ь шумный 
смех. Он хитро улыбался, точь-в-точь как его отец.
	Билли охватила злость. Он бросился вперед между несколькими 
парами, стараясь схватить Лейтона. Тот рассмеялся и пустил в глаза 
Билли еще одну пивную струйку, а кто-то подставил ему ногу, и Билли, 
споткнувшись, растянулся на полу. Он попытался подняться, 
наполовину ослепленный пивом, как вдруг его кто-то грубо схватил за 
плечо; он резко повернулся, чтобы ударить нападавшего.
	Им оказался дежурный, низенький коренастый преподаватель по 
фамилии Китченс; он снова схватил Билли за плечо и потряс его.
	-  Никаких драк, мистер!
	-  Это не я! Это Лейтон нарывается на неприятности!
	Китченс был по меньшей мере на два дюйма ниже Билли, но шире 
в плечах и с крепкой грудью. Он носил короткую стрижку, продолжал 
носитьее с тех пор, как служил во флоте. Его маленькие темные глазки 
переместились на Дюка Лейтона, стоявшего в окружении друзей-
футболистов.
	-  Что скажешь, Дюк?
	Парень поднял вверх пустые руки в жесте невинности, и Билли 
понял, что водяной пистолет уже уплыл в надежное место.
	-  Я просто занимаюсь своими делами, а старине Привиденьицу 
захотелось подраться.
	-  Это наглая ложь! У него был...
	Китченс наклонился к Билли.
	-  Я чувствую запах ликера, мистер! Где вы его спрятали, в своем 
автомобиле?
	-  Нет, я не пил! Я...
	-  Я видел у него фляжку, мистер Китченс! -  крикнул кто-то из 
толпы, и Билли узнал голос Хэнка Орра. -  Выгоните его!
	-  Прошу, мистер, -  пригласил Китченс и стал тянуть Билли по 
направлению к выходной двери. -  Такие нарушители порядка, как вы, 
должны научиться немного уважать других!
	Билли знал, что сопротивляться бесполезно, и, кроме того, может 
быть и к лучшему, что его выкинут с Майской Ночи.
	-  Я должен бы отвести вас к воспитателю, вот что я должен бы 
сделать, -  говорил Китченс. -  Пьянство и драка -  это плохая 
комбинация.
	Билли оглянулся и увидел, как свет отражается в волосах Мелиссы 
Петтус; Хэнк Орр обнял ее за талию и тянул в сторону танцующих.
	-  Давайте, забирайте обувь и уходите отсюда.
	Билли остановился, не обращая внимания на тянувшего его 
мужчину. Он увидел -  или ему показалось, что увидел -  что-то, отчего в 
его живот впились острые когти ужаса. Он заморгал, думая, что ему 
померещилось, но это оставалось, оставалось...
	Мерцающий черный туман окутал Хэнка Орра и Мелиссу Петтус. 
Он совершал волнообразные движения, выбрасывая уродливые 
пурпурные щупальца. Билли услышал свой стон, а Китченс прекратил 
говорить и взглянул на него. Билли видел, как черная аура окутала еще 
одну пару на краю танцплощадки; уголком взгляда он заметил ее, 
окутывающую девушку из старшего класса, Сандру Фолкнер, 
танцующую джорк со своим приятелем. Билли охватила паника, он 
неистово посмотрел по сторонам, уверенный в том, что приближается 
катастрофа. Черная аура блестела вокруг миссис Карсон, 
преподавательницы биологии. Очень слабая аура, скорее пурпурная, чем 
черная, пульсировала вокруг ведущего футболиста Гаса Томпкинса. 
Билли еще раз увидел ее, вцепившуюся в толстого парня на скамейке, 
который жевал корндог.
	-  О, боже, -  выдохнул Билли. -  Нет... нет...
	-  Пошли, -  нетерпеливо произнес Китченс. Он отпустил парня и 
отошел на несколько шагов, потому что тот неожиданно стал выглядеть 
так, будто его вот-вот стошнит. -  Ищи ботинки и убирайся.
	-  Они все должны умереть, -  хрипло прошептал Билли. -  Я могу 
это видеть... В этом помещении смерть...
	-  Вы пьяны, мистер? Что с вами?
	-  Вы не видите этого? -  Билли сделал несколько шагов по 
направлению к толпе. -  Неужели никто этого не видит?
	-  В ботинках или нет, но ты должен унести отсюда свой зад!
	Китченс схватил его за руку, чтобы потащить к двери, но парень с 
неожиданной силой освободился и, скользя носками по полу, побежал по 
направлению к танцующим. Он оттолкнул в сторону киоск и почти упал, 
поскользнувшись на разлитой "Коке". Протолкнувшись сквозь толпу, он 
подбежал к Мелиссе Петтус. Он хотел коснуться ее сквозь черную ауру и 
предупредить о грозящей ей смерти. Она отшатнулась от него и 
закричала. Хэнк Орр, черная аура которого раскинула в разные стороны 
пурпурные щупальца, преградил Билли дорогу, и его кулак, описав в 
воздухе быструю дугу, попал ему по затылку. Билли пошатнулся и упал, 
слыша крики "ДРАКА! ДРАКА", звеневшие в его ушах. Вокруг него 
вырос лес ног, а "Пурпурное дерево" продолжало играть "Плывущий по 
реке".
	-  Убирайся! -  сказал стоявший над Билли Хэнк Орр. -  Давай, ты... 
чудак! Или я разворочу твою задницу!
	-  Подождите... подождите... -  пробормотал Билли. Его голова 
была полна звезд, взрывающихся сверхновых и планет. -  Черная аура... 
Я вижу ее... Вы должны ухо...
	-  ДРАКА! ДРАКА! -  раздался чей-то веселый крик. "Пурпурное 
дерево" умолкло на половине аккорда. В зале эхом раздавались крики и 
смех.
	-  Ты должен умереть! -  взвыл Билли, и у Хэнка от лица отхлынула 
кровь. Он поднял сжатые в кулаки руки, словно пытаясь защитить себя, 
но не осмелился еще раз тронуть Билли Крикмора. -  Ты... и Мелисса... и 
Сандра Фолкнер... и...
	Внезапно вокруг наступила ошеломляющая тишина, нарушаемая 
только смехом ребят на другом конце зала. Билли стал подниматься на 
ноги; его левая губа распухла как воздушный шар. В этот момент толпа 
расступилась, пропуская воспитателя, мистера Мербери, который 
пробирался сквозь нее как паровоз, выпуская дым из зажатой в зубах 
трубки. Чуть сзади спешил мистер Китченс. Мербери схватил Билли за 
воротник, поставил его на ноги и проревел:
	-  ПРОЧЬ!
	Он потащил Билли с такой скоростью, что тот заскользил по полу 
мимо киоска прямо к куче обуви.
	-  От него разит, как от скунса, -  говорил Китченс. -  Везде пытался 
затеять драку.
	-  Я знаю этого парня. Он большой хулиган. Пьян, да? Где ты 
набрался?
	Билли счел за лучшее потихоньку вырваться, но тут же его 
протащили до самой двери, и Мербери развернул его к себе лицом.
	-  Я задал вопрос, Крикмор!
	-  Нет! Я не... пил... -  Из-за распухшей губы он едва мог говорить, а 
в голове его все еще звенели колокольчики. -  Я не пил! Что-то должно 
произойти! Я видел ее... видел черную ауру!..
	-  Видел что? Ну ты и надрался, парень! От тебя разит так, будто 
ты купался в самогоне! Я должен немедленно выкинуть тебя из школы!
	-  Нет... Пожалуйста... послушайте меня! Я не знаю, что здесь 
должно произойти, но...
	-  Зато я знаю! -  прервал его Мербери. -  Ты уйдешь прочь из этого 
зала. А в понедельник приведешь своих родителей, у нас будет с ними 
долгий разговор! А теперь уходи! Если ты хочешь пить и драться, то тебе 
здесь не место!
	Он вытолкнул Билли за дверь. В одном из наблюдающих за 
происходящим и глупо ухмыляющихся лиц Билли узнал лицо Ральфа 
Лейтона. Мербери повернулся к Билли спиной и гордо двинулся к двери, 
а затем снова взглянул на него.
	-  Я сказал, убирайся отсюда!
	-  Как насчет моих туфель?
	-  Мы пришлем их тебе по почте, -  ответил Мербери и исчез за 
дверью.
	Билли посмотрел на Китченса, который стоял в нескольких футах 
от него и тоже начал двигаться к двери.
	-  Они все должны умереть, -  сказал он ему. -  Я пытался 
предупредить их. Они не захотели слушать. Вернитесь назад в зал, 
мистер, и помогите ребятам прочистить себе мозги.
	Китченс несколько секунд смотрел на него, а затем развернулся и 
скрылся за дверью.
	Билли остался один в темноте переминаясь с ноги на ногу.
	-  ОНИ ВСЕ ДОЛЖНЫ УМЕРЕТЬ! -  крикнул он, и кто-то закрыл 
дверь в зал. Он бросился к ней и начал барабанить по металлу, чувствую, 
как она вибрирует в такт звучания бас-гитары. "Пурпурное дерево" снова 
заиграло, и все снова начали танцевать и веселиться, понял Билли. Я не 
мог предотвратить это, думал он, что бы это ни было, я не смог это 
предотвратить! Но я должен продолжать попытки! Если он не может 
проникнуть внутрь, он остановит их, когда они выйдут; на слабых, 
резиновых ногах он подошел к обочине дороги и уселся лицом к 
автостоянке. Он видел смутные очертания людей, теснившихся в 
автомобилях, и блики лунного света, отражавшегося от бутылки, 
лежащей на заднем сиденье шикарного красного "Шевроле". Ему 
хотелось выть и кричать, но он стиснул зубы и подавил это желание.
	Через пятнадцать минут он услышал смех и крики, раздающиеся с 
футбольного поля, и поднялся, чтобы видеть происходящее. Ребята 
вышли из гимнастического зала и окружили гору щепок. Пара дежурных 
поливала кучу бензином, и костер вот-вот должен был загореться. Ребята 
гонялись друг за другом по полю как дикие скакуны, а некоторые 
девушки начали экспромтом кричать лозунги "Бульдогов". Билли стоял 
около ограды, держась руками за ее холодные металлические прутья. 
Блеснул огонек зажигалки, и их пламя в нескольких местах коснулось 
пропитанного бензином дерева, которое, по большей части будучи 
щепой, быстро занялось, и огонь мгновенно охватил всю кучу до самого 
верха. Большинство школьников окружили костер, как только пламя 
разгорелось как следует. Костер имел в высоту футов двенадцать или 
тринадцать, прикинул Билли, а на верхушку кучи какой-то шутник 
положил стул. В небе затанцевали искры, и Билли увидел, как некоторые 
из ребят взялись за руки и запели гимн Файетской Средней Школы:

	~В тихой долине гнездится
	Дом, что мы любим и будем любить всегда;
	Вздымаются над нашей родимой альма матер
	Холмы и леса~

	Костер превратился в огромный огненный палец. Билли 
наклонился над оградой, щупая свою распухшую губу. Сквозь столп искр 
от мокрого полена он увидел Мелиссу Петтус и Хэнка Орра, которые, 
взявшись за руки, стояли рядом с костром. Аура вокруг них почернела 
еще больше и выпустила огромное количество щупалец. Он увидел 
освещенное лицо Сандры Фолкнер, смотрящей на пламя костра. Она 
была почти полностью завернута в черную ауру. Гас Томпкинс стоял 
слева от нее в десяти футах.
	Билли изо всех сил сжал прутья решетки, когда его внезапно 
поразила холодная догадка: все ребята, окруженные черной аурой, 
стояли рядом, и большинство из них находились вблизи костра. Чернота 
продолжала расширяться, связывая собой их вместе.
	В центре костра пульсировало красное сияние. Под аплодисменты 
и вздохи стул свалился в пламя.

	~...Мы благодарны Богу за его дары
	Под его благословенным небом;
	Дом, научивший нас жить и дружить,
	Наша альма матер, округ Файет...~

	-  ОТОЙДИТЕ ОТ ОГНЯ! -  крикнул Билли.
	Костер вспух, как будто что-то выросло в его середине. Внезапно 
раздались оглушительные выстрелы, которые сразу остановили смех. Из 
центра костра вырвались три разноцветных полосы света, которые 
ударили в разных направлениях.
	"Римские свечи", подумал Билли. Как "римские свечи" могли 
оказаться внутри?..
	В этот момент раздался потрясший землю грохот, и пылающая 
гора щепок взорвалась изнутри. Билли успел увидеть острые щепки, 
летящие как ножи, прежде, чем горящая ударная волна бросила его на 
землю с такой силой, что у него перехватило дыхание. Земля вздрагивала 
снова и снова; воздух наполнился свистами и криками, издаваемыми 
фейерверком и людьми.
	Билли сел. В голове у него звенело, кожу на лице стянуло от жары; 
он едва сознавал, что все руки у него в крови. Вдоль всей изгороди 
валялись щепки, которые вполне бы могли зарезать его не хуже, чем нож 
мясника. "Римские свечи" летали по всему полю, высоко в воздухе 
распустился золотой цветок искр, из центра развалившегося костра 
зигзагом вылетали красные, синие и зеленые ракеты фейерверка. Люди 
бежали, кричали и катались в агонии по земле. Некоторые ребята с 
волосами и одеждой, охваченными огнем, теперь танцевали новый, 
ужасный танец. Другие медленно шли как слепые. Билли поднялся на 
ноги; шел дождь из тлеющих углей, а в воздухе стоял запах черного 
пороха. Билли увидел мальчика, ползущего от все еще взрывающегося 
костра, и побежал к центру поля на помощь. Он схватил мальчика за 
почерневшую рубашку и оттащил его на несколько ярдов от костра под 
взрывами пролетающих над их головами "римских свечей". Какая-то 
девушка вновь и вновь звала маму. Когда Билли схватил ее за руку, 
чтобы оттащить от огня, кожа с ее руки слезла как перчатка; она 
застонала и потеряла сознание.
	Перед лицом Билли просвистела зеленая молния; уклонившись, он 
почувствовал, что у него загорелись волосы. В небе взорвалась красная 
звезда, осветив все поле кровавым светом. На крыше школы 
душераздирающим криком завопила сирена противовоздушной 
обороны, прорезая ночь как тревожный набат.
	Билли схватил за воротник парня в рубашке, разорванной на боку, 
и закричал:
	-  Я ГОВОРИЛ ВАМ! Я ХОТЕЛ ПРЕДУПРЕДИТЬ ВАС!
	Лицо парня было белее бумаги, и он пошел прочь не обращая на 
Билли, словно не видя его. Билли лихорадочно оглянулся вокруг и 
увидел Джун Кларк, лежащую на земле свернувшись, как эмбрион, 
Майка Блейлока, лежащего на спине с пронзенной обломком дерева 
правой рукой, Энни Огден, стоящую на коленях, словно молясь костру. 
Перекрывая крики, послышались сирены, приближающиеся со стороны 
Файета; вдруг колени Билли подогнулись и он сел на черную землю в то 
время, как фейерверк продолжал летать вокруг него.
	Кто-то появился из окружающего тумана и остановился глядя на 
него сверху вниз. Это был мистер Китченс, из ушей которого текла 
кровь. За его спиной что-то взорвалось, выбросив белый сноп искр. Его 
лицо дергалось, как будто он никак не мог открыть рот. Наконец он 
проговорил хриплым, страшным шепотом:
	-  Ты!..


25

	Крикморы нашли своего сына сидящим на полу в углу 
переполненной людьми приемной файетского окружного госпиталя. Они 
услышали сирену противовоздушной обороны, и Рамона почувствовала, 
что произошла трагедия.
	На распухшем от жара лице Билли отсутствовали брови. На его 
плечи было накинуто тонкое одеяло, а забинтованные руки покоились на 
коленях. Ослепительный верхний свет отражался от его покрытого 
вазелином лица. Глаза Билли были закрыты, и создавалось впечатление, 
что он спит, отключив себя от шума и напряжения одной только силой 
воли.
	Джон стоял позади жены, и по его спине пробегали мурашки от 
взглядов всех остальных родителей. Кто-то в школе, куда они сначала 
приехали, сказал им, что Билли погиб и что тело мальчика уже увезли на 
скорой помощи, однако Рамона сразу отвергла это, сказав, что если бы ее 
сын умер, то она сразу же об этом узнала.
	-  Билли, -  позвала Рамона дрожащим голосом.
	Мальчик с трудом, превозмогая боль, открыл глаза. Он едва мог 
видеть сквозь щелку опухших век; доктор сказал ему, что в его лице 
находится около сорока заноз, но ему следует подождать, пока окажут 
помощь обгоревшим.
	Рамона склонилась над ним и осторожно обняла, положив голову 
ему на плечо.
	-  Я в порядке, мама, -  проговорил Билли распухшими губами. -  
О, Боже... это было так ужасно...
	Лицо Джона посерело с тех пор, как они покинули школу и 
увидели эти тела, накрытые одеялами, каталки с лежащими на них 
обожженными подростками, родителей, кричащих, всхлипывающих и 
вцепившихся друг в друга. Ночь то и дело вспарывала сирена скорой 
помощи, а в помещении госпиталя словно коричневый туман плыл запах 
горелого мяса.
	-  Твои руки, -  сказал он. -  Что случилось?
	-  Потерял немного шкуры, и все.
	-  Боже мой, мальчик! -  Лицо Джона сморщилось, как кусок 
старой бумаги, и он схватился руками за стену, чтобы не упасть. -  Боже 
милостивый, Боже милостивый, я никогда не видел ничего подобного 
тому, что произошло в этой школе!
	-  Как это случилось, папа? Сначала это был костер, как костер. А 
затем все изменилось.
	-  Я не знаю. Но все эти кусочки дерева... они разрезали этих детей, 
разрезали их в клочья!
	-  Один мужчина сказал, что это сделал я, -  произнес Билли 
безразличным голосом. -  Он сказал, что я был пьян, и подстроил так, 
чтобы костер взорвался.
	-  Это грязная ложь! -  Глаза Джона вспыхнули. -  Ты не имеешь к 
этому никакого отношения!
	-  Он сказал, что во мне живет Смерть. Это правда?
	-  НЕТ! Кто тебе это сказал? Покажи его мне!
	Билли покачал головой.
	-  Теперь это не имеет значения. Все закончилось. Я просто... хотел 
повеселиться. Все хотели весело провести время.
	Джон схватил сына за плечо, и почувствовал, как что-то, похожее 
на толстый лед, сломалось внутри него. Взгляд Билли был странно темен 
и пуст, будто случившееся сожгло все предохранители в его голове.
	-  Все хорошо, -  сказал Джон. -  Слава Богу, что ты остался жив.
	-  Папа, я был не прав, пойдя туда?
	-  Нет. Человек ходит туда, куда хочет, а иногда и туда, куда не 
хочет. Я думаю, этой ночью ты ходил и так, и так.
	Недалеко от них, в коридоре, кто-то взвыл то ли от боли, то ли от 
горя, и Джон вздрогнул.
	Рамона вытерла глаза рукавом и осмотрела занозы на лице Билли, 
некоторые из которых находились в опасной близости от глаз. Потом 
она задала вопрос, хотя заранее была почти уверена в ответе.
	-  Ты знал?
	Он кивнул.
	-  Я хотел рассказать им, я старался предупредить их, что что-то 
должно случиться, но я... я не знал, как это будет выглядеть. Мама, 
почему это произошло? Мог бы я все изменить, если бы действовал по-
другому? -  По его намазанным вазелином лицу потекли слезы.
	-  Я не знаю, -  ответила Рамона; обычный ответ на вопрос, 
мучивший ее всю жизнь.
	В дальнем конце приемной, где находился коридор, ведущий ко 
входной двери, возникла какая-то суматоха. Рамона и Джон оглянулись 
и увидели, как люди толпятся вокруг толстопузого мужчины с седыми 
вьющимися волосами и высокого рыжеволосого юноши, который был 
примерно одного возраста с Билли. В следующее мгновение Рамона 
узнала вошедших, и ее пронзило током. Та ужасная ночь палаточной 
проповеди стала прокручиваться перед ее глазами: за все эти семь лет 
она не смогла спрятать ее в глубины подсознания. Какая-то женщина 
схватила Фальконера и поцеловала, прося его помолиться за ее 
пострадавшую дочь; мужчина в рабочей одежде оттолкнул ее, чтобы 
подойти поближе к Уэйну. За несколько секунд вокруг вошедших 
образовалась мешанина из рук и плеч родителей пострадавших и 
умирающих детей, пытающихся пробиться к Фальконеру и его сыну, 
привлечь их внимания, коснуться их, как будто они были ходячими 
талисманами, приносящими счастье. Фальконер позволил им окружить 
себя, но юноша в замешательстве отступил назад.
	Рамона поднялась на ноги. К толпе, окружавшей Фальконера, 
подошел полицейский и попытался навести порядок. Сквозь толпу 
жесткий взгляд Рамоны встретился со взглядом евангелиста, и мягкое, 
холеное лицо Фальконера начало темнеть. Он направился прямо к ней, 
не обращая внимания на просьбы о молитве и исцелении. 
Прищурившись, он взглянул на Билли, а затем снова перевел взгляд на 
Рамону. Позади него стоял Уэйн, одетый в джинсы и голубую вязаную 
рубашку с аллигатором на нагрудном кармане. Он посмотрел на Билли, 
и их взгляды на мгновение встретились; затем глаза юноши 
остановились на Рамоне, и той показалось, что она ощущает исходящий 
из них жар ненависти.
	-  Я знаю вас, -  мягко произнес Фальконер. -  Я запомнил вас с 
того самого момента. Крикмор.
	-  Правильно. И я тоже помню вас.
	-  Произошел несчастный случай, -  начал объяснять Джон 
Фальконеру. -  Мой мальчик был там, когда это все случилось. У него 
порезаны все руки, и... он видел ужасные вещи. Вы помолитесь за него?
	Фальконер не отрываясь смотрел на Рамону. Он и Уэйн услышали 
о взрыве костра по радио и приехали в госпиталь, чтобы предложить 
утешение; снова нарваться на эту женщину-колдунью было последнее, 
что он мог ожидать, и он испугался, что ее присутствие может вредно 
сказаться на Уэйне. Рамона казалась рядом с ним карликом, однако под 
ее жестким оценивающим взглядом евангелист почувствовал себя 
маленьким и беззащитным.
	-  Вы привели своего мальчика для того, чтобы он занялся 
исцелением?
	-  Нет. Только для помощи мне в службе.
	Рамона перевела свое внимание на юношу и сделала шаг по 
направлению к нему. Билли увидел, как сузились ее глаза, как будто она