ершенно опустевшим, словно город
призраков. В нишах "окон" обосновались совы. По помещениям сновали крысы.
Ветер надувал через трещины стен кучи песка до тех пор, пока он не покрыл
полы двадцатисантиметровым слоем. Только раздававшийся за мертвыми стенами
то там, то здесь треск рушившихся одно за другим перекрытий, через которые
промыли себе путь дождевые потоки, изредка нарушал царившее здесь
безмолвие.

Пуэбло оставалось покинутым на протяжении целых ста лет.

Загадочным является и то, что этот уход почти полностью совпадает по
времени с таким же бегством жителей пуэбло Чако. Но в Чако-Каньоне,
совершенно очевидно, бегство было вызвано катастрофическим изменением
водного баланса. Это изменение полностью нарушило систему водоснабжения,
которая не могла больше обеспечить тысячи людей. Однако их уход, начавшись
около 1100 г., растянулся на многие десятилетия. Весьма вероятно, что
именно одна из первых групп переселенцев двинулась на север в плодородную
долину реки Анимас. Там она основала Ацтек, подчинив себе находившуюся на
гораздо более низкой ступени развития общину древних обитателей тех мест -
"корзинщиков".

Трудности водоснабжения, погнавшие в путь строителей Чако, совсем или почти
не были известны Ацтеку. Река Анимас никогда не пересыхала полностью.
Вместе с тем отдельные факты позволяют предположить, что она, возможно,
изменила русло и таким образом настолько нарушила систему водоснабжения
полей, что ее либо не смогли, либо не захотели восстанавливать. Мы этого не
знаем. В высшей степени вероятно, что тысячи мужчин из пуэбло Ацтек вместе
с женщинами и детьми направились обратно на юг, к людям Чако, если те
действительно являлись их сородичами. Они, видимо, застали их тоже давно
готовыми двинуться в путь и отправились дальше к могучей реке Рио-Гранде в
страну индейцев хопи, где их следы окончательно теряются во тьме веков.

Однако мы сталкиваемся с новой загадкой.

Примерно сто лет спустя город призраков был заселен новым народом. Точнее
говоря, это произошло между 1220 и 1260 гг. н. э., когда вновь, особенно
между 1225-1250 гг.. отмечается, правда более короткий, чем прежде, период
бурного строительства. Работы продолжались на протяжении жизни целого
поколения. За это время дети успели вырасти и обзавестись собственными
семьями.

Факт полного отсутствия жителей в Ацтеке на протяжении предшествовавших ста
лет неопровержимо доказан археологами. Пришельцы строили новые помещения
внутри засыпанных песком, щебнем и балками старых, прямо поверх неубранного
мусора. Кроме того, они уменьшили многие прежние помещения, возведя внутри
них новые стены, и уменьшили входы. Их архитектурный стиль, бесчисленные
предметы обихода и керамики, оставшиеся после них, свидетельствуют о
бесспорном влиянии, исходившем на этот раз с севера - из Меса-Верде, а не
из расположенной южнее долины Чако. Они восстановили также Большую киву, но
сделали это небрежно, не в строгом соответствии с прежним стилем. Пришельцы
вновь использовали ее. Были построены новые, менее крупные кивы измененной
формы. Опорные балки старых построек были выломаны и установлены на новых
местах. Кроме отесанного песчаника, теперь в строительстве стали
использовать булыжник. Своеобразное сооружение с тремя стенами в его
нынешнем виде представляет собой так называемый курган Хуббарда. И в целом
религиозный центр позволяет сделать вывод, что в этот период "священники"
или знахари доминировали сильнее, чем когда-либо в прошлом.

Самое крупное отличие от периода Чако, отмеченное Моррисом, заключалось в
количестве захоронений. Он теперь наталкивался на них повсюду. Захоронений
было не меньше 149. Чаще всего они располагались под полом жилищ, в которых
родственники умерших после их погребения продолжали жить как ни в чем не
бывало. Многие трупы были тщательно захоронены. Отправляя пх в последний
путь, родственники клали в могилы большое количество различных предметов
обихода. Но так продолжалось недолго. Неожиданно захоронения начали
производиться словно бы в большой спешке, а рядом с мертвецами почти
перестали класть какую-либо утварь. Затем грандиозный пожар уничтожил почти
все восточное крыло пуэбло. Было ли это следствием несчастного случая? Или
на этот раз в пуэбло ворвались враги и сожгли его? Или же жители, покидая
пуэбло, сами подожгли свои дома?

А ведь они действительно покинули его.

Подобно тому как за сто лет до этого поступили "люди Чако" (мы используем
этот термин за неимением более точного), новые пришельцы, пробыв здесь на
протяжении жизни одного поколения, покинули восстановленное ценой тяжких
усилий пуэбло и канули около 1252 г. в неизвестность так же, как их
предшественники.

И снова не сохранилось никаких видимых указаний на причины такого бегства.
Можно лишь предполагать, что основную роль играло здесь новое ухудшение
водного режима. Весьма возможно, что это были предвестники
катастрофического изменения погоды и становившаяся все более ощутимой
нехватка осадков. Действительно, жесточайшая засуха, которая поразила
страну подобно "египетской казни", впервые наступила два десятилетия спустя
и продолжалась как раз с 1276 по 1299 г. На протяжении этих 23 лет долина
реки Сан-Хуан, которая прежде отличалась таким плодородием и, возможно,
могла бы стать колыбелью высокой североамериканской цивилизации, совершенно
обезлюдела.

Сегодня от Ацтека сохранились лишь развалины, и только тщательно
восстановленная кива дает нам возможность судить о единственной в своем
роде культуре, которой была отмечена жизнь этого исчезнувшего народа.

5. МУМИИ, МУМИИ...

Однажды маленькая шестилетняя девочка записала в своем дневнике: "Я хотела
бы разыскивать зарытые сокровища и заниматься исследованием жизни индейцев.
А еще я очень хотела бы носить ружье и учпться в колледже"1.

Почти все, о чем она мечтала, сбылось. Она поступила в колледж и изучала
антропологию. Она исследовала прошлое индейцев и делала открытия,
разыскивала "сокровища". Время от времени в стране индейцев навахо ей
приходилось ноешь ружье.

Ибо девочка, любившая приключения, стала женой Эрла X. Морриса.

Она была удивительной женщиной. Чрезвычайно благоразумная и рассудительная,
она в то же время отличалась удалью, переносила невероятные трудности и
лишения, оставаясь при этом любящим наблюдателем сложнейшей работы мужа,
человеком, тонко чувствовавшим поэзию дикой природы Юго-Запада. Она
оставила нам очаровательную книгу. Книга эта появилась в 1933 г. и
называлась "Раскопки на Юго-Западе". То, что книга не была ни научным
докладом, ни беллетристикой, становится ясным при ознакомлении с
библиографией по археологии п по истории американской литературы. Сегодня
она так же полностью забыта, как и роман Банделье. И так же несправедливо.
Подобно роману Банделье, она представляет собой несомненную ценность как
документ, дающий, в частности, объяснение той сдержанности и осторожности,
которые характеризовали в 1933 г. подход ко многим археологическим
проблемам Юго-Запада.

Триста страниц книги содержат занимательный рассказ о пережитых ею вместе с
мужем во время раскопок волнениях, рассказ остроумный, свидетельствующий о
духовном богатстве и критическом складе ума его автора. В то же время ее
рассказ полон любезных шпилек, отпускаемых как бы между прочим в адрес
педантичных коллег специалистов. Одновременно ои обнаруживает явное
преклонение перед их трудом. Сегодня, как п во время ее появления, эта
книга остается занимательным чтением, а для начинающих студентов и
неспециалистов нет, пожалуй, лучшего и более увлекательного рассказа,
вводящего в атмосферу первых дней работы первых археологов Юго-Запада. Вот,
например, выдержка из этой книги, рассказывающая о трудностях, с которыми
сталкивались специалисты при выработке определений.

"Я вспоминаю об одном случае, когда виднейшие археологи, работавшие на
Юго-Западе, собрались одновременно в одном месте и потратили два бесценных
дня на обсуждение вопроса о том, "когда кива не является кивой". Они не
только не смогли прийти к единому мнению по этому вопросу, но даже, что
было намного хуже, так и не смогли решить в позитивном смысле, что же
следует считать кивой. И это - о чем можно сообщить, к их стыду и
неудовольствию, - в то время, как любой мужчина, любая женщина и даже
ребенок из их среды сразу же узнавали киву, как только она попадалась им на
глаза". И чтобы как-то прояснить сложность проблемы определения, она здесь
же делает сухую, но полную лукавства сноску.

"Типичная кива представляет собой подземную, имеющую форму круга культовую
постройку, предназначавшуюся исключительно для мужчин. Случается встречать
их сооруженными и на поверхности. Реже - имеющими прямоугольную форму.
Совсем редко - предназначенными для выполнения светских функций, куда
иногда допускались и дамы" 2.

То, что мы цитируем миссис Моррис в нашей небольшой, посвященной мумиям
главе, имеет свое основание. Дело в том, что она сама посвящает многие
страницы книги этой теме, особенно в связи с раскопками в так называемой
"Пещере мумий". Не следует путать эту пещеру с "Долиной мумий", которая
находится в штате Кентукки, где также были найдены мумии. Среди них
обнаруженное в 1875 г. хорошо сохранившееся женское тело, известное под
названием "маленькая Алиса", которое было тем не менее украдено и продано.
Оно было позже еще раз выставлено перед Мамонтовой пещерой, а затем
бесследно исчезло. Поскольку мы здесь и впредь будем широко употреблять
слово "мумия", видимо, следует объяснить это понятие. В североамериканской
археологии в целом существует отрицательное отношение к его применению.
Так, Мак-Грегор вообще не включает это слово в предметный указатель своей
книги "Археология Юго-Запада". Если оно кое-где и появляется, то в
большинстве случаев берется в кавычки с тем, чтобы подчеркнуть
сомнительность обозначения.

Тем не менее такое отрицательное отношение следует считать преувеличенным,
а нередко и совершенно неверным. Обычно при слове "мумия" вспоминают о
хорошо сохранившихся древнеегипетских мумиях, покоившихся в гробах или
саркофагах. Египтяне довели технику мумифицирования до уровня искусства. В
основе обычая лежала глубокая вера в возможность загробной жизни. По их
убеждениям, следовало сохранить тело с тем, чтобы после смерти "Ка" - "дух"
или "душа" умершего могла снова вселиться в телесную оболочку. Технически
процедура мумифицирования занимала до семидесяти дней. Из тела удалялись
внутренности, изымался мозг. Само тело подвергалось обработке в специальных
ваннах с помощью различных химикалиев. Затем оно туго бинтовалось
бесчисленное число раз полосами льняной ткани, пока наконец не обретало
покой. Согласно неоднократным подсчетам, стоимость такой операции в
современных ценах составила бы от 4000 до 8000 марок.

После того как на протяжении многих десятилетий искусство мумифицирования
считалось неразрешимым секретом древних египтян, сегодня мы знаем о нем
почти все. Прежде всего, нам известно, что нередко чрезмерная обработка
химикалиями не столько способствовала консервации, сколько разрушала тело.
Нам известно также, что для хорошей сохранности большее значение, чем
обработка, имела сухость и стерильность помещений, в которых должны были
храниться мумии. В Египте мы имели многочисленные примеры того, как тела
бедняков, родственникам которых было не по средствам мумифицирование и
которые поэтому просто закапывались в песок, сохранялись лучше, чем трупы,
подвергшиеся дорогостоящей обработке. Важно отметить: ни одному египтологу
ни разу не пришло в голову называть такие непрепарированные тела, на
скелетах которых сохранилась высохшая мускульная ткань, как-нибудь иначе,
чем "мумия". Точно так же, не колеблясь, мы называем "мумиями" тела,
обнаруженные в европейских катакомбах, в монастыре капуцинов в Палермо на
острове Сицилия или в свинцовых погребах собора в Бремене. "Большой
Брокгауз" дает следующее определение понятия "мумия": "Труп, защищенный от
разложения путем естественного высушивания или искусственной обработки".

Отсюда следует, что нет абсолютно никаких оснований называть как-то иначе
тела людей доколумбовой эпохи, обнаруженные на Юго-Западе Соединенных
Штатов, которые благодаря в высшей степени благоприятному климату и
почвенным условиям сохранились в таком состоянии, что можно легко
распознать их лица, волосы, кожу. Тем более что у некоторых племен такие
тщательно производившиеся захоронения были связаны с верой в загробную
жизнь. Иначе были бы совершенно бессмысленны часто встречающиеся в таких
захоронениях богатые предметы обихода, утварь, оружие, украшения, В них
попадались даже мумии собак. О том, что они не были просто небрежно брошены
в землю и зарыты, свидетельствует не только то, как они уложены в могилах.
Рядом с двумя собаками, одна из которых очень напоминает современного
спаниеля, были найдены, например, две заботливо положенные оленьи кости,
окрашенные в красный цвет - еда на время путешествия в неизвестность. Мумия
желтого колли, также найденная в одной из могил, даже удостоилась приза -
так называемой "Голубой ленты" - на выставке собак, проходившей в Бостоне.

Вполне естественно, что было найдено гораздо больше скелетов, чем мумий.
Ведь идеальные условия для консервации существуют далеко не везде.

Способы захоронения у индейцев доколумбовой эпохи на одном лишь Юго-Западе
столь же разнообразны, как и их религиозные представления. Здесь мы не
касаемся этого предмета, поскольку археологи обнаружили обескураживающее
многообразие таких способов и в восточной части Соединенных Штатов, в
стране строителей (напомним находки скелетов, сделанные Томасом
Джеф-ферсоном). Практически невозможно в рамках данной книги пытаться
привести все имеющиеся на этот счет данные. Существует такое количество
отдельных находок, разбросанных по всему необъятному континенту, что понять
здесь друг друга могут только специалисты. И хотя установить определенный
порядок и проследить развитие удается лишь для очень коротких отрезков
времени, отдельные вспышки озарения тем не менее помогают осветить события,
разыгрывавшиеся на доисторической сцене.

Но что может сказать археолог, если, например, он находит могилу,
заполненную одними только черепами, - только грудой черепов и никаких
следов принадлежавших этим черепам скелетов? Что может он сказать, если в
совершенно другом месте обнаруживает только скелеты и при них ни одного
черепа, причем находки, сделанные в этих местах, никак не связаны между
собой? Или что можно сказать о мужчине, который совершенно явно после его
смерти был сначала разрезан точно по талии на две части, а затем заботливо
сшит?

Очевидно, совсем необычные обстоятельства предшествовали появлению
"захоронения рук". Эрл. X. Моррис обнаружил его в пещере Тсеахатсо,
неподалеку от "Пещеры мумий". Его жена следующим образом описывает это
открытие:

"Дело обстояло так: на дне могилы на чистой подстилке из травы лежали кисти
обеих рук и предплечий взрослого человека. Кости удерживались вместе
ссохшимпся сухожилиями. Ладони рук были обращены вверх. И это было все, что
удалось там найти из частей человеческого тела. Отрезанные локти
соприкасались со стенками могилы. Два углубления по другую сторону
разделявшей их стенки были пусты. Это доказывало, что захоронение в том
виде, как оно было обнаружено, было нетронутым. Более того, в нем имелась
похоронная утварь. И здесь проявилась почти комическая сторона этого
обстоятельства. Провожая эти руки в последний путь, кто-то заботливо
положил им в дорогу видневшиеся из земли две пары превосходно сплетенных
сандалий, украшенных красным и черным орнаментом. Это были не перчатки, а
сандалии! Поверх сандалий лежали три ожерелья. Два из них имели подвески из
раковины морского моллюска галиотиса, тогда как третье являлось
единственным в своем роде произведением мастера. Оно состояло из
восемнадцати колец, сделанных из раковин. Каждое кольцо имело в диаметре
7,5 см и было так закреплено на ремешке, что немного заходило на следующее.
Украшение было чрезвычайно красиво. Но вместе с тем оно представляло собой
ожерелье, а не браслет! Кроме того, там находилась корзинка, доверху
наполненная продолговатыми, имевшими форму полумесяца жемчужинами, еще одна
корзина, большего размера, которая прикрывала собой все находящиеся в
могиле предметы, и, наконец, самое бессмысленное, что можно было придумать,
- гигантская каменная трубка. Сандалии без ног, ожерелье без шеи и
курительная трубка без рта - воистину какая-то чертовщина".

Отсутствовавшие части тела так и не удалось найти. Естественно, супруги
Моррис и другие участники экспедиции немало поломали себе головы над этим
захоронением. Оно могло иметь только одно объяснение. Человек был засыпан
обвалом земли. Его тело так и не удалось откопать. Снаружи остались только
руки.

А как же могло быть иначе? Их отрезали и похоронили, как принято было
хоронить целые тела умерших.

Одновременно в этой же округе были обнаружены следы настоящей трагедии. На
дне одной из могил была найдена огромная корзина с четырьмя детскими
трупами. Поверх нее лежали трупы еще четырнадцати грудных младенцев и
детей. На них не было обнаружено никаких следов насилия. Оставалось
предположить, что ужасная заразная болезнь за несколько дней унесла в
могилу, очевидно, большинство детей этого поселения.

Мы сказали, что в данном случае "не было обнаружено никаких следов
насилия". И все же насилие было. Хотя мы можем с полным основанием говорить
о том, что, по всей видимости, народы Северной Америки в доколумбову эпоху
не знали (в противоположность "высокоцивилизованной" Центральной Америке,
может быть, за исключением ацтеков) войны, этого "продолжения политики
иными средствами", которое появляется лишь с превращением земледельческих
сообществ в настоящие государства[21]. Только с появлением государства
начинается политика. А вместе с ней появляются войны, которые представляют
собой нечто большее, чем просто племенную вражду, обычные набеги с целью
грабежа, борьбу за воду, пастбища и охотничьи угодья, случайное или заранее
задуманное убийство - такое, как кровная месть. Разумеется, все это
представляет собой примитивные, зачаточные прообразы войны. Но они
бесконечно далеки от любых форм захватнических войн, которые перманентно
вели ассирийцы, персы, греки и римляне. Впервые такая война была применена
в Северной Америке цивилизованными испанцами. Создается впечатление, что
народы пуэбло были глубоко миролюбивы и лишь в случае самой крайней
необходимости, например для защиты, брались за оружие и большей частью
погибали.

Так, сравнительно редко приходится сталкиваться с мумиями или остатками
скелетов, которые позволили бы сделать вывод об имевших место массовых
избиениях людей. Моррис нашел несколько лежавших вместе черепов, которые
имели глубокие следы, оставленные ударами каменных топоров. Даже дети и
грудные младенцы были умерщвлены таким образом. В теле одной найденной там
пожилой женщины, кроме того, находились обломки стрелы, которая,
несомненно, настигла ее при жизни. Она пронзила ее снизу в бок. Создается
впечатление, что женщина пыталась сама вытащить засевшую в теле стрелу.
Однако ей удалось лишь отломить каменный наконечник. Изготовленное из
твердого дерева древко стрелы осталось в ране. А затем ее настиг роковой
удар топора. О другом, более крупном массовом избиении людей мы расскажем в
главе "Башни молчания".

Не только в давние времена "корзинщиков" - предшественников строителей
пуэбло, - но и значительно позже мертвецов хоронили просто под кучами
мусора, который скапливался со временем около их пещерных жилищ: иногда это
делалось намеренно, иногда случайно. Нередко могильщики не считали нужным
копать настоящую могилу, особенно в тех случаях, когда не хватало места или
земля оказывалась слишком неподатливой. В таких случаях они нередко просто
затискивали тело в самом нелепом положении в любую мало-мальски подходящую
дыру