большинстве случаев
рассыпались от малейшего прикосновения. Остальные кости были прочнее.
Попадались зубы, которые были слишком малы, чтобы их можно было приписать
взрослому человеку. Был обнаружен череп, который на первый взгляд
принадлежал ребенку. Однако он развалился на части, когда его поднимали на
поверхность, так, будто бы хотел избежать более тщательного исследования.
Чуть дальше было обнаружено ребро и часть нижней челюсти подростка. Далее -
еще одно детское ребро и обломок детской челюсти, в которой еще не выросли
зубы.

Эта последняя находка убедительно свидетельствовала, что здесь были
захоронены дети. Поэтому я уделил ей особое внимание. Это была часть правой
половины нижней челюсти. Отростки, соединявшие ее с височной костью,
полностью сохранились. Сама кость была твердой вплоть до места перелома.
Перелом, как я смог определить несколько позже, находился примерно в
области глазного зуба. Верхний край кости, в котором обычно находятся
зубные лунки, был совершенно гладким. Сначала я измерил длину обломка по
нижней челюсти взрослого человека. Затем наложил друг на друга отростки
суставов и короновидные отростки челюстей. Таким путем мне удалось
установить, что кусок челюсти ребенка местом своего перелома доходил до
предпоследнего коренного зуба челюсти взрослого. Эта кость имела белый,
тогда как все остальные - песочный цвет. Поскольку детские кости были
мягче, они, вероятно, разрушались быстрее. В этом, видимо, состояла причина
того, что здесь их было найдено так мало".

И вот Джефферсону приходит в голову новая идея: "Тогда я решил проложить
через курган вертикальный разрез, чтобы исследовать его внутреннее
строение".

Это решение кладет начало одному из специальных археологических методов.

Для нас с вами и для нашей повести об истории североамериканской археологии
теперь важно не то, что предстоит открыть Джефферсону в его маунде. Нам
важно, как он это сделает, к каким выводам придет. Для нас с вами важно
узнать, каким образом ему удастся вдохнуть жизнь в сложенный из костей
мертвый холм, открыв в нем фактор времени и, следовательно, элемент
развития. "Разрез проходил примерно на расстоянии метра от середины холма.
Он был прорыт вплоть до древней поверхности, на которой стоял курган, и
настолько широк, что в нем мог передвигаться человек и обследовать его
стены. На дне... я обнаружил кости, над ними пару камней, принесенных с
откоса, который был удален отсюда на расстояние 400 м, и из реки,
протекавшей в 200 м. Затем шел толстый слой земли, над ним слой костей и
так далее. В одном из концов разреза наружу отчетливо выступали четыре слоя
костей. В другом конце - три таких же слоя. Причем слои в обеих частях
разреза лежали в различных плоскостях. Кости, ближе всего лежавшие к
поверхности кургана, истлели в наименьшей степени. В костях мне не удалось
обнаружить ника-ких следов, которые обычно оставляют после себя пули,
стрелы и другие виды оружия. По моим предположениям, в кургане лежало до
тысячи скелетов. Приведенные факты позволяют опровергнуть мнение, будто в
кургане покоятся останки павших воинов... Исследование со всей очевидностью
доказало, что маунд обязан своим возникновением обычаю собирать останки
умерших и хоронить их в одном месте. Оно показало, что первый слой костей
был просто-напросто положен на ровной поверхности, обложен несколькими
камнями, а затем присыпан слоем земли и что второй слой костей был положен
поверх первого. Оно показало, далее, что нижний слой в большей или меньшей
мере сместился после того, как на него были положены и засыпаны землей
многочисленные кости верхнего слоя и так далее. Такая картина
вырисовывается, в частности, благодаря обнаруженным в могильнике:

1) множеству костей;

2) их беспорядочному, хаотическому расположению;

3) наличию костей в различных слоях;

4) несовпадению слоев, расположенных в различных частях кургана;

5) различной степени разложения костей в этих слоях, что, как
представляется, указывает на различное время отдельных захоронений;

6) наличию в кургане детских костей".

В этом кратком обзоре, сделанном в 1781 г. (в этом году им был написан
первый вариант книги), Джефферсон применил то, что стало с тех пор
важнейшим методологическим оружием всех археологов независимо от того,
работают ли они на Дальнем Востоке, в Двуречье или Египте, на Юкатане или в
Аризоне, - метод стратиграфии. Этот метод позволяет по наслоениям остатков
древних культур делать заключения относительно их возраста, иными словами,
составлять хронологию их развития. Звучит это необыкновенно просто. Однако
вплоть до сегодняшнего дня, когда благодаря достижениям атомной физики и
других естественных наук археология получила в свое распоряжение в высшей
степени точные вспомогательные средства для определения возраста
материальных остатков древних культур, стратиграфия не утратила своего
значения. Она продолжает оставаться "высшей школой" для любого археолога,
школой мастерства, которое на протяжении всей жизни должны совершенствовать
даже самые выдающиеся специалисты.

Отметим попутно, что этот незаурядный человек не только заложил основы
стратиграфического метода (к его необыкновенному искусству мы еще
возвратимся в ходе нашего повествования), но и дал ему наименование. Однако
понадобилось почти сто лет, чтобы это наименование стало
общеупотребительным в учебных заведениях, которые готовят археологов. В
этом классическом отрывке Джефферсон шесть раз употребляет слово "стратум"
вместо "слой". И еще одно попутное замечание. Разработанный им во время
первых научно организованных раскопок метод в наши дни прошел такое
испытание, которое даже не снилось Джефферсону. Он сам стал, образно
говоря, объектом археологических раскопок. Известный своими многочисленными
успехами американский археолог-любитель Роланд Уэллс Роббинс с 1954 г. вел
поиск следов или остатков давно исчезнувшего дома, в котором родился
Джефферсон. Он разыскал и извлек их на свет, применив стратиграфический
метод, который открыл человек, живший в этом доме ребенком.

Как следует сегодня оценивать значение сделанного Джеффер-соном открытия,
его метода, работу, проведенную им на этом виргинском холме? Европейские
историки археологии, за единственным исключением, вплоть до сегодняшнего
дня вообще не упоминают имени Джефферсона. Только наш современник сэр
Мортимер Уилер, директор ряда археологических институтов и один из наиболее
упорных исследователей, известный своими раскопками в Англии и Индии, четко
указывает на значение работы Джефферсона: "Он дает описание положения
холма, на котором ведутся раскопки, в неразрывной связи с окружающим его
природным ландшафтом и следами человеческого обитания. Он открывает в
материале, из которого сложен курган, элементы, представляющие интерес в
геологическом отношении, и прослеживает путь их появления. Он показывает
стратиграфические этапы образования кургана. Он точно фиксирует имеющие
первостепенное значение особенности размещения костей скелетов. И он
вдумчиво сопоставляет добытый фактический материал с широко
распространенными гипотезами". "Подумать только, что это произошло в 1784
г.!" - восклицает сэр М. Уилер, ошибаясь при этом лишь в дате, ибо все, о
чем он пишет, произошло тремя годами раньше 4.

Джефферсон не мог знать, насколько древним был и что представлял собой
народ, который сооружал эти маунды. Ему было известно о существовании
множества таких маундов. Но он не предполагал, что только в долине рек
Миссисипи и Огайо будут найдены тысячи таких же маундов, единственных на
земле, имевших самую причудливую форму, нередко напоминавшую животных. Он
без колебаний поставил решающий вопрос - вопрос о первых американцах, о
том, откуда явились эти люди, оставившие после себя такие сооружения. И
Джефферсон дает на него принципиально верный ответ: они пришли сюда
северным путем из Азии! Однако понадобилось более 150 лет, в течение
которых было выдвинуто множество ошибочных теорий, прежде чем удалось
неопровержимо доказать выдвинутую Джефферсоном гипотезу. История поисков
этих доказательств, поисков первых американцев и является темой данной
книги.

Разумеется, отнюдь не существование маундов, являвшихся своеобразными
памятниками строительного искусства загадочного прошлого, послужило толчком
для возникновения первых вопросов. И это понятно, поскольку Северная
Америка была завоевана не с Востока, а с Юга, и не сыновьями
отцов-пилигримов после 1620 г., а почти за сто лет до этого испанцами,
которые вторглись сюда из Мексики. Испанцы столкнулись здесь с
удивительнейшими постройками. Но они не проявили к ним ни малейшего
интереса, ибо гнались только за золотом. Завоеватели открыли "пуэбло" -
небоскребы индейцев, но их влекли к себе сказочные дали, может быть, "семь
городов Сиболы", улицы которых были вымощены чистым золотом. С крестом и
мечом испанцы врывались в пуэбло и упустили единственную в своем роде
возможность - протянуть руку дружбы доисторическому[5] народу. Они могли,
если бы захотели, заняться созиданием вместо грабежей. Они могли обогатить
нас бесценными открытиями, оставить потомкам точные сведения об одной из
ранних цивилизаций. Ведь испанцы еще застали пуэбло, в которых люди жили
непрерывно на протяжении пятисот лет! Завоеватели все же протянули этим
смиренным "дикарям", этим "язычникам" свою руку. Но эта рука все больше и
больше обагрялась кровью!

 КНИГА ПЕРВАЯ

1. КОЛУМБ, ВИКИНГИ И СКРЕЛИНГИ

День 12 октября отмечается в Соединенных Штатах Америки как национальный
праздник. В этот день в 1492 г. Колумб открыл Новый Свет. Поскольку он
думал, что открыл Индию, то назвал местных жителей "индиос", индейцами.
Название "Америка" было дано новому континенту гораздо позже - по имени
путешественника Америго Веспуччи.

В честь Колумба в США названы многие города, гора, река, университет и
бесчисленное множество улиц, кинотеатров, аптек. День Колумба - день
парадов и веселья. Но ни в одну годовщину не было таких бурных
демонстраций, как в 1965 г. Одна из газет писала: "На улицах Нью-Йорка в
течение пяти часов царил транспортный хаос". В демонстрациях участвовали в
основном американцы итальянского происхождения, протестовавшие против одной
давно известной теории, внезапно получившей новые доказательства в свое
подтверждение, к которым следовало отнестись со всей серьезностью. Как раз
за два дня до Дня Колумба в "Нью-Йорк тайме" не без расчета была
опубликована статья, взбудоражившая умы италоамериканцев, которые никак не
хотели уступать приоритет своего генуэзца Колумба. Ибо статья, датированная
"Нью-Хейвен. 10 октября", начиналась сенсационным утверждением:

"Ученые Иельского университета сообщили сегодня утром о самом поразительном
картографическом открытии века - находке единственной доколумбовой
географической карты тех стран Нового Света, которые были открыты в XI в.
Лейфом Эрикссо-ном". Рядом со статьей была опубликована карта. Никаких
сомнений: в левом верхнем углу отчетливо было обозначено - "Вин-ланд"
(название, под которым, как теперь точно установлено, имеется в виду часть
Северной Америки). Ученые Иельского университета относили время создания
карты "примерно к 1440 г.", то есть к периоду, более чем на пятьдесят лет
предшествовавшему открытию Колумба. А то, что они избрали датой первой
публикации карты для сведения общественности в "Нью-Йорк тайме" именно
вторник 12 октября - День Колумба, особенно возмутило Итальянское
историческое общество Америки, увидевшее в этом не только открытый вызов,
но и бестактность.

Откуда же внезапно появилась эта удивительная карта?

О том, что Северную Америку открыл не Колумб, а викинги - за 500 лет до
него, на протяжении нескольких десятилетий говорят все школьные учебники.
Но то, что 10-15 млн. жителей Северной Америки итальянского происхождения
сбрасывают со счетов путешествия викингов, объявляя их всего лишь
легендами, и продолжают ежегодно чествовать Колумба, не лишено иронии.
Поскольку, во-первых, твердо не установлено, был ли вообще Колумб
итальянцем, и, во-вторых, поскольку твердо установлено, что Колумб не
только не ступал на землю североамериканского континента, но ни разу даже
издали не видел его. Он открыл лишь острова, лежащие перед Центральной
Америкой. Да и сам южноамериканский континент он увидел только во время
своего третьего путешествия, в 1498 г. Однако за год до этого - 24 июня
1497 г. - Джон Кабот из Англии действительно вновь открыл Северную Америку.
Он высадился на мысе Болд в Ньюфаундленде, затем обошел под парусами мыс
Рейс, но вопреки тому, что долгое время утверждали многие историки, он так
и не смог исследовать побережье Северной Америки до мыса Хаттерас и
вынужден был возвратиться за недостатком времени (согласно последним
научным данным, которые письменно сообщил автору этих строк адмирал С. Е.
Морисон из Кембриджа 3 декабря 1969 г.).

Если бы кого и следовало чествовать как первооткрывателя Северной Америки
(не принимая при этом во внимание ни викингов, ни других мореплавателей
более позднего времени), то им должен был бы быть Джон Кабот и уж ни в коем
случае не Колумб. Весь комизм ситуации состоит в том, что итальянцы с
большим основанием могли бы гордиться Джоном Каботом, поскольку в
действительности его звали Джованни Кабото и был он итальянцем, состоявшим
на английской службе.

Что же касается Колумба, то вопрос о его национальности в общем не совсем
ясен. Вероятно, он родился в Генуе. Но нет никакой уверенности в том, что
его родители были итальянцами. Первым известным нам событием его жизни было
морское сражение у мыса Святого Винсента, в котором он принимал участие
четырнадцатилетним юношей, причем на стороне португальцев против Генуи.
Позже он всегда называл себя по-испански - Кристобаль Колон и никогда на
итальянский манер - Кристофоро Коломбо. Ни в одном из оставшихся после него
документов нет ни строчки, написанной им по-итальянски. Даже письма братьям
и генуэзским властям написаны им по-испански. К тому же его братья называли
себя сами испанскими именами Бартоломе и Диего.

Следует заметить, что все эти версии лишены доказательств, а потому
составители школьных учебников и члены Итальянского исторического общества
Америки могут не беспокоиться - никто не собирается отнимать у них Колумба.
Хотя Колумб никогда не видел североамериканского континента и до конца
своих дней полагал, что открыл Индию, он вместе с тем остается главной
фигурой эпохи Великих географических открытий. Значимость его открытий
перед историей намного выше, чем заслуги викингов. Но чтобы это понять,
следует немного подробнее рассказать о норманнах.



Карта мира времен Колумба (1503 г.). Заблуждение Колумба, считавшего, что
он открыл Индию, разделяет и картограф: на карте Новый Свет соединен с
Азией.


Однако вначале еще раз о Колумбе, чтобы объяснить, почему нашу книгу о
первых американцах мы начинаем именно с него. Колумб был первым, по чьему
приказу было проведено подробное изучение вновь открытых земель и их
населения, причем такое основательное, что еще в 1906 г. американский
антрополог Эдвард Гейлорд Бурн назвал его, быть может впадая в чрезмерное
преувеличение, "основоположником американской антропологии".

Эта для нас одна из наиболее интересных сторон жизни Колумба известна очень
мало. Мы хотели бы проиллюстрировать ее лишь одним примером -
высказыванием, взятым из биографии Фернандо Колона, сына Колумба, в котором
дословно передается рассказ великого мореплавателя1.

"Мне стоило большого труда разобраться в том, во что верят островитяне и
знают ли они, куда попадут после смерти. Особенно меня заинтересовал
Каонабо - верховный вождь Эспаньолы[6] - пожилой мужчина, обладавший
обширными знаниями и живым умом. Они его соотечественники полагают, что
после смерти попадут в заветную долину, о которой каждый уважаемый касик
знает, что она находится на его прародине. Они думают, что встретят там
своих отцов и остальных предков. Будут иметь яства и женщин, а их жизнь
будет полна веселья и радости. Все это изложил подробнее в своем докладе
некий брат Рамон (Рамон Пане), знавший их язык. По моему приказу он описал
их обычаи и собрал сведения о событиях прошлых дней. И хотя многое в, его
описании переплетается с мифами и нет в нем никакой пользы, все же важно,
что каждый из них верит в свою судьбу и в бессмертие души".

Можно предположить, что эти слова Колумба и сообщения упомянутого брата
Района Пане во многом способствовали тому, что их католические величества и
церковь поторопились объявить индейцев "людьми". В наши дни это звучит
невероятно, но, поскольку существование "краснокожих" нельзя было объяснить
с помощью Библии, вначале существовали большие сомнения в том, можно ли
вообще считать индейцев людьми.

Однако вернемся к карте Винланда. Ее находка явилась чистейшей
случайностью. Как сообщил Томас Марстон из Йельского университета: "В
октябре 1957 г. антиквар Лоуренс Уиттен из Нью-Хейвена показал моему
коллеге Александру О. Вайтору и мне тонкий томик, заново переплетенный в
телячью кожу. В нем была карта мира, включавшая Исландию, Гренландию и
Винланд, а также неизвестное до сих пор описание посольства Иоанна Пла-но
де Карпини к монголам в 1245-1247 гг. Мистер Уиттен рассказал, что приобрел
книгу из европейской частной коллекции"2.

Рукопись, содержавшая описание путешествия в Монголию, так называемое
"Сообщение о татарах", в данном случае нас не интересует. Изучением карты
специалисты занимались около 8 лет. Затем, незадолго до Дня Колумба, они
сделали сенсационную публикацию. Причем умы читателя особенно взволновал
текст, находившийся в левой верхней части карты. Он гласил: "С божьей
помощью спутники Бьярни и Лейф Эйрикссон после долгого путешествия,
предпринятого ими с острова Гренландия в южном направлении, в самые
отдаленные части Западного океана, прошли под парусами через льды и открыли
новую очень плодородную страну, где растет даже виноградная лоза, и потому
назвали ее Винланд..."

В предисловии к публикации 1965 г., носившей название "Карта Винланда",
Вайтор пишет: "Карта Винланда представляет собой древнейшее из известных и
сохранившихся до наших дней картографических изображений всех частей обеих
Америк. На ней удивительно точно нанесены очертания Гренландии, и можно
полагать, что сделано это на основе конкретных данных. Если, как
предполагает мистер Скилтон, эта часть карты была составлена на севере,
возможно в Исландии, то она представляет собой единственный сохранившийся
образец средневековой скандинавской картографии. Согласиться с этими
выводами - значит допустить далеко идущие последствия, имеющие значение как
для истории картографии, так и для истории мореплавания викингов".

"Согласиться с этими выводами..." - пишет Вайтор. Неужели после
восьмилетнего изучения карты еще возникали сомнения? Он добавляет:
"Поскольку история создания карты полностью не выяснена, нет абсолютного и
неопровержимого доказательства, что она не является позднейшей подделкой".
И далее он пишет: "Были применены все доступные методы исследования, не
ведущие к повреждению или уничтожению рукописи", а затем выражает свое и
коллег глубокое убеждение в том, что карта, с ее ясными очертаниями
побережья, является подлинной, что составлена она около 1440 г. и,
вероятно, основывается на еще более древних источниках.

Крайняя осторожность ученого - особенно в деле изучения истории викингов -
имеет основания. В свое время появилась подделка (а может быть, и нет),
вызвавшая большую сенсацию п многолетние научные споры: так называемый
"Кенсингтонский камень".

Факт открытия викингами Северной Америки до Колумба был признан еще в
прошлом столетии, хотя это признание опиралось только на средневековые
скандинавские саги, передававшиеся из уст в уста и впервые записанные в
тринадцатом столетии.

Всех удивило, что содержание саг вдруг было подкреплено "каменным"
документом, свидетельствовавшим, что норманны задолго