дверь. Затрещало дерево.  С  пола  донеслись  жалобные  протесты  Хьюго.
Услышав скрежет оконной щеколды, я кинулась к окну гостиной  и  увидела,
как Бен, цепляясь за водосточную трубу, выбирается на подоконник:
   - Он вылез в окно!
   Полицейские разом ринулись к дверям.
   Я склонилась над Хьюго:
   - Хьюго? Он успел сделать тебе второй укол?
   - Нет. Только один.
   - Уверен?
   - Абсолютно.
   Я с облегчением вздохнула  и  кинулась  вслед  за  полицейскими.  Но,
выскочив на улицу, лишь увидела, как  машина  Бена  на  полной  скорости
заворачивает за угол. Слишком далеко, чтобы определить модель и цвет.
   - Номер машины знаете? - спросил меня крушитель дверей. Его  напарник
уже сидел в машине, что-то торопливо объясняя по рации.
   Я покачала головой:
   - Но я знаю, куда он поехал.
 
*** 
 
   Я вернулась наверх и обнаружила,  что  в  квартире  стало  спокойнее.
Хьюго уже стащил с себя веревки и сидел в  кресле,  держась  за  голову.
Когда я вошла, он одарил меня такой очаровательной улыбкой, какой  я  не
видела никогда в жизни:
   - Модести, с тобой все в порядке? Теперь я буду называть тебя  только
так. Бедняжка, у тебя синяк на скуле. Иди ко мне.
   Я пощупала его затылок:
   - Больно? Ты терял сознание?
   - И да, и нет.
   Я изучила его глаза:
   - Зрачки в порядке. Сотрясения, наверное, нет. Видишь нормально?
   - Да.
   - Может, все-таки съездишь в больницу? Хочешь, вызову врача?
   - Ни в коем случае. Хочу выпить и съесть  тонну  аспирина.  Именно  в
этом порядке. А еще я хочу...
   - Хьюго? Ты как? - донесся с  дивана  вопрос  полувоскресшей  Фиалки.
Наверное, я была к ней несправедлива - она совсем  не  похожа  на  змею,
разворачивающую  свои  кольца.  -  Сэм!  -  воскликнула  она,   медленно
приподнимаясь. Должна признать, в ее голосе слышалась только  забота.  -
Что происходит?
   - Полиция гонится за Беном, который мчится на  северо-запад  Лондона.
Будем надеяться, никто из пешеходов не попадет им под  колеса.  У  Хьюго
сотрясения нет, а если бы у него были переломы, он сейчас  орал  бы  как
резаный.
   - Я - профессиональный актер! - напыщенно заявил Хьюго. - Меня  учили
правильно падать.
   - Это так ужасно! - всхлипнула Фиалка. - Привязать бедненького  Хьюго
к стулу. И он бы сделал это,  он  бы  убил  тебя,  Хьюго,  он  уже  убил
Филипа...
   - Думаю, Филипа он убил, поддавшись минутному порыву, -  успокаивающе
сказала я, стараясь не давать волю чувствам. - Бен  зашел  в  кабинет  и
увидел, что Филип спит. Превосходный шанс.  Намного  легче,  чем  делать
укол жертве, пребывающей в ясном сознании, да  еще  в  присутствии  двух
человек.
   - Ты уверена? - раздраженно спросил  Хьюго.  -  Бен  был  очень  даже
хладнокровен, когда делал мне первый укол. И тебя не было  здесь,  чтобы
судить.
   - Да, - ответила  я,  глядя  ему  прямо  в  глаза.  -  Он  мог  и  не
запаниковать. Просто я сомневаюсь, что ему бы удалось  убить  тебя.  Что
он, например, в этом случае собирался делать со мной и Фиалкой?  Ему  бы
никогда не удалось заставить нас стоять и ждать, пока обеих прикончат.
   - Не понимаю, как ты можешь говорить так спокойно, - слабо простонала
Фиалка. - Он мог убить нас всех!
   - Всех - это вряд ли. В опасности был только Хьюго. И не  думаю,  что
Бену хватило бы пороху.
   - Мы должны поклониться твоим исключительным познаниям  в  психологии
убийц, - сказал Хьюго. Каждое слово было пропитано ядовитым сарказмом.
   Я посмотрела на него с яростью. Я тут пытаюсь хоть как-то  прекратить
Фиалкину мелодраму и  восстановить  нужное  всем  спокойствие,  а  Хьюго
считает меня героиней комиксов.
   - И поклонись. Я знаю о них куда больше, чем ты сможешь узнать за всю
свою жизнь.
   Мне жутко не нравилось, что Хьюго заставил-таки  меня  опуститься  до
комикса и сказать такое. Фиалка потрясенно  уставилась  на  меня  широко
раскрытыми глазами - само воплощение беспомощной девочки.  А  Хьюго  уже
орал во всю глотку:
   - Правильно, Сэм! Так и надо -  спасла  попавших  в  беду  дамочек  и
спокойно удалилась. Постарайся не  терять  хладнокровия!  Неужто  правда
считаешь себя Модеста Блэйз, а?
   Я хлопнула дверью так, что у нее из глаз наверняка посыпались искры.
 
Глава двадцать пятая 
 
   - Не могу в это поверить! - воскликнула Софи примерно  в  семнадцатый
раз за вечер. - Бен! Просто в голове не укладывается!  Он  был  таким...
милым!
   Все закивали. Прошло два дня после  драматической  схватки  с  Беном.
Небольшая  компания  актеров  и  тех,  кто  участвовал  в   работе   над
постановкой,  собралась  в  кондитерской  "Блаженство",   чтобы   выпить
капуччино с круассанами. Я  заказала  себе  с  сыром  и  помидорами,  но
аппетита не было. Разумеется,  скоро  все  утихнет,  но  лучше  бы  меня
пристрелили, а уже потом отправляли на живодерню.
   Софи нежно, будто перышком,  прикоснулась  к  моему  синяку,  который
постепенно  принимал   приятный   бледно-зеленый   оттенок   с   желтыми
прожилками.
   - Я принесла тебе пластырь, -  добавила  она.  -  Действует  отлично.
Намочи немного и приложи. Поверить не могу, что этот  негодяй  мог  тебя
ударить.
   - Я первая начала, - честно призналась я.  -  По-моему,  сломала  ему
нос.
   Софи быстро отдернула руку, словно я могла ее укусить. Салли  смотрел
на меня с ужасом. Мэттью поперхнулся капуччино.
   - Сэм у нас героиня, - сказала Мелани. Лишь ее да Фишера не  испугало
мое чудовищное признание. - Сэм, я  понимаю,  было  бы  уже  чересчур  -
спрашивать тебя, кто устраивал розыгрыши. Хотя вряд ли это можно назвать
розыгрышами, потому что совершенно не смешно.
   Чтобы выиграть время, я  помешала  кофе,  зацепила  ложечкой  немного
молочной пены и принялась наблюдать,  как  она  растворяется  в  воронке
шоколадной крошки.
   - Совершенно уверена, что это сделала Табита, -  сказала  я  в  конце
концов. - Но у меня нет  доказательств.  Я  уверена,  что  она  во  всем
сознается, а потом  устроит  сцену  покаяния.  Просто  скажите  ей,  что
знаете, кто проделывал все эти шутки. В принципе, ей безразлично,  какую
именно идиотку  строить,  главное,  чтобы  зрители  были.  Должно  быть,
актерский синдром Мюнхгаузена.
   - Но зачем портить собственный трос? - удивился Фишер. - Понимаю, что
Табита  отчаянно  нуждается  во  внимании,  но  это  уж  совершенно   не
правдоподобный мазохизм. Не могу поверить, что  кто-то  может  сам  себе
такое сделать.
   - Это верно, - согласилась я. Никогда не сомневалась в том, что Фишер
очень  умен.  -  Табита  делала  только  мелкие  пакости.  Сообщения  на
автоответчике, антигистамины - она не хотела рисковать.  Точно  так  же,
как ее вечные обмороки. Только для того, чтобы выставить Фиалку в дурном
свете и оказаться в центре внимания. Табита никому не  хотела  причинить
вреда - и меньше всего себе самой.
   - Ты хочешь сказать, что трос испортила не Табита? - спросила Мелани.
   - Нет. Сначала я думала, что она. А потом, когда мы все собрались  на
галерее над сценой... Помните, как она тоже пришла посмотреть?
   Мелани кивнула.
   - Мы начали дурачиться, и вдруг я услышала, как что-то упало на  пол.
В тот момент я ни о чем не подумала. А потом Бен нашел заколку и  решил,
что она моя. На самом деле это была заколка Фиалки. Непонятно,  как  она
туда попала. Фиалке незачем подниматься на галерею...
   Я взглянула на Софи - та уже все  поняла.  Она  смотрела  на  меня  с
мольбой.
   - Ты хочешь сказать, что Фиалка?.. - выразила общую мысль Мелани.
   - Нет. - Краем глаза я заметила, что Софи тотчас расслабилась.  -  Не
могу себе представить, чтобы Фиалка могла сделать такую глупость - лезть
с  бриллиантовой  заколкой  по  трапу,  чтобы  испортить  трос   Табиты.
Подозревать Фиалку было бы крайне некомпетентно с моей стороны.  Видимо,
пока мы были наверху, Табита зашла в гримерку к Фиалке, взяла заколку  и
незаметно подбросила ее на пол. Если бы заколка валялась  на  галерее  с
самого начала, мы бы сразу ее заметили. У рабочих  глаз  наметанный,  не
говоря уже о Базе и Стиве, которые помешаны на чистых полах.  Кто-нибудь
непременно нашел бы заколку перед началом спектакля. Трудно  вообразить,
что она могла пролежать там полчаса никем не замеченная.
   - Но это не значит, что трос испортила не Табита, - возразил  Мэттью.
- Мысль подкинуть заколку могла прийти ей в голову позже.
   - Перестань! - нетерпеливо сказала я. - Испортить свой трос -  значит
выставить Фиалку в дурном свете и приятно  провести  время,  наслаждаясь
всеобщим сочувствием. Но дело в том, что  Табита  подкинула  бы  заколку
заранее. Она и стащила ее только потому, что решила,  будто  пакость  ей
устроила  Фиалка  -  как  месть  за   антигистамины   и   сообщение   на
автоответчике. Табита не могла рассказать о своих подозрениях, иначе  ей
пришлось бы сознаться в собственных  проделках.  Но  ей  очень  хотелось
выставить виноватой Фиалку. Значит - заколка. Не самый сильный  ход,  но
попробовать стоило. - Я взглянула на Мелани. - Скажите Табите,  что  вам
все известно, и она тут же расколется, я уверена.
   Я  отхлебнула  кофе.  Тот  совсем  остыл.  Наплевать.  Полный  распад
личности. Я опустила голову, уставилась на  свой  круассан  и  несколько
секунд пялилась на него в изумлении, не понимая, что делает  здесь  этот
предмет.
   Когда я сказала, что Табита расколется, Мэттью немного побледнел. Но,
если Хэзел права и его флирт с Табитой продолжался недолго, ему не о чем
беспокоиться. Мелани не обратит внимания на интрижку своего помощника. К
тому же ему придется быть осторожным,  а  режиссерскому  дружку  это  не
помешает. Я подумала о нас с Хьюго и с отвращением  отпихнула  круассан,
будто он имел к нам какое-то отношение. О Хьюго никто не  упоминал:  все
знали, что мы поссорились.
   - Но кто же тогда испортил трос Табиты, если не Фиалка? - не унимался
Фишер.
   - Не знаю, - солгала я. - Но я уверена, что это больше не повторится.
Вам не стоит об этом беспокоиться, ММ.
   - Почему? - Мелани сверлила меня взглядом. Я посмотрела на  сидевшего
рядом с ней Мэттью. Он чувствовал себя очень неуютно.
   - Инстинкт. Но уж можете мне поверить.
   - Это сделал Пол? - жестко спросила она.
   - Я уверена, что это он оставил на автоответчике  сообщение  от  лица
Мэттью, - уклончиво ответила я. - Он любил Фиалку не больше, чем Табита.
Но я не знаю, кто испортил трос.
   Мой ответ Мелани, разумеется, не удовлетворил,  но  я  не  собиралась
больше ничего говорить. Фишер вздернул брови  чуть  ли  не  до  макушки.
Салли заказал себе еще одну чашку кофе. Он вел себя очень странно  -  не
сказал ни единого слова за все то время, что мы сидели в кафе.
   - Ну хоть с этим разобрались, - произнес наконец Фишер, заметив,  что
я хочу сменить тему. Он задумчиво  оглядел  всех,  потом  сжал  в  руках
ладонь Салли. - Слава богу, что с убийствами тоже  покончено.  Не  нужно
никакого разбирательства.
   - Бена уже отключили? - спросила я.
   - Нет, но, наверное, скоро, - сказала Мелани. - Марджери говорит, что
его родители собираются принять решение сегодня.
   Все задумались. Как я и предполагала, Бен, удирая от  погони,  поехал
прямо к Хэзел. Последняя попытка броситься к ее  ногам:  смотри,  что  я
сделал, - ради тебя я готов убивать и убивать. Что было дальше, точно не
известно, но, очевидно,  реакция  Хэзел  оказалась  не  совсем  той,  на
которую он рассчитывал. Бен вколол себе еще две дозы, доведя  количество
инсулина в крови до двадцати международных  единиц  -  того  количества,
которое убило Филипа. Но Бен не умер. Хэзел действовала быстро. Осознав,
что происходит, она влила ему в горло целую бутылку  кока-колы,  надеясь
нейтрализовать  действие  инсулина  сахаром.  Хэзел  всегда  была  очень
практичной девушкой. Но к тому времени Бен  уже  погружался  в  кому.  В
результате, когда прибыли полицейские и вызванная Хэзел "скорая помощь",
Бен превратился в растение.  Хэзел  не  знала,  что  сахар  не  способен
полностью остановить процессы, сопутствующие инсулиновой  коме.  У  Бена
начались необратимые повреждения головного мозга.
   - Как Хэзел? - спросила я.
   - Как зомби, - вздохнула Мелани. - Но на сцене - лучше, чем раньше.
   - Мне теперь будет крайне неловко работать с ней, - заметил Фишер.  -
Я понимаю, что она сама ничего не сделала, но наверняка ведь знала,  что
ради нее вытворял Бен.
   Все с ним согласились.
   - А бедной Фиалке вместе с ней играть в "Кукольном доме"!  -  сказала
Софи.
   - Лучше уж пусть Фиалка, чем кто-то  другой,  -  с  легким  сарказмом
заметил Фишер. - Она обладает удивительной способностью  ни  на  что  не
обращать внимания.
   Его слова разозлили Софи.
   - Кого-кого, а Хэзел femme fatale никак не назовешь, - быстро добавил
Фишер, пока Софи не бросилась на защиту Фиалки. - Не вижу в  ней  ничего
привлекательного.
   - Приятно это слышу, - чуть приободрившись, сказал Салли.
   - В Хэзел есть что-то поразительное, - задумчиво проговорила я. - Она
совершенно самодостаточна. Ей ничего не нужно от внешнего мира -  только
люди, которых можно изучать, и возможность работать.
   - Она очень целеустремленный человек, - выдавила неохотный комплимент
Софи.
   - Не только, - продолжала я. - Хэзел совершенно асексуальна в  жизни.
Она как гермафродит, понимаете? У нее всегда есть  все,  что  нужно  для
полного счастья.
   - Это верно, - сказал Фишер. - Когда с ней  играешь,  всякий  раз  на
тебя действует ее сексуальный заряд, но как только сцена  закончилась  -
бабах! Словно выключили рубильник, и Хэзел снова превращается в мышь.  У
большинства все наоборот - заводят себя  для  сцены  и  после  этого  не
знают, что с собой поделать.
   - Отсюда и все романы, - сухо заметила Мелани, посмотрев  на  него  и
Салли.
   - Всегда готово помогай  тебя  избавить  от  переизбыток  энергии,  -
игриво сказал Фишеру Салли, хлопнув гигантскими ресницами.
   - Салли, - не удержалась я, - ты когда-нибудь пользуешься  тушью  для
ресниц?
   - Да, - ответил он, тут же став очень серьезным,  как  с  ним  бывало
всякий раз, когда речь заходила об одежде или косметике.  -  Бесцветный.
Ресница выгляди объемное, но не видно, что я их рисовай.
   - Мне пора, - сказала Мелани, допивая кофе. - У меня пробы через час.
   Художественный совет "Кросса"  предложил  Мелани  ставить  "Кукольный
дом", но она отказалась. Ее график был расписан на год  вперед.  Гораздо
интереснее было то, что Мелани отказалась  занять  пост  художественного
руководителя, несмотря на настойчивые попытки совета заманить ее. Должна
признаться, это произвело впечатление даже на меня. Престижная работа  с
большой зарплатой плюс возможность стать Господом  Богом  с  широчайшими
полномочиями - а она отказывается на том основании,  что  хочет  создать
собственное студийное пространство и  зарабатывать  в  лучшем  случае  в
четыре раза меньше, чем ей предлагает "Кросс". Но Мелани жила  моментом.
Все театры приглашали ее поработать режиссером,  и  тот  факт,  что  она
отвергла  предложение  "Кросса",  лишь  укреплял  ее  престиж.  Отличная
возможность не приносить в жертву карьере собственные творческие планы.
   Единственной ложкой дегтя было то,  что  Хелен  оказалась  совершенно
права, сказав, что Мелани предложат эту должность. Но как  бы  неприятно
ни было в этом сознаваться, Хелен почти всегда права. Хотя я  не  помню,
чтобы она говорила, что "Сон в летнюю ночь" будет  иметь  такой  бешеный
успех. Все билеты были уже распроданы, и не  только  потому,  что  школы
повадились  гонять  в  театры  учеников,  дабы  те  услышали  правильный
английский. Каждый день  выстраивались  длинные  очереди  в  театральную
кассу. Совет уже пытался договориться о переезде в  Вест-Энд.  Они  даже
нашли подходящий театр, оставалось лишь утрясти детали.
   Афиши, расклеенные вокруг "Кросса", на все лады расхваливали  Об