райней мере он жив.
	-  Не возражаешь, если мы зайдем ненадолго? -  спросил Джон.
	-  Заходите, коли пришли.
	Голос Букера был пустой, и его звук испугал Билли.
	-  Покорнейше благодарим.
	Джон и Билли поднялись на террасу. Занавеска на окне 
сдвинулась, за ней показалось лицо Джули-Энн, жены Дейва, и через 
несколько секунд исчезло.
	-  Что скажешь по поводу этого снега? Наверное, через несколько 
минут кончится, а?
	-  Снег? -  Букер сдвинул свои густые брови. Белки его глаз были 
залиты кровью, а вялые губы имели ярко-красный цвет. -  Да, да, 
конечно.
	Он кивнул, и крючки на шляпе зазвенели.
	-  С тобой все в порядке, Дейв?
	-  А что со мной может быть?
	Взгляд Букера снова перенесся с Джона на Миссисипи.
	-  Не знаю, я просто... -  Джон замолчал на середине фразы. На 
полу рядом со стулом Дейва были разбросаны окурки сигарет "Принц 
Альберт" и лежала бейсбольная бита, измазанная чем-то, 
напоминающим засохшую кровь. Нет, подумал Джон, просто грязь. 
Конечно, грязь. Он крепче сжал руку Билли.
	-  Человек может сидеть на своей собственной террасе, не так ли? -  
тихо произнес Дейв. -  Мне кажется, я слышал что-то в этом роде. Как я 
слышал, это свободная страна. Или что-то изменилось?
	Он повернулся, и теперь Джон мог ясно видеть страшную 
холодную ярость в его глазах. Джон почувствовал, как по его спине 
побежали мурашки. Он увидел погнутые бородки крючков, торчащих из 
шляпы Дейва, и вспомнил, что в прошлое воскресенье они должны были 
поехать на рыбалку на озеро Симмес, если бы не очередной приступ 
мигрени у Дейва.
	-  Чертова свободная страна, -  произнес Дейв и неожиданно 
злобно улыбнулся.
	Джон почувствовал раздражение; Дейв не должен был употреблять 
такие выражения в присутствии ребенка, однако он решил оставить это 
без внимания. Взгляд Дейва замутился.
	Открылась входная дверь, и из дома выглянула Джули-Энн. Это 
была высокая хрупкая женщина с вьющимися коричневыми волосами и 
мягкими голубыми глазами.
	-  Джон Крикмор! Что занесло тебя в эту часть города? Билли, это 
ты постарался? Входите и разрешите пригласить вас на чашечку кофе.
	-  Нет, спасибо. Мы с Билли собирались возвращаться...
	-  Пожалуйста, -  прошептала Джули-Энн. В ее глазах показались 
слезы. Она качнула головой. -  Только одну чашечку, -  и, открыв дверь 
крикнула: -  Вилл! Билли Крикмор пришел!
	-  ЗАТКНИ СВОЙ ПРОКЛЯТЫЙ РОТ, ЖЕНЩИНА! -  прогремел 
Дейв, крутанувшись на стуле, и приложив ладонь ко лбу. -  Я 
ПРИШИБУ ТЕБЯ, КЛЯНУСЬ ГОСПОДОМ!
	Джон, Билли и Джули-Энн образовали вокруг Дейва застывший 
треугольник. Билли слышал, как в доме всхлипывала маленькая Кэти, и 
раздавался вопросительный голос Вилла: "Мама?" На губах Джули-Энн 
застыла улыбка; она замерла так, как будто любое ее движение могло 
взорвать Дейва. Внезапно Букер отвернулся, пошарил в заднем кармане, 
извлек оттуда пузырек аспирина, отвернул крышку, поднес пузырек к 
губам и принялся заглатывать таблетки.
	-  Прибью тебя, -  прошептал он, не обращаясь ни к кому 
конкретно. Его глаза сверкали на фоне окружавших их темно-синих 
кругов. -  Выбью из тебя дерьмо...
	Джон толкнул Билли к двери, и они вошли в дом. Пока Джули-
Энн закрывала дверь, Дейв насмешливо говорил:
	-  Снова хочешь перемывать косточки старику, а? Ты, грязная 
сука...
	Джули-Энн закрыла дверь, и проклятия ее мужа превратились в 
приглушенное, невнятное бормотание.


2

	В доме было сумрачно и угнетающе тепло. Он был одним из 
немногих в Готорне, имевших роскошь в виде угольной печки. На серо-
зеленом ковре, лежащем на полу, Джон заметил блеск осколков стекла. В 
углу валялся сломанный стул, а на журнальном столике лежали два 
пузырька из-под аспирина. На одной из стен висела вставленная в рамку 
репродукция картины "Тайная Вечеря", а на противоположной 
серебристо-голубое чучело окуня. В дополнение к печке, в камине 
трещали сосновые поленья, распространяя по комнате специфический 
аромат.
	-  Прошу прощения за беспорядок. -  Джули-Энн дрожала, но 
старалась улыбаться, и улыбка получалась вымученной. -  У нас... были 
сегодня кое-какие неприятности. Билли, если хочешь к Виллу, то он в 
своей комнате.
	-  Можно? -  спросил Билли у отца, и когда Дейв кивнул, ракетой 
вылетел в коридор, который вел в комнату Вилла и его младшей 
сестренки. Он знал дом как свои пять пальцев, поскольку несколько раз 
ночевал здесь. Последний раз они с Виллом обследовали лес в поисках 
львов, а когда за ними увязалась Кэти, то заставили ее нести свои ружья, 
что она и делала, называя ребят "бвана". Это слово Вилл вычитал из 
комиксов про Джангл Джима. Теперь, однако, дом выглядел другим: в 
нем было темнее и тише, и, возможно, Билли испугался бы, не знай он, 
что в соседней комнате находится отец.
	Когда Билли вошел в детскую, Вилл ползал среди пластиковых 
солдат времен гражданской войны, которых он расставил на полу. Вилл 
был одного возраста с Билли, маленький, хрупкий паренек с 
непослушными каштановыми волосами. На носу у него были очки в 
коричневой оправе с дужкой, обмотанной скотчем. На кровати, 
стоявшей рядом, лежала свернувшись клубочком и зарывшись лицом в 
подушку его сестра, Кэти.
	-  Я Роберт Ли, -  сообщил Вилл, и его болезненное лицо 
осветилось, когда он увидел своего друга. -  А ты можешь быть 
генералом Грантом.
	-  Я не янки! -  возмутился Билли, но через минуту уже командовал 
голубыми мундирами, атакуя Дидмен-хилл.
	В холле Джон, усевшись на софу, наблюдал, как Джули-Энн 
мерила шагами комнату, временами останавливаясь, чтобы выглянуть в 
окно, и снова возобновляя хождение.
	-  Он убил Бу, Джон, -  напряженно прошептала она. -  Он забил Бу 
до смерти бейсбольной битой, а потом повесил его на леске на дерево. Я 
пыталась помешать ему, но он такой сильный... -  Из ее распухших глаз 
потекли слезы, и Джон быстро перевел свой взгляд на часы, стоявшие на 
камине. Они показывали без десять пять, и Джон пожалел, что 
предложил Биллу прогуляться. -  Он очень сильный, -  повторила Джули-
Энн и громко всхлипнула. -  Бу... умирал так тяжело.
	Джон беспокойно заерзал.
	-  Но почему он сделал это? Что с ним случилось?
	Джули-Энн прижала палец к губам и боязливо посмотрела на 
дверь. Она не дыша подошла к окну, выглянула и увидела, что ее муж все 
еще продолжает сидеть на холоде, разжевывая очередную таблетку 
аспирина.
	-  Дети не знают о Бу, -  продолжила Джули-Энн. -  Это случилось 
утром, когда они были в школе. Я спрятала Бу в лесу -  Боже, как это 
было ужасно! -  и они думают, что он бродит где-нибудь как обычно. 
Дейв не ходил сегодня в гараж, даже не сообщил туда, что болен. Вчера 
он проснулся с очередной мигренью, сильнее которой у него еще не 
было, и этой ночью не сомкнул глаз. Как и я. -  Она начала грызть ногти, 
и дешевое, но симпатичное свадебное колечко с маленьким бриллиантом 
весело сверкнуло в свете пламени камина. -  Сегодня... сегодня боль 
усилилась до невозможности. До невозможности. Он кричал, швырял 
вещи; сначала он говорил, что не может согреться, затем вышел наружу 
на холод. Он сказал, что собирается убить меня, Джон. -  Ее глаза 
сделались большими и испуганными. -  Он сказал, что знает все, что я 
творила у него за спиной. Но я клянусь, что ничего подобного никогда 
не было, могу поклясться Биб...
	-  Успокойся, пожалуйста, -  прошептал Джон, быстро взглянув на 
дверь. -  Не принимай близко к сердцу. Почему ты не сообщила доктору 
Скотту?
	-  Нет! Я не могу! Я попробовала этим утром, но он... он сказал, 
что сделает со мной то, что сделал с Бу, и... -  она всхлипнула, -  я боюсь! 
У Дейва и раньше были заскоки, я никому не рассказывала, но до такого 
никогда не доходило! Таким я его ни разу не видела! Слышал бы ты, как 
он недавно орал на Кэти; а этот аспирин: он жует его как конфеты, но 
это совершенно не помогает.
	-  Ну, ну, -  Джон взглянул на измученное лицо Джули-Энн и 
почувствовал, что по его собственному лицу расплывается глупая 
широкая улыбка. -  Все будет хорошо. Увидишь. Доктор скажет, что 
нужно делать с головной болью Дейва.
	-  Нет! -  закричала она, и Джон вздрогнул. Джули-Энн замолчала, 
замерев, когда им обоим показалось, что на террасе заскрипел стул 
Дейва. -  Доктор Скотт сказал, что у него воспаление! Этот старик давно 
потерял квалификацию, и ты знаешь это! Ведь он тянул и ствоей женой, 
пока она чуть не...
	Она заморгала, не желая произнести следующее слово. "Умерла", 
подумала она, ужасное слово, которое нельзя употреблять, когда 
говоришь о ком-нибудь ныне здравствующем.
	-  Да, вероятно. Но за его мигренью врачи никогда не наблюдали. 
Может, ты уговоришь его лечь в файетский госпиталь?
	Женщина безнадежно покачала головой.
	-  Я пыталась. Но он сказал, что все это ерунда, и что он не 
собирается тратить деньги на всякие глупости. Я не знаю, что делать!
	Джон нервно прокашлялся, а затем встал, избегая взгляда Джули-
Энн.
	-  Думаю, нам с Билли пора. Мы слишком загулялись.
	Он двинулся через холл, но рука Джули-Энн дернулась и крепко 
схватила его за запястье. Джон испуганно обернулся.
	-  Я боюсь, -  прошептала она, и из ее глаз покатились слезы. -  Я не 
хочу куда-нибудь уходить, но и не могу остаться здесь еще на одну ночь.
	-  Оставить его одного? Послушай, это не дело. Дейв твой муж. -  
Он высвободил руку. -  Ты не можешь просто так собраться и уйти!
	Краем глаза Джон увидел сломанный стул в углу и отметины на 
камине в тех местах, где Дейв содрал краску, засовывая поленья и 
лучину.
	-  Утром все станет на свои места. Я знаю Дейва достаточно 
хорошо, и знаю, как он любит тебя.
	-  Я не могу...
	Джон отвернулся от нее не дожидаясь, пока она договорит. Он весь 
дрожал внутри и хотел побыстрее покинуть этот дом. Он заглянул в 
соседнюю комнату и увидел двух мальчиков, играющих в солдатиков, и 
Кэти, трущую красные глаза и наблюдающую за игрой.
	-  Готов! -  крикнул Вилл. -  Этот убит! Бам! Бам! Этот на лошади 
убит!
	-  Он только ранен в руку! -  ответил Билли. -  БАБАХ! Это 
стреляла пушка. У тебя разорвало вот этих двух и еще вон ту повозку.
	-  Нет! -  пронзительно закричал Вилл.
	-  Война окончена, ребята, -  вмешался Джон. Нечто странное и 
зловещее, витающее в этом доме, холодным потом легло ему на шею. -  
Пора домой, Билли. Скажи "до свидания" Виллу и Кэти. Увидитесь 
позже.
	-  Пока, Вилл, -  сказал Билли и пошел вслед за отцом в гостиную.
	-  Пока! -  крикнул Вилл ему вдогонку и вернулся к озвучиванию 
ружей и пушек.
	Джули-Энн застегнула парку Билли, а затем умоляюще взглянула 
на Джона.
	-  Помоги мне.
	-  Подожди до утра, прежде, чем что-то решать. Поспи. Билли, 
поблагодари миссис Букер за гостеприимство.
	-  Спасибо за гостеприимство, миссис Букер.
	-  Молодец.
	Джон повел сына к двери и открыл ее не дожидаясь, пока Джули-
Энн скажет еще что-нибудь. Дейв Букер сидел с зажатым в зубах 
окурком. Его глаза провалились в глазницах, а странная улыбка на лице 
напоминала Билли ухмылку тыквы праздника всех святых.
	-  Тебе надо успокоиться, Дейв, -  сказал Джон и собрался было 
положить руку ему на плечо. Но рука замерла на полпути, когда Дейв 
повернул к нему свое смертельно бледное лицо с убийственной улыбкой.
	-  Не приходи сюда, -  прошептал Дейв. -  Это мой дом. Только 
попробуй еще сюда прийти.
	Джули-Энн захлопнула дверь.
	Джон схватил Билли за руку и заспешил вниз по ступенькам, и 
дальше, через коричневую лужайку, к дороге. Его сердце бешено 
колотилось, и пока они шли прочь от дома Букера, он чувствовал на себе 
холодный взгляд Дейва и знал, что вскоре Дейв встанет со стула и войдет 
в дом, и тогда да поможет Господь Джули-Энн. Джон почувствовал себя 
улизнувшей от хозяина собакой, и при этой мысли перед его глазами 
возник белый труп Бу, качающийся на дереве с лесочной петлей на шее и 
выпученными, налитыми кровью глазами.
	Билли попытался оглянуться; на его ресницах таяли снежинки.
	Джон еще крепче сжал руку мальчика и отрывисто произнес:
	-  Не оглядывайся.


3

	Готорн уже отошел ко сну, но примерно в пять утра на лесопилке, 
принадлежащей братьям Четем, вдруг пронзительно засвистел паровой 
гудок. Когда на долину опускалась тьма, по этому свистку жители 
определяли время ужина, после которого можно сесть у огня и почитать 
Библию или полистать "Домашний журнал для женщин", либо "Новости 
южных ферм". Имеющие радио слушали популярные программы. 
Телевизор был редкостной роскошью, позволить себе которую могли 
несколько семей в Готорне, к тому же, ретранслятор в Файете передавал 
только одну слабую станцию. Ряд домов на окраине города все еще 
имели надворные строения. Свет на террасе -  у тех, кто мог позволить 
себе электричество -  обычно горел до девятнадцати часов, говоря, что 
там рады гостям даже холодными январскими вечерами, а когда он гас, 
это означало, что хозяева легли спать.
	Билли Крикмор лежал на своей деревянной кровати, стоявшей 
между передней и маленькой кухней, под одеялом, и ему снилось, как 
миссис Кулленс смотрит на него из-под своих похожих на рыбьи глаза 
очков и требует объяснить, почему он не выполнил домашнее задание по 
арифметике. Он пытался сказать ей, что задание было сделано, но по 
дороге в школу он попал в снежную бурю, спасаясь от которой 
заблудился в лесу, где и потерял свою голубую тетрадь с решенными 
примерами. Неожиданно, повинуясь течению сна, он оказался в густом 
зеленом лесу на незнакомой каменистой тропке, которая вела к холмам. 
Он пошел по ней, пока не наткнулся на мистера Букера, сидящего на 
большом камне и глядящего в пространство своим страшным 
невидящим взглядом. Подойдя ближе, Билли увидел, что в камнях полно 
гремучих змей, ползающих, трещащих и собиравшихся в клубки. Мистер 
Букер с глазами, черными, как свежий уголь для отопительной системы, 
поднял змею за погремушку и погрозил ею Билли. Мужчина открыл рот, 
и Билли услышал пронзительный крик, который становился все громче, 
громче, громче...
	Он все еще раздавался в ушах Билли, когда мальчик, приглушенно 
всхлипывая, уселся на кровати, и услышал, как звук замирает вдали.
	В следующий момент, Билли услышал за стеной тихие голоса 
родителей. Открылась и закрылась дверь гардероба, а затем 
послышались шаги. Он вылез из кровати, попал в сквозняк, который 
заставил застучать зубы, и в темноте направился к двери в спальню 
родителей. У дверей он остановился, прислушиваясь к шепоту, 
раздающемуся из спальни и припоминая, как как-то раз он вошел в 
спальню родителей без стука и увидел, что они танцуют лежа. Его отец 
тогда очень сильно рассердился, а его мать, объяснив, что им 
необходимо бывать в одиночестве и тишине, попросила в следующий раз 
стучаться. По крайней мере, это было лучше, чем когда он слышал за их 
дверью ссоры. В этом случае обычно был слышен громкий голос отца. 
Но все же хуже всего были его пронзительные вопли, после которых в 
доме порой на несколько дней устанавливалась долгая холодная тишина.
	Билли собрал всю свою храбрость и постучал. Шепот смолк. 
Вдалеке -  в стороне шоссе, подумал он, -  послышался еще один крик, 
похожий на крик приведения с готорнского кладбища. Открылась дверь, 
и в тусклом свете керосиновой лампы на пороге показался отец, с 
накинутым на плечи плащом, бледный, с заспанными глазами.
	-  Иди в кровать, сынок, -  сказал Джон.
	-  Ты куда-то собрался?
	-  Я съезжу в город узнать, почему гудела сирена. Ты останься 
здесь, с мамой, а я вернусь через несколько... -  он умолк, прислушиваясь 
к очередному гудку сирены.
	-  Можно мне с тобой? -  спросил Билли.
	-  Нет, -  твердо ответил Джон. -  Ты останешься здесь. Я вернусь, 
как только все разузнаю, -  добавил он обращаясь к Рамоне, которая 
вышла в переднюю вслед за мужем, держа в руке масляную лампу. Джон 
открыл дверь, и на петлях заскрипел намерзший лед. Он направился к 
своему видавшему виды, но еще достаточно крепкому "Олдсмобилю" 
пятьдесят пятого года, различные части которого, пострадавшие в ряде 
аварий, отличались друг от друга цветом. Кристаллики льда как искорки 
блестели в воздухе. Джон сел за руль, газанул, чтобы прогреть холодный 
двигатель, и, выпуская синие клубы выхлопных газов, машина тронулась 
по грязной дороге по направлению к главному шоссе. Как только он 
свернул на шоссе и двинулся по направлению к Готорну, то сразу увидел 
красные кометы мерцающих сигналов и с ужасающей отчетливостью 
понял, что полицейские машины припаркованы у дома Дейва Букера.
	Джон оцепенел, когда увидел сами полицейские машины и 
машины скорой помощи, а также темные фигуры людей, стоящих рядом. 
Фары "Олдса" выхватили из темноты полицейского в накидке, 
говорящего по рации; поодаль стояли Хэнк Вайтерспун и его жена Паула 
в пальто, одетые поверх пижам. Они жили в ближайшем от Букеров 
доме. Окна дома Букеров сияли ярким светом, который освещал фигуры 
входящих и выходящих из дома людей. Джон остановил машину и, 
подавшись вправо, опустил стекло пассажирской двери.
	-  Хэнк! -  позвал он. -  Что случилось?
	Вайтерспун и его жена стояли вцепившись друг в друга. Когда 
мужчина повернулся, то Джон увидел на сером лице испуганные 
остекленевшие глаза. Вайтерспун издал хныкающий звук, затем 
повернулся и пошатываясь пошел прочь. Пройдя несколько шагов, он 
поскользнулся и упал в лужу, собравшуюся на ледяном бетоне.
	Полицейский с ястребиным носом высунулся из окна своей 
машины.
	-  Проезжай, парень. Здесь и так зевак больше, чем нужно.
	-  Я... просто хотел узнать, что произошло. Я живу прямо по шоссе, 
и услышал всю эту суматоху...
	-  Вы родственник Букерам?
	-  Нет, но... они мои друзья. Я подумал, что смогу чем-то помочь, 
если...
	Полицейский подхватил свою готовую улететь фуражку и 
повторил:
	-  Проезжай.
	Но в следующую минуту внимание Джона было приковано к двум 
людям в белых халатах, выносившим из дома носилки, покрытые 
коричневым одеялом, которое не давало возможности увидеть то, что 
находится на носилках. В дверях показались вторые носилки, накрытые 
окровавленной простыней. У Джона перехватило дыхание.
	-  Несите их назад, -  крикнул полицейский. -  На подходе еще одна 
скорая из Файета!
	Первые носилки стали погружать в "скорую", стоящую не далее 
десяти футов от Джона; вторые, накрытые окровавленной простыней, 
лежали прямо напротив окна его машины. Ветер завернул угол 
простыни, и вдруг из-под нее, как бы пытаясь подхватить улетающий 
покров, выпала белая рука. Джон ясно увидел обручальное кольцо с 
бриллиантом в форме сердечка. Он услышал, как один из санитаров 
произнес: "Боже мой!", и снова прикрыл руку.
	-  Сносите их всех вниз! -  крикнул полицейский.
	-  Пожалуйста, -  произнес Джон и схватил полицейского за рукав, -  
скажите мне, что случилось?
	-  Они все мертвы, мистер. Все до единого, -  он ударил ладонью по 
капоту "Олдса" и закричал: -  А теперь убирай отсюда эту кучу 
металлолома!
	Джон нажал на акселератор. Пока он разворачивался, чтобы ехать 
домой, подъехала еще одна скорая.


4

	Угли в железной печке, стоявшей в передней парикмахерской 
Куртиса Рила, пылали как свежепролитая кровь. Вокруг печки 
располагались стулья, на которых сидели в клубах дыма пятеро мужчин. 
Здесь было только одно парикмахерское кресло: монстр с красными 
виниловыми подлокотниками. Оно могло наклоняться назад для 
облегчения процесса стрижки, и Джон Крикмор часто подшучивал над 
Рилом, говоря, что тот может стричь волосы, дергать зубы и чистить 
ботинки клиенту в одно и то же время. Часы с корпусом орехового 
дерева, утащенные из заброшенной железнодорожной станции, лениво 
помахивали латунным маятником. На белом кафельном полу вокруг 
упомянутого единственного кресла валялись обрезки прямых 
коричневых волос Линка Паттерсона. Сквозь витрину парикмахерской в 
помещение проникал свет ясного, но очень холодного дня. Издалека, 
словно писк августовского москита, слышался звук работающей на 
лесопилке пилы.
	-  Мне становится не по себе, когда начинаю думать об этом, -  
нарушил тишину Л