альше от него. Крутясь, "Спрут" звенел и стонал, 
из старого двигателя сочился дым; зеленый брезент, которым была 
накрыта облупленная гондола, трещал на ветру. Насколько знал Билли, 
Бак никогда не снимал этот брезент; сама гондола была присоединена к 
машине, в противном случае "Спрут" бы разбалансировался и покатился 
между шатрами сеющим смерть волчком. Бак пытался держать 
пассажиров подальше от этой гондолы, потому что сам боялся того, что 
может случиться, если кто-нибудь сядет в нее. Что, если в отсутствие 
регулярных жертв карусель кормится телом и душой Бака -  разрезала 
ему руку, отрубила пальцы и ухо -  для того, чтобы поддерживать свою 
черную силу и мощь?
	-  Пятьдесят центов, пятьдесят центов! Не стесняйтесь, заходите!
	В конце концов, так он жертвует только собой, подумал Билли. Он 
двинулся вперед, и билетерша кивнула в сторону сигарной коробки.
	-  Пятьдесят центов, дорогуша. Если тебе двадцать один, то я 
Девица Энни, но черт с ним...
	Внутри в дымчатом зеленом свете располагалась дюжина длинных 
скамеек, стоявших возле сцены, расположенной на фоне нарисованных 
кричащими красками джунглей. Из динамиков, расположенных слева, 
раздавался бой барабанов. Билли сел в передний ряд. Помещение стало 
заполняться свистящими и кричащими мужчинами. Они начали хлопать 
в такт барабанам и хриплыми голосами требовать начала шоу. Внезапно 
блондинка-билетерша показалась на сцене, и барабанный бой умолк. 
Она начала говорить в микрофон, который шипел и свистел из-за 
обратной связи.
	-  Хорошо, успокойтесь! Через минуту мы начинаем! А пока прошу 
вас взглянуть на колоду карт, которую я держу в руке, только не 
подходите слишком близко, чтобы у вас не обгорели ресницы! Да, прямо 
из Франции, из Парижа, с такими картинками, которые заставляют 
мужчину вскочить и закукарекать! Таких вам не купить в местной лавке! 
Но вы можете купить их прямо здесь, всего за два доллара и семьдесят 
пять центов! Они-то знают, как играют в карты в Париже!..
	Билли беспокойно заерзал на лавке. Рядом с его лицом клубился 
сигарный дым. Кто-то закричал:
	-  Сгинь со сцены, или раздевайся, малышка!
	Билли охватило смутное и неприятное ощущение, что за ним 
наблюдают, но когда обернулся, то увидел только массу злобно 
смотрящих лиц, испачканных зеленым светом.
	Шоу началось. Под громкие звуки рок-музыки мясистая 
рыжеволосая женщина в черном бикини -  одна из тех, которые были 
днем с Сантой -  важно вышла на сцену, держа в руках плюшевого 
шимпанзе. Ее бедра тряслись при движении. Она прижала шимпанзе к 
своей едва прикрытой груди, а затем стала двигать его по всему телу. 
Мужики разом утихли, словно загипнотизированные. После минуты или 
двух вращения бедрами, она покатилась по полу и сделала вид, что 
смутилась тем, что ее груди выскочили из своего убежища. Она легла на 
спину, усадив шимпанзе на свою промежность, и начала стонать и 
корчиться сводя и разводя в воздухе ноги. Ее бедра тряслись все быстрее 
и быстрее, обнаженная грудь трепетала. Билли казалось, что его глаза 
вот-вот вылетят из орбит. Затем зеленый свет погас, а когда зажегся 
снова, то на сцене снова стояла билетерша, предлагая купить что-то, 
называющееся комиксами про Тихуану.
	Следующей танцовщицей была тоненькая негритянка, которая 
принимала позы, совершенно недоступные для нормального человека из 
мяса и костей. Большую часть выступления ее промежность, обтянутая 
тонкими трусиками с нарисованным на самом интересном месте 
кошачьим глазом, была предложена обозрению публики, в то время как 
голова девушки покоилась на полу. Музыка ревела и грохотала, но 
девушка двигалась очень медленно, как бы подчиняясь своему 
внутреннему ритму. Билли удалось поймать ее взгляд, и он увидел, что ее 
глаза ничего не выражают.
	После того как блондинка пыталась продать лекарство от 
импотенции, на сцену вышла высокая ширококостная девушка в ярко-
желтом платье. На голове ее была огромная грива желтых волос, 
спадающих на спину, и в середине номера, когда из-под обтягивающего 
материала выскочили ее громадные груди и стало совершенно ясно, что 
под платьем она абсолютно голая, она неожиданно сорвала гриву, и все 
увидели, что у нее на голове нет ни единого волоса. Раздался общий 
вздох, а затем она показала всем, что у нее нет волос и еще кое-где.
	За девушкой-львицей последовала грубоватая, немного 
полноватая брюнетка в тигровой шкуре. Она главным образом стояла на 
месте, тряся грудями, ударяя пальцами по соскам и сжимая ягодицы. 
Затем она сделала несколько глубоких поклонов, которые дались ей явно 
с трудом, что было видно по вспотевшему лицу. После того как она 
удалилась, блондинка попыталась толкнуть упаковку "Французских 
щекоталок", а затем сказала:
	-  Хорошо, вы готовы поджариться? Вы готовы к тому, что из 
ваших яиц сделают яичницу-болтушку, сварят, а затем повесят сушиться 
на солнышке?
	Раздался вопль согласия.
	-  Тогда встречайте Санту... Девушку-Пантеру...
	Свет на несколько секунд погас, а когда снова зажегся, то в центре 
сцены лежала, свернувшись, черная фигура. Снова забили барабаны. 
Пятно красного света медленно скользило по сцене словно рассветное 
солнце в африканском вельдте. Билли подался вперед, полностью 
захваченный происходящим.
	Из черного комочка поднялась вверх одинокая обнаженная нога и 
снова спряталась. Следом появилась потягивающаяся рука. Фигура 
зашевелилась и медленно начала вставать. Она была одета в длинную 
черную мантию из гладкой черной шкуры, которую обернула вокруг 
себя, оглядывая аудиторию. Волосы девушки в красном свете 
прожектора. Она улыбнулась -  слабо, со скрытой угрозой -  и в 
следующую секунду, хотя казалось, что девушка не сделала ни единого 
движения, черная мантия стала спускаться все ниже и ниже, пока не 
спустилась до груди. Она схватила мантию одной рукой и стала 
медленно и изящно двигаться под бой барабанов так, что мантия на 
мгновение открывала то живот, то бедра, то темный притягательный 
треугольник между ними. Она не отрываясь смотрела на аудиторию, и 
Билли понял, что ей нравится, когда на нее смотрят, когда ее хотят.
	И Билли, хоть и знал, что похоть -  это смертельный грех, хотел ее 
так сильно, что ему казалось, что его штаны разойдутся по швам.
	Черная мантия продолжала спадать, но медленно, со скоростью, 
которую задавала Санта, а не аудитория. Стояла тяжелая тишина, 
нарушаемая только боем барабанов, а висящий в воздухе дым напоминал 
туман в джунглях. Мантия наконец оказалась на полу, и Санта осталась 
только в узеньких черных трусиках.
	Ее бедра двигались все быстрее и быстрее. Лицо Санты излучало 
горячее желание, мускулы гладких бедер напряглись; она подалась 
вперед, разрезая пальцами потоки дыма. Она опустилась на колени, а 
затем на бок похотливо извиваясь, потянулась, словно прекрасная 
кошка, и легла на спину, подняв вверх ноги и медленно сводя и разводя 
их. В голове Билли громыхали барабаны, и он понял, что еще чуть-чуть, 
и он не выдержит. Санта поджала ноги к подбородку, и внезапно 
трусики расстегнулись и упали, обнажив влажную щель между ее бедер.
	Свет погас.
	Из десятков легких вырвалось тяжелое дыхание. Вспыхнул 
ослепительный белый свет, обнажая все трещины и подтеки декорации, и 
блондинка прокричала:
	-  На этом все, джентльмены! Теперь все выходите, слышите?
	Послышалось несколько возгласов "Еще!" и яростный свист, но 
шоу уже закончилось. Билли несколько минут не мог тронуться с места, 
потому что у него был громадный, как железнодорожный семафор, и 
юноша боялся, что либо порвет брюки, либо оторвет яйца, если 
попытается подняться. Когда он наконец встал со своего места, шатер 
был пуст. Он представил себе, что бы сказали его предки, если бы узнали, 
где он сейчас находится, и похромал к выходу.
	-  Я думала, что ты уже ушел. Эй, чокто!
	Билли обернулся. Санта снова стояла на сцене, завернутая в свою 
мантию. Его сердце почти остановилось.
	-  Как тебе понравилось?
	-  Это было... неплохо, я думаю.
	-  Неплохо? -  черт, да мы порвали свои задницы для вас, ребята! И 
все, что ты можешь сказать, это "неплохо"? Я пыталась тебя разглядеть, 
но в этом проклятом свете иногда трудно различить лица. Как тебе 
понравилась Леона? Ну, девушка-львица.
	-  Э-э... она замечательна.
	-  Она присоединилась к нашему шоу только в начале июня. Когда 
она была маленькой девочкой, то подхватила какую-то заразу, от 
которой у нее выпали все волосы. -  Она засмеялась, увидев его 
изумленный взгляд. -  Не все волосы, глупый. Там она их бреет.
	-  О.
	Появилась неуклюжая блондинка-билетерша, сматывающая 
микрофонный провод. Она курила черут и ухмылялась с выражением, 
которое могло бы испугать зеркало.
	-  Иисус! Ты когда-нибудь видела такую кучу жмотов? Дешевые 
ублюдки! Пидоры, не могущие купить даже упаковки щекоталок! Ты 
идешь на день рождение к Барби?
	-  Не знаю, -  ответила Санта. -  Может быть. -  Она взглянула на 
Билли. -  Хочешь пойти на день рождения, чокто?
	-  Я... мне лучше вернуться...
	-  О! Пошли! Кроме того, мне нужен помощник, чтобы отнести 
мой кейс с гримом в трейлер. И мне неудобно за мое поведение днем.
	-  Лучше соглашайся, пока есть возможность, -  посоветовала 
блондинка не глядя на Билли, а рассматривая прожекторы. -  Санта еще 
никогда не трахалась с индейцем.
	-  Всего лишь день рождения, -  сказала ему Санта и мягко 
улыбнулась. -  Пойдем, я не кусаюсь.
	-  Ты... будешь одеваться?
	-  Конечно. Одену пояс целомудрия и стальной лифчик. Как ты на 
это смотришь?
	Билли засмеялся.
	-  Хорошо, я иду.
	-  Тебе не надо отметится у этого старого призрака, на которого ты 
работаешь?
	-  Не-а.
	-  Прекрасно. Ты будешь моим рыцарем и проведешь мимо 
местных рогатых стариков, ждущих у входа. Пошли в раздевалку.
	Билли помедлил несколько секунд, а затем последовал за Сантой 
за сцену. В его голове роились варианты, и он думал о том, как 
прекрасно чувствовать любовь.
	-  Еще один клюнул на пыль... -  пробормотала блондинка и 
выключила свет.


37

	Быть пьяным, думал Билли шатаясь бредя между шатров, почти 
также хорошо, как и быть влюбленным. Твоя голова крутится как 
волчок, желудок сводит, и тебе кажется, что ты можешь свернуть горы, 
но не помнишь точно, где они находятся. Последняя пара часов 
помнилась Билли смутно. Он вспомнил, что отнес кейс Санты в ее 
трейлер, а затем они пошли в еще чей-то трейлер, где много народу пило 
и смеялось. Санта представила его как чокто, кто-то вложил ей в руку 
бутылку пива, и через час он с глубокомысленным видом созерцал лысую 
башку Леоны, рассказывающей историю своей жизни. Трейлер был 
переполнен людьми, в ночи громыхала музыка, и после шестой бутылки 
пива Билли обнаружил у себя во рту конец окурка, который обжигал ему 
легкие и странно напоминал трубку, которую он выкурил со своей 
старой бабушкой. Только в этот раз он не видел видения, а глупо 
хихикал, как обезьяна, и рассказывал истории про приведения, которые 
тут же на месте выдумывал своей раскалывающейся головой. Он помнил 
зеленый огонь ревности, который загорелся тогда, когда Билли увидел, 
что Санту обнимает другой мужчина; он помнил, что мужчина и Санта 
ушли с праздника вместе, но теперь это не имело значения. Утром -  быть 
может. Когда он наконец собрался уходить, Барби, черная женщина-
змея, обняла его и поблагодарила за то, что он пришел, и теперь Билли 
изо всех сил старался идти не кругами и не боком.
	Он был не настолько пьян, чтобы не обойти далеко "Спрут". Вдоль 
дороги между шатрами и трейлерами лежал бледный туман. Он смутно 
размышлял по поводу того, какой он дурак, что влюбился в такую 
девушку, как Санта, которая была старше чем он и более опытна. Может 
быть, она играет с ним, смеясь за его спиной? Черт, подумал он, я же едва 
ее знаю! Но она, конечно же, мила, даже со всей этой лабудой на лице. 
Возможно, стоит завтра с утра пройтись мимо ее трейлера, чтобы 
посмотреть, как она выглядит без грима. "Никогда не трахалась с 
индейцем". Надо пресечь такие мысли, иначе даже пиво не поможет ему 
уснуть.
	-  Парень? -  сказал кто-то тихо.
	Билли остановился и посмотрел по сторонам; ему показалось, что 
он слышал чей-то голос, но...
	-  Я здесь.
	Билли по-прежнему никого не видел. Шатер "Призрак-Шоу" 
находился всего в нескольких ярдах. Если его ноги пересекут дорогу не 
уронив его, то все будет в порядке.
	-  А? Где?
	-  Прямо перед тобой. -  И двери шоу "Змея-Убийца" медленно 
открылись, как будто нарисованная рептилия разинула пасть, приглашая 
в нее Билли.
	-  Я не вижу вас. Включите свет.
	Наступила пауза. Затем:
	-  Ты боишься, да?
	-  Проклятье, нет! Я Билли Крикмор, индеец чокто, и знаете что? Я 
могу видеть призраки!
	-  Это очень хорошо. Ты должен быть похож на меня. Я 
наслаждаюсь ночью.
	-  У-гу. -  Билли взглянул в сторону шатра "Призрак-Шоу". -  Пора 
баиньки...
	-  Где ты был?
	-  Вечеринка. Чей-то день рожденья.
	-  Ну, разве это не прекрасно. Почему бы тебе не зайти внутрь, и 
мы поговорим.
	Билли уставился на темный вход, то и дело уходивший у него из 
фокуса.
	-  Нет. Я не люблю змей. У меня от них мурашки.
	Послышался тихий смех.
	-  О, змеи удивительный существа. Они отлично умеют ловить 
крыс.
	-  Да. Ладно... -  Билли взъерошил пятерней волосы. -  Приятно 
было побеседовать с вами.
	-  Подожди, пожалуйста! Мы можем поговорить о... о Санте, если 
хочешь.
	-  О Санте? И что же о ней?
	-  О, о том, как она прекрасна. И в глубине сердца невинна. Она и я 
очень близки; она рассказывает мне все свои секреты.
	-  Она?
	-  Да. -  Голос понизился до шелкового шепота. -  Заходи и 
поговорим.
	-  Что за секреты?
	-  Он мне рассказывала о тебе, Билли. Заходи, я включу свет и мы 
займемся долгим приятным разговором.
	-  Я могу задержаться на минуту. -  Ему было страшно пересекать 
этот порог, но ему было интересно, что это за мужчина и что ему могла 
сказать Санта. -  Никто из этих змей сейчас здесь не ползает?
	-  О, нет. Ни одна. Что я, сумасшедший?
	Билли усмехнулся.
	-  Нет.
	Он сделал первый шаг, и обнаружил, что второй было сделать 
гораздо легче. Он вступил в холодную и влажную на ощупь темноту и 
попытался нащупать своего собеседника.
	-  Эй, где...
	У него за спиной захлопнулась дверь. Щелкнул замок. Билли резко 
развернулся: его затуманенный пивом мозг работал с ужасающей 
медлительностью. В следующий момент вокруг его шеи, чуть не 
задушив, обвилась толстая веревка. Под ее тяжестью он упал на колени и 
попытался скинуть ее, но к его ужасу она заскользила под его пальцами и 
затянулась крепче. Голова Билли отяжелела.
	-  Парень, -  прошептала приближающаяся фигура, -  вокруг твоей 
шеи боа-констриктор. Если ты будешь сопротивляться, он задушит тебя.
	Билли застонал, по его щекам потекли слезы ужаса. Он схватил 
существо, тщетно пытаясь освободиться.
	-  Я позволю ему убить тебя, -  торжественно предупредил 
мужчина. -  Ты, пьяный, ввалился сюда не соображая, куда попал... я же 
не буду отвечать за твою ошибку! Не сопротивляйся, парень. Просто 
слушай.
	Билли замер, сдержав крик. Змеелов встал рядом с ним на колени 
так, чтобы шептать Билли не ухо.
	-  Ты должен оставить эту девушку в покое. Ты знаешь, кого я 
имею в виду. Санту. Я видел тебя вечером в шоу и видел позже на 
вечеринке. О, ты меня не видел... но я был там. -  Змеелов схватил Билли 
за волосы. -  Ты умный парень, да? Умнее, чем Чалки. Скажи "да, мистер 
Фиттс".
	-  Да, мистер Фиттс, -  прохрипел Билли.
	-  Вот и хорошо. Санта такая красивая девушка, да? Прелесть. -  Он 
произнес это слово словно название экзотического яда. -  Но я не могу 
следить за всеми мужчинами, увивающимися вокруг нее, так? Она не 
понимает. И когда поймет, ей не будет нужен пень вроде тебя. Ты 
должен оставить ее в покое, а если нет, то я сам позабочусь об этом. 
Понял?
	У Билли перед глазами плыли красные круги. Когда он попытался 
кивнуть, боа еще сильнее сжал объятия.
	-  Хорошо. Эта машина шепчет мне по ночам. Ты знаешь, о чем я 
говорю: "Спрут". О, она говорит мне все, что мне нужно. И знаешь что? 
Она наблюдает за тобой. Так что, я буду знать все, что ты делаешь. Я 
могу открыть любой замок, парень... а мои змеи могут проникнуть куда 
угодно. -  Он отпустил волосы Билли и на мгновение уселся на свои 
ляжки. Сквозь стук крови в ушах Билли услышал шипение и шелест, 
раздающиеся где-то внутри шатра.
	-  Теперь не двигайся, -  предупредил Фиттс. Он медленно снял боа 
с шеи Билли, и тот упал лицом в пыль. Фиттс поднялся на ноги и пнул 
Билли носком под ребра.
	-  Если собираешься блевать, то выйди наружу. Давай, убирайся 
отсюда.
	-  Помогите мне подняться. Пожалуйста.
	-  Нет, -  прошептал человек-змея. -  Ползи.
	Щелкнул замок, дверь открылась. Билли, трясясь, прополз мимо 
мужчины, очертания которого вырисовывались в темноте. Дверь за ним 
тихо закрылась.


38

	Уэйн Фальконер проснулся, когда что-то начало стягивать с него 
простыню.
	Он резко сел, все еще затуманенный сном, и увидел смутную 
фигуру, сидящую на кровати у его ног. Поначалу он испугался, потому 
что ему показалось, что это была темная страшная фигура, которую он 
видел во сне и которая теперь явилась, чтобы сожрать его; но затем он 
присмотрелся и понял, что это был его отец, одетый в свой желтый 
похоронный костюм, сидящий со слабой улыбкой на румяном здоровом 
лице.
	-  Привет, сынок, -  тихо произнес Джи-Джи.
	Глаза Уэйна расширились, у него перехватило дыхание.
	-  Нет, -  сказал он. -  Нет, ты в земле... я сам видел, как тебя туда 
опускали...
	-  Видел? Может быть, я и в земле. -  Он улыбнулся, показав 
идеально белые зубы. -  Но... может быть, ты возвратил часть меня к 
жизни, Уэйн. Может быть, ты гораздо сильнее, чем думаешь.
	Уэйн затряс головой.
	-  Ты...
	-  Мертв? Для тебя я никогда не умру, сынок. Потому что ты 
любишь меня больше всех. А теперь ты понял, как я тебе нужен, да? 
Поддерживать функционирование "Крестового похода" -  это тяжелая 
работа, не так ли? Работа с бизнесменами, адвокатами, содержание в 
порядке всех счетов, дальнейшее развитие Похода... ты только начал, но 
уже понимаешь, что все это гораздо сложнее, чем ты думал. Я прав?
	У Уэйна снова разболелась голова, разламывая его виски. После 
похорон головные боли стали гораздо более мучительными. Он пачками 
глотал аспирин.
	-  Я не могу... я не могу справиться с этим в одиночку, -  прошептал 
он.
	-  В одиночку. Какое ужасное слово. Оно похоже на слово "мертв". 
Но ты не будешь одиноким, как и я мертвым... если только ты не 
захочешь обратного.
	-  Нет! -  сказал Уэйн. -  Но я не...
	-  Шшшшш, -  Фальконер прижал палец к губам. -  Твоя мать в 
холле, и мы не хотим, чтобы она нас услышала.
	Серебристый луч лунного света, проникающий в окно, мигал на 
пуговицах отцовского пиджака; тень, падающая от Фальконера, была 
огромной и бесформенной.
	-  Я помогу тебе, сынок, если ты поможешь мне. Я смогу быть с 
тобой и направлять тебя.
	-  У меня... болит голова. Я... не могу думать...
	-  Ты просто пытаешься делать сразу несколько дел, не считая еще 
исцелений. А ты всего лишь мальчик, тебе еще нет и восемнадцати. Не 
удивительно, что у тебя болит голова из-за этих выпавших на твою долю 
беспокойств и размышлений. Но мы должны обсудить с тобой, Уэйн, то, 
о чем ты не должен рассказывать ни единой живой душе.
	-  Что... обсудить ?
	Фальконер наклонился ближе к Уэйну. Мальчику показалось, что 
в глубине его бледных голубовато-зеленых глаз мелькнули красные 
искорки.
	-  Девушка, Уэйн. Девушка в озере.
	-  Я не желаю... даже думать об этом. Пожалуйста, не надо...
	-  Но ты должен! Ты должен принять в расчет последствия твоих 
действий.
	-  Она не утонула! -  сказал Уэйн со слезами на глазах. -  О ней не 
было ни слова в газетах! Никто ее не нашел! Она просто... убежала и все!
	-  Она под платформой, Уэйн, -  тихо сказал Фальконер. -  Она 
зацепилась там. Она уже раздулась как пузырь и скоро лопнет, и то, что 
ос